Институциональная составляющая экономико-географического положения Забайкальского края (на примере территории опережающего развития "Северное Забайкалье")

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Институциональная составляющая экономико-географического положения Забайкальского края (на примере территории опережающего развития «Северное Забайкалье»)

К.В. Парфенова, О.А. Баранова

К.В. Парфенова, Институт природных ресурсов, экологии и криологии СО РАН, г. Чита. О.А. Баранова, Забайкальский государственный университет, г. Чита.

Рассматриваются аспекты изменений экономико-географического положения (ЭГП) Забайкальского края на разных территориальных уровнях и факторы его определяющие. Целью исследования выступает анализ изменений экономико-географического положения (ЭГП) региона в исторической ретроспективе, а также определение возможного влияния традиционных факторов и новых факторов институциональной среды на данные процессы микроуровня. Выявлено, что произошла смена акцентов значимости Забайкальского края на макро- и микроуровне: изменилось минерально-геологическое значение края в масштабах страны и возможности приграничного сотрудничества с Китаем и Монголией. Факторы институциональной природы, способные оказывать влияние на экономическое развитие территории, привлекают особое внимание. Акцент исследования сводится на микроуровень региона, где реализуется проект разработки Удоканского месторождения севера Забайкальского края в рамках концепции проекта территории опережающего развития (ТОР) «Северное Забайкалье». Авторы высказывают гипотезу, что государственным институтам, способным повлиять на изменение ЭГП, могут противостоять неформальные нормы, определяющие хозяйственное поведение населения. Это противостояние не изучено ни в Забайкальском крае, ни в других субъектах Дальнего Востока, в которых реализуются новые механизмы государственного управления.

Основополагающим фактором развития модельной территории севера Забайкальского края является ее высокая ресурсообеспеченность. Значительную роль в процессе изменения ЭГП играет государственный институт территории опережающего развития (ТОР) «Северное Забайкалье», корректирующий действие традиционных факторов за счет административных и налоговых преференций. Неформальными институциональными факторами могут выступать экологические последствия разработки месторождения и их возможное влияние на традиционное природопользование коренных малочисленных народов севера Забайкальского края - эвенков

Ключевые слова: Забайкальский край; территории опережающего социально-экономического развития; экономико-географическое положение; микроуровень; Удоканское месторождение меди; традиционные факторы ЭГП; институциональные факторы развития

ECONOMIC AND GEOGRAPHICAL POSITION OF THE TRANSBAIKAL REGION: TERRITORIAL SUB-LEVELS AND INSTITUTIONAL COMPONENT. K. Parfenova, Laboratory of Geography and Regional Environmental Management, Institute of Natural Resources, Ecology and Cryology SB RAS, Chita. O. Baranova, Transbaikal State University, Chita.

The article considers the aspects of changes in the economic and geographical position (EGP) of the Transbaikal Region at different territorial levels, and the factors that determine it. The aim of the study is to analyze the changes in the EGP of the region in historical retrospect, as well as to determine the possible influence of traditional factors and new factors of the institutional environment on these micro-level processes. It was revealed that there was a change in the emphasis on the importance of the Transbaikal Region at the macro and micro levels: the mineral and geological importance of the region in the country significantly decreased with the transition to market relations, while opportunities for cross-border cooperation with China and Mongolia opened up. Currently, special attention is drawn to factors of an institutional nature that can have a certain impact on the economic development of the territory. The focus of the study is on the micro-level of the region, where the Udokan field development project in the north of the Transbaikal Region is currently being implemented within the framework of the concept of the Territory of Advanced development (TOP) project «Northern Transbaikalia». The authors hypothesize that informal norms determining the economic behaviour of the population can resist state institutions that can influence the change in EGP This confrontation has not been studied either in the Transbaikal Region or in other subjects of the Far East, where new mechanisms of state administration are being implemented.

