Игровые начала японской культуры

Размещено на http://allbest.ru

Московский государственный лингвистический университет

Игровые начала японской культуры

Е.А. Осьминина, доктор филологических наук, доцент,

профессор кафедры мировой культуры

Аннотация

Для определения специфики японской культуры в статье рассматриваются игровые начала, ей присущие. Голландский историк Й. Хёйзинга выделяет два базовых толкования слова «игра»: игра как показ, иллюзия реальности, и игра как соревнование. Для каждого из них рассмотрены следующие проявления: в обыденной жизни детей, в обыденной жизни взрослых и в профессиональной области. Таким образом, в работе используется структурный метод и метод типологизации. Из анализа материалов отечественной и зарубежной японистики (трудов Алпатова, Анариной, Арутюнова, Бенедикт, Венюкова, Горегляда, Кужеля, Маркарьян, Молодя- ковой, Мещерякова, Овчинникова, Позднеева, Прасол) следует, что игра как «показ» не просто присуща японской культуре, но и выражается в ней максимально. Проявление игры как соревнования, напротив, минимально. Парадоксальность, наличие взаимоисключающих свойств, - характерная особенность японской культуры. Проявление в ней игрового начала соответствует отвечает этой особенности.

Ключевые слова: игра; Йохан Хёйзинга; японистика; японские праздники; японский театр.

Abstract

E. A. Osminina Doctor of Philology (Dr. habil.), associate professor, Professor at the Department of communication technologies, Professor at the Department of world culture, Moscow State linguistic University

To determine the specificity of Japanese culture, the article considers the game beginnings of the culture. Netherlands cultural historian J. Huizinga distinguishes two basic interpretations of the word «game»: a game as «a show», the illusion of reality, and the game as «a competition». Each of this can be see in the everyday life of children, of adults and in the professional field (respectively, theater and sports). Thus, the article uses the structural method and the method of typologization. On materials of domestic foreign japanistics, works of Alpatov, Anarina, Arutyunov, Benedict, Venyukov, Goreglyad, Kuzhel, Markaryan, Molodyakova, Meshcheryakov, Ovchinnikov, Pozdneev, Prasol it is shown that the game as a “show” is not just inherent in Japanese culture, but is expressed in it with the greatest force. The manifestation of the game as a competition, on the contrary, is minimal. Paradoxical, the presence of mutually exclusive properties is a characteristic feature of Japanese culture. The expression of the game principle in it thus corresponds to this peculiarity.

Key words: play; Huizinga; Japanese studies; Japanese holidays; Japanese theatre.

Введение

Японская культура вызывала огромный интерес в Европе с самого «открытия» страны в XIX веке. Лидировала как всегда Франция, но находились японофилы и в России. Сам царь Николая II, будучи ранен (еще как цесаревич) в японском городке Оцу, писал матери 8 мая 1891 года: «Странно сказать, но Япония так же нравится мне и теперь, как раньше, и случай со мной 29 апреля не оставил во мне никакого неприятного чувства; мне противен только полицейский мундир!» [Схиммельпеннинк ван дер Ойе, 2009, с. 32]. Интерес к Японии не ослабевает в России до сего дня: японофилы встречаются не только среди профессионалов-японистов, но и среди молодежи, даже среди подростков.

Это связано с уникальностью, неповторимостью страны и ее народа. Изучать эту уникальность можно разными способами, - в том числе и рассматривая «игровые начала» в исследуемой культуре.

Игра обозначается и понимается в разных языках по-разному. Иногда - одним словом: например, латинское ludus, русская игра, изначально японское asobi. Иногда - несколькими, разделяющими значения забавы, детской потехи; соревнования, борьбы; театрального представления. Так, сейчас в японском языке соревнование обозначается словом kyoso, игра на сцене - shytsuen.

Среди толкований игры голландский историк Й. Хёйзинга выделяет два основных: «Игра - это борьба за что-то или показ, представление этого “что-то”» [Хёйзинга 2011, с. 39]. Именно по этим значениям и будет проанализирован феномен игры в японской культуре.

