Взаимоотношения Казахских орд с соседними государствами

Размещено на http://www.allbest.ru/

Взаимоотношения Казахских орд с соседними государствами

Асфендиярова С.Д. и Кунте П.А.

Русское "подданство" Малой Орды

Киргиз-кайсакской Меньшей орды Абул-хаир хан претерпевал великие разорения и обиды, с одной стороны от зюнгорских калмык, которые время от времени разными киргиз-кайсацким ханам в великой Татарии принадлежащими городами завладели и непрестанно их утесняли, а с другой стороны -- от смежного им башкирского народа. Не меньшая ж опасность им была близ реки Яика (где лучшие к кочеванию их места) пребывать, ибо башкирцы на их киргизские улусы непрестанные чинили набеги и многие тысячи лошадей у них угоняли, а управляться с ними было не без труда за такими ж нападениями, с зюнгорской стороны чиненными. И такс он, Абулхаир, будучи пред прочими киргиз-кайсацкими владельцами гораздо умнее, принужден искать и просить о принятии его со всею той Меньшею ордою в российское подданство, и с тем в 1730 году посланцев своих отправил от себя с башкирским старшиною Алдаром к уфимскому воеводе, к коему он, Абулхаир-хан, особливое о том письменное прошение ж прислал. По прибытии онаго Алдара и по получении от тех посланцев известия, бывший тогда уфимский воевода бригадир Бутурлин нарочно из уфимских дворян в жилища Алдарова посылал, чтоб он и с посланцами на Уфу приезжал; почему он Алдар, и те посланцы в Уфу, в июле месяце, и прибыли, а потом купно с ним, Алдаром, ко двору е. и. в. они, посланцы, отправлены.

Между представлениями его ханскими знатное было сие: 1) что они от зюнгорского владельца и от его калмык обижены, и когда будут под протекциею е. и. в., то могут все свое владение от них со временем возвратить... 2) сам себя в ханстве содержать может, ссылаясь на волжских калмык, как е. и. в. между таким же диким народом ханов утверждает и народ в покорение приводит, 3) могут соседей своих хивинцев и аральцев в подданство е. и. в. привесть и за то в милость быть.

Здесь и далее "е. и. в." означает --"ее императорское величество". По которому его ханскому прошению в том же 1731 году, в мае месяце отправлен был к нему, хану, коллегии иностранных дел переводчик мурза Тевкелев и с ним из геодезистов Алексей Писарев да Михаиле Зиновьев для описания мест, из уфимских дворян и казаков, да из башкирцев лучшие люди: вышеупомянутый Алдарбай (кой в бывшем бунте главным предводителем был), Таймас тархан батыр и еще некоторые с такою инструкциею, что б помянутого хана со всею ордою в подданство совершенно утвердить и присягою верности обязать, о состоянии же сего народа и тамошних мест обстоятельное известие получить. С которым и означенные ханские посланцы, бывшие у двора е. и. в., с грамотою к нему, хану, (в которой он о принятии в подданство и милостию е. и. в. обнадежен) отправлены...

По прибытии переводчика Тевкелева в киргиз-кайсацкую орду, так скоро, как спознали киргизские старшины о причинах приезду его, Тевкелева, и учинилось у них великое смятение, и часто во многолюдстве для убийства оного Тевкелева и бывших с ним собирались А при том и на хана своего нападали за то, что он, без ведома и совету их, посланцев своих ко двору е. и. в. отправлял и о принятии в подданство просил, чего они никогда не желали и не намерены. Хан, как его, Тевкелева, с находящимися при нем людьми при всех таких нарочных собраниях защищал, так и народ непрестанно увещевал и вразумлял, толкуя им, какое они благополучное от подданства российского получать могут, приводя в пример волжских калмыков и уфимских башкирцев, под державою российской благополучно живущих и что они пришед в такое ж подданство, от неприятелей своих в безопасности будут. Тевкелев такожде, будучи, о нравах сего дикого народа довольно сведущ, так добро против всех их угроз поступал и, не опасаясь ничего, умел им говорить, что они, многажды собравшись на убийство его и находящихся при нем людей, сами со страхом, а иногда со многим удивлением к нему разъезжались и поставляли его за такого умного, который больше человеческого разума имеет. При чем и бывшие с ним, Тевкелевым, башкирские старшины не малую верность ко успокоению того своевольного народа старание прилагали, а особливо Таймас батырь будучи у киргиз-кайсаков славным башкирским наездником (или богатырем), который за то, как выше явствует, потом в 1734 г. и тарханом пожалован.

По таким долговременным бывшим затруднениям, наконец, до того дошла, что на одном большом и последнем их киргиз-кайсацком сборе наибольшая часть согласилась, конечно, Тевкелева убить, к чему бывшие тогда в орде ушлецы из волжских калмыков киргизов весьма возмущали и научали, чтобы его, конечно б, Тевкелева, с товарищами убить, а живого от себя отнюдь не отпущать, толкуя им то, что российские люди ими, киргиз-кайсаками, так, как и башкирцами, овладеют. И таково оное собрание призван был он, Тевкелев, нарочно один, коему тут, сильными и без всякого страха чиненными от него представлениями, помогательством же ханским и одного знатнейшего киргиз-кайсацкого старшины Букенбая-батыря, так посчастливилось, что все противной партии противу его, ханских, и букенбаевых представлений не только спорить не могли и безгласны учинились, но и большая часть из того собрания купно с ханом и с помянутым киргиз-кайсацким знатнейшим старшиною Букенбаем ее и. в. в присягу в верности учинили, и хан на том основался, чтоб сына своего ко двору ее и. в. послать.