A fundamental factor in the development of the model territory of the north of the Transbaikal Region is its high resource availability. A significant role in the process of changing the EGP is played by the state Institute of the Territory of Advanced Development (TOP) «Northern Transbaikalia», which corrects the effect of traditional factors due to administrative and tax preferences. Informal institutional factors may be the environmental consequences of the development of the field and their possible impact on the traditional nature management of the indigenous small - numbered peoples of the north of the Transbaikal Region - the Evenks

Key words: Transbaikal Region; territories of advanced socio-economic development; economic and geographical location; micro-level; Udokan copper deposit; traditional EGP factors; institutional development factors

Введение

Экономико-географическое положение (ЭГП) - исторически сложившаяся и постоянно меняющаяся категория географических исследований, отражающая пространственные отношения между экономическими агентами и внешними факторами, позволяющая представить особенности положения территорий во времени, относительно других данностей, и потенциально оказывающая влияние на их развитие. Выгодность или невыгодность ЭГП конкретной территории - это состояние, которое подвержено изменениям. Зачастую эти изменения обусловлены историческими событиями и новыми витками экономического развития. Территории меняют свои выполняемые «функции места»; ЭГП, которым они располагают, также претерпевает качественное перестроение. Основной импульс в развитии этих процессов принадлежит государственной политике, определяющей вектор трансформации ЭГП и служащей в угоду определенных интересов большой страны.

Учитывая, что категория ЭГП конкретной территории формирует свою индивидуальную специфику под воздействием комплекса факторов, необходимо говорить о степени их воздействия на ее трансформацию. Авторы статьи предприняли попытку выявить факторы, непосредственно определяющие социально-экономическое развитие конкретной территории. В первую очередь это переосмысление значения «традиционных факторов», или факторов «жесткой природы», - географического положения, ресурсообеспеченности, трудовых ресурсов, емкости рынка, инфраструктуры. Большое значение приобретают и факторы «мягкой природы», к которым отнесены институциональные условия, они не всегда измеримы, но оказывают все большее влияние на развитие территории. По мнению Н.В. Зубаревич, «...позитивное воздействие институтов чаще проявляется в сочетании с другими факторами пространственного развития, играющими роль необходимой “подпорки”» [7, с. 110].

Территорией исследования выступает Забайкальский край, для которого особенности и этапы развития ЭГП были связаны с государственной политикой страны. В истории освоения региона выделяются периоды развития, независящие от суровости климата и значительной удаленности территории от основных транспортных артерий, выгода ЭГП края определялась на государственном уровне богатством минерально-сырьевой базы и ее значением в укреплении обороноспособности страны. Еще в XVII в. добывалось первое серебро, свинец, олово, вольфрам, плавиковый шпат; в середине XX в. создавались предприятия машиностроения, горнодобывающей и обрабатывающей промышленности. Государственная политика была направлена на интенсивный путь освоения новых «жизненных пространств» страны. Но уже к концу XX в. ситуация коренным образом изменилась - рыночные отношения значительно отразились на региональном развитии. Как отмечают Н. Ю. Замятина и А. Н. Пилясов, «в этом проявляется динамика ЭГП конкретной территории, получившая существенное проявление за счет экономической реформы XX в. и позволившая в рыночных отношениях по-новому взглянуть на эту категорию» [6, с. 505]. Сократился спрос на минеральные ресурсы региона, географически и экономически периферийное положение по отношению к центрам экономической активности в стране сделали ЭГП территории непривлекательным. Ведущие предприятия, определявшие его хозяйственную специализацию, остановили производство.

Произошедшая трансформация обусловила качественно новые изменения ЭГП региона. Открылись новые возможности приграничного развития за счет интенсивного использования потенциала выгодного микроуровня для компенсации невыгодного макроположения [14]. Однако, по мнению авторов, существуют и другие факторы пространственного развития региона, которые раньше не рассматривались исследователями. Речь идет о новых институциональных механизмах государственного управления - формальных и неформальных институтах, отражающих специфику территории и позволяющих выявить возможную смену парадигм ЭГП Забайкальского края.

Целью исследования выступает анализ изменений ЭГП Забайкальского края в исторической ретроспективе и определение возможного влияния факторов «жесткой и мягкой природы» на данные процессы. Авторы высказывают гипотезу, что формальным государственным институтам, способным изменить ЭГП, могут противостоять неформальные нормы, определяющие хозяйственное поведение населения. Это противостояние не изучено и не оценено ни в Забайкальском крае, ни в других субъектах Дальнего Востока, в которых определены государственные институты - территории опережающего развития. Очевидно, что оно может оказать влияние на экономическое развитие сначала локальных территорий, а затем и всего региона и тем самым воздействовать на изменение ЭГП.

Методология исследования

В отечественных исследованиях ЭГП территории традиционно изучается с точки зрения позиций, описанных Н. Н. Баранским. В дальнейшем понятие ЭГП получило развитие в работах советских географов И. М. Маергойза, Ю. Г. Саушкина, Я. Г. Машбица, Е. Е. Лейзеро- вича и др. В последние годы позиции определения ЭГП несколько видоизменились. ЭГП воспринимается как результат не только развития экономических связей, географического разделения труда и территории, но и качества институтов, оказывающих «мягкое или жесткое» воздействие на социально-экономическое развитие территории. Среди зарубежных исследований особенно выделяются работы, направленные на исследование факторов пространственного развития - факторы «первой и второй природы» П. Кругмана [23]; значение институтов в экономическом развитии [24]; географический анализ и роль институтов; значение «мягких» факторов в индустриальном развитии [25] и др.

В российских исследованиях трактовка этих факторов получила новое звучание и смысл, адаптированный под особенности социально-экономического развития регионов страны. Примером могут служить работы Н. В. Зубаревич [78], П. А. Минаки- ра [10], В. И. Блануцы [2] и др. Значителен объем региональных работ Л. А. Безрукова [1], С. П. Земцова [8], М. Ю. Присяжного [15], А. Б. Себенцова [16], Герасименко Т. И. [5] и др.

Экономико-географическое положение Забайкальского края подробно рассматривалось в работах региональных географов и исследователей - А. А. Недешева [11], В. Н. Лаженцева [9], В. М. Булаева [3; 4], А. Н. Новикова [12], А. А. Томских [21] и др. Несмотря на это, авторам не встретились исследования, отражающие реальную трансформацию ЭГП региона; представлены в основном обобщенные характеристики и исторические экскурсы его развития с анализом территориальных масштабов оценки на разных уровнях. Учитывая, что современная экономическая реальность в регионе способствует формированию новых факторов влияния на ЭГП Забайкальского края и позволяет выявить малоизвестные механизмы его воздействия, авторами предпринята попытка рассмотреть возможные изменения существующего ЭГП региона в новом ракурсе. В работе А. Н. Пилясова и его коллег [14] представлены некоторые современные характеристики ЭГП Забайкальского края разных уровней, показана их рассогласованность, возможные его преобразования на основе сотрудничества с Китаем. Однако авторы статьи предлагают рассмотреть глубинные нюансы хозяйственной деятельности региона и жизни его населения с позиции «изнутри», обращая большее внимание на реальные и реализуемые проекты. Предлагается применить институциональный подход к уточнению понятия ЭГП; ввести в состав факторов, его определяющих, институты, обусловливающие поведение экономических субъектов сложившегося ЭГП и населения (опосредованно).

Методы исследования. Основные методы исследования - сравнительно-географический, аналитический,статистический.

Способ аргументации. Исходными данными для анализа выступают сайты Министерства экономического развития и ООО «Байкальской Горной Компании».

Результаты исследования и их обсуждение

Для рассмотрения возможностей трансформации ЭГП Забайкальского края в контексте институциональных условий авторы считают необходимым привести некоторые его особенности изменения с переходом к рыночным отношениям в разрезе территориальных уровней.

Макроуровень. Выгода ЭГП Забайкальского края на протяжении истории освоения обусловлена несколькими факторами: богатством недр, наличием транспортного сообщения в западном, восточном направлении и в последние годы - соседством с Китаем. Этим факторам противостояли другие: освоение территории велось в суровых климатических условиях, низкая плотность заселения и крайняя удаленность от центра, порождающая высокие транспортные издержки. Выгода ЭГП на макроуровне была относительной и прослеживалась только до того времени, пока страна остро нуждалась в забайкальских ресурсах (несмотря на высокую себестоимость их добычи) и не имела иных путей сообщения с Китаем. Исторически изменения ЭГП региона были связаны с государственной политикой. Добыча полезных ископаемых велась в основном для нужд оборонной промышленности, остальные производства формировались для обеспечения горной добычи. Однако с приходом рыночных отношений хозяйственная деятельность в регионе претерпевает значительный кризис. Минерально-геологическая ценность региона в государственных масштабах заметно снижается; несмотря на практически всю представленность минеральных элементов в Забайкальском крае, все потенциалы развития связываются с самореализацией региона и поиском инвесторов.

Континентальное положение региона, его географическая удаленность усугубляется все большей периферийностью экономического характера. Развиваются крупнейшие инфраструктурные проекты - «Сила Сибири» и «Экономический пояс Шелковый путь». Однако приоритетность транзитной функции региона сохраняется, несмотря на то, что единственный на Восточной части приграничный ЖДПП ст. Забайкальск утрачивает лидирующие позиции на маршруте Китай - Европа. Если до 2014 г. практически весь железнодорожный контейнерный грузопоток проходил через Забайкальск (95...100 %), то в 2017 г. его доля снизилась до 22 % одновременно, при продолжающемся росте контейнерного транзита по другим направлениям [22, с. 25].

Значительно повлияло на изменение ЭГП Забайкальского края и его экономическую ситуацию включение региона в Дальневосточный федеральный округ. Это позволяет в большей степени использовать интеграционный потенциал субъектов и возможности региона для участия в федеральных программах. В частности, правительственное решение позволило начать реализацию в регионе проектов, ориентированных на создание территорий опережающего социально-экономического развития (ТОСЭР) и получение жителями «дальневосточного гектара».

Мезоуровень. ЭГП Забайкальского края имеет определенный потенциал межтерриториального взаимодействия на мезоуровне. Исторически экономическое положение региона являлось «буферным» между Сибирью и Дальним Востоком, край не вписывался в общую специализацию - энергетику и энергоемкие производства [4, с. 79]. В связи с этим эконом-географом А. А. Недешевым высказывалась концепция, рассматривающая роль географического положения территории как экономического моста между Сибирью и Дальним Востоком [11, с. 23]. За счет БАМа планировалось приблизить регион к районам Северо-Востока страны, увеличить экономические связи с восточными частями и получить выход к Тихому океану [4, с. 79]. Однако данные потенциалы не были реализованы в полной мере. Определенное глубинное положение региона и его слабая экономическая самостоятельность ограничивает возможности межтерриториального развития и кооперирования, взаимодействие с соседними территориями и на современном этапе в большей степени осуществляется за счет транзитной функции по Транссибирской железной дороге, БАМу и федеральной трассе «Амур».

Микроуровень. Положение Забайкальского края на микроуровне характеризуется большей спецификой и уникальностью. По мнению А. Н. Новикова, приграничное положение Забайкальского края имеет диалектические черты. В нем имеют место внешние и внутренние территориальные подуровни [12, с. 54]. С момента установления устойчивых экономических отношений между Россией и Китаем для приграничного региона открылись новые возможности международного взаимодействия. Забайкальский край становится трансграничной территорией страны на стыке сопредельного Китая и Монголии. Военная буферная функция, которую в советское время выполнял регион, меняется на контактную. Благодаря именно этому аспекту, акцент минерально-сырьевой значимости региона переместился с макроуровня на микро. Это проявляется в динамике торговых отношений региона на протяжении всего периода взаимодействия. Богатый ранее регион в отношении лесных, минеральных и сельскохозяйственных ресурсов представляет интерес для сопредельного Китая. Современная экспортная составляющая региона ориентирована на соседний Китай и носит сырьевой характер: товарная группа «Древесина и изделия из нее» в 2011 г. от общего экспорта в Китай составляла 73,5 %; «Руда, шлак и зола» 5,2 %; в 2018 г. эти же товарные группы - 11,4 % и 60,6 % соответственно [19]. Увеличение доли рудных компонентов в последние годы связано с созданием новых ГОКов, а снижение удельного веса древесины - с увеличением таможенных пошлин на экспорт необработанного леса. При этом импорт существенно преобладает над экспортом. На протяжении всего времени прослеживается высокий объем импорта овощей и фруктов (совокупный в 2018 г. составил 36 %), что значительно сказывается на конкурентоспособности региональной сельхозпродукции и образе жизни сельских жителей.

