Интерпретаторские стратегии постмодернизма в современном музыкальном театре: реинтерпретация и деконструкция

Размещено на http://www.allbest.ru/

Интерпретаторские стратегии постмодернизма в современном музыкальном театре: реинтерпретация и деконструкция

Искусствоведение

Светлана Лысенко

В статье рассматривается проблема постановочной интерпретации текстов культурной традиции (оперы и балета) в современном музыкальном театре. Для анализа постановочных прочтений, решенных в эстетике постмодернизма, привлекаются такие понятия постнеклассической науки, как реинтерпретация и деконструкция. Впервые осуществляется сопоставление указанных понятий с целью выявления их функциональных возможностей для осмысления художественного опыта современной музыкальнотеатральной практики.

Ключевые слова и фразы: музыкальный театр; постановочная интерпретация; постмодернизм; реинтерпретация; деконструкция.

Современный музыкальный театр демонстрирует огромное разнообразие форм сценического воплощения классических музыкально-театральных произведений. Объектом многочисленных экспериментов, реставраций, возобновлений, режиссерских и балетмейстерских провокаций становятся наиболее репрезентативные жанры музыкального театра - опера и балет. Сосуществование противоположных по отношению к авторскому тексту позиций в едином художественном пространстве отражают сложные, подчас полифонические процессы, происходящие в современном искусстве и, по мнению исследователей, являются характерной чертой постмодернистской художественной парадигмы. В современной музыкально-театральной практике все большее значение приобретает тенденция возврата, возобновления предшествующих художественных форм, уходящих в «обратную» историческую перспективу. Свидетельство тому - аутентичные музыкально-сценические постановки, способствующие погружению современных слушателей-зрителей в эпоху создания, балетные спектакли-реконструкции, стремящиеся возродить хореографическое искусство признанных мастеров, спектакли-возобновления, ставящие целью реставрацию музыкальносценографического синтеза премьерных постановок. Другая тенденция отражает стремление постановщиков включить классический опус в новый, современный художественный и социальный контекст, актуализировать иной художественный опыт реципиента, значительно обогатившийся со времени создания произведения, «нарастить» смысловой потенциал авторского текста, спровоцировать нарушение ожидания при восприятии, сформированного традицией. Подобное стремление к «обновлению», «переконструированию», «пересмотру», «смысловой трансформации» первоисточника актуализирует проблему взаимодействия классического опуса и его сценического посткультурного «прочтения». Наиболее напряженно, динамично обозначенный диалог между автором и интерпретаторами, традицией и ее переосмыслением, «данным» и «созданным» (М. Бахтин) осуществляется в рамках таких интерпретаторских стратегий постмодернизма, как деконструкция и реинтерпретация. Выявление их функциональных возможностей для осмысления художественного опыта современной музыкально-театральной практики в ракурсе сопоставления с понятием художественной интерпретации и станет основной задачей статьи.

Деконструкция (термин Ж. Деррида) в рамках текстологической концепции постмодернизма предстает как особая стратегия понимания текстов культурной традиции, основанная на принципиально множественном переосмыслении исходного текста, и осуществляющая сознательную провокацию с целью обострения противоречий между авторскими намерениями, семантическими структурами текста и интерпретаторским пониманием. Нарушая гармонию в отношениях автора и реципиента, всякая деконструирующая деятельность создает особую «зону» напряжения в момент «демонтирования» «старой» смысловой структуры в точках семантического ветвления текста и конструирования иных смысловых отношений. Устойчивая смысловая конструкция, каковой в понимании представителей допостмодернистской научной рефлексии обладает авторский текст или чья-либо состоявшаяся интерпретация, центр смысловой структуры, функцию которого Ж. Деррида видит гарантом ограничения свободной игры структуры [3, с. 47], подлежат расшатыванию, раздроблению («деструктурированию») и семантическому распылению («рассеиванию»). Это неизбежно влечет за собой нарушение привычных ожиданий, сложившихся в опыте предшествующих интерпретаций. Такая позиция ориентируется в первую очередь на смысловое различие (в формулировке Ж. Деррида - на различание), а не на тождество. Для деконструктивистов важно подвергнуть сомнению некое устойчивое значение, тождественность смыслового центра, обнаруженного в различных контекстах (интерпретациях). Взамен актуализируются текстовые отсылки к бесконечному множеству контекстов всей совокупности текстов культурной традиции, как в прошлом, так и в будущем изменяющему смысл текста. Осуществляя «систематическое порождение различий» (Ж. Деррида), деконструкция лишь подчеркивает, что в тексте (как и в его знаке) сосуществует множество не тождественных, но вполне равноправных смысловых инстанций, которые, по мнению Г. Косикова, оставляя друг на друге следы, друг друга порождая и друг в друге отражаясь, уничтожают само понятие абсолютного (устойчивого) смысла [5, с. 37].

Обозначенные процедуры и признаки, характеризующие деконструкцию как текстологическую и коммуникативную стратегию, выявляют ее близость с такой категорией современного искусствознания, как реинтерпретация. Отметим, что, как и деконструкция, опыт реинтерпретации провозглашает переосмысление традиции и является результатом обновления стратегии понимания классических текстов, разрушающего интенцию ожидания при восприятии. Реинтерпретация, осознаваемая исследователями как особая интерпретаторская стратегия в постмодернистском художественном опыте, содержит сознательную провокацию, активизирующую ситуацию диалога, актуализирует различие, а не тождественность (узнавание) в работе с моделью авторского текста, сочетает в себе возвратные (реконструктивные) тенденции и базовые (основополагающие) признаки творческого новаторства, преодоления традиции.

Термин «реинтерпретация» введен в терминологический обиход искусствоведения П. Волковой для анализа и оценки современного художественного опыта, приобретенного в рамках постмодернистской парадигмы [1]. Исследуя постмодернистские художественные тексты, ориентированные на кардинальное переосмысление классических произведений, и ставя перед собой задачу поиска критериев оценки и методологии анализа таких текстов, нарушающих прежние процедуры художественной интерпретации, исследователь обращается к современному научному опыту филологии, философии и искусствознания. Адаптируя филологический термин «реинтерпретация», понимаемый как частный случай интерпретации, нарушающий интенции ожидания (В. Демьянков), как интерпретация, ориентированная на различие, а не на соответствие (В. Беньямин), П. Волкова, выстраивая логику сопоставления понятий «интерпретация» и «реинтерпретация», значительно углубляет данную категорию и актуализирует ее для анализа произведений искусства. Остановимся на тех выводах, к которым приходит исследователь, дополнив их собственными наблюдениями, основанными на сравнительном анализе реинтерпретации и деконструкции.

Реинтерпретация осмысливается и как универсальная стратегия современного художественного творчества, и как метод «сотворения» постмодернистского опуса, тем самым актуализируя принадлежность феномена реинтерпретации к сфере создания художественного опыта. Данная характеристика, на наш взгляд, отличает ее от деконструкции, изначально возникшей как аналитическая стратегия понимания текстов и лишь со временем осознанной в качестве специфической творческой процедуры, способной реализоваться в конкретных художественных приемах при создании новых художественных текстов.

Понятие реинтерпретации, как и деконструкции, включает в себя взаимоисключающие значения. В уже сложившиеся представления о процедуре интерпретации латинская приставка «re», которая, как правило, переводится как «возобновление», «восстановление», «воссоздание», привносит и другие смысловые обертоны, связанные с противоположными по смыслу лексемами «противодействие», «возражение», «подавление» [6]. В этом ракурсе стратегия реинтерпретации предстает как непрерывный процесс переосмысления традиции через ее одновременное восстановление и разрушение, возражение и отражающее преломление, возрождение и подавление [1, с. 66]. В качестве универсального метода работы с художественным материалом реинтерпретация понимается как одновременное сосуществование традиции и новаторства, иконоборческого и охранительного, авангарда и его антипода [Там же, с. 80]. Смысловая составляющая приставки «re», связанная с лексемой «воссоздание» и привносящая охранительные тенденции в процедуру реинтерпретации, становится, на наш взгляд, ее отличительным признаком в сравнении с деконструкцией, в стратегии которой работа с традицией осуществляется в игровом ключе, не предполагающем сохранение смысловой конструкции оригинала как узнаваемой модели.

В сравнении с художественной интерпретацией, являющейся вторичной художественной деятельностью по отношению к авторскому творчеству (Е. Гуренко, см.: [2]) и стремящейся сохранить авторский текст как систему, реинтерпретация направлена на воспроизведение классического образца лишь на уровне элемента новой системы. Подобная стратегия, по мнению П. Волковой, актуализирует первичный характер новой художественной деятельности и заново формирует понятие истины во вновь рожденной художественной системе, в результате чего первоисточник, послуживший «точкой опоры» в работе художникареинтерпретатора, подвергается тотальному переосмыслению [1, с. 53]. В этом смысле, как представляется, реинтерпретация тождественна деконструкции, художественные тексты которой отличает оригинальность, новизна, характеризующие авторский творческий процесс, первичную художественную деятельность. Полагаем, что в отношении реинтерпретации выражение «автор реинтерпретации» является более убедительным, нежели в отношении художественной интерпретации.