По таком счастливом его, Тевкелева, успехе партия Абулхаир-ханова хотя уже умножилась, и комиссия, ему, Тевкелеву, порученная, лучший вид возымела, но такое состояние недолго пребывало, ибо по принятии присяги противная партия, а паче Средней орды владельцы и старшины в такое огорчение и смятение пришли, что и сам Абдулхаир-хан опасаться стал, как бы ему помянутого Тевкелева и находящихся при нем людей безвредно от зломыслящего народа сохранить. А при том у него, Тевкелева, и к содержанию его тамошнему нужное оскудевать начало, и сам он в такое отчаяние принужден был впасть, что из их воровских рук вскоре вырваться ему невозможно, того ради умыслил: имевшихся с ним геодезистов Писарева и Зиновьева и с некоторыми из имевшихся с ним уфимских дворян и казаков с Таймасом тарханом отпустить в Уфу, испрося у хана надежное провожание, и с ними о всех своих происхождениях в коллегию иностранных дел обстоятельную ведомость учинил, также и уфимскому воеводе о надлежащем сообщить приказал, а сам в киргиз-кайсацкой орде остаться был принужден.

1732 г. По получении оной ведомости в государственной военной коллегии иностранных дел, немедленно отправлено было из той коллегии иностранных дел на Уфу денег тысяча рублев со определением, чтоб уфимский воевода всевозможное старание употребил, дабы на оные деньги, купя лошадей или товаров, часто помянутого Тевкелева чрез верных башкирцев из тех воровских рук выкупить, или б пойманными киргиз-кайсаками (ежели есть в поимке) обменить; а буде в поимке нет -- то, захватя возможным образом, за свободу их еще Тевкелева требовать. И тако об успехе порученной ему, Тевкелеву, комиссии вся надежда совсем было пропала.

Между тем по отправлении Писарева на Уфу, хан со своими улусами и с ним, Тевкелевым, откочевал вблизости Аральского моря, во владение нижних каракалпак, в котором владении Абулхаир-хан, будучи особливо почитаем, склонил каракалпацкого Каип хана и со всем его народом в подданство российское и в том они при Тевкелеве присягу в верности учинили. И понеже хан, будучи тут, от противной себе партии прежде происходивших многих препятствий освободился, то Тевкелеву гораздо удобнее было свою комиссию с лучшим успехом в действо производить, и помянутого хана в верном подданстве пребывать так утвердил, что он обещал для такого своего верного подданства (как то в записках его Тевкелева значится) каждый год в Москву сына своего присылать, а старшин киргиз-кайсацких обнадежил склонить, чтоб у каждого роду давать по одному человеку жить в построенной крепости, якобы для киргиз-кайсацких дел судьями, вместо политических аманатов. И с тем, особливо же с прошением своим о построении города на устье реки Орь, с бухарской стороны впадающей в Яик, отправил с частопомянутым Тевкелевым ко двору ее и. в. сына своего Брали салтана и брата своего двоюродного Нияз салтана с несколькими киргиз-кайсацкими старшинами. Также и от Большой киргизской орды Елдар хан с прошением российского подданства с ним же, Тевкелевым, посланцев отправил. И тако сия первая Тевкелева комиссия паче всякого чаяния благополучно окончание возымела.

В генваре месяце 1733 г. означенный Тевкелев с ханским сыном и с киргиз-кайсацкими старшинами к немалому удивлению прибыл на Уфу благополучно, где ханский сын и помянутые старшины с приличным почтением и угощением были приняты и удовольствованы квартирою. А Тевкелев, разгласив о себе, что заболел тяжкою болезнию, ездил на почте в С.-Петербург для обстоятельного о всех своих делах государственной коллегии иностранных дел донесения, отколь он, возвратясь по данному ему указу, в том же 1733 г. с помянутым ханским сыном и с киргиз-кайсацкими старшинами, за провожанием нескольких уфимских дворян, и с бывшими с ним предупомянутыми башкирскими старшинами в С.-Петербург ко двору е. и. в. отправился.

В начале 1734 г. частореченный Тевкелев с ханским сыном и с киргиз-кайсацкими старшинами, также и посланцами от Большой киргиз-кайсацкой орды и с прочими при нем бывшими, в С.-Петербург прибыл. И 10 февраля имел он, ханский сын, с дядею своим и старшинами у ее и. в. публичную аудиенцию...

Девятого числа того же [июля, 1738] вышед с командою из Озерного [Татищев и его люди] продолжали путь к Оренбургу, в котором следовании явились к нему, тайному советнику, посланные в киргиз-кайсацкую орду башкирский верный старшина Таймас-тархан-Шаимов и один яицкий казак и доносили, что Абулхаир-хан и киргиз-кайсацкий де народ в немалое сомнение пришли, уведомясь, яко он, тайный советник, идет в Оренбург со многим числом войска, и аки б при нем 6000 человек одних калмык имеется, и народ де уговаривал его, хана, чтоб он в Оренбург для свидания с ним, тайным советником, не ездил, и при том спрашивали, отдастся ли им Брали салтан, в Оренбурге содержанный. Но Таймас, будучи не глуп, против всего того умел приличным образом ответствовать, что они из того довольны оставались. Однако принужден был присягу учинить, что по приезде их к тайному советнику никакого худа им не учинится, но все ее и. в. милость получат. Но хан и старшины, еще на том совершенно не утвердясь, послали с ним, Таймасом, старшину своего Букенбая батыря, аки бы просить позволения, с каким числом старшин и когда тайный советник прикажет ему, хану, в Оренбург приезжать, а в самой вещи то думали, чтоб уведомиться о подлинных намерениях тайного советника, а особливо же, сколько с ним военных людей и подлинно ль с ним от шести до восьми тысяч волжских калмык. Ибо хотя Таймас и объявил, что калмык при нем, тайном советнике, только до двухсот человек, да и то крещенные, но они тому весьма не верили. Тайный советник означенного старшину Букенбая, приняв ласково на пути и наградя его, отправил обратно к хану с помянутым башкирским старшиною Таймасом тарханом, а сам следовал в Оренбург, куда он 15 июля со всею своею командою имел церемониальный вход с надлежащею его чести пушечной пальбою и стал в лагерь подле Яика близ устья Ори реки...