Сырьевая заинтересованность китайской стороны прослеживается в реализации инвестиционных проектов в Забайкальском крае с участием китайского капитала. К наиболее значимым относятся: освоение Быстринского полиметаллического и Зашуланского каменноугольного месторождений, создание лесопромышленного комплекса в северо-восточных районах Забайкальского края, освоение Нойон-Тологойского полиметаллического и Березовского месторождений и ряд других проектов [19]. Однако привлечение китайских инвесторов не всегда гарантирует их реализацию, благоприятный социально-экономический и экологический эффект. К примеру, проект по созданию ЦБК реализовывался со 100 % китайским капиталом с 2009 г. К 2019 г. планировалось строительство целлюлозного и деревообрабатывающего заводов, лесозаготовительного предприятия. Однако в начале 2020 г. Гонконгская компания объявила о прекращении участия в проекте. Его реализация достаточно проблематична: лесопользование китайской компанией чревато неблагоприятными последствиями для региона [18; 20]; о хищническом потреблении ресурсов при неэффективной и бесконтрольной региональной политике говорят и многие другие примеры.

Отдельным аспектом микроуровня ЭГП Забайкальского края является сохраняющаяся в определенной степени «барьерность» региона. Приграничное положение территории априори выполняет защитную функцию места, в регионе ее позиционирование выражается по-разному - как населенными пунктами в пограничной зоне в условиях сжимающегося социально-экономического и демографического пространства периферии, так и религиозно-культурными объектами. Забайкальский край имеет геополитически важное для России приграничное положение на стыке границ поликонфессиональной России с православным доминированием и инославными Монголией и Китаем. Культурно-географические символы региона формируют репрезентативность границы конфессионального пространства территории и страны [13].

Таким образом, выгодность ЭГП Забайкальского края на микроуровне еще не означает благоприятное развитие региона. Несмотря на привлекаемые иностранные инвестиции, выгода приграничного сотрудничества часто является однобокой - в регионе значительно сократились лесные ресурсы за счет многолетних вырубок и пожаров, запасы месторождений исчерпываются, возрастают экологические риски, экономический эффект для экономики региона и локального развития территорий добычи вызывает много вопросов. Данные механизмы территориального развития значительно отличаются от советских комплексных программ освоения. Ранее развитие территорий сопровождалось масштабными стройками, под разрабатываемые месторождения строились поселки для постоянного населения, создавалась необходимая инфраструктура; были введены повышающие к окладу коэффициенты, в некоторых районах они были приравнены к северным; горнодобывающие поселения имели преимущества в снабжении товарами народного потребления и др. Современные инвестиционные проекты в регионе, имеющие долгосрочный характер, до конца или в полной мере нередко не реализуются, не обеспечивают производство конечной товарной продукции, зачастую воспринимаются как очередные «прожекты» потребительского характера. Поэтому все большую значимость принимают новые факторы территориального развития, ранее либо не существовавшие, либо не имеющие определенной значимости - институты формального и неформального характера. Возникает необходимость использования новых институциональных механизмов территориального развития, позволяющих учитывать действие всех факторов.

Микроуровень Забайкальского края: ТОР как инструмент институционального влияния на ЭГП региона. В Забайкальском крае внедряются новые методы пространственного управления «периферией» страны за счет получивших распространение в России ТОСЭРов или ТОРов. Одна из крупных площадок реализуемого проекта ТОР «Северное Забайкалье» расположена в Каларском районе, где промышленное освоение практически не велось, а основная сфера занятости населения заключалась в обслуживании БАМа и традиционном природопользовании.

Новые формальные механизмы управления развитием (ТОР) способны воздействовать на ЭГП Забайкальского края - увеличить минерально-геологическую значимость региона на макроуровне, активизировать частно-государственный интерес к разработке месторождений для нужд региона. В этом в определенной степени проявляется их схожесть действия с методами советского пространственного развития - они способствуют нивелированию действия традиционных неблагоприятных факторов ЭГП, при этом учитывают их полезный эффект, тем самым формируя некий факторный дуализм.

Рост мировых цен на медь способствовал началу разработки Удоканского месторождения, поэтому многие традиционные факторы (суровые природно-климатические условия и др.), ранее сдерживающие в определенной степени его разработку и рассматриваемые как условия невыгодного ЭГП, стали не значимыми (как видно из таблицы). Ни высокая дискомфортность проживания местного населения и вахтовых работников, ни слабая заселенность и освоенность территории, ни отсутствие трудовых ресурсов не выступают лимитирующими факторами, но влияют на затраты в реализации проекта. Основным традиционным фактором, определяющим интерес инвестора (Байкальская горная компания - БГК) к Удоканскому месторождению, является его богатство. Благоприятным фактором ЭГП территории выступает наличие БАМа и близость к Азиатско-Тихоокеанскому региону.

ЭГП Каларского района снова изменяется в результате мирового рыночного спроса на медь и под влиянием проекта ТОР, как в советское время со строительством БАМа. Инвестор не только реализует свои финансовые интересы, но и способствует локальному развитию территории. БГК начала строительство автодороги до ГОКа и высоковольтной линии. РЖД ведут работы по увеличению пропускной способности БАМа, реконструкции аэропорта. Выплачиваются налоговые платежи и взносы, проводится модернизация Каларской ЦРБ, ремонт детского сада и др.

Кроме проекта ТОР на изменение ЭГП территории, а точнее на ее развитие и определенную степень инвестиционной привлекательности, влияют неформальные институциональные факторы, значение которых ранее не изучалось. При непродуманной региональной политике они могут вступать в противостояние с новыми механизмами экономического развития, тем самым в некоторой степени определять невыгодность ЭГП. Поэтому важно, чтобы реализация проектов ТОР была положительно воспринята населением. Формальные институты направлены на регулирование деятельности инвесторов, но могут повлиять на поведение жителей этой территории (неформальные нормы). Эти неформальные нормы: сложившийся годами образ жизни и хозяйствования, нравственные устои, определяющие их бережное отношение к окружающему миру, могут стать препятствием освоения территорий, сделать государственные институты не эффективными и отрицательно сказаться на ЭГП территории (О. А. Баранова, К. В. Парфенова).

забайкальский экономический географический

Табл. 1. Сравнительная характеристика факторов ЭГП Каларского района

Заключение

Рассмотренные аспекты институциональной составляющей ЭГП Забайкальского края позволяют сделать некоторые выводы:

- произошла смена акцентов значимости региона на макро- и микроуровне: минерально-геологическая важность края в масштабах страны значительно снизилась с переходом к рыночным отношениям, при этом открылись возможности приграничного сотрудничества с Китаем и Монголией, которые на современном этапе носят преимущественно потребительский характер - регион реализует только сырьевой потенциал территории;

- новый формальный фактор развития в виде проекта ТОР «Северное Забайкалье» в регионе позволяет нивелировать действие неблагоприятных традиционных факторов ЭГП и по своим свойствам реализации отчасти схож с программами советского периода освоения территорий;

- для успешной реализации инвестиционного проекта необходимо учитывать действие новых факторов ЭГП - институциональных условий местного сообщества, не учитываемых ранее, но способных оказать сдерживающее действие на реализацию ТОР. Задача управления регионом заключается в развитии институтов, учитывающих позитивные факторы ЭГП и потенциал самоорганизации неформальных институтов, а не насаждение формальных норм, ориентированных только на удовлетворение интересов инвесторов и не отвечающих запросам населения.

Список литературы

1. Безруков Л. А. Географическое положение Иркутской области: особенности и влияние на экономическое развитие // Известия Иркутского государственного университета. Серия «Науки о Земле». 2017. Т. 20. С. 5-24.

2. Блануца В. И. Экономико-географическое положение: обобщение концептуальных установок и генерация новых смыслов // География и природные ресурсы. 2015. № 4. С. 7-16.

3. Булаев В. М. Социально-экономические основы формирования территориальной дифференциации жизнедеятельности населения (на примере Читинской области): автореф. дис. ... д-ра геогр. наук. Иркутск, 1996.

4. Булаев В. М., Новиков А.Н. Географическое положение как предмет исследования конкретной территории. Улан-Удэ: Изд-во Бурят. науч. центра СО РАН, 2002. 140 с.

5. Герасименко Т. И., Семёнов Е. А. Экономико-географическое и геополитическое положение как интегральная пространственная категория // Вестник Оренбургского государственного университета. 2015. № 1. С. 156-161.

6. Замятина Н. Ю., Пилясов А. Н. Россия, которую мы обрели: исследуя пространство на микроуровне. М.: Новый хронограф, 2013. 548 с.

7. Зубаревич Н. В. Регионы России: неравенство, кризис, модернизация. М.: Независимый институт социальной политики, 2010. 160 с.

8. Земцов С. П., Бабурин В. Л. Оценка потенциала экономико-географического положения регионов России // Экономика региона. 2016. Т. 12. № 1. С.117-138.

9. Лаженцев В. Н. Формирование специализаций и межрайонных экономических связей Читинской области // Известия Забайкальского филиала Географического общества СССР 1967. Т. 3. Вып. 3. С. 61-80.

10. Минакир П. А. Новая восточная политика и экономические реалии // Пространственная экономика. 2016. № 2. С.7-11.

11. Недешев А. А. Экономико-географические исследования хозяйственной структуры зоны БАМ (на примере Удоканского промышленного узла) // География и природные ресурсы. 1984. № 2. С. 95.

12. Новиков А. Н. Роль международных трансграничных трёхзвенных регионов в территориальной организации населения и хозяйства (на примере Забайкальского и Приморского краёв): автореф. дис. ... д-ра геогр. наук: 25.00.24. СПб., 2017.

13. Новиков А. Н., Горина К. В. Политико-географическое значение Русской православной церкви в укреплении приграничных территорий России (на примере Забайкальского края) // Перспективы науки. 2010. № 6. С. 12-17.

14. Пилясов А. Н., Гунько М. С., Котов А. В., Сидорова Д. А. Забайкальский край: как перекрыть невыгоды «большого» ЭГП выгодами «малого»? // Экономика Востока России. 2017. № 2. С. 28-40.

15. Присяжный М. Ю. Экономико-географическое положение как ресурс особого рода при развитии хозяйства слабоосвоенных территорий (на примере Якутии) // Вестник Северо-Восточного государственного университета. 2011. № 16. С. 129-133.

16. Себенцов А. Б., Зотова М. В. Потенциал экономико-географического положения Калининградской области: ограничения и перспективы реализации // Балтийский регион. 2013. № 4. С. 113-131.

17. Сибирское таможенное управление. URL: http://stu.customs.ru/folder/146841 (дата обращения: 18.01.2021). Текст: электронный.

18. Симонов Е. А. Амазарский лесопромышленный комплекс («ЦПК «Полярная» и прочие дочерние предприятия компании Синбан Гуоцзи). URL: https://www.researchgate.net/publication/32223158 (дата обращения: 15.02.2021). Текст: электронный.

19. Суходолов Я. А. Направления развития внешнеэкономического сотрудничества забайкальского края с Китайской Народной Республикой // Российский внешнеэкономический вестник. 2019. № 2. С. 114-126.

20. Сводное заключение по проекту Амазарского целлюлозного завода от 21 мая 2013 г. Чита: ИПРЭК РАН, 2013. 21 с.

21. Томских А. А. Трансграничные научно-образовательные структуры в глобальном, национальном и региональном развитии. Новосибирск: Гео, 2012. 269 с.

22. Транспортные коридоры Шелкового пути: потенциал роста грузопотоков через ЕАЭС. СПб.: ЦИИ ЕАБР, 2018. 74 с.

23. Krugman PR. First Nature, Second Nature, and Metropolitan Location // Journal of Regional Science. 1993. Vol. 33. P 129-144.

24. Rodrik D., Subramanian A. The primacy of institutions // Finance and Development. 2003. Vol. 40 No. 2. Р 31-4.

25. Sokoloff K., Engerman S. Institutions, Factor Endowments, and Paths of Development in the New World // Journal of Economic Perspectives. 2000. Vol. 14, No 3. P 217-232.

References

1. Bezrukov L. A. Izvestiya Irkutskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Nauki o Zemle (News of the Irkutsk State University. Series: Earth Sciences), 2017, vol. 20, pp. 5-24.

2. Blanutsa V. I. Geografiya iprirodnye resursy (Geography and natural resources), 2015, no. 4, pp. 7-16.

3. Bulaev V. M. Sotsialno-ekonomicheskie osnovy formirovaniya territorialnoy differentsiatsii zhiznedeyatelnosti naseleniya (na primere Chitinskoy oblasti) avtoreferat dis. ... doktora geograficheskih nauk (Socio-economic foundations of the territorial differentiation formation of the population (on the example of the Chita region): abstract of the dissertation of the doctor of geographical sciences). Irkutsk, 1996.

4. Bulaev V. M., Novikov A. N. Geograficheskoe polozhenie kakpredmetissledovaniya konkretnoy territorii (Geographical location as the subject of the study of a particular territory. Ulan-Ude: Buryat Publishing House. Scientific Center of SB RAS, 2002, 140 p.

5. Gerasimenko T. I., Semyonov E. A. Vestnik Orenburgskogo gosudarstvennogo universiteta (Bulletin of the Orenburg State University), 2015, no. 1, pp. 156-161.

6. Zamyatina N. Yu., Pilyasov A. N. Rossiya, kotoruyu my obreli: issleduya prostranstvo na mikrourovne (Russia we have found: exploring space at the micro level). M.: Novy hronograf, 2013. 548 p.

7. Zubarevich N. V. Regiony Rossii: neravenstvo, krizis, modernizatsiya (Regions of Russia: inequality, crisis, modernization). M.: Independent Institute of Social Policy, 2010, 160 p.

8. Zemtsov S.P, Baburin V.L. Ekonomika regiona (Economy of the region), 2016, no.1, vol. 12, pp. 117-138.

9. Lazhentsev V.N. Izvestiya Zabaykalskogo filiala Geograficheskogo obshchestva SSSR (News of the Transbaikal branch of the Geographical Society of the USSR), 1967, no. 3, pp. 61-80.

10. Minakir P.A. Prostranstvennaya ekonomika (Spatial economics), 2016, no. 2, pp. 7-11.

11. Nedeshev A.A. Geografiya iprirodnye resursy (Geography and natural resources), 1984, no. 2, pp. 95.

12. Novikov A.N. Rolmezhdunarodnyh transgranichnyh tryohzvennyh regionovv territorialnoyorganizatsii naseleniya i hozyaystva (na primere Zabaykalskogo i Primorskogo krayov) avtoref. dis. ... d-ra geograficheskih nauk (The role of international cross-border three-tier Regions in the territorial organization of the population and economy (on the example of the Transbaikal and Primorsky Territories): abstract of the dissertation ... Doctor of Geographical Sciences: 25.00.24). Saint-Petersburg, 2017.

13. Novikov A.N., Gorina K.V. Perspektivy nauki (Perspectives of science), 2010, no. 6, pp. 12-17.

14. Pilyasov A. N., Guniko M. S., Kotov A. V., Sidorova D. A. Ekonomika Vostoka Rossii (Economy of the East of Russia), 2017, no. 2, pp. 28-40.

15. Prisyazhny M.Y Vestnik Severo-Vostochnogo gosudarstvennogo universiteta (Bulletin of the NorthEastern State University), 2011, no. 16, pp. 129-133.

16. Sebentsov A.B., Zotova M.V. Baltiyskiyregion (Baltic Region), 2013, no. 4 (18), pp. 113-131.

17. Sibirskoe tamozhennoe upravlenie. Available at: http://stu.customs.ru/folder/146841 (date of access: 18.01.2021). Text: electronic

18. Simonov E.A. Amazarskiy lesopromyshlenny kompleks. Available at: https://www.researchgate.net/ publication/32223158 (date of access: 15.02.2021). Text: electronic

19. Sukhodolov YA. Rossiyskiy vneshneekonomicheskiy vestnik (Russian Foreign Economic Bulletin), 2019, no. 2, pp. 114-126.

20. Svodnoe zaklyuchenie po proektu Amazarskogo tsellyuloznogo zavoda ot 21 maya 2013 g. (Summary report on the project of the Amazar Pulp Mill dated May 21,2013 Chita: Institute of Natural Resources, Ecology and Cryology of the Russian Academy of Sciences, 2013, 21 p.

21. Tomskikh A.A. Transgranichnye nauchno-obrazovatelnye struktury v globalnom, natsionalnom i regionalnom razvitii (Cross-border scientific and educational structures in global, national and regional development). Novosibirsk: Geo, 2012, 269 p.

22. Transportnye koridory Shelkovogo puti: potentsial rosta gruzopotokov cherez EAES (Silk Road transport corridors: potential for growth of cargo flows through the EAEU). SPb.: CII EABR, 2018, 74 p.

23. Krugman PR. Journal of Regional Science (Journal of Regional Science), 1993, vol. 33, pp. 129-144.

24. Rodrik D., Subramanian A. Finance and Development (Finance and Development), 2003, vol. 40, no. 2, pp. 31-40.

25. Sokoloff K., Engerman S. Journal of Economic Perspectives (Journal of Economic Perspectives), 2000, vol. 14, no. 3, pp. 217-232.

Размещено на Allbest.ru