Основная часть

Первое, и самое распространенное, понимание игры - это показ. Игра - это иллюзия, не реальность, а подражание ей, не истина, а представление. Игра, как говорят дети, - это «понарошку». Такую подражательную основу можно выделить в детских играх, в жизни взрослых и в профессиональной сфере - в игре актеров на подмостках театра и в кино.

Игры детей и животных заинтересовали ученых еще в XIX в. Английский философ Г. Спенсер указывал на значение игры в эволюции и на ее функцию упражнения (тренировку определенных навыков деятельности). Немецкий психолог и философ К. Гроос создал теорию игр у животных, также увидев в них «предупражнение» [Гроос 1899, с. 686 ] инстинктов, укрепление наследственных форм поведения, приспособление к условиям внешней жизни. Эта теория господствовала до 1930-х гг. и до сих пор используется в педагогике на практике.

«Ролевые игры» присущи всем детям мира, но только в Японии детская игра возведена в ранг государственного праздника: «День девочек» (3 марта) и «День мальчиков» (3-5 мая). Каждый из них имеет несколько наименований, и одно из названий «Дня девочек» - Хина мацури (хина - кукла, мацури - праздник).

Кукла в Японии первоначально имела магическую функцию. Как указывают С. Б. Маркарьян, Э. В. Молодякова, болезнь в обряде исцеления переносили на куклу, которую потом бросали в реку (обряды хина-окури). Праздник кукол известен с начала эпохи Хэйан (с IX в.); во второй четверти XVIII в. он стал национальным.

В домах, где были девочки, устраивались на подставке выставки кукол, изображающих двор императора. Самые дорогие куклы дай- рисама соответствуют императорской чете, их ставят на верхнюю полочку. Ниже помещают трех фрейлин, пятерых музыкантов, двух телохранителей и троих слуг. На самую нижнюю полочку расставляют кукольную мебель, посуду и угощение для кукол. Рядом устанавливают два маленьких цветущих деревца - вишню и мандарин ( как перед императорским дворцом Сисидэн в эпоху Хэйан). игра kyoso shytsuen японский культура

Как пишут С. Маркарьян и Э. Молодякова, набор кукол стал одним из символов японской семьи. Исследовательницы пересказывают новеллу А. Рюноскэ «Куклы-хина» (где описывается семья, вынужденная из-за денежных затруднений продать такой набор), новеллу О. Кадзуко «Праздничные куклы» и стихотворение Ёсы Бусона.

Следующее проявление игры как показа - в обыденной жизни, при этом уподобление жизни театру - одно из старейших в истории культуры. Мы найдем его еще у римского императора, «философа на троне» Марка Аврелия (II в. н. э.), который сравнивает жизнь и смерть с выходом и уходом актера со сцены. Наиболее же известной является цитата из монолога Жака в комедии У. Шекспира «Как вам это понравится».

Замечательный русской режиссер Н. Н. Евреинов считал стремление к показу, изображению - основной потребностью человека вообще и единственным утешением в жизни.

Ритуализированное, «сценическое», подчеркнуто вежливое поведение в высшей степени характерно для японцев. У них даже есть специальный «почтительный, уважительный» язык кэйго. Как указывает В.М. Алпатов: «Этикетные отношения проявляются в любом языке, но в японском языке их выражение особо многозначно» [Алпатов 2008, с. 118]. Оно проявляется в грамматике (формах глагола), в лексике (различие местоимений, терминов родства), в синтаксисе.

Один из самых ярких примеров японской вежливости приводит св. равноап. Николай Японский, оставшийся в стране во время Русско-японской войны (запись от 22 апреля / 5 мая 1904 г.): «И еще хорошо, что все вокруг меня так деликатны: о войне никто ни слова, о японских победах тем меньше; а лица такие сиротные, как будто в душе нет радости и торжества, которые так же естественны при их постоянных победах, как моя печаль при наших постоянных поражениях» [Дневники святого Николая Японского 2004, с. 74].