16 и 18 трактован публично содержавшийся в Оренбурге ханский сын Брали салтан с имевшимися при нем старшинами, и при том подарено ему от тайного советника на платье сукно кармазинное, парча золотая, сайдак, серебром оправленный, лисица черная, печать в серебре, на которой его салтанское имя вырезано, узда конская с набором серебряным. А 19 числа отправлен к хану переводчик Араслан Бахметов и частоупомянутый Таймас, которые по многим бывшим с ним, ханом, разговорам едва могли его уверить, чтоб он для свидания с тайным советником поехал. И 31 июля прибыв в близость Оренбурга лагерем остановился. А к Абулмамету и Аблаю салтанам того ж 31 числа отправлен был геодезии прапорщик Норов с подарками и звать их к такому же свиданию.

По прибытии хана в лагерь, отправлен к нему от тайного советника один поручик для поздравления с приездом, и при том на довольство старшинам некоторые съестные и питейные припасы были посланы, что все хан принял весьма благодарно. И хотя старшины его представляли ему, хану, чтоб наперед тайному советнику в его лагерь приехать с малыми людьми, но хан то не принял, а требовал, чтоб прислан был к нему полковник Тевкелев, чтоб с ним было людей не более десяти человек, почему и он, хан, на разговор с ним с толикими ж людьми выедет. И тако он, Тевкелев, и с ним поручик, прапорщик, капрал и десять человек гренадеров 1 числа августа были посланы. Хан напротив того выехал с большим своим сыном Нуралием салтаном, и при них знатных старшин было 10 человек. Как съехались, то по киргиз-кайсацкому обыкновению пали все на землю, при чем хан и старшины по своему закону, подняв руки на небо, читали молитву о многолетнем ее и. в. здравии, а по прочтении молитвы хан Тевкелева короткими словами просил, зачем он к нему поехал. Тевкелев ему объявил, что он прислан от тайного советника Татищева, который уведомился что старшины его ханские в лагерь его тайного советника ехать опасаются, боясь, будто будут удержаны, что им внушено весьма неправильно, и ехали б без всякого опасения, ибо как хан, так и все люди его почитаются за подданных ее и. в., а таким обманным образом, как мнят, не только с подданными, но и с неприятелями с стороны ее и в-ва не поступается.

На то из знатных его ханских старшин Джанбек батырь ответствовал, что они довольно знают о безопасности и суть ее и в-ва верные подданные, но хану де будет через то обида и пред другими владельцами стыдно, ежели наперед поедет к тайному советнику, ибо он -- владельный, а тайный советник командующий, и для того тайный советник, хотя под образом какой охоты, в нескольких человеках от лагеря в степь выехал, а напротив того и хан также выедет и такс увидясь тогда или опосля в лагерь его, тайного советника, ехать. На что Тевкелев, сколько мог, изъяснял, коль неприлично то требование их, и что они не к тайному советнику, но в лагерь ее и. в-ва войск и для учинения ее и в-ву присяги в верности ехать долженствуют, при чем никакие партикулярности обсервовать [особенные исключительные формы соблюдать] не надлежит. Однако хан на том остался, чтоб ему о сем со старшинами советовать. И по многим посылкам едва к тому приведено, что хан согласился в третьем числе августа к тайному советнику со старшинами своими приезжать и присягу в верности учинить. В которые переписки употреблявшийся переводчик Араслан, принужден был присягу учинить, что хану, старшинам его и народу никакой при том обиды и удержания не учинится. (Рычков, Ист. Оренб., 5--8, 36--37).

Средняя Орда

Что до Средней орды принадлежит, то она всегда особливых своих владельцев имела. В то же время, как Кирилов из Санкт-Петербурга отправляем был, находился в сей орде Шемяка-хан, чего ради с ним, Кириловым, на имя сего хана и грамота дана была особая. В сей грамоте именно назначенно, что оный Шемяка-хан в бытность переводчика Тевкелева в орде 1731 года в подданство Российское вступил, и присягу верности учинил; потому он, равномерно как и Абулхаир-хан, в оной грамоте именован подданным: но киргизцы его, преступая ту присягу, ходили на башкирцев войною, а потом и сам он, хан собравшись с киргизцами, дважды на башкирцев ходил; будучи ж от башкирцев побеждены, в последнем приходе помирились, и он, хан, по прежнему, а старшина и войско (то есть бывшие с ним киргизцы) вновь присягали, и о принятии в подданство с прошением нарочных своих посланцев на Уфу присылали, которые к ним и назад отпущены. Впрочем тою ж грамотою дано знать об отправлении Кирилова и Тевкелева, и что учиненная оным Шемякою-ханом по первой его присяге проступка, ежели он и киргизцы его в подданство Российское верно прийти и быть желают, из милосердия к киргиз-кайсацкому народу прощается. Что ж ему, хану и всему войску кайсацкому Средней орды (как и Абулхаиру, так и к сему хану в тогдашних грамотах киргиз-кайсацкий народ именован был киргиз-кайсацким войском) делать, и как поступать в том сосланность на Кирилова и Тевкелева, яко указ о сем они объявят. С Абулхаир-ханом из владельцев Средней орды не только при первом свидании, но и после, никто, никогда не приезживал, потому, что они род свой ставят гораздо выше, нежели оное поколение, от которого Абулхаир-хан произошел. Приезжал токмо с Абулхаиром один из... старшин Джанбек батырь, который почти всегда Абулхаир-хана больше, нежели Средней орды владельцев придерживался. А хотя от помянутого тайного советника, в тогдашнюю ж его Оренбурге бытность, и в Среднюю орду к знатнейшим владельцам, к Абулмамет и Аблаю султанам (ибо Шемяки-хана тогда в живых уже не было), посылай был нарочный офицер с тем, чтоб они для свидания с ним, для учинения присяги и для принятия присланной к ним грамоты, к нему приехали; но они, прислав от себя посланцев, ответствовали тогда, что в подданстве и верности пребывать все усердно желают; для учинения ж присяги будут к нему, тайному советнику, предбудущею весною. Во то ж время отговаривались дальним расстоянием, (кочевали они тогда близ Иртыша), но в самой вещи можно было усмотреть, что хотелось им одним и самим собою, а не вместе или по примеру Абулхаир-ханову, приехать.

Между тем Абулмамет салтан по избранию тамошнего народа в 1739 году учинен был в той Средней орде ханом, а на место тайного советника Татищева, в том же году к Оренбургской комиссии главным командиром определен генерал-лейтенант князь Василий Алексеевич Урусов, который, как для усмирения продолжавшихся тогда башкирских замешаний, так и для заграничных дел, а паче для принятия помянутых Средней орды владельцев и всей оной орды в точное подданство и утверждения их в том присягою, отправился из Самары мая 13 дня. При нем было тогда регулярных и нерегулярных пять тысяч восемьсот семьдесят восемь человек; и имев он для поисков над ворами башкирцами лагерь свой несколько времени в вершинах реки Сакмары, при озере Талкасе, в Оренбург прибыл 25 числа июля. Означенные Средней орды владельцы Абулмамет-хан и Аблай салтан (которые между собою братья, чаятельно, двоюродные) с их лучшими старшинами и со многим числом народа 24 августа туда ж прибыли. 28 числа того же месяца был им публичный прием, при чем вместо того, что Абулхаир-хан речь говорил, они оба речи свои с прошением подданства помянутому генералу лейтенанту подали на письме за своими печатьми, и как они с старшинами, как и весь их тогда бывший с ними народ, о бытии в вечном подданстве всею ордою. (Рычков, Топ. Оренб., 106--9).

Абулмамет хана Средней орды хотя вседневно ожидали, он же и к свиданию с тайным советником склонность имел и действительно было в путь отправился: но для слуха от Абулхаир-хана разсеянаго не приехал.

Абулхаир-хан во многом Абулмамету всегда завиствовал, и имел внутреннее с ним несогласие, сего ради и у тайного советника разными своими представлениями старался привести его в подозрение, но увидя, что в том не успевает, велел разгласить в орде, якобы его Абулмамета, когда в Орскую крепость приедет, помянутый тайный советник намерен и с старшинами его удержать; и тем в такое оный хан сомнения пришел, что, до Орска не доехав за день, возвратился в улусы свои, и к тайному советнику прислал письмо, в коем объявил именно, для каких причин принужден возвратиться, и свидание отложить до другого случая, а впрочем обнадежил, что он е. и. в-ву во всегдашней верности пребудет. (Рычков, Ист. Оренб., 64--65).

Борьба казахских ханов и султанов между собой и Россия

Абулхаир-хан сею Абулмаметовою [см. выше] поступкою в наибольшее о себе мнение пришел, и тем наипаче тщился изъяснить, с какою отменною верностью и надеждою пребывает. Наконец, когда время к отъезду приблизилось, представил он тайному советнику, что он вместо сына своего Ходжи Ахмет салтана намерен оставить у него, тайного советника, привезенного им Чингиза и с матерью, а с его ханскою женою для которой он и в Оренбург, когда ему понадобится, будет приезжать;, но понеже она была не прямая его жена, но подложница из пленниц калмыцкой природы, которую он хан нарочно с собою привозил, следовательно и помянутый Чингиз не прямой сын его был, но побочный; а указами повелено переменять его ханских детей, от настоящей его ханши рожденными, наблюдая при том, дабы они, как у него, так и у ханши его, были в равном люблении, то ему хану на сие сказано, что такой перемены без указу ее и. в. учинить невозможно, разве он хан отдаст на перемену объявленного Ходжи Ахмет салтана кого из родных его братьей, или от настоящей его ханши рожденных детей, при котором, ежели ему угодно, и оный Чингиз может быть принят.

На сей ответ Абулхаир-хан столь озлобился, что с сердца не хотел более у тайного советника сидеть, и встав со стула, не простясь пошел, выговоря при том, что он не из под сабли, но из воли своей в подданство ее и. в вступил; и по многим затруднениям едва успокоился и остался на том, что б тайному советнику о сем его ханском требовании писать ко двору ее и. в., а ему хану на то резолюции ожидать.

...Абулхаир же хан сперва для свидания с ним тайным советником хотя и обещал немедленно приехать, но когда увидел, что по желанию его сын его Ходжа Ахмет побочно рожденным от него Чингизом переменен быть не может, но требуется на смену его из детей от настоящей его ханши рожденных, то не только от того свидания отказался, и со многими непристойностями к тайному советнику в разсуждении той перемены писал, но и народ свой на такие противности возбудил, что сперва отгоняли лошадей, а потом и убивства и наглые злодейства чинить отважились. Наконец, и до того дошло, что они собравшись, по имевшимся тогда известиям, с тысячу с двести, а по другим объявлениям и до двух тысяч человек, под предводительством некоторого незнатного, однако у присяги бывшего, салтана Дербешалея, ханского свойственника, и разделясь на разные партии, одни из поселенных при урочище Разсыпном черкас, кои тогда при Илецком городе у жнитвы хлеба находились, мужского и женского полу и с ребятами, всего восемьдесят два человека, а с захваченными в других местах до ста человек пленили, а другие неприятельские нападения чинили на редут Честного креста, между Сорочинской и Новосергиевской крепости имеющейся, а некоторые и под оную Сорочинскую крепость ночною порою тайно подбегали, в намерении, что б содержавшегося тамо ханского сына скрасть, однако никакой удачи не получили, и от показанного редута с немалым их уроном отбиты; что все, как выше означено, от того произошло, что перемена салтанова сына по его ханскому намерению не учинена. Для сих противностей взято было из разных мест воинских людей к находящимся на линии в прибавок, по собрании коих едва оные пакости и наглости киргиз-кайсацкие удержаны; но в производимом Оренбургском строении, также и при других крепостях, в назначенных работах из того замешания не мало остановки не воспоследовало.

По таким произшедшим от киргиз-кайсак злодействам... тайный советник Неплюев принужден был, поруча Орской крепости команду бывшему при нем полковнику Пальчикову, ехать с поспешением в Оренбург, дабы о прекращении оных злодейств по совету с генералом майором фон-Штокманом основательное определение учинить, куда прибыв в первых числах августа, со всеми бывшими там штаб-офицерами имели совет, как против киргиз-кайсацких поступок оборонительно ли, или наступательно поступать. Но понеже все военные люди, как в Оренбурге имевшиеся, так и во всех крепостях расположенные, с самого начала весны упражнены были многими работами, которых покинуть было невозможно; также многие крепости, а особливо главный город Оренбург, остались без надлежащего укрепления, и лошади как у регулярных и нерегулярных людей, за многими работами были в бессилии, того ради для сих важных вин рассуждено было поступать сперва только оборонительною рукою, а между тем бы исправляться нужнейшими строениями, а особливо укреплением города Оренбурга, и другими к дальнейшим действиям надлежащими приуготовлениями. И оные рассуждения указом е. и. в. из правительствующего сената присланным апробованы [одобрены]. Затем приложено старание, дабы произшедшее тогда от башкирцев многое воровство отгонами от киргиз-кайсаков лошадей добрыми средствами прекратить, что по многим и затруднительным перепискам едва успокоено. Между тем Абулхаир-хан, который при всех вышеписанных заметаниях покрывал себя видом верности, и извинял себя, что киргиз-кайсакй в противность его воле то чинят, и якобы он их удержать от того не может, видя, что те его замыслы ко освобождению помянутого сына его ничего не преду спели, хотя и начал стараться, чтоб от таких наглостей киргиз-кайсаков удерживать; но понеже они первыми и нечаянными набегами несколько ободрились, то вдруг оные пакости прекратить и самому ему уже было не легко. И тако оные набеги хотя и малыми их партиями до самой почти осени продолжались, и унялись более уже тем, что увидели подвигнутые на них прибавочные войска. Тогда ж и помянутый хан из захваченных при Илеке людей из воровских рук двадцать семь человек в сентябре месяце выслал, а достальные предбудущею весною, собрав таким же образом, высвободить обещал...

Абулхаир-хановы наглые поступки за неперемену сына его причинили еще многие затруднения; ибо он за то не только на тайного советника злобу свою продолжал, но в улусах киргиз-кайсацких разглашал, якобы идет на них российское войско, советуя киргизцам, чтоб они все вдаль откочевывали. Но старшины его, ведая по каким причинам он так поступает и разглашает, ничего по воле его не делали, и насмехаясь ему в глаза говорили, чтоб он сам хан, куда хочет, бежал, а им бежать не от кого и не куда. Он же от тайного советника сего лета неоднократно требовал и сего, чтоб по письмам его из приезжающих в Оренбург и из присылаемых от него киргизцев удерживать. Но понеже примечено было, что он сего требовал в том виде, дабы ему такими удержаниями киргизцов над некоторыми родами усилится, а других тем самым возбудить на противности, истолковав, что с ними в Оренбурге как со злодеями поступается и прочая. Того ради в том от тайного советника всегда ему хану отговорки чинены, с изъяснением, для каких резонов по здешнему рассуждению такие задержки чинить несходственно; но он, не уважая всех тех резонов, с великою неумеренностью оного удержания, а по их именованию баранты, требовал, нарекая тайного советника, что он по представлениям его ничего не делает, и ко двору е. и. в. о просьбах его не доносит, а между тем народ к противностям, как выше означено, возбуждал. (Рычков, Ист. Оренб., 65, 73--74; 82--83).

Обмен аманатов. Смерть Абулхаир-хана

В половине мая месяца [1748] бригадир Тевкелев отправился из Оренбурга в Орскую крепость, взяв с собою привезенного из Казани ханского сына Ходжу Ахмет салтана с тем, чтоб тамо, увидевшись с ханом, оного салтана другим сменить, и в прочем по данной ему инструкции исполнение учинить.

Хан прибыл туда 27 июня с двумя своими сыновьями Нуралием и Айчуваком, из которых Нурали между всеми его детьми старший. По условию с ним, бригадиром, на смену Ходже Ахмет салтану оставил он Айчувак салтана аманатом, который между рожденными от настоящей его жены Пупай-ханши, по старшинству из живых тогда детей был четвертый. За тою сменою оным бригадиром постановлено было с ним, ханом, следующее: 1) чтоб русских пленников, скот и пожитки забрав -- привести в Оренбург немедленно, 2) хан дал письменное обязательство, чтоб впредь киргизцам никаких продерзостей не чинить, 3) знатным старшинам с Айчувак салтаном в аманаты дать детей своих, которых он бригадир тогда ж по сведению своему и принял, 4) что до отдачи пленных калмык принадлежит, то он, бригадир, смотря на его ханское и народное состояние, склонился принять от него, хана, на имя, е. и. в. челобитную, в которой он на тех калмык принес великие жалобы за причиненные от них киргиз-кайсакам многие грабительства и раззорения и просил разсмотрения; а бригадиру Тевкелеву обещал, ежели за тем его челобитием об отдаче их последует высочайшее повеление, то он и народ по тому исполнять должны, и тех пленников отдадут безпрекословно; почему он, бригадир, в той отдаче калмыцких пленников до воспоследования указу и отсрочил. Однако ж, донеся о том в Государственную коллегию иностранных дел, представил свое мнение, чтоб об оной отдаче ему хану и всему киргиз-кайсацкому народу наикрепчайшим образом подтвердить особою грамотою. А бежавших кундровских татар, о коих в прошлом 1747 году упомянуто собрать и возвратить обязался Нурали салтан, старший его сын. Но вместо того, чтоб ему, хану, по оным обещаниям действительно исполнить, как скоро он возвратился из Орской крепости в улусы свои, то поехал паки для грабежа в каракалпаки, где уже и смерть ему случилась. Ибо в том пути съехался он с Барак салтаном Средней орды, с которым у него прежде ссора была и тут особый произошел спор о пришедших в киргиз-кайсацкие улусы на житье каракалпаках, коих он, хан, желал себе присвоить, а Барак салтан не хотел их от себя отпускать, и так наконец у обоих дошло до драки. Но понеже Барак салтан был гораздо люднее нежели он, хан, то при том случае один киргизец из Барак-салтановых людей копьем до смерти его, хана, заколол; и так все его ханские хитрости и наглости кончились.

По получении ведомости о убивстве хановом принято в рассуждение, дабы восстановить на место его нового хана, хотя б и по выбору киргиз-кайсацкого народа, но чтоб они, яко подданный народ на тот свой выбор просили от е. и. в. высочайшей апробации. Сего ради от тайного советника по согласию с бригадиром Тевкелевым отправлен был в орду нарочно переводчик Гуляев, которому велено, будучи тамо, стараться, дабы оный выбор учинен был от народа по порядку старшинства на большего его ханского сына, и чтоб с тем выбором и с прошением о возведении его на ханство от всех старшин и народа отправлены были ко двору е. и. в-ва нарочные, что без всякого затруднения учинено. И прислали они ханского зятя Джанбек салтана с несколькими людьми, желая дабы он для испрошения на тот их выбор высочайшей апробации [одобрения] ко двору е. и. в. отпущен был, почему он Джанибек салтан 23 числа октября за провожанием одного офицера и отправлен; токмо по объявлению переводчика из старшин Средней орды, кроме одного Джанибек тархана, при том выборе никого не было...

Вышеупомянутый Барак салтан по убийстве Абулхаир-хановом боясь отмщения, из Средней орды откочевал к Туркестану и к Ташкенту, однако и оттуда прислал он к тайному советнику [Неплюеву] письмо, в котором уверял в своей непременной верности; и присланный от него Барака на словах доносил, яко ссора у них с Абулхаир-ханом за то была, что хан пришедших с ним в Среднюю орду каракалпак грабил, но при убивстве Абулхаир-хановом сам он, Барак, будто б не был, и яко бы об оном сожалеет и обещал весною приехав в орду, ханским детям оное убийство заплатить по их обыкновению.

...На место ж его, Абулхаирово, по прошению Меньшей орды киргизцев и по представлению из Оренбурга от действительного тайного советника и кавалера Ивана Ивановича Неплюева, определен в 1749 году в ханы большой его, Абулхаиров, сын -- Нурали, и в том достоинстве, того ж 1749 года, через помянутого тайного советника в Оренбурге пред народом публично объявлен, и на то ханство особливая грамота ему пожалована, который и поныне в сей Меньшей орде ханом находится. Братья же его родные, Брали и Айчувак салтаны, в той же орде некоторыми улусами управляют. Но и кроме их, еще другие салтаны тут есть, а особливо знатен между ними Батыр салтан, у коего сын, именем Каип, как выше означено, в Хиве уже несколько лет ханствует, и обогащая отца своего разными из Хивы присылками, в киргиз-кайсацком народе его подкрепляет, и так уже усилил, что он и народ, придер-жащийся его, Батыр салтана, Нурали-хана весьма мало уважают, и от него ни чем не зависят.

...При начале сего года [1750] от посланного к Нурали хану переводчика Гуляева прислан был отправленной с ним кондуктор, который будучи тамо по желанию ханскому начертил и привез с собою рисунок, каким манером над могилою отца его строению быть. А понеже по тогдашним обстоятельствам потребно было его, хана, уласкивать, того ради, подавая ему надежду в том строении, писано было к нему, хану, что будущею весною отправится к нему, хану, тот же кондуктор, дабы осмотреть на том месте, где строению быть, есть ли глина, известь, вода и лес и прочие принадлежности. Между тем помянутому переводчику велено было склонять его, хана, к тому, чтоб он тело отца своего вырыв, велел перевести на Эмбу реку, впадающую в Каспийское море, в таком разсуждении, дабы на оной реке близ устья под видом гробницы и для зимования пристанище ему построить, и в потребных случаях его, хана, снабдевать, и всегда свободную коммуникацию из Гурьева городка иметь туда будет возможно. (Рынков, Ист. Оренб., 87; 90--91; Топ. Оренб., 110--111).

Казахские Орды и Россия

Когда хан и вельможи присягают и вступают в переговоры, то орды подвергаются через то покровительству и зависимости, но не государственным законам России, и не платят на ряду с прямыми подданными податей. Орды сии так, как некоторые кавказские, обязаны быть приятелями -- приятелям, а врагами -- врагам Российской державы, подданным Российским, в торгах и в обхождении не только изъявлять всякое благоприятство, но так же их защищать, подавать помощь, оказывать всякую справедливость и удовлетворение и вообще поступать с ними, как со подданными одного и того же правления. Напротив того, орды получают защиту противу своих угнетателей, в торгах и обхождении те же выгоды, владеют спокойно своими землями и остаются при всех своих устроениях, законах, вере, обращении со своими соседями, не платят никакого подушного окладу, не получают никаких до устроения их касающихся повелений и вообще ни в чем не ограничиваются. В залог исполнения своих обязательств дают они по нескольку их своих князьков или знатных людей аманатов, которые в Оренбурге получают с российской стороны соответствующее условию жалованье. В условии сем выговорили они каждому аманату в день только по 15, а каждому их прислужнику по 5 копеек; чем и содержат они себя изрядно, потому что едят почти одну только баранину, которая присылается им из орды. Когда хан приезжает в Оренбург (чего однако ж он без дозволения губернаторского делать не должен), то ему, как правительственному лицу, оказывается честь пушечною пальбою, преклонением знамен, музыкою, почетною стражею и пр. Большая половина их вельмож получает от правительства ежегодно подарки, которые нарочито походят на жалованье, и состоят в деньгах, материях, муке, крупе и прочем. Хан сам получает ежегодно по 600 рублей наличными деньгами, и до 20 верблюжьих вьюков со съестными припасами, некоторые вельможи -- до 300 руб., а самые простые старшины -- по 20 рублей. Ежели хану надобно о каком ни есть деле снестись с губернатором, то посылает одного или несколько старшин с полномочием, которые обо всем доносят словесно. Всяк из таковых посланников получает, какое бы впрочем дело ни было, алое платье в подарок. Губернатор посылает к ней хану по делам же приказных служителей, которые так же получают иногда дары, состоящие всегда в лошадях, но несравненно ценою низшие. Обе орды для поощрения к торговле уволены от платежа пошлин, и при том больные их, буде пожелают, снабдеваются даром от Оренбургских врачей лекарствами; но они весьма редко пользуются сим, на человеколюбии основанным, учреждением. Не взирая на все договоры, клятвы, заложников и оказываемые изобильно милости, следует сей суровой и необузданный народ при всяком случае склонности своей к хищению, коей может только полагать некоторые пределы противупоставляемая сила, а в некоторых случаях так же внушения и соучаствования их больше доброжелательных вельмож и торговые выгоды, к собственной их прибыли склонящиеся. Граница, которою служит отчасти знатная река Урал, повсюду ограждена рядом или линиею крепостей и окопов. За великие нарушения договоров орды наказываются; но они при всем том похищают иногда из российского владения людей и скот и разграбляют часто в степях своих идущие в Россию бухарские или иные какие караваны. Все, что впредь сказано будет мною о киргизцах, относится, поелику Россия не имеет с Большою ордою ни союза, ни торгового обращения, наипаче к Средней и Малой орде. (Георги, 122--123).

1739, 20 октября. Киргизской орды Джаныбек батырь с 2700 человек напал на калмыков, а затем и на яицких казаков, бывших на сенокосе, причем взял в плен несколько человек. Поэтому предписано иметь крепкую предосторожность против повторения набегов. (К. 8)

1747, 21 июля. Секретный указ Правительствующего сената, за № 164, о непродаже киргизам огнестрельного оружия.

Постановлено: объявить секретно под жестоким штрафом всем торговцам, чтобы они отнюдь не продавали киргизам всякого оружия, пороху, кремней и свинцу даже в поделках.

Потребовано заключение Неплюева о том, не следует ли запретить продавать киргизам медь и железо. (К. 20).

1747, 31 декабря. Оренбургский губернатор, выведенный из терпения постоянными набегами киргизов, представлял о необходимости, в случае новых поползновений, вырубить яицкими казаками один или два киргизских улуса "до самого младенца" и тем их в страх привести, и хотя в таком случае правого с виноватым разобрать невозможно, но иных средств освободиться от их "беспокойств"-- нет.

Представление это хотя и принято Коллегией) "в рассуждение", но за посылкою к киргизам бригадира Тевкелева, поручено Неплюеву иметь с ним и с яицким войсковым атаманом совет и постановить, чтобы в случае какой явной "продерзости" киргизов, не "мешать" всех их, а только некоторых на страх другим, калмыками или башкирцами смирить, а хану и старшинамилоъявить, что это сделано без ведома русской власти в отмщение за набеги, делаемые киргизами на калмыков и башкирцев, которые в свою защиту имеют "натуральное" право отомстить. (К. 21). 1749, 2 ноября. По просьбе Нурали-хана определен к нему для письменных дел бывший при отце его хане Абулхаире из ясачных татар Алмухамет Нурмухаметов, который вскоре же выдал Оренбургскому губернатору Неплюеву копию с переписки хана Нурали с зюнгорским владельцем. За эту услугу, признанную Коллегией) немаловажною, выдано Нурмухаметову в награду сукно и 15 руб. и велено ежегодно выдавать секретно от других по 15 руб. (К. 28).

1764, 9 февраля. Указ Коллегии иностранных дел за № 130.

Султан Средней орды Аблай ходатайствовал о дозволении ему с подведомственными киргизами и скотом перейти на внутреннюю сторону линии, ввиду того, что в степи травы выгорели, о присылке ему 10 человек хлебопашцев русских для показания и обучения киргиз земледелию и рыбной ловле и о постройке для Аблая и старшины Кулсары батыря "хором" при р. Колчанбае.

Коллегия предписала объявить киргизам, чтобы они на перепущение за линию не надеялись, потому что внутри российских границ кочевья быть не может и что если они когда впредь к переходу за линию усиливаться станут, то придется употреблять против них силу.

Десять человек русских с земледельческими орудиями и с сетями для рыбной ловли разрешено послать к султану Аблаю со взятием с него в аманаты 10 киргизов и с объявлением, что и эти киргизы будут обучены хлебопашеству и отпущены с выданными из казны инструментами.

Постройка "хором", к чему еще в 1761 г. старался склонить киргизов генерал Вейсмарн, разрешена и велено склонить к тому же доброжелательного к России Солта-намет султана. (К. 103).

1768, 17 января. Высочайший указ за № 80.

Хотя и желательно, чтобы назначение ханов производилось без выборов, по высочайшему соизволению, во избежание того, чтобы не усилить и не привести к большему своевольству легкомысленный и многолюдный киргизский народ и чтобы не поставить ханов в зависимость от народа, но правительство не могло знать, кто именно из султанов наиболее соответствовал ханскому званию. Было известно только, что все они вообще высокомерны, корыстолюбивы и постольку в народе сильны, поскольку с прочими злодействовать соглашаются.

Из уважения к отцу хана Нурали, хану Абулхаиру, как инициатору принятия киргизами русского подданства, народ предоставил ханское достоинство в Меньшей орде потомкам Абулхаира, но не старшему в роде, а достойнейшему, почему ханское звание должно принадлежать не только сыновьям Нурали хана, но и другим из рода Абулхаира, кто окажется достойным. В виду сего поручено послать в орду нарочного способного человека для разведывания о том, кто из султанов самый достойный для утверждения, когда понадобится, в ханском звании. (К. 114).

1771, 17 июня. Указ коллегии иностранных дел за № 90.

Во избежание обид и грабежей со стороны киргизов, пограничным жителям оставлено в силе прежнее распоряжение о запрещении киргизам переходить на внутреннюю сторону линий и предоставлено делать исключение только в крайних случаях таким, которые сохраняют доброжелательство к России и которых, следовательно, окажется немного.

1776, 4 августа. Указ Коллегии иностранных дел. Пребывавший в Петербурге Римско-императорский полномочный министр князь Лобковиц заявил, что францисканского ордена патер Иоган Дедукл Чисек, родом из Вольтау в Богемии, находившийся для духовных треб в католических колониях при Саратове, был захвачен киргизами, года два тому назад, вместе с другими колонистами, в Тонкотировской колонии и ныне находится в плену у киргизов, о чем показывали видевшие патера, освободившиеся из плена колонисты.

1779, 4 октября. Высочайший указ Оренбургскому губернатору.

Все старания призвать хана Аблая в Петропавловскую крепость для принятия присяги на верность службы и для вручения ему высочайшей грамоты и других знаков ханского звания оказались тщетными: он уклонился от поездки под разными пустыми предлогами, а с посланными к нему офицером и переводчиком обходился очень грубо к допустил их к себе только один раз.

По разведкам оказалось, что Аблай оставался приверженным Китаю, имел в орде и лично у себя в плену много русских людей, которых по требованиям не выдавал и дозволял грабить русских и азиатских купцов. Уклонявшись от принятия присяги, Аблай пожелал сохранить за собою свободу действий, чтобы делать русским всякие "пакости".

Вследствие этого предписано не выдавать Аблаю грамоту и другие знаки на ханское достоинство, а чтобы этот "варвар" сильнее почувствовал негодование, вызванное его поступками, велено прекратить выдачу ему жалованья, которое он до сих пор получал по 300 р. в год. Кроме того, чтобы умалить значение Аблая в орде, предложено постараться поставить ему "соперника", поддерживаемого со стороны правительства удобными по состоянию киргиз пособиями.

До тех пор, пока дела в Средней орде будут находиться в таком положении, рекомендовано запретить русским ездить в орду во избежание опасности от сей "дичи", а по границам везде иметь крепкую предосторожность от воровских покушений киргиз, с которыми в таких случаях управляться достаточным отпором погонею и барантою. (К. 129--30).

1747, 10 апреля Секретный указ Коллегии иностранных дел за № 220 по поводу киргизских набегов и грабежей.

...Но никакой пользы интересам государства от киргиз-кайсацкого подданства не было и неизвестно, есть ли польