Власть и религия в СССР в 1940-1980 годы

Размещено на http://www.allbest.ru/

Пензенский государственный университет архитектуры и строительства

ВЛАСТЬ И РЕЛИГИЯ В СССР. 1940-1980 ГГ.

Королева Л.А.

Молькин А.Н.

Однако с победоносным окончанием войны надобность в религии отпадает, и вновь начинается противостояние между государством и церковью.

Особые гонения на себе испытала в этот период римско-католическая церковь. Позиции католического духовенства были сильны в Западной Белоруссии, Западной Украине, Латвии, Литве. Даже сами священнослужители отмечали свое враждебное отношение к советскому режиму [1, с. 71].

В 1946 г. на львовском соборе произошло слияние греко-католической церкви с Русской Православной церковью, что никак не сгладило напряженные отношения между властями и священниками. С 1945 г. по 1949 г. было репрессировано значительное количество ксендзов, распускались католические монастыри, запрещалась деятельность различных монашеских орденов и т.д. Были приняты специальные постановления Советов Министров Латвийской ССР и Литовской ССР, согласно которым в республиках запрещались катехизация детей и печатание церковной литературы [2, л. 1]. В 1951 г. была закрыта рижская духовная семинария, поскольку власти сочли, что ее студенты могут быть использованы Ватиканом в качестве агентов.

Однако религиозная деятельность в различных формах продолжалась. Более того, запрещенные религиозные организации - «Католическое действие», «Иисусово общество молодежи» продолжали функционировать, правда, на нелегальном положении.

Русская Православная церковь (РПЦ) в силу своей открытой поддержки руководства не испытала на себе всей тяжести карающей советской политики. Однако также понесла потери. С 1949 г. по 1954 г. происходило ежегодное сокращение количества церквей и числа прихожан. Священники подвергаются давлению с целью принудить их к отъезду. Запрещались богослужения, закрывались храмы и т.д.

С середины 1950-х гг. в стране наблюдается подъем религиозности, касавшийся практически всех конфессий. «Ведущей тенденцией в их жизни становится усиленное распространение вширь и вглубь своего влияния, стремление к максимальному использованию условий «оттепели» для укрепления своего положения» [3, с. 85]. Десталинизация, сомнение в непререкаемости авторитета КПСС, некоторая либерализация духовной жизни способствовали активизации верующих.

РПЦ постаралась использовать все шансы для усиления своих позиций. В процессе реализации предоставленной возможности на производство церковной утвари и предметов религиозного культа с последующей их продажей (1945 г.) Русская Православная церковь в очень сжатые сроки сумела упрочить свою материальную базу. В целом по стране ее доходы буквально за два года возросли почти в два раза: 1955 г. - 347 млн. руб., 1957 г. - 667 млн. руб. [4, с. 365]. Церковь старалась не отставать от научно-технического прогресса и по мере возможности внедрять ее достижения у себя на практике. Так, в 1958 г. во время Великого поста многие храмы были иллюминированы, в Минском соборе архиерейской церкви был вывешен светящийся транспарант «Христос Воскрес!». Используя радиоаппаратуру, священники транслировали ход службы всем желающим вне пределов храма [5, л. 12].

Само духовенство реагировало на укрепление своего материального благосостояния примерно следующим образом: «Я вхожу в любое советское учреждение и чувствую себя независимым человеком, ибо я живу не на средства государства» [6, л. 89].

Привлекательным моментом в сознании людей, безусловно, выступала достаточно широкая благотворительная деятельность церкви, тем более средства для этого имелись. Закономерными последствиями данных обстоятельств явилось увеличение числа прихожан - в 1959 г. их насчитывалось около 60 млн. чел. [6, л. 127]; возрастание религиозных обрядов - венчаний, крещений и пр.

Самое пристальное внимание духовенство уделяло воспитанию подрастающего поколения. В 1955 г.28,6% учащихся семинарий оказались вчерашними школьниками [7, л. 90]. При этом конкурс год от года все возрастал; в 1956 г. на 384 места претендовало 765 желающих [4, с. 365]. По социальному происхождению обучавшихся семинаристов картина вырисовывалась следующая: 60% - крестьян; 20% - рабочих; 20% - представители других социальных слоев. Свыше 40% семинаристов работали до поступления на производстве и в государственных учреждениях [7, л. 90]. Наблюдались и случаи подачи документов в семинарии даже вчерашними военнослужащими. Совет по делам РПЦ в 1955 г. направил записку в ЦК КПСС, в которой констатировалось, что «среди подавших заявления в духовные учебные заведения попадаются и лица, только что вернувшиеся из советской армии… В Луцкую семинарию от таких лиц было подано 11 заявлений, в другие семинарии - по 2/3» [8, л. 9]. Интересно, что служба в советской армии с ее довольно четкой системой идеологического воспитания зачастую оказывалась бессильна, и семинаристы, отслужив, часто возвращались в духовное учреждение. В 1954 г. в Московской семинарии и Духовной Академии все 10 человек, призванных на службу после поступления, вернулись в альма-матер. В Ростове-на-Дону на приход был назначен бывший комсомолец Захаров [9, л. 95]. В это время значительно омолодился состав священнослужителей в Владимирской, Ленинградской, Московской, Чкаловской и других областях. Причем, Совет по делам РПЦ отмечал, что молодые служители церкви «знают советскую действительность и действуют умело» [10, л. 54-58]. В 1957 г. в Молдавии наблюдались факты уничтожения комсомольцами своих членских билетов «под влиянием антисоветских элементов» и последующее поступление в семинарии [11, л. 2].

Возрастает число молодых людей в монастырях. В Оврученском монастыре (Житомирская область) из 13 принятых человек в 1954 г. 8 были девушками [8, л. 43].

В 1950-е гг. значительных размеров достигает паломничество. Если в 1949 г. «святых и целебных» мест насчитывалось более 60, в основном - в РСФСР, то к 1958 г. их осталось не более 30 [12, л. 49]. Наиболее массовые паломничества отмечались в Воронежской, Горьковской, Кировской, Курской, Сталинградской, Ульяновской областях. Места паломничества представляли собой серьезную опасность, поскольку в отдельные дни там собиралось до 17 тыс. чел.

Известен социальный состав паломников к некоторым «святым» местам. Так, например, в 1958 г. в Ульяновской области около 60% составили 45-50-летние, 30% - средних лет, 10% - молодежь; в Кировская области молодежи - около 2-3%; в Тульской области - свыше 50% молодежи и т.д. Юношей и девушек привлекала неформальная обстановка, глубокие беседы и т.п. Девушки-паломницы так объяснили свое присутствие в Коренной пустыни: «В клуб пойдешь, там всякое безобразие, а тут душа очищается» [13, л. 62].

Молодежная проблема занимала и римско-католическое духовенство. Иногда ксендзы даже доводили до самороспуска пионерские и комсомольские организации. В своих проповедях священники акцентируют внимание на необходимости религиозного воспитания детей. Появляется целая сеть кружков по изучению закона Божьего детьми. Следует отметить, что активность католического духовенства имела значительные результаты. Если в 1955 г. в Литовской ССР было конфирмировано 52967 чел., что в 1956 г. - 64462 чел. [14, л. 18].

Подобные тенденции наблюдались и в отношении других религиозных культов. На Украине в 1954 г. имелось 92 тыс. сектантов, в 1957 г. уже 103 тыс. чел. [15, л. 7]. Количество евангельских христиан-баптистов в 1956 г. составило свыше 500 тыс. чел. [16, с. 23]. В Молдавии с 1950 г. по 1953 г. среди евангельских христиан-баптистов количество молодежи увеличилось на 20% [17, л. 187].

Советское руководство оказалось в некоторой растерянности. В 1954 г. ЦК КПСС утверждает постановление, по которому определялось максимальное количество церквей, открываемых в течение года - 25 [13, л. 25]. Однако реальность превосходила все официальные предписания: «Церкви во время пасхальных служб везде были переполнены верующими… Посещаемость церквей почти везде была не ниже прошлых лет», констатировали в своих отчетах уполномоченные Совета по делам РПЦ в 1958 г. [5, л. 20].

В 1950-е гг. практически среди всех конфессий разворачивается движение за открытие церквей. Количество заявлений по данному поводу неуклонно увеличивалось. Если в 1954 г. православные верующие направили 985 петиций в Совет по делам РПЦ и Совет по делам религиозных культов, то в 1957 г. - 2265 [15, л. 7].

Движущей силой петиционной кампании были пенсионеры, для которых церковь выступала средством социализации. В церковном активе около 50% составляли пенсионеры, некоторые из них даже принимали духовный сан. Некоторые из пенсионеров настолько серьезно подходили к данному вопросу, что пытались даже предложить собственные теоретические разработки. Ярославский пенсионер Б.Л. Рославлев считал, что «коммунизм требует всеобщего развития, всеобщей чистоты духовной, высокого поднятия нравственности… И церковь - подлинная церковь - может в нашем этом преддверии коммунизму помочь, очень помочь» [9, л. 103]. Рославлев был убежден, что Ленин и Сталин «посвятили свою жизнь установлению правового справедливого народного государства, установили жизнь, отвечающую заповедям Христовым» [9, л. 109].

Активистами движения в защиту римско-католической церкви были, как правило, сами священнослужители, которые организовывали прихожан для подачи заявлений, проведения религиозных шествий и т.д. В 1956 г. ксендзы собирали подписи под заявлением об открытии новых костелов в рабочих поселках Седас и Скрунда, в г. Огре и т.д. Год спустя ксендз Мансангер (г. Минск) призывал верующих принять участие в манифестации к зданию правительства Белорусской ССР с требованием открытия нового костела [14, л. 27].

Однако со второй половины 1950-х гг. в католическом движении, так же, как и в национальном происходит отход от прежней тактики. Прямое противостояние с властью было бесперспективно, так же, как и вооруженное сопротивление националистов. Священнослужители и сочувствующие им переходят к исключительно мирным средствам борьбы. Определенную роль сыграла и поддержка со стороны советских и партийных работников Прибалтики.

Несмотря на активизацию деятельности светских властей, а, возможно, благодаря данному обстоятельству, количество жалоб на неправомерные действия государственно-партийных советских органов увеличивается. Повсеместно происходит самочинное открытие храмов. Увеличивается численность незарегистрированных групп верующих. Органы госбезопасности отмечали, что во второй половине 1950-х гг. среди участников религиозных движений увеличивается число интеллигентов и членов партии. Кандидат юридических наук, член КПСС Шафранский изъявил желание поступить в Киевскую семинарию, мотивируя это жаждой «к знанию, к честному и благородному труду» [18, л. 70]. Сотрудница Ленинградского института теоретической астрономии М.Е. Казимир-Полонская постоянно вела со студентами беседы на религиозные темы. Заведующий кафедрой Московского экономического института Н.Е. Пестов распространял среди своих знакомых литературу религиозного содержания. В 1958 г. А.Е. Левитин, учитель школы рабочей молодежи, и П.С. Попов, профессор кафедры логики МГУ, пишут «Библиографические заметки», в которых критиковались основные положения атеизма, и доказывалось существование бога [6, л. 85].

Все же в некоторых случаях противостояние выходило из-под контроля с той и другой стороны, что выливалось в массовые беспорядки. В 1956 г. в с. Стрункив Станиславской области из-за самодурства председателя сельского совета произошла драка с привлечением милиции [19, л. 40]. Год спустя в с. Ломаки и Лучки Полтавской области в ответ на попытки администрации закрыть храм, колхозники блокировали подходы к церквам и оказали сопротивление [14, л. 106]. В г. Клинцы Брянской области, когда с церкви пытались сорвать крест, собралась огромная толпа народа. Для ее разгона вызывали подразделение воинской части, вооруженного автоматическим оружием [20, л. 170]. В Молдавии в с. Регула при закрытии женского монастыря многие получили тяжкие телесные повреждения, а в результате применения оружия были раненые и убитый [6, л. 168].

Дестабилизирующим фактором отношений между церковниками и государством оказалось возвращение в период хрущевской оттепели репрессированных раннее священников. Из 69 православных архиереев, возглавлявших епархии в 1959 г., 24 были прежде осуждены за «антисоветскую деятельность» [6, л. 39]. В Литве было реабилитировано 20% священнослужителей, в Латвии - 30%, в Белоруссии - 45%, на Украине - 80% от общего числа католического духовенства [14, л. 34]. В сектах было возвращено к жизни 22% всех служителей культа [15, л. 8]. Такие священники пользовались огромным авторитетом у прихожан и имели серьезное влияние на них.