Можно привести свидетельства русского капитана В.М. Головнина, оказавшегося в плену у японцев в 1811-1813 гг., путешественника и географа М. И. Венюкова, япониста Д. М. Подзнеева, писателя Б. А. Пильняка, журналиста В. В. Овчинникова; американских ученых Р. Бенедикт, Б. Данхэна, Б. Рудофски - все описывают удивительную воспитанность, дипломатичность японцев. Афоризм

В. Овчинникова: «Вежливость японцев подобна смирительной рубашке, стесняющей словесное общение между людьми» [Овчинников 2010, с. 112].

И закономерно появляется сравнение такого поведения с театром. Как указывает А. Ф. Прасол, «иногда кажется, что ролевые маски, которыми японцы пользуются в повседневной жизни, заимствованы из жизни сценической» [Прасол 2011, c. 113].

Не удивительно, что японское сценическое искусство имеет длинную и славную историю. Как и у других народов, театр у японцев начался с магии и религии. Первые обряды сопровождались синтоистскими песнями и танцами кагура и буддийскими представлениями гигаку. Гигаку включали в себя шествия (участники которого носили маски) с танцевальными сценками, исполняемыми под музыку.

Из гигаку в VIII в. вышли музыкальные танцевальные представления: бугаку - для аристократии и духовенства, сайгаку - для простонародья. Затем к власти, на смену аристократии, пришло воинское сословие. Для них из бугаку в XII в. произошли новые виды музыкальных представлений: саругаку и дэнгаку. В саругаку входили ритуальные, придворные и деревенские танцы и пение; дэнгаку полностью основано на песнях и танцах сельской местности.

Саругаку-но в XIV в. превратились в театр Но, который существует до сих пор. Он имеет четкие жанрово-стилистические особенности: действие сопровождается оркестром и мужским хором, декорации отсутствуют, актеры-мужчины выступают в масках, используется декламация и гортанное пение, драматургия основана на буддийских легендах, японской классической литературе [Анарина 2008].

В конце XVI - начале XVII вв., с развитием городской культуры, торговли и ремесел, появлением новых сословий и новых ценностей (можно сказать, с демократизацией культуры) появились новые виды театра - Дзёрури и Кабуки.

Дзёрури - кукольный театр. Куклы делаются в 2/3 человеческого роста; «каждую куклу водят три кукловода» [Кужель 1993, с. 15]. Представление сопровождается сказом под аккомпанемент сямисэна; основной элемент игры - жест. Персонажи олицетворяют человеческие качества и типы. Прежде существовало около 70 типов голов куклы, на сегодняшний день используется 45. Изначально были разные стили исполнения Дзёрури, в настоящее время сохранился стиль гидаюбуси.

Кабуки использовал пьесы из репертуара Но, соединив музыкальное сопровождение, танцы и интермедии. Его основательницей была О-Куни, служительница буддийского храма в Киото. Танцы, произошедшие из народных, нэмбуцу-одори, сопровождались комическими интермедиями. Сначала актерами были женщины, затем юноши и наконец, мужчины; менялось и музыкальное сопровождение. Элементы движения в Дзёрури и Кабуки имеют некоторое сходство.

В конце XIX - начале ХХ в., в связи с произошедшей «реставрацией Мэйдзи» и вестернизацией Японии посвились и новые виды японского театра: симпа, сингэки, синкокугэки. В первом из них соединялись элементы традиционного и нового театра; третий был в наибольшей степени европейским: здесь ставились пьесы Г. Ибсена, М. Горького, Б. Шоу. Велико было влияние школы К. С. Станиславского.

Не только длинной и богатой историей театра подтверждается «игровой» характер японской культуры. Исследователи подчеркивают национальные особенности самого исполнительского мастерства: «Японский актер играет. Он играет сценическую игру» [Гагеман 1925, с. 38-39].

Поэтому кажется, что среди культур, которым свойственна игра как «показ», «представление», на одно первых мест следует поставить Японию.

Второе толкование игры - как борьбы, состязания, соревнования. Так же, как и в предыдущем случае, ее можно поискать на уровне детских игры, в повседневной жизни взрослых и в профессиональной деятельности Й. Хёйзинга, к труду которого мы уже обращались. Он является приверженцем и теоретиком именно такого толкования. В основе всех областей человеческой деятельности, культуры, в истории и в современности, видится им соревновательный элемент. Но его как раз у японцев и немного. Американский антрополог Р. Бенедикт, представитель в высшей степени соревновательной культуры, заостряет, обобщая: «По нашим понятиям, они не умеют проигрывать» [Бенедикт 2007, с. 192].

Перечисляя те детские игры, где есть соревновательный элемент,

С. А. Арутюнов оговаривает их сдержанный характер. Взрослые играют в го и сугороку (напоминающие шашки), сёги (аналог шахмат); историческая игра в раковины, игры в мадзян (схожий с домино) и в карты. Го, сёги, мадзян - китайского происхождения; сугороку - индийского.

Чисто японской является игра в раковины. А. Н. Мещеряков излагает ее историю: сначала выигрыш доставался обладателю самого красивого экземпляра, затем разъединялись двустворчатые раковины, и надо было угадать соответствие верхней и нижней створок. Замечательно усовершенствование игры: «Теперь на нижней створке писалось окончание стихотворения, к которой было нужно подобрать его начало, начертанное на верхней створке» [Мещеряков 2010, с. 261]. Бумажные карты могли использоваться подобным образом. Всё это напоминает стихотворные игры японцев.

Так же «смазан» элемент соревнования, конкуренции и в повседневной жизни японцев. В начальной школе не ставят оценок, в одну группу объединяют и сильных, и слабых учеников. Не дух соревнования, а принцип иерархии лежит в основе японского общества - таков главный тезис Р Бенедикт, который она в своей книге подкрепляет примерами из истории и современности, усматривая его в отношениях старших и младших в семье, мужчин и женщин, начальников и подчиненных, в государственном устройстве Японии.

До недавнего времени считалось правильным проработать в одной компании всю жизнь. Продвижение по служебной лестнице происходило в соответствии с возрастом, а не с заслугами. Конкуренция, таким образом, исключалась.

И, наконец, профессиональный спорт. Он в Японии, как и в других странах, вышел из соревнований на религиозных праздниках. Именно здесь до ХХ в. устраивались состязания мужчин: борьба сумо, фехтование.

Любимые виды спорта в Японии (по С. А. Арутюнову): бейсбол, плаванье, туризм, кэндо (фехтование на японских мечах), стрельба из лука и боевые единоборства: сумо, каратэ, дзюдо или дзю-зицу.

Бейсбол нравится японцам за меньшую его подвижность. Популярность других видов спорта можно объяснить, исходя из их традиционного образа жизни: близость к морю, любовь и необходимость путешествий. Национальные виды спорта связаны с боевыми искусствами. При этом особенность их стратегии часто напоминает настольные игры: стремиться не победить, а уйти от поражения.

Заключение

Таким образом, в японской культуре очень сильное игровое начало, если понимать игру как показ, представление и достаточно слабое, если толковать ее как соревнование, борьбу.

Такая парадоксальность свойственна и другим феноменам японской культуры. Р. Бенедикт на первой же странице своего исследования отмечает: «Все пишущие о стране, постоянно используют речевой оборот “но в то же время”» [Бенедикт 2007, с. 41]. Вежливость и высокомерие, жесткость и гибкость, послушание и непокорность, преданность и вероломство, отвага и робость, консерватизм и открытость к нововведениям - вот качества, присущие японцам.

Этот парадокс можно объяснять по-разному. Влиянием ценностей очень разных религий: синтоизма и буддизма (при попытке их объединить), географическим положением (изолированность архипелага и наличие мощных соседней), самим строем языка (сочетающим алтайскую грамматику и аустронезийскую фонетику). В любом случае этот парадокс, противоречивость является отличительной чертой японской культуры, и двойственность проявления в ней «игрового начала» это свойство подтверждает.

Список литературы

Алпатов В. М. Япония: язык и культура. М. : Языки славянских культур, 2008. 208 с.

Апарина Н. Г. История японского театра. М. : Наталис, 2008. 336 с. Арутюнов С. А. Современный быт японцев. М. : Наука, 1968. 232 с. Бенедикт Р. Хризантема и меч: модели японской культуры. СПб. : Наука, 2007. 360 с.

Гроос К. Введение в эстетику. Харьков. Южно-Русское книгоиздательство Ф. А. Иогансона, 1899. 314 с.

Гагеман К. Игры народов. Вып. 2. Япония. Ленинград : academia, 1925. 222 с.

Горегляд В. Н. Японская литература // Краткая литературная энциклопедия: в 9 т. М. : Советская энциклопедия, 1975. Т 8. С. 1096-1118.

Дневники свят. Николая Японского : в 5 т. СПб. : Гиперион, 2004. Т 5. 960 с.

Евреинов Н. Н. Театр как таковой // Демон театральности / Н. Н. Евреинов. М. ; СПб. : Летний сад, 2002. С. 43-69.

Кужель Ю. Л. Театр Дзёрури. М. : Наука, 1993. 222 с.

Маркарьян С.Б., Молодякова Э.В. Праздники в Японии: обычаи, обряды, социал. функции. М. : Наука ; Глав. редакция вост. лит-ры, 1990. 245 с.

Мещеряков А.Н. Кн. яп. симв. Кн. яп. обыкновений. М.: Наталис, 2010. 556 с.

Овчинников В.В. Сакура и дуб. М.: АСТ: Вост.-Запад; Вл-р: ВКТ, 2010. 448 с.

Прасол А. Ф. Япония: лики времени. М. : Наталис, 2011. 416 с.

Схиммельпеннинк ван дер Ойе. Навстречу восходящему солнцу: Как имперское мифотворчество привело Россию к войне с Японией. М. : Новое литературное обозрение, 2009. 419 с.

Хёйзинга Й. Homo Ludens. Человек играющий. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2011. 416 с.

References

Alpatov V.M. Japonija: jazyk i kul'tura. M.: Jazyki slavjanskih kul'tur, 2008. 208 s.

Anarina N. G. Istorija japonskogo teatra. M. : Natalis, 2008. 336 s.

Arutjunov S. A. Sovremennyj byt japoncev. M. : Nauka, 1968. 232 s.

Benedikt R. Hrizantema i mech: modeli japon. kul'tury. SPb. : Nauka, 2007. 360 s.

Groos K. Vvedenie v jestetiku. Har'kov. Juzhno-Russkoe knigoizdatel'stvo F. A. logansona, 1899. 314 s.

Gageman K. Igry narodov. Vyp. 2. Japonija. Leningrad: Academia, 1925. 222 s.

Goregljad V. N. Japonskaja literatura // Kratkaja literaturnaja jenciklopedija : v 9 t. M. : Sovetskaja jenciklopedija, 1975. T 8. S. 1096-1118.

Dnevniki svjatogo Nikolaja Japonskogo : v 5 t. SPb. : Giperion, 2004. T 5. 960 s.

Evreinov N. N. Teatr kak takovoj // Demon teatral'nosti / N. N. Evreinov. M. ; SPb. : Letnij sad, 2002. S. 43-69.

Kuzhel'Ju. L. Teatr Dzjoruri. M. : Nauka, 1993. 222 s.

Markarjan S.B., Molodjakova Je.V Prazdniki v Japonii: obychai, obrjady, social. funkcii. M. : Nauka; Glavnaja redakcija vostochnoj literatury, 1990. 245 s.

Meshherjakov A. N. Kniga japonskih simvolov. Kniga japonskih obyknovenij. M. : Natalis, 2010. 556 s.

Ovchinnikov V. V. Sakura i dub. M. : AST : Vostok - Zapad ; Vladimir : VKT, 2010. 448 s.

PrasolA. F Japonija: liki vremeni. M. : Natalis, 2011. 416 s.

Shimmel'pennink van der Oje. Navstrechu voshodjashhemu solncu: Kak imper- skoe mifotvorchestvo privelo Rossiju k vojne s Japoniej. M. : Novoe literatur- noe obozrenie, 2009. 419 s.

Hjojzinga J. Homo Ludens. Chelovek igrajushhij. SPb. : Izd-vo Ivana Limbaha, 2011. 416 s.

Размещено на Allbest.ru