Роль Кавказа в передовой культуре России

Размещено на http://www.allbest.ru/

Роль Кавказа в передовой культуре России

кавказ культура декабрист писатель

Вхождение народов Северного Кавказа и Закавказья в состав России привело к более тесному взаимодействию культуры России и кавказских народов.

На Северном Кавказе влияние русской культуры стало сказываться позднее, чем в Закавказье (особенно в Грузии и Армении, издавна имевших более тесные культурные связи с Россией). Но и Северный Кавказ - ранее всего Кабарда и Осетия, - вовлекался в орбиту культурного влияния России, и процесс этот был взаимным. Между культурой передовой России и лучшими сторонами культуры народов Кавказа шло взаимообогащение. Вхождение кавказских народов в состав России наложило неповторимый отпечаток на русскую культуру - литературу, искусство, общественную мысль, - расширило горизонты познания, внесло мощную струю новых впечатлений в жизнь народов Кавказа, их материальной и духовной жизни. В сложной и противоречивой действительности можно было видеть, как позитивные черты культуры этих народов переплетались с реакционными феодальными порядками, межплеменными и родовыми распрями, древними и нередко кровавыми обычаями.

Социально-политическая реальность Кавказа, образ жизни горских народов, события войн России с шахским Ираном и Османской империей предстали перед русскими передовыми людьми (ссыльными декабристами, писателями и художниками) на фоне величественной и мятежной природы - громад снежных гор, бездонных ущелий, бурных потоков, могучих скал и тяжких обвалов. На восприятие Кавказа накладывали свой отпечаток неспокойная пора кризиса крепостничества и самодержавия и наступившего после 14 декабря 1825 г. вовлечения России в общеевропейское революционное движение, впечатления от трагической судьбы декабристов. Под воздействием тревожно-романтического осознания действительности, а затем и реалистического направления в литературе и искусстве кавказские события находили отражение не только в официальных военных и канцелярских реляциях правительству. Бурная жизнь на Кавказе вносила новую мощную струю в образ мысли и художественное творчество передовых русских людей, обогащала новыми впечатлениями освободительные стремления русских писателей и сосланных декабристов, произвела неизгладимое воздействие на А. С. Грибоедова, А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Л. Н. Толстого и других выдающихся людей России. Таким образом, речь идет о явлении, далеко выходившем за рамки местных связей между русским населением на Северном Кавказе и горскими народами 1.

Среди величественных просторов кавказской природы возникало особое ощущение свободы. М. Ю. Лермонтов писал:

Взбирался я на гордые скалы,

Там ветер машет вольными крылами,

Там ночевать слетаются орлы И мысль моя, свободна и легка,

Бродила по утесам.

С Кавказом слился мятежный лермонтовский образ «Демона» -духа «отрицания» и «сомнения». Наблюдая действия царских властей на Кавказе, передовые люди еще сильнее ощущали глет официального Петербурга и самодержавия, мешавших проявлению прогрессивных последствии продвижения России на Кавказ. А. С. Грибоедов, А. С. Пушкин и Л. Н. Толстой осуждали произвол над местными жителями и жестокости, совершавшиеся царскими генералами и офицерами во время военных походов. Освободительные стремления вскипали и тогда, когда передовые русские люди видели своевластие и насилия местных феодалов Кавказа, наблюдали варварский деспотизм шахского Ирана и Османской империи, кровавые деяния местных ханов (на рынках всюду попадались изувеченные ханами люди - ослепленные, лишенные руки, ноги пли языка). Везде можно было видеть губительные последствия работорговли, феодальных и родоплеменных междоусобий, религиозного фанатизма и «газавата», кровной мести и бесправия женщин.

Но там же, на Кавказе, ссыльные декабристы и великие русские писатели узнали гордый и независимый дух горских народов, их храбрость и отвагу, бесстрашие перед смертью на поле боя, верность дружбе и обычаям, гостеприимство, поэтические предания горцев, их песни, пляски, художественное ремесло. Все эти впечатления будили уважение и симпатии к горским народам, усиливали романтические порывы русской общественной мысли, литературы, музыки, живописи, плененной могучею кавказскою природой3 Свободолюбие горцев вызывало ответные чувства прогрессивных людей России. История взаимодействия передовой культуры России и народов Кавказа подтверждает замечательную мысль К. Маркса: «Всякая нация может п должна учиться у других».

Уже отмечалось, что ссыльные декабристы и многие русские писатели осуждали военнофеодальные методы политики самодержавия на Кавказе и жестокое самовластие местных феодалов. Декабрист А. И. Якубович, служивший на Кавказе с 1818 по 1824 г., в походных записках отмечал не только вольнолюбие, храбрость, но и трудолюбие горцев, что не отвечало официальному взгляду на них как «хищников», склонных лишь к грабежу и разбоям. Якубович писал о негативном влиянии на горцев религиозного фанатизма п «кровавых обычаев»5. Генерал Раевский порицал карательные действия царских войск, сравнивал их с бедствиями «первоначального завоевания Америки испанцами»6.

Ссыльные декабристы и многие русские писатели противопоставляло политике самодержавия на Кавказе умеренно-либеральные мирные способы подъема хозяйственной жизни народов Кавказа, распространение среди них просвещения, понимали значение связей горцев с Россией. Уже было сказано, что такие проекты выдвигал А. С. Грибоедов, особенно для Закавказья.

Великие русские поэты А. С. Пушкин и М. Ю. Лермонтов мечтали не о военном «покорении» Кавказа, а о будущих мирных и дружелюбных отношениях русского и горских народов, чего не могло быть в ту пору, когда в России господствовал царизм, а на Кавказе процветали феодальные распри и набеги. Романтические поэмы Пушкина и Лермонтова о Кавказском пленнике создали гуманистический образ юной черкешенки, любовь и доброта которой превозмогает враждебность горцев к пленному русскому. Они призывали к преодолению межплеменной и религиозной резни, жестоких обычаев кровомщения7.

Кавказ вдохновил многие свободолюбивые произведения русской литературы. Об этом писали Пушкин и великие русские революционные демократы. Известны замечательные слова В. Г. Белинского: «Странное дело! Кавказу как будто суждено быть колыбелью наших поэтических талантов. С Кавказом соединились судьбы великого русского поэта М. Ю. Лермонтова -- на недоступных вершинах Кавказа, увенчанных вечным снегом, находит он своп Парнасе; в его свирепом Тереке, в его горных потоках, в его целебных источниках находит он свой Кастальский Ключ, свою Ипокрену»8. Н. П. Огарев видел в Кавказе «приют российского свободомыслия».

В 1852 г. Л. Н. Толстой дал реалистическое описание жизни русских казаков на Тереке, их мирных занятии, нарушаемых нападениями чеченцев и ответными вылазками против них. Великий писатель противопоставлял жизнь казаков нравам испорченного светского общества, заставил читателя ощутить всю ненужность и трагические последствия столкновений между казаками и чеченцами. повести «Хаджи Мурат», Толстой раскрыл сложную судьбу одного из отошедших от Шамиля его соратников, показал некоторые черты имамата Шамиля в ту пору, когда уже угасали освободительные потенции горского движения. Николая I великий писатель изобразил безжалостным и распутным деспотом, творившим зло руками равнодушных и лицемерных сановников.

Известно, что сопротивление горцев политике царизма вызывало горячие симпатии великого украинского революционного поэта-демократа Т. Г. Шевченко. Большое внимание кавказским событиям уделял Н. А. Добролюбов. В статье «О значении наших подвигов на Кавказе» («Современник», 1859) он впервые в русской публицистике дал глубокое освещение причин и характера движения горцев на Северном Кавказе.

Образы Кавказа внесли новые мотивы в русскую живопись. Замечательными творениями являются полные поэзии рисунки и картины поэта М. Ю. Лермонтова, полотна художников П. 3. Захарова-Чеченца, Г. Г. Гагарина, Ф. А. Рубо, Е. А. Лансере, В. В. Верещагина, созданные уже во второй половине XIX в. Музыкальные мелодии и пляски Кавказа обогатили русскую онеру и балет, о чем говорят произведения М. И. Глинки, Н. Г. Рубинштейна, М. А. Балакирева, Ц. А. Кюи и других композиторов. Место Кавказа и горских его народов в культуре России велико. Оно еще далеко не полностью раскрыто в исторических трудах и должно стать предметом специальных исследований.

Обогатившись кавказскими влияниями, русская культура, со своей стороны, оказывала все более сильное воздействие на культуру горских народов Кавказа. С вовлечением народов Северного Кавказа в экономическую, политическую и культурную жизнь России видоизменялась и их богатая самобытная культура. Процесс этот был медленным, но уже в дореформенный период XIX в. привел к заметным результатам, в которых также надо объективно различать как передовые, так и отрицательные явления.

Материальная и духовная культура горских народов Северного Кавказа

События первой половины XIX в. привели к значительным изменениям в социально-экономической и культурной жизни народов Северного Кавказа. Окончательное включение Северного Кавказа в состав России ограничило межфеодальные распри, содействовало расширению контактов и взаимного культурного обмена между горскими народами и русским населением Северного Кавказа.

Наряду с ранее существовавшими городами (Дербент, Кизляр, Моздок и др.) исключительно важное значение в развитии этнокультурных связей имело основание новых городов (Владикавказ, Петровск, Темир-Хан-Шура и др.), ставших крупными административными и экономическими центрами.

Усилению обмена и заимствованию в области материальной и духовной культуры между русским и горскими народами способствовали также русские станицы и укрепления, села и хутора, тем более что в это время происходило важное событие в жизни горцев (осетин, чеченцев, ингушей) --массовое переселение их с гор на равнину и наделение их там землей.

Поселения и жилище. В первой половине XIX в. в поселениях народов Кавказа произошли заметные изменения. В связи с переселением на равнину появились новые типы поселений, большие по размерам, с правильной планировкой улиц, напоминающие соседние казачьи станицы. Но в отличие от казаков горцы и в этих селениях старались придерживаться принципа поселения по родовым кварталам.

Вместе с тем сохранялся и хуторской тип поселении - небольшие поселки по шесть-семь дворов. Хуторские поселения часто были однофамильными, состоявшими из родственников. Такой тип встречался и на Восточном и на Западном Кавказе, в Закубанье и па Черноморском побережье, где порой поселения состояли из одного-двух дворов, расположенных вдоль горных речек на значительном расстоянии друг от друга. В лесистых предгорьях также сохранялся хуторской тип поселения, что было связано с использованием лесных полян.

В первой половине XIX в. усилилась подвижность населения, чаще стали наблюдаться переселения целых селений, возникло много новых аулов. Изменялся и тип жилища. Усадьбы на новых местах, особенно на равнине, стали просторнее. В горах по-прежнему преобладал традиционный тип, но и там перестали возводить жилые боевые башни, малоудобные для жизни, а стали строить обычные горские дома, стены которых в зависимости от наличия строительных материалов складывали из камня, бревен или делали из плетня.

Одновременно шел интенсивный процесс замены однокамерных жилищ большой патриархальной семьи многокамерными. Для новой семьи брата или сына надстраивали второй этаж или к дому пристраивали дополнительные жилые помещения. В других случаях большой однокамерный дом делился на две-три комнаты со своими очагами. К середине XIX в. наибольшее распространение в горной зоне региона имели двухэтажные, двух- и трехкамерные жилища с плоской крышей, а в ряде районов Дагестана, Чечни и Ингушетии и Осетии сооружались многоэтажные постройки в виде домов-крепостей, в Карачае же преобладали срубные дома. В то же время здесь перестали строить крытые арбазы, состоящие из жилых и хозяйственных построек, расположенных вокруг обширного двора и объединенных одной общей крышей.

Заметные изменения в жилище произошли в равнинной зоне Северного Кавказа, что объясняется влиянием городов и русской строительной техники. У Гюгатых горцев появился квадратный деревянный дом с несколькими смежными комнатами со световыми выходами в сени. Тогда же большое распространение здесь получил длинный прямоугольный дом, появление которого было вызвано разрастанием семьи; в нем каждая брачная пара имела свою комнату с отдельным входом. Наряду с этим в степных районах региона бытовало еще двухкамерное турлучное жилье, отвечавшее местным климатическим условиям, а у адыгов-круглое плетеное однокамерное жилье, постепенно заменявшееся указанным прямоугольным домом. Для женатых сыновей адыги строили отдельные однокамерные жилища на территории общей усадьбы.

Значительным событием в быту горцев Северного Кавказа была замена очага, в частности в Дагестане, пристенным камином, а в ряде случаев - у жителей равнинных районов - голландской или русской печью. Тем не менее очаг широко бытовал еще повсюду, прежде всего у народов Центрального и Северо-Западного Кавказа.

Большое влияние на жилище горцев оказала русская домостроительная культура Еще в XVIII в. горцы, жившие на равнине, строили дома русского типа с прихожей, коридором, сенцами, печкой и т. п. В первой половине XIX в. эта традиция получила дальнейшее распространение Более того, дома строились с застекленными окнами повсюду в горах и па равнине дверные или оконные проемы стали просторнее; появилась дверная коробка, к которой двери прикреплялись с помощь» петель, земляные полы заменялись деревянными и т.

Изменялась обстановка и внутреннее убранство жилья у имущих горцев за счет притока покупных предметов (стулья, столы, шкафы, сундуки и т д.) фабричного изготовления. Увеличивалось количество привозной домашней утвари, посуда железная, медная, стеклянная и фаянсовая проникала в самые отдаленные горные районы.

Одежда. Некоторые изменения в описываемое время произошли и в одежде, главным образом на равнине Северного Кавказа, где наибольшее распространение имели различные привозные фабричные ткани и готовая одежда фабричного покроя, доступные, правда, только зажиточной части населения. Однако в горах одежда изготовлялась по-прежнему в домашних условиях. Производившиеся всеми горцами сукна отличались настолько высоким качеством, что некоторые народы (осетины, чеченцы) шили из них не только верхнюю одежду, но и нижнее белье.

Из овечьих шкур изготовляли различные шубы, тулупы, папахи, штаны, телогрейки и т. д., отличавшиеся по своему покрою некоторыми локальными особенностями (в Дагестане, например, тулупы изготовлялись исключительно с ложными рукавами). Дальнейшее развитие у народов Северного Кавказа получило и бурочное производство. В то время приобрели товарное значение славившиеся высоким качеством дагестанские, чеченские и кабардинские бурки. Необходимой принадлежностью верхней мужской одежды был суконный башлык; у осетин сукно делалось для башлыка исключительно из козьего пуха, а у некоторых жителей равнинной зоны - из верблюжьей шерсти. Наиболее распространенным видом обуви оставалась повсюду обувь из сыромятной кожи различного покроя, надевавшаяся с суконными или войлочными ноговицами. Все больше стала входить в быт состоятельных горцев самодельная сафьяновая обувь (чувяки, ноговицы, сапоги), а также покупная обувь кустарного или фабричного производства, в частности появившиеся в это время сапоги с длинными голенищами на высоких каблуках.

В целом одежда у народов Северного Кавказа характеризовалась и в рассматриваемое время наряду с этническими и локальными особенностями многими общими чертами.

В это время сформировался общий мужской костюм у народов Северного Кавказа, состоящий из бешмета, черкески, бурки, башлыка и папахи. Черкески с нагрудными патронташами (газырями) для боевых зарядов относятся в основном к началу XIX в. К середине этого столетия черкеска, украшенная костяными или позолоченными газырями -по 8-15 штук по обеим сторонам груди, становится исключительно парадной одеждой. Многие крестьяне по бедности не имели черкески, как и ряда других элементов описываемого костюма.

Расширение торговых связей, развитие местных кустарных промыслов по обработке металлов привели к значительному распространению среди горцев различных видов огнестрельного и холодного оружия (кавказские кинжалы и сабли были неотъемлемой частью мужского костюма). Женская одежда у народов Северного Кавказа выделялась более яркими национальными чертами и локальными особенностями, чем мужская. В то же время она почти не отличалась по своему покрою от последней. Длинное женское платье с открытым по груди прямым разрезом шилось по покрою черкески, а стеганая на вате куртка была одного покроя с бешметом. Много сходства было в обуви, головных уборах и других элементах женской и мужской одежды. Однако женская одежда в отличие от мужской большей частью шилась из фабричных тканей (холста, бязи, ситца, шелка, бархата). приводило к

Близкое общение между народами Северного Кавказа приводило к заимствованию отдельных элементов и видов одежды у соседних народов и, таким образом, способствовало созданию общих форм женского костюма.

Обувь женщин народов Северного Кавказа была в основном местного изготовления: чувяки из сафьяна, сукна и сыромятной кожи. Значительное распространение, в частности, в Дагестане имели покупные башмаки, проникшие сюда в начале XIX в. из Ирана и Турции. Башмаки делались на каблуках с острым, и иногда с чрезмерно загнутым вверх носком. Сохранилось различие в женских головных уборах и в верхней теплой одежде. Женские шубы с рукавами и без них, широко распространенные в Дагестане, не встречались в других местах Северного Кавказа. Пища. Пища как наиболее устойчивый элемент в материальной культуре осталась почти без изменения у народов Северного Кавказа и в первой половине XIX в. Правда, в этот период в результате некоторого развития в ряде мест огородничества, появления посадок овощей и бахчевых культур она стала там более разнообразна. Пища горцев включала в себя большое количество мучных, мясных, молочных и других блюд. Разнообразной была и пища из яиц, меда, тыквы, фасоли, ореха. Каждый народ или этническая группа имели уже в это время своп национальные блюда и напитки: народы Дагестана - хинкал (пельмени с мясом), адыгские народы - махсимо (буза), осетины, балкарцы, карачаевцы - пироги с начинкой из сыра и мяса, пиво и т. д. Большим разнообразием отличалась кухня западных адыгов. Особенно обильна и разнообразна была пища, предназначавшаяся для свадебного стола, пиршества в честь рождения сына-первенца или приезда гостей. В целом же пища основной массы крестьян, особенно в горной зоне региона, была скудной и однообразной.

Искусство. Первая половина XIX в. характеризуется у народов Северного Кавказа дальнейшим развитием некоторых видов прикладного искусства: в Дагестане - ювелирного, оружейного, гончарного производства и ковроткачества, в Центральном и Северо-Западном Кавказе - обработки металла, дерева, камня, кости, суконного, бурочного и войлочного производства, а в ряде мест - золотошвейного искусства. Уже в этот период особое развитие получило искусство кубачинских, лакских и аварских ювелиров и оружейников, лезгинских ковроделов, андийских, чеченских, кабардинских мастеров бурочного производства, осетинских и табасаранских резчиков по дереву и т. п. Одновременно с этим развивалось песенно-музыкальное и хореографическое искусство горцев.

Музыка и хореография северокавказских народов многообразны и тематически обширны. Множество схожих элементов в искусстве различных горских народов, в том числе в музыке и танцах. Основные их формы зародились в глубокой древности и были непосредственно связаны с трудовой деятельностью человека, с его житейской и ритуально-обрядовой практикой.

Наиболее древний пласт горского народного песенно-музыкального и хореографического искусства представлен в весьма разнообразных видах трудовых и заклинательных песен мифологического содержания, в ритуальных танцах - обращениях к различным божествам и покровителям языческого пантеона.

К ним следует отнести прежде всего такие песни и танцы, которые исполнялись коллективно и приурочивались к определенным видам культовых церемоний, календарных празднеств и тризн. Например, «Песня об Афсати» (покровителе зверей и охоты) исполнялась осетинами, карачаевцами и балкарцами перед отправлением на охоту. У адыгских народов была его ипостась - Мазитха (божество лесов, зверей и охоты),

и честь которого возносилась специальная песня. У чеченцев и ингушей это божество известно под названием Елта.

Мифологическое происхождение имеют и древнегорские песни-речитативы, посвященные богу молнии и грома - адыгскому Шебле-Илия, осетинскому бацилла, чечено-ингушскому Села, богам и богиням плодородия: карачаево-балкарскому Дауге, адыгскому Тхагаледжу, чеченской богине Тушоли и др. Немало было аграрных и календарных обрядовых церемоний и празднеств у северокавказских народов, в которых песни « танцы, инструментальные наигрыши и здравницы занимают одно из важнейших мест во всем комплексе их организации и проведения.

Почти у всех пародов Северного Кавказа вплоть до начала XX в. широко был распространен обряд «вызывания дождя». Он устраивался в годы засухи и проводился с незначительными отклонениями как у языческих, так и уже исламизированных народов. У кумыков этот обряд называется «земире», его прототипом у лакцев, по-видимому, являлся «гир-сичу», а у адыгских народов он известен под названием «ханце-гуаша» («княгиня-лопата»), у ингушей «муста гулурга», у чеченцев «каршку-ли» и т. д.

Обряды сопровождались одновременно пением, музыкой и танцами. Их основа - хороводная форма. Некоторые хороводные номера исполнялись отдельно мужчинами (например, охотничьи), а другие только женщинами (как лакский «сана»), но большинство обрядовых представлений (адыгский «тхашко удж», карачаево-балкарский «эллия», чечено-ингушский «мяцела», дагестанские празднества «наступления лета», «первой борозды» и т. д. проводились сообща - и женщинами и мужчинами.

Культовые и календарные обряды имеют опосредствованную связь с трудовой практикой. У всех народов Северного Кавказа их репертуар весьма богат и разнообразен. Имеются лишь незначительные отличия песен, музыки и танца между земледельческими и скотоводческими *формами труда, притом это отличие выражается главным образом в тематическом плане, а не в формах их бытования. У земледельцев более широко отмечаются празднества, связанные в общем и целом с растительным миром: день весеннего равноденствия, первый выход плугарей в поле, окончание сева, созревание колосьев, уборка, молотьба и т. д. У животноводов же отмечаются выпуск в отару барана-производителя (кочкар), стрижка скота, прядение шерсти, сбивание масла, выборка сыра, выделка войлока, бурок и т. д. У каждого народа эти циклы работ освещались специальными обрядовыми установлениями, торжественность которых подчеркивалась песнями, музыкой и танцами. При этом следует отметить, что трудовые песни отражают прежде всего утилитарные цели, имеющие непосредственное отношение к практической стороне ткпзнп людей. В них ритм играет главную роль, тогда как мелодия и тексты не имеют столь существенного значения; они интересны п цельны своей непосредственной связью коллектива или отдельного человека 45 определенным комплексом производства.

Горцы обладают и инструментальными наигрышами, связанными с различного рода занятиями, вроде наигрышей - «выгон отары», «джигитовка на коне» и т. д.

Характерной особенностью этих видов горского песенного творчества является то, что в нем почти не затрагивается сам процесс труда. Песни подобного жанра отличаются не показом (текстовым рассказом) механики самого производства, а воспеванием нередко посторонних предметов, инстинктивной идеализацией сопричастных предметов и явлений. В кумыкской песне «погонщика волов» отражена тяжелая доля бедняков:

Всяк бедняк на нас похож,

Эй, айда!

День попашешь - раз поешь,

Айда, вога-харш 9.

Особенно широкого размаха достигали песни и танцы на свадьбах, всенародных празднествах по различным поводам (окончание войны, изгнание противника из пределов страны, окончание чумы, холеры, падежа скота и т д.), в посвятительных торжествах--в честь рождения сына, возвращения его в отчий дом и т. п. Тогда устраивались народные карнавалы, скачки, ногайские качели, всевозможные состязания по борьбе, по стрельбе, поднятию тяжестей, бросанию камней, лазанию вверх по обмазанному жиром обтесанному столбу п т. д.

На эти торжества приглашались профессиональные музыканты, певцы, канатоходцы, акробаты, ряженые, шуты, зазывали, а также борцы и поэты. Между всеми ними устраивались также состязания с вручением наград победителю.

У северокавказских горцев особым уважением пользовались нартские и героические песни. Они распевались повсюду - и на всенародных празднествах, и на малых семейных вечеринках. Это прежде всего-осетинская героическая песня о Чермене, кабардинская - об Андемиркане, карачаево-балкарская - об Умаре и Кара Мусе, ногайская - об Айсыл улы Амете, чеченоингушская песня о знаменитом наездник» Бейбулате Таймиеве, аварская - «Сражение с Надир- шахом», лакская-«Песня о герое Муртазали»; кумыцкая -- «Айгази», адыгская - «Хатхова сын Касса» и др. Почти все народы Северного Кавказа создали героические песни о Шамиле. Историко-героические песни исполнялись только мужчинами, иногда с ппструмечтальльш сопровожденном, но чаще всего без него, и обязательно с хоровым подпевом солисту. В этом смысле манера исполнения горских песен одинакова почти у всех северокавказских народов. Певец-солист начинал основную мелодию на высоком регистре, а подпевающие на низких нотах вторили ему, создавая как бы общий фон мелодии. Во многих горских песнях речитативный прием пения был излюбленным.

В жанровом отношении музыкальный и песенный фольклор горцев Северного Кавказа весьма разнообразен. Кроме большого обрядово-ритуального цикла, историко-героических песен и баллад, все племена в народы обладают значительным количеством своеобразных лирических, шуточных, застольных, колыбельных песен, танцевальных напевов. Горскому фольклору известны и частушкообразные, и диалогические (преимущественно сатирические) песни, исполняемые в дуэтной или сольной форме девушками и юношами.

Самое широкое распространение имели «плачи» о погибших героях. В общественных местах, на народных празднествах и торжествах, а также при свадебных шествиях женщины обыкновенно не принимали участие в песнопениях, лишь иногда эта традиция, установленная обычаями, нарушалась. Однако всегда женщины, особенно девушки, лишались этого-права; в частности, адыгские девушки на обрядовом вечере «кепш» пели, а кумыкские лирико-любовные «сарыни» исполнялись как мужчинами, так и женщинами.

Много общего и в хореографии горцев. Танцы - один из самых излюбленных видов искусства горцев. Более того, северокавказское танцевальное искусство выработало общий для всех рисунок танца - лезгинки, получивший самое широкое распространение. Кроме бесчисленного количества разновидностей этого вида танца у всех народов Северного Кавказа, каждый из них, в свою очередь, имеет и свои национальные танцы. Например, лакцы и лезгины увлекаются медленными и плавными танцами, в которых движения рук и всего тела создают общую гармонию грациозности. В их танцах и музыке заметны влияния азербайджанской музыкальной культуры. Много общего у народов Северного Кавказа было и в их музыкальных инструментах, о которых уже говорилось. По сравнению с предыдущим периодом инструменты не претерпели существенных изменений. Следует лишь отметить, что такой древний музыкальный инструмент, как многострунная арфа, имел весьма ограниченное распространение и был известен лишь осетинам и лишь отчасти балкарцам и кабардинцам.

Семейный и общественный быт

Семейная община и патронимия. Характерной особенностью семейного и общественного быта народов Северного Кавказа в первой половине XIX в. являлось сохранение в нем архаических черт - обычаев, институтов, уходящих своими корнями в патриархально-родовой строй и даже в матриархат. Низкий уровень производительных сил, полунатуральный характер хозяйства, устойчивость традиций патриархального быта способствовали сохранению в значительной степени наряду с малой семьей семейных общин. Степень бытования последних была не везде одинакова, это зависело от конкретных социально-экономических условий жизни пародов, особенностей хозяйственного быта и других факторов. Судя по данным исследователей последующих периодов, в высокогорных и горных районах региона, где было развито террасное земледелие и отгонная система содержания скота, требовавшие большого числа рабочих рук, семейная община являлась наиболее распространенной формой семьи. Однако в связи с интенсивным процессом переселения части горцев на равнину большие семьи стали дробиться. Большая семья, известная у разных народов под разными наименованиями, объединяла до пяти и более поколении ближайших родственников, преимущественно по прямой нисходящей линии (родители, их женатые сыновья, внуки и т. д.). Численность ее достигала, особенно у осетин и адыгских народов, 40-60, а иногда 100 и более человек10. В ряде случаев в больших семьях, особенно феодальных, проживали и рабы, являвшиеся собственностью владельцев.

В силу преобладания натурального хозяйства большая семья должна была сама обслуживать себя. Поэтому на долю женщин, кроме работы в поле, приготовления пищи, воспитания детей, падало еще много обязанностей по обработке сырья (шерсти, хлопка, конопли, кожи, молочных продуктов), изготовлению одежды и т. д. Женскую половину семьи возглавляла «старшая» женщина, обычно жена главы семейной общины.

Естественный рост числа членов семьи приводил к сегментации семейной общины. Выделившиеся семьи либо вырастали в новые большие семьи, либо сохраняли структуру малой семьи. Выделившиеся семьи по мере возможности селились рядом, поблизости от отцовской семьи.

Малая семья, которая в это время уже являлась господствующей формой, состояла, как правило, из супругов и их детей. Нередко с сыновьями жили старики, реже - младшие братья и сестры. По мере женитьбы сыновей родители выделяли их в самостоятельные хозяйственные единицы Однако обычно такое выделение происходило по истечению некоторого времени, необходимого для создания материальной основы будущего домохозяйства. И в малой семье господствовали патриархальные порядки - полное повиновение женщин мужчинам, младших - старшим, традиционное разделение труда. Ведущие отрасли хозяйства семьи по-прежнему находились в руках мужчин, а домашнее хозяйство - женщин.

И тем не менее положение женщины в малой семье претерпевает определенные изменения. Женщина, с одной стороны, освобождается от ряда обязанностей, выполняемых ею в большой семье, и от власти «старшей» женщины дома, т. е. становится сравнительно самостоятельной. С другой стороны, она в малой семье была более нагружена, выполняла в пределах своего дома все женские работы, которые в большой семье распределялись между всеми женщинами.

В общем производственном труде важную роль играли мужчины, что усиливало их господствующее положение в семье и обществе, их авторитет и общественный вес. Поведение женщины строго регламентировалось адатом и шариатом, которые ставили ее в зависимое положение в семье и обществе.

Особенно тяжелым было положение молодой женщины. Кроме многочисленных обязанностей по дому, она должна была строго соблюдать систему запретов (избеганий), которые подчеркивали ее неравенство и зависимое положение. Женщина фактически не имела права ни на какое самостоятельное решение, ни на развод, который считался привилегией мужчины. Муж мог оставить жену в любое время, взять новую или иметь (у мусульман) одновременно 2-3 жены.

У ряда народов Дагестана, чеченцев, адыгов и других, женщина не должна была присутствовать в помещении, где принимали гостей и посторонних мужчин. Даже еду для гостей она передавала для них через мужа пли сына.

Браки молодежи заключались по воле родителей. В Дагестане, как и « предыдущие столетия, предпочитали так называемые кузенные браки (в пределах родственной группы), у других народов

Северного Кавказа существовала строгая экзогамия. Браки запрещались между однофамильцами, между молочными родственниками; у горцев имелись и сословные брачные ограничения. Из трех форм поселения супругов - у матери {матрилокальная), в новом месте (дислокальная) и у отца (патрилокальная) - преобладала последняя. Полигамия была распространена в основном среди господствующей верхушки. Брачным возрастом считался возраст 15 лет, однако практиковалась выдача замуж девушек и 13-14 лет, э также помолвка детей в раннем возрасте.

Одним из способов заключения брака было похищение, осуществлявшееся как насильственным путем, так и с согласия самой девушки. К нему прибегали в случаях отказа со стороны девушки, слишком большой суммы платы за невесту или просто исполняя древний традиционный обряд. Этот вид заключения брака широко практиковался у осетин, кабардинцев, кумыков, ногайцев и др. Величина калыма зависела преимущественно от сословной принадлежности и экономического положения сторон. Выкуп за невесту платили натурой, иногда деньгами. В его состав включались лошадь, рогатый скот, оружие, ценные вещи, крепостные крестьяне. Кумыкские князья, например, в 1848 г. платили калым в размере 720 руб. сер.11 У горцев-мусульман калым делился на две части: одну платили родителям невесты, а другая служила прочной гарантией обеспечения жены на случай развода с мужем.

Свадьба отмечалась весьма торжественно, с участием всех родственников, со строгим соблюдением обрядов, могущих, по представлению народа, оказать магическое действие на исход дела, на создание крепкой, многодетной, счастливой семьи. Центральным актом свадебного торжества был переход невесты в дом жениха в сопровождении большой свиты с факелом (в Дагестане), с пальбой из ружей, с песнями под звуки музыкальных инструментов у некоторых других народов (осетин, балкарцев, карачаевцев, ингушей и др.). Невесту вводили в «большой дом» и приобщали к домашнему очагу. Свадьба всегда сопровождалась танцами, шуточными играми, маскарадными представлениями, конными скачками.

Рождение ребенка (особенно сына) являлось значительным событием в семейной жизни горцев, ставило роженицу в равные права с другими женщинами, обеспечивало прочность ее положения в семье. Исключительно большое значение придавалось воспитанию детей на лучших традициях народа, горского этикета. Детям прививались трудовые, культурные, нравственные и эстетические навыки, в них воспитывались храбрость, мужество, честность, справедливость, гуманность, уважение к старшим.

В семейной обрядности горцев важное место занимали похороны, совершавшиеся (за исключением осетин-христиан) по мусульманскому обряду. Однако в них, как и в поминальных обрядах, сохранилось немало пережитков домусульманских верований. Весьма глубокой архаикой полны похоронные обряды осетин, многие обряды (посвящение коня покойнику, обрезание косы у вдовы, оплакивание и др.) уходят корнями в скифскую эпоху.

Общественный быт. Несмотря на различия в уровне социально-экономического развития, общественная жизнь народов Северного Кавказа в основных чертах была единой.

Низовой территориальной организацией, как мы знаем, повсеместно выступала сельская община, регулировавшая всю производственную и общественно-политическую жизнь общества. По особо важным вопросам общественной жизни созывались общие собрания всех совершеннолетних мужчин сельской общины (кроме рабов). На этих же сходах выбирались главы сельских общин из числа богатых и сильных фамилий. Последние, входя в состав сельской общины, играли важную роль в общественной жизни горцев.

Роль патронимии, как и других крупных родственных коллективов, была в рассматриваемое время столь значительна, что органы сельского правления нередко создавались по принципу представительства от последних. При этом в Дагестане, например, отдельные тухумы стали пользоваться особыми правами - занимали главенствующее положение во внутреннем управлении.

Традиционный общественный быт села регулировался адатом с обычным правом и шариатом, появление которого относится во многих районах региона к более позднему периоду. Поэтому из двух видов права господствующим являлся у всех горцев адат. Даже в Дагестане более широкий круг вопросов (уголовные и гражданские дела) решался на основе адата. Обычное право (адат) регулировало общественную и семейную жизнь горцев, определяло виды и нормы феодальной эксплуатации, взаимоотношения сословий, права и привилегии феодалов, обязанности и повинности их вассалов, семейные отношения, нормы поведения и т. д. В адате нашли отражение характер и особенности общественного строя горцев, многоукладное их общества. Наряду с обычным правом и шариатом горцы начинали признавать и российское законодательство, оказавшее существенное влияние на многие стороны их древнего права, в частности уголовного. Оно острием своим было направлено против ряда пережитков родового быта, прежде всего кровной мести, имевшей еще широкое распространение среди горцев. Мстили и подлежали места в первую очередь члены патронимии - ближайшие родственники по отцу, хотя кровниками считались все члены рода (тухума, фамилии, тайпы). Поводом для кровной мести служили убийство, захват чужой земли, оскорбление религиозной святыни (очага, надочажной цепи), гостя, чести, дома, похищение девушки и т. д.

Кровная вражда прекращалась обычно с примирением сторон, совершавшимся по определенному обычаю, который был одинаков для всех, хотя и имел некоторые локальные особенности. Аталычество. В первой половине XIX в., как и в предыдущее время, преимущественно в феодальной среде адыгов, осетин, балкарцев, карачаевцев и кумыков сохранилось аталычество (передача детей для воспитания в другие семьи). У кумыков феодалы отдавали детей на воспитание первостепенным узденям. В свою очередь, эти уздени определяли своих детей в семьи простых узденей, но только имевших высокий престиж. У адыгов князья отдавали детей на воспитание своим вассалам. Широко практиковалась среди всех горских феодалов отдача детей на воспитание в семьи других народов. Осетинские феодалы отдавали детей кабардинским, последние - кумыкским и наоборот. Ребенка отдавали с малых лет, иногда даже через несколько месяцев после рождения. Срок пребывания его в доме аталыка (т. е. лица, принявшего ребенка для воспитания) определялся для мальчика - 8-13 годами (иногда до 17-18 лет), а для девочки - до 1213 лет. Аталык учил своего питомца всему, что должен был знать каждый молодой князь или дворянин: правилам поведения, верховой езде, стрельбе, физическим упражнениям,

хозяйственным и другим навыкам. Воспитание девочки входило в обязанность жены аталыка; она учила ее рукоделию, различным женским работам и обязанностям будущей хозяйки, тонкостям этикета. При завершении срока воспитания аталык дарил воспитаннику парадную одежду, коня, вооружение и торжественно в присутствии родственников возвращал его в родной дом. С той же торжественностью возвращали и девушку. Семья воспитанника устраивала по этому случаю большие торжества, преподносила аталыку и его семье дорогие подарки (оружие, копя, скот, земельный участок, иногда рабов, крепостных крестьян) .

Однако в рассматриваемое время институт аталычества сильно изменился. Срок воспитания стал сокращаться нередко до 3--7 лет. Церемония возвращения воспитанника домой стала изменяться, принимать более простые формы и т. д. Аталычество как одна из форм искусственного родства способствовало укреплению связей феодалов с влиятельной частью общества и использовалось как средство влияния на массы, упрочения социальной опоры.

Гостеприимство и куначество. Гостеприимство оставалось на Северном Кавказе наиболее устойчивым и распространенным обычаем. Правда, ростом городов и развитием товарноденежных отношений оно стало терять у горцев, живших недалеко от торговых центров и больших магистральных проезжих дорог, некоторые своп черты В целом же веками сложившиеся традиции гостеприимства строго соблюдались всеми и нарушение их осуждалось общественным мнением. Гость пользовался всеобщим признанием и уважением.

Почти в каждом обществе в горах Осетии, Балкарии, Ингушетии и т. д. кто-то особенно славился своим гостеприимством; дом такого горца всегда был открыт для приема незнакомого путника. В целом ряде горных сельских обществ Дагестана устанавливалась определенная очередность приема гостей, впервые попавших в аул по разным хозяйственным и другим делам.

Характерной чертой адыгского гостеприимства было наличие кунацкой - отдельного домика, имевшегося у наиболее состоятельных. Он был открыт для любого путника, искавшего приюта. Обычно же для приема гостей служила богато убранная комната в общем доме. Этнические и локальные особенности ярко проявлялись в ритуале приема и угощения гостя. В то же время имелось немало общих черт, в частности стремление создать уют и возможные удобства для гостя, обеспечение его безопасности в период пребывания в гостях.

В связи с расширением межэтнических контактов, а также близкого - общения с русским населением, значительное развитие получило и куначество. В отличие от гостя, воспользовавшегося гостеприимством хозяина однажды, периодически или случайно, кунаки постоянно находились в дружеских отношениях с хозяином. Куначество завязывалось между гостем и хозяином, если они желали, при первых же их встречах. Для этого они давали друг другу клятву быть друзьями, верными, как родные братья, обменивались подарками, а также выпивали молоко (или вино) из одной чаши, в которую в знак постоянной и «нержавеющей» дружбы бросали золотые или серебряные монеты. Кунаков отныне связывала и взаимопомощь, и участие в важнейших делах друг друга. В Дагестане в ряде случаев кунак заменял детям умерших родителей или поддерживал их хозяйство, пока они не вставали на ноги.

Сложившаяся на Северном Кавказе обстановка значительно усилила распространение куначества как между горцами, так и между горцами и русскими. Л. Н. Толстой восторженно писал о миролюбии, честности и преданности в дружбе, свойственных кавказскому куначеству. О своем кунаке-чеченце он сообщал: «Часто он мне доказывал свою преданность, подвергая себя разным опасностям ради меня, у них это считается за ничто - это стало привычкой и удовольствием...» ' Куначеские обязательства распространялись и на случайных попутчиков. Здесь в случае надобности сильный должен был заступиться за слабого, а все попутчики - помочь друг другу. Дальнейшее развитие получил и обычай патроната, имевший распространение в основном среди адыгских народов. Лица, связанные обычаем патроната, считались кунаками. Но между ними уже не существовало дружеских связей, равноправия, которые были свойственны обычному куначеству. Теперь кунак, находившийся под покровительством феодала, становился его вассалом. Патрон-покровитель, оказывал ему материальную помощь, защищал от произвола и самовластия других феодалов. 1 зато покровительствуемый должен был выполнять свои вассальные обязанности.

Как и ранее, куначество и гостеприимство играли в жизни народов Северного Кавказа важную роль. Благодаря этим институтам развивались экономические, культурные и брачные связи, взаимно обогащались культура и быт горцев и народов всего Кавказа.

Определенную социальную значимость имели и такие общественные институты, как побратимство, усыновление. Дагестанцы, например, имели много побратимов среди осетин, ногайцев, чеченцев, ингушей и др и, наоборот, каждый из последних имел побратимов среди этих и других' народов Северного Кавказа. Через побратимов, как и через другие формы искусственного родства, горцы были связаны и с русским населением края. Об этом сохранилось много семейных преданий, рассказов, песен и т. д.

Большую роль в семейной и общественной жизни горцев играли древние верования и обряды, сохранившиеся у них в разной степени, в зависимости от того, насколько глубоко упрочилось в их быту мусульманство пли христианство. Последнее имело распространение только у осетин. Даже в Дагестане утвердившийся ислам не мог окончательно вытеснить языческие верования. Особое место среди последних занимало у всех горцев поклонение небесным светилам, солнцу, горам, камням, рекам, деревьям, культы огня, железа, а также культ предков. «Главное место в ряде богов у лаков, - писал С. И. Габиев, - занимало солнце, которое воображали они себе в виде прекрасного юноши, озаряющего и согревающего весьма дивный мир» 14 Древние языческие верования горцев выражались и в обрядах вызывания и прекращения дождя, молениях с жертвоприношением животных об избавлении полей от засухи и градобития, в ряде других древних религиозномагических действий, связанных с первой пахотой, началом и концом уборки урожая и многими другими явлениями хозяйственной и семейно-бытовой жизни горских народов. Пережитки домусульманских и дохристианских верований горцев прослеживаются и во многих их погребальных и поминальных обрядах. И все же в рассматриваемое время из всех народов Северного Кавказа языческие верования, древние культы в наибольшей степени сохранились у осетин и ингушей, что объясняется более поздним и относительно слабым распространением у них ислама. В целом же народные обряды, уходящие корнями в глубокую древность и связанные с земледелием и скотоводством и другими важнейшими сторонами жизни горцев, веками видоизменялись и испытывали на себе значительное влияние у мусульманской и христианской религий.

Общественные игры. Большое распространение имели у горцев общественные игры, порожденные определенными условиями социально-экономической жизни и отразившие различные социальные отношения. Отличаясь многими сходными чертами, общественные игры в то же время характеризовались значительными этническими и локальными особенностями. Так, одной из наиболее популярных игр у адыгов считалась «диор». Разделившись на две партии, мужчины аула под горящим факелом с криком «диор!» нападали друг на друга. Победителем считалась та партия, которая захватывала больше пленных15. У кабардинцев, когда аталык возвращал своего воспитанника в его родительский дом, аульная молодежь, вооружившись длинными жердями, выходила навстречу гостям и преграждала им путь. Завязывался «бой», который заканчивался победой одной из сторон.

У осетин популярной игрой считалась «джирите», которая заключалась в следующем: всадник на полном скаку должен был дротиком попасть в подвешенный шар и быстро ускакать от пораженного «противника»-мишени.

В Дагестане славилась игра «борьба за платок», которая проводилась на свадьбе. Родственники невесты вручали дружкам жениха платок, который они должны были доставить в дом последнего. Но джигиты из селения невесты стремились отобрать его у них, между ними завязывалась борьба. Считалось позором не привезти платок в дом жениха.

Распространены были среди горцев конно-спортивные игры. У чеченцев она устраивалась во время праздника «марх». Варана спускали в яму и закрывали ее плетнем, по краям которого клали большие камни. Из отверстия этого плетня выглядывала голова барана, и всадник на полном скаку должен был вытащить его из ямы. Игра требовала большой силы и ловкости.

Особое внимание горцы уделяли военно-физической подготовке подрастающего поколения, что было весьма необходимо для обеспечения безопасности и сохранения независимости. С малых лет они обучали своих детей военному делу: владению оружием, верховой езде, джигитовке, стрельбе в цель, а также перенесению всех трудностей и лишений, с которыми можно было столкнуться в любой обстановке. У горцев существовали следующие виды народного спорта: бег, прыжки, фехтование, метание и поднимание камней, стрельба из лука и пращи, из ружья и пистолета, метание копья, дротиков, умение владеть мечом, кинжалом, секирой, булавой, арканом, обычная борьба и борьба-поединок, канатохождение, акробатика, катание на горных лыжах, ходьба на ходулях, джигитовка и скачки, плавание и переправа вплавь с конем, гребля, преодоление горных круч, народный туризм и альпинизм.

Особенно большой популярностью пользовались скачки и джигитовка на народных праздниках, на больших семейных торжествах, па поминках.

Фольклор. Язык. Литература

Фольклор. В фольклоре народов Северного Кавказа в первой половине XIX в. наряду со старыми традиционными мотивами появились новые темы, отражавшие усиление феодального гнета и борьбу крестьян против этого гнета, сочетавшуюся с антиколонизаторской борьбой народов. По-прежнему популярен был нартский эпос, который в первой половине XIX в. стал объектом записи и изучения. Ю. Клапрот описал его осетинский вариант, Хан-Гирей - адыгский16. Тогда же стало известно о существовании нартских сказаний у чеченцев, ингушей, балкарцев и карачаевцев. Позднее нартский эпос был открыт и у абхазов, а бытование некоторых его сюжетов обнаружено у сванов и ряда народов Дагестана.

Проведенные дореволюционными русскими и советскими авторами исследования доказывают наличие трех центров формирования эпоса: осетинский, адыгский и абхазский. Количество изданных сводных текстов свидетельствует о наиболее широком распространении нартских сказаний среди осетин и адыгов.

Горцев привлекал в нартском эпосе его рыцарский дух. Честность, отважность, готовность пожертвовать своей жизнью ради спасения ближнего - все эти качества высоко ценились нартами, что, естественно, живо и с необыкновенной страстью воспринималось массой горцев. На эпосе воспитывалось подрастающее поколение северокавказских народов. На эпосе учились, духовно крепли и мужали.

Историческое и идейно-художественное значение эпоса весьма велико. «Нарты» - выдающийся памятник мировой эпической культуры. Говоря о значении эпического наследия народов нашей страны, газета «Правда» писала 25 сентября 1966 г. в передовице: «В духовную жизнь советского человека входят „Слово о полку Игореве» и „Калевала", „Манас" и ,.Нарты" и многие другие творения народного гения.

Наряду с нартским эпосом у народов Северного Кавказа продолжали развиваться и другие фольклорные произведения. Наиболее интенсивное развитие в фольклоре получает общественнополитическая тема. Главной темой фольклора горцев является борьба обездоленных людей против произвола и тирании феодальной знати. Эта тема находит свое материальное выражение в борьбе за землю, за свободу и справедливость. Герой песни народов Дагестана Хочбар, раздававший тысячам бедняков «по сто овец» из ханских отар, «восьмистам бескоровным по шести коров» из ханских стад, заживо сжигается на костре. Песню о Хочбаре высоко оценил Л. Н. Толстой, сказав, что она удивительна. Самое широкое распространение получили в Осетии песня и сказание о знаменитом герое Чермене.