Деятели церкви очень много придавали значения пропагандистской и воспитательной работе среди прихожан и населения в целом. В трех религиозных группа ЕХБ в Киево-Святошенском районе в течение 1956 г. было проведено 400 молитвенных собраний, тогда как партийные агитаторы - лишь 108 лекций [14, л. 95]. В Молдавии на одном из партийных собраний по вопросам идеологической работы баптисты заявили, что «никогда не отрекутся от баптизма и будут вести свою работу» [17, л. 188].

Некоторые священнослужители пытались возродить попытки слияния коммунистических и церковных идей. Так, один и священников Ставропольского края предлагал придать православию статус государственной религии, преобразовать ее в соответствии с положениями научного коммунизма [13, л. 96]. Из Сталинградской области доносились призывы одного представителя духовенства «служить не так для церкви, как для государства» [13, л. 67].

Священник Гончаренко зашел еще дальше. В партийные органы он предоставил списки с пояснительной запиской прочитанных им проповедей, в которых подчеркивалось идейное единство начал коммунизма и христианства, а Христос выступал в роли первого коммуниста [9, л. 103].

Для того, чтобы нейтрализовать деятельность светских властей в плане воздействия на умы, верующие оптом скупали антирелигиозную литературу и уничтожали ее [15, л. 8].

Со второй половины 1950-х гг. усиливается репрессивная политика советского государства в отношении церкви.

В этих условиях православная патриархия идет на компромисс с властями, на практике отказываясь от борьбы за свободу совести. Патриарх Алексий в угоду светскому руководству даже выпустил воззвание, запрещавшее паломничество к святым местам.

Моментально данное обстоятельство почувствовали на себе семинарии. В 1961-1962 гг. из 500 абитуриентов после «индивидуальной воспитательной работы» отказались от поступления 490 чел. [21, л. 167]. Уже обучавшихся семинаристов раньше срока призывали на службу в армию.

Среди священнослужителей начинается паника. Некоторые из них спешат заявить о своем «раскаянии». Публично признаются в своих «заблуждениях» бывшие протоиреи П. Дорманский, А. Спасский, А. Чертков. Бывший преподаватель Одесской семинарии опубликовал работу «Почему я перестал верить в Бога?».

Те же, кто продолжали борьбу за чистоту и святость Церкви, подвергались гонениям. В 1961 г. 40% священников Ленинградской епархии были изгнаны. Хотя митрополит Гурий официально не участвовал в этой кампании, однако через церковные советы удалось уволить 29 из 60 намеченных «под сокращение» священников. Священнослужители обязаны были предоставлять тексты своих проповедей для проверки. Запрещалось посещение частных лиц, за исключением тяжелых болезней.

Гораздо скромнее выглядели успехи советского режима в отношении католического духовенства. К 1962 г. из 879 священнослужителей Литвы лишь три ксендза заявили о прекращении своей деятельности [21, л. 167].

В условиях спада религиозных настроений в стране, как это пыталось представить партийно-государственное руководство, несколько неуместным выглядел все возраставший поток обращений от верующих в Совет по делам РПЦ с жалобами на действия местных властей по закрытию церквей и ограничению их религиозных прав. В 1961 г. поступило 1540 жалоб, а с января по сентябрь 1962 г. - уже 2660. Уполномоченных Совета по делам РПЦ лично посетили 2162 жалобщика [21, л. 168]. В Тамбовской области в с. Пересыпкино на решение властей о сносе церкви из-за аварийного состояния и попытки разрушить ее тракторами, верующие, прекратив работу, организовали дежурство вокруг церковного здания [22, с. 40-41].

В г. Москву постоянно приезжали делегации верующих, которые требовали «прекратить издевательства». В Калининградской области при закрытии церквей были специально созданы группы активистов, ходившие по домам верующих и членов церковных двадцаток в с. Марьина, Метлина, Славкого, и понуждавшие отказаться от участия в религиозных обществах. В противном случае им планировалось урезать приусадебные участки, лишать их пенсии, увольнять с работы и т.д. [22, с. 41].

В СССР с 1961 г. по 1964 г. было осуждено за религиозную деятельность 1234 чел. [4, с. 275]. На рубеже 1950-1960-х гг., по сообщениям КГБ, во время выступлений в городах со стороны духовенства наблюдалась тенденция «придать стихийно возникшим событиям контрреволюционную направленность» [21, с. 3].

В начале 1960-х гг. были зафиксированы попытки православного священника Тарасюка и ксендза Виницкого создать молодежные подпольные группы, которые ставили своей задачей ведение антисоветской агитации и пропаганды [22, с. 33-34]. Западная пресса сообщала информацию о деятельности «Братства православной молодежи». Организация распространяла листовки: «Перекрестись, православный христианин, объедини вокруг себя верных подвижников, во имя Господа Христа без страха вступай на путь Божией правды. Действуй!» [24, с. 40].

Все это свидетельствовало о кризисе внутри самой РПЦ. Патриарх Алексий констатировал, что теряет свой авторитет, как в глазах светских властей, так и у верующих и духовенства. Летом 1961 г. Алексий получил письмо от «Инициативной группы верующих по спасению Русской Православной церкви от ее физического истребления», в котором говорилось о многочисленных фактах закрытия храмов, монастырей, духовных школ. Авторы заявляли, что «если Вы, Святейший Владыко, бессильно оградить церковь нашу от уничтожения, то мы вынуждены будем передать все эти фактические данные … на форум в ООН» [27, с. 309]. Московская патриархия стала центром диссидентства. Оформился более-менее постоянный состав оппозиционеров: священники Д. Дудко, С. Желудков, Г. Якунин и др.; миряне А. Левитин, Л. Регельсон, Б. Талантов, В. Шавров и др.

К 1964 г. по сравнению с 1958 г. почти в два раза сократилось число учащихся духовных школ. Наблюдается дефицит священнослужителей, духовных преподавателей. Была серьезно ограничена практика публикаций учебной богословской литературы, запрещено преподавание в духовных заведениях общеобразовательных дисциплин. С конца 1950-х гг. власти реализовывали планомерную политику по качественному изменению состава духовенства.

В целом же в первой половине 1960-х гг. накал борьбы заметно ослабевает. На ХХII съезде партии Н.С. Хрущев констатирует, что задача воспитания научного мировоззрения у всего населения страны пока еще остается нерешенной. На партийном форуме Литовской ССР в 1961 г. было отмечено, что «большинство населения Литвы еще придерживается религиозных праздников и обрядов». Здесь 68,5% младенцев были крещены и около 50% вступивших в брак повенчаны [21, л. 141]. В 1962 г. в Пензенской области из 1200 опрошенных участников движения за коммунистический труд 10% оказались верующими [26, с. 177]. В Волынской области в 1962 г. было крещено 69% новорожденных. По религиозному ритуалу было похоронено в 1969 г. 65% умерших, в 1976 г. - 71%. В Калужской области в 1969 г. было крещено 44%, в Тульской - 45% родившихся детей [29, с. 159].

В Латвии и Литве количество «антикоммунистических» проповедей составило к концу 1960-х гг. 21% от общего числа [27, с. 85].

В период правления Л.И. Брежнева отношение советской власти к церкви, религии не претерпела коренных изменений, лишь формы ее стали более избирательными и изощренными.

С 1960 г. по 1967 г. количество православных религиозных обществ сократилось на 42,7%, теперь их насчитывалось 7480 приходов. За данное время было ликвидировано 65% православных монастырей - осталось 28; численность монахов сократилась в 2,3 раза. Было закрыто 5 семинарий из 8. В 1967 г. патриархия имела две академии и три семинарии, в которых обучалось 498 чел. [28, с. 24].

И, тем не менее, властей настораживало, что процент религиозных обрядов от общего числа достаточно велик. В 1969 г. священнослужители РПЦ окрестили 90,7% новорожденных и не только; повенчали 59,7% новобрачных; приняли участие в 78,5% похорон; заочно отпели 97,7%.

По мнению властей, показателем роста влияния церкви среди населения являлось увеличение церковных доходов. Во второй половине 1960-х гг. в некоторых областях Белоруссии, России и Украины они возросли в 1,5-2 раза [29, с. 56].

Практически вся работа Патриархии свелась к международным контактам, которыми занимался Отдел Внешних Сношений Патриархии в тесном взаимодействии с органами госбезопасности.

Естественно, в такой ситуации начинается брожение снизу. Специфической чертой периода второй половины 1960-1980-х гг. явилось то, что если раньше церковь, верующие в целом однозначно рассматривались как инакомыслие, оппозиция для советского режима, то теперь уже в самом духовенстве произошел раскол на верноподданнических, преданных светским властям и «отщепенцев», экстремистов, выступавших не только против госструктур, но и собственного, церковного руководства.

Кроме того, борьба за свободу совести проводилась в контексте общей борьбы за права человека. Некоторые религиозные группы приобрели правозащитную направленность.

В 1965 г. бывший управляющий Калужской епархии архиепископ Ермоген привлек к своей раскольнической деятельности 8 епископов и вместе с ними направил обращение патриарху с призывом «выступить в защиту умирающей Церкви». Деятельность Ермогена была отражена в работах А. Краснова-Левитина.

В это же время разворачивается «антисоветская» деятельность В.В. Талантова. В 1966 г. он обратился с «Открытым письмом патриарху Алексию» и направил в газету «Известия» статью «Советское государство и христианская религия». В них он в «извращенном виде» раскрывал отношения между верующими и советской властью, приводил факты дискриминации Церкви. Вскоре «Открытое письмо патриарху Алексию» было опубликовано за рубежом. В 1968 г. на Западе появилась жалоба В.В. Талантова Генеральному Прокурору СССР по поводу нарушения прав верующих. Им же был подготовлен «антисоветский» документ «Советское общество в 1965-1968 гг.». На титульном листе своей работы автор поместил в качестве эпиграфа строку из стихотворения А. Некрасова «Свобода»: «Знаю, на место сетей крепостных, люди придумали много иных» [30, с. 3]. При аресте у Талантова были изъяты рукописи «клеветнических» произведений: «Чему учит исторический опыт 50-летнего господства в России марксистского материализма - атеизма», «Жизнь истинного христианина - путь узкий и прискорбный» и др.

В 1965 г. московские священники Н. Эшлиман и Г. Якунин направили «Открытое письмо патриарху» и заявления лидерам КПСС и советского правительства. Они получили поддержку со стороны архиепископов г. Иркутска - Вениамина, г. Казани - Михаила, г. Новосибирска - Павла, г. Ташкента - Гавриила [30, с. 4].

В течение 1968-1969 гг. патриарх Московский и Всея Руси Алексий, члены Священного Синода и все архиереи православной церкви получили анонимные письма, в которых указывалось, что «нынешняя представительно-правящая группа епископов … сознательно … ускоряет крушение церковной жизни в нашей стране» [31, л. 100]. Авторы посланий заявляли: «Нужны экстренные и решительные меры; необходима коренная реформа на основе канонов церкви и условиях государственного законодательства о культах, как в самом управлении русской православной церкви, так и в ее частностях на местах» [31, л. 100]. В документе предлагалась своего рода программа немедленных действий: католический хрущевский оттепель духовенство

«1. Патриарх должен добиться приема у председателя Совета Министров СССР и доложить ему о серьезности положения русской православной церкви в Советском Союзе и просить о принятии мер со стороны правительства о пресечении вредной для церкви со стороны Совета по делам религий при Совете Министров СССР и Уполномоченных его на местах деятельности, являющихся полноправными диктаторами всей церковной жизни.

2. Вопрос о духовном образовании.

А) Необходимо немедленно возобновить действие закрытых духовных семинарий и открыть новые там, где этого потребует жизненная необходимость.

Б) Устранить все препятствия, существующие ныне на местах, к допущению молодежи в духовные школы, предоставив им общие права с поступающей молодежью в другие заведения страны.

В) Открыть духовную Академию в Киеве.

Г) Открыть две духовные семинарии для Белоруссии и одну в городе Вильнюсе для Прибалтийских республик.

Д) Открыть хотя бы две духовные семинарии для Сибири в Иркутске и в Новосибирске.

Е) Открыть псаломщическо-регентские курсы при духовных семинариях и академиях или при епархиальных управлениях немедленно» [31, с. 5].

В конце 1960-х гг. были распространены документы «Комитета восстановления прав церкви», в которых резкой критике подвергались руководители РПЦ. Их «вина» заключалась в том, что они не в полной мере защищали интересы церкви перед государством, не поддерживали требования расширения миссионерской деятельности и увеличения количества духовных учебных заведений и слушателей в них и пр. [30, с. 5].

В 1969 г. управляющий Пензенской епархией епископ Поликарп получил по почте анонимное письмо «Пятидесятилетие восстановления патриаршества в русской Православной Церкви» за подписью «Верующий» Автор писал: «Русские верующие люди ни на минуту не сомневаются в том, что М. Никодим трудится не в интересах Церкви. Он талантлив и энергичен. Но и талант, и энергию он расходует на вредительство Святой Церкви» [32, с. 55]. Верующий утверждал, что РПЦ находится в самых тяжелых условиях, «регламентируется и ограничивается гражданскими властями, прямо заинтересованными в ликвидации церкви» [32, с. 55].

В начале 1970-х гг. внутри православной церкви начались дискуссии по богословской тематике. Религиозные диссиденты пошли на это из-за богословских нововведений митрополита Никодима и его единомышленников. В 1971 г. священник Н. Гайнов, миряне В. Капитанчук, Ф. Карелин, Л. Регельсон обратились к Поместному Собору с требованием отменить Постановления 1961 г. Поскольку послание осталось без ответа, то авторы направили письмо избранному патриарху Пимену. С заявлением о расширении религиозных прав к Собору обратились отец Г. Петухов, иеродиакон Варсонофий (Хайбулин) и мирянин П. Фомин. Они требовали разрешения на открытие новых церквей и монастырей, преподавания Закона Божьего в государственных школах и т.д. С описанием пагубных последствий от принятия Постановлений 1961 г. направил письмо Поместному Собору иркутский священник Е. Касаткин.

Событием в церковной жизни стало «Великопостное письмо» А.И. Солженицына. В самиздате на это обращение откликнулись Е. Барабанов, С. Желудков и др.

Некоторые священнослужители, действуя из благих побуждений, невольно попадали в разряд диссидентов. Так, отец Дудко Д. в своих проповедях стал затрагивать актуальные вопросы бытия. Его деятельность с отдельными перерывами продолжалась с 1973 г. по 1979 г.

Отношения между Патриархией и религиозными диссидентами становились все более напряженными. Патриархия не была свободна в своих действиях, значительно зависела от Совета по делам религии. Для пресечения оппозиционной деятельности Патриархия отстраняла активистов от духовной службы, исключали из семинарии и т.п.

В 1975 г. о. Г. Якунин, В. Капитанчук, Л. Регельсон обратились с призывом к РПЦ о поминовении жертв гражданской войны и религиозных гонений. Они также предложили начать работу по канонизации некоторых мучеников того времени.

В 1976 г. ХХVсъезду КПСС было направлено обращение от группы христиан с требованием равноправия для атеистов и верующих в СССР. В адрес Президиума Верховного Совета СССР было направлено заявление от 28 чел. - евангельских христиан-баптистов, католиков, православных, пятидесятников и т.д. Авторы требовали выполнения конституционных прав государством для верующих [33, с. 275-286; 301-313].

30 декабря 1976 г. был создан в г. Москве «Христианский комитет защиты прав верующих в СССР». Возглавляли Комитет В. Капитанчук, В. Хайбулин, Г. Якунин. Организация ставила своей задачей «содействовать реализации верующими их права жить в соответствии со своими убеждениями» [34, с. 8]. Комитет также стремился к консолидации усилий всех Христианских Церквей в СССР.

Со второй половины 1970-х гг. становится очевидной тенденция активизации оппозиционных действий со стороны «простых» мирян. Московская Патриархия дискредитировала себя окончательно. Дж. Эллис отмечает, что возникает новая сила - «активность мирян, возраставшая вне связи с Московской Патриархией, которую считали неспособной возглавить православный социум в условиях советского общества» [35, с. 68].

В это время возникают христианские семинары. Одним из первых был христианский семинар А. Огородникова, В. Пореша, Т. Щипковой. «Христианский семинар по проблемам религиозного Возрождения» (1978-1979 гг.) [36, с. 81]. На семинаре дискутировались спорные вопросы Священного Писания, обсуждалась история Церкви и пр. [37, с. 248-249]. Семинар издавал свой печатный орган - религиозно-философский журнал «Община».

В конце 1970-х гг. в г. Москве З. Крахмальникова издавала религиозный журнал «Надежда», в котором печатались статьи о христианской культуре, материалы о российских новомучениках и исповедниках, проповеди о христианском добродетельном воспитании подрастающего поколения и т.д.

На рубеже 1970-1980-х гг. религиозное диссидентское движение переживает кризис. Целая серия арестов нанесла ощутимый удар оппозиционерам. Некоторые православные диссиденты столь активно начали каяться в своих «грехах», что попутно рассказывали и об «антисоветской деятельности» своих вчерашних единомышленников.

Правозащитников и религиозных диссидентов связывали достаточно тесные отношения. Помимо того, что свобода совести - одно из основных прав гражданина, многие борцы за права человека являлись верующими людьми. Об этом открыто заявляли А. Твердохлебов, Т. Ходорович, И. Шафаревич и др.

Однако некоторые православные отмечали дефицит чувства духовной миссии человека и его вселенской ответственности, что должно воспитываться только христианством. Сами правозащитники в своих периодических изданиях, например, ХТС, гораздо больше внимания уделяли ЕХБ, пятидесятникам, адвентистам Седьмого дня, нежели православным.

Библиографический список

1. Аничас А. Эволюция социально-политической ориентации католической церкви в Литве в условиях социалистического строя // Католицизм в СССР и современность. Материалы научной конференции. Вильнюс, 1971.

2. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 23.

3. Давыдов С.Г. Инакомыслие в СССР в 50-е - первой половине 60-х гг. Дис. … канд. ист. наук. М., 1996.

4. Алексеев В.А. Иллюзии и догмы. М., 1991.

5. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 91.

6. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 126.

7. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 16. Д. 742.

8. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 16. Д. 704.

9. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 16. Д. 754.

10. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 80.

11. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 31. Д. 79.

12. РГАНИ. АП РФ. Ф. 3. Оп. 60. Д. 15.

13. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 16. Д. 669.

14. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 90.

15. РГАНИ. Ф. 4. Оп. 16. Д. 554.

16. ВРСХД. Париж, 1960. № 58/59.

17. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 16. Д. 585.

18. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 16. Д. 743.

19. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 22.

20. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 169.

21. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 215.

22. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 233.

23. РГАНИ. Ф. 89. П. 6. Д. 20.

24. ВРСХД. Париж, 1965. № 79.

25. ГА РФ. Ф. 699. Оп. 2. Д. 308.

26. Степанов В. Свидетельство обвинения: Церковь и государство в Советском Союзе. Нью-Йорк, 1987. Ч. 2.

27. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 62. Д. 38.

28. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 49. Д. 24.

29. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 62. Д. 15.

30. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 63. Д. 89.

31. ГАПО. Ф. 148. Оп. 8. Д. 538.

32. ГАПО. Ф. 148. Оп. 1. Д. 4714.

33. ВРХД. Париж, 1976. № 118.

34. Зарубежье. 1977. № 1-2.

35. Эллис Дж. Русская Православная церковь. Согласие и инакомыслие. Лондон, 1990.

36. Вести из СССР. Права человека. Мюнхен, 1979. № 1.

37. ВРХД. Париж, 1978. № 127.

Аннотация

В статье аналзируется эволюция развития отношений между советской властью и религиями (православие, католичество и др.) в СССР в 1940-1980 гг.

Ключевые слова: религия, СССР

В годы Великой Отечественной войны советское руководство приблизило к себе все церкви, как бы легализовало их. Религия будто получила второе дыхание.

Размещено на Allbest.ru