Если художественная интерпретация способствует гармонизации отношений между автором художественного оригинала и реципиентом в процессе восприятия, то реинтерпретация стремится внести дисгармонию в их отношения. Подобная установка является результатом сознательной художественной провокации со стороны реинтерпретатора, которая, подчеркнем, является не целью, а средством актуализации «диалога сознаний» для последующей (финальной) гармонизации отношений «данного» и «созданного». Такая позиция позволяет исследователю сделать вывод об изначальной установке реинтерпретации на необходимость деятельного сотрудничества со стороны субъекта восприятия, который из стороннего наблюдателя превращается в одного из участников диалога [Там же, с. 66]. Следует отметить, что подобная позиция перекликается с деконструктивистским пониманием читателя как соавтора, с концепцией «идеального» читателя, осмысливаемого теоретиками постмодернизма в оппозиции «наивному» читателю.

Позволим себе продолжить рассуждения П. Волковой и осмыслить в рамках реинтерпретаторской стратегии авторский процесс создания текста. Если понимать реинтерпретацию как деятельность, имеющую обратный («возвратный») характер и направленную на дисбалансировку гармоничных отношений между современным художественным опытом и культурной традицией, то возможно допустить наличие и «встречной» художественной провокации (осознанной или неосознанной) со стороны автора текста, в оговорках, паузах, «разломах» смысловых конструкций которого содержатся сигналы, «взывающие» к конструктивному диалогу со стороны интерпретаторов. В этом смысле, как полагаем, векторы стратегий реинтерпретации и деконструкции могут быть осмыслены как однонаправленные.

Базовым методом реинтерпретации признается интертекстуальный анализ, позволяющий осуществлять диалог «данного» и «созданного». Однако если для деконструкции, признающей «авторитет письма», понимание подобного диалога фокусируется на взаимодействии со всей совокупностью текстов культурной традиции (интертекстуальность в прямом смысле слова), то реинтерпретация, постулирующая «авторитет автора», осмысливает интертекстуальность как диалог сознаний (интерсубъективность).

Особенно ценным в русле рассматриваемой нами проблемы взаимодействия классических текстов и их интерпретаторских художественных прочтений представляется предложенный исследователем алгоритм анализа опыта реинтерпретации в тех постмодернистских опусах, которые ориентированы на переосмысление текстов культурной традиции. Этапы процедуры такого анализа включают осмысление исходного классического текста, сравнительную характеристику авторского первоисточника и нового текста, осуществляемую на уровне диалектики части и целого, а также актуализацию концептуальной информации реинтерпретирующего текста через обращение к риторическому канону как аналогу системного анализа деятельности [Там же, с. 12]. Обращаем внимание, что в предложенном П. Волковой алгоритме анализа высока мера соотнесенности с авторским текстом, что чрезвычайно важно для осмысления конструктивности диалога «данного» и «созданного» в современных музыкально-театральных постановках.

Таким образом, реинтерпретация и деконструкция, представленные как особые стратегии современного переосмысления культурной традиции, легко «встраиваются» в предлагаемую нами логическую цепь, отражающую историческую динамику взаимодействия интерпретаторов с классическими художественными образцами.

Атрибуция (термин Р. Арнхейма) - установка на «документальное» воспроизведение, репрезентация художественного текста как готового, замкнутого результата творческого процесса, «локализация произведения в пространстве и времени культуры» [Цит. по: 4, с. 153], бережное сохранение исходного авторского замысла, стремление максимально приблизиться к исходному авторскому смыслу.

Художественная интерпретация - сотворчество, реализация в реальном художественном опыте встречных смысловых интенций - авторских, текстовых и интерпретаторских, синтез смысловоссоздания и смыслопорождения, реконструкции авторского замысла и его обновления, с сохранением системности текста оригинала, ориентацией на его узнаваемость, «авторитет автора» интерпретируемого текста, демонстрация признаков вторичной художественной деятельности.

Реинтерпретация - творчество, создание нового художественного опуса на основе кардинального переосмысления исходного образца с сохранением целостности его риторики, риторической программы его творца, «авторитета авторства» - и автора текста, и автора интерпретации, присутствие ясно распознаваемых признаков первичной художественной деятельности, наличие в новом опусе-реинтерпретации художественно-концептуальной целостности. музыкальный театр постмодернизм постановочный

Деконструкция - аналитическая процедура и творчество, авторитет письма, отказ автору в индивидуальности (оригинальности), в обладании единственно верным правильным смыслом, возможность обнаружения и реализации смыслов, автором не предусмотренных, обнаруженных интерпретаторами-деконструктивистами в «складках» текста или привнесенных ими посредством отсылок ко всему культурному опыту человечества, осмысление исходного текста как безгранично открытого, разрушающее идею о целостности классических культурных образцов, принципиальное избегание смысловой однозначности нового текста, рожденного в процессе деконструкции.

Обобщая изложенное, подчеркнем, что всякая схематизация имеет высокую меру условности, тем более в сложном переплетении концепций, терминов, идей в научном и художественном пространстве постмодернизма. В ходе наших рассуждений реинтерпретация неоднократно обнаруживала признаки деконструктивной работы с «первоисточником», в первую очередь, как полагаем, на начальном этапе «приближения» к авторскому тексту, «разборки» и «сборки» его смысловой конструкции. В свою очередь, деконструкцию, как и реинтерпретацию, отличают первичный характер художественной деятельности, игровой сплав традиции и обновления, возвращения и подавления, восстановления и разрушения, трансформация смыслового развертывания идеи исходного текста, стратегия интертекстуальности и др.

Наши предпочтения понятию «реинтерпретация» в ряду других терминов (в первую очередь термина «деконструкция») для анализа результата взаимодействия авторского текста и его постмодернистских постановочных переосмыслений обусловлены следующими соображениями:

Благодаря оппозиционированию понятию «художественная интерпретация» (по П. Волковой), термин «реинтерпретация» восстанавливает смысловую определенность указанной категории, активно размываемую в постмодернистской науке различными интерпретаторскими стратегиями.

Реинтерпретация, как было показано в фундаментальном исследовании П. Волковой, осмысливается в первую очередь как опыт современного художественного творчества, в то время как деконструкция - ведущая стратегия постмодернистской парадигмы - в большей степени является аналитической процедурой. Подчеркнем, что постановочная интерпретация представляет собой разновидность художественного творчества, а потому понимание ее как особой формы современного художественного опыта представляется более продуктивным в плане анализа характера его взаимодействия с текстами культурной традиции.

Реинтерпретация восстанавливает интерсубъективную природу диалога как способа взаимодействия сознаний, стремящихся к пониманию, она ближе пониманию диалога М. Бахтиным. Такая позиция возвращает нас к рассуждениям об интерпретации как понимании, текст вновь предстает как со-бытие, а «этапами диалогического движения понимания» (М. Бахтин) в аспекте избранной темы становятся авторский текст (исходная точка) - прошлые контексты (движение назад) - будущие интерпретаторские прочтения (начало будущего контекста).

Реинтерпретация, признающая «авторитет автора», дает возможность с большей мерой определенности осознать и сформулировать некие критерии в определении границ свободы интерпретаторов, «демаркационных линий» интерпретаторских процедур, для аксиологических подходов - критерии оценки состоятельности диалога «данного» и «созданного» (см. об этом: [1]).

В понятии «реинтерпретация», по нашему представлению, акцентируется созидательный смысл, в то время как в термине «деконструкция» благодаря предположенности лексемы «de» конструктивные смысловые составляющие затеняются, и актуализируются дестабилирующие смысловые компоненты термина, что, на наш взгляд, в ситуации диалога с авторским текстом изначально нарушает диспозицию «данного» и «созданного».

Список литературы

1. Волкова П. С. Реинтерпретация художественного текста (на материале искусства ХХ века). Краснодар: ООО Издат. дом «ХОРС», 2008. 200 с.

2. Гуренко Е. Г. Проблемы художественной интерпретации: философский анализ. Новосибирск: Наука, 1982. 256 с.

3. Деррида Ж. Структура, знак и игра в дискурсе наук о человеке // Современная теория литературы: антология / сост., пер., прим. И. В. Кабановой. М.: Флинта; Наука, 2004. С. 46-68.

4. Казанцева Л. П. Понятие исполнительской интерпретации // Музыкальное содержание: наука и педагогика: мат-лы III всерос. науч.-практ. конф. (26-29 апреля 2004 г.). Уфа: РИЦ УГАИ, 2004. С. 149-156.

5. Косиков Г. К. Ролан Барт -- семиолог, литературовед // Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М., 1989. С. 3-45.

6. Фокин А. А. Поэтическая реинтерпретация как метод освоения иноязыковой реальности [Электронный ресурс]. URL: http:// science.ncstu.ru/articles/hs/07/lingv/54.pdf/file (дата обращения: 05.10.2012).

Размещено на Allbest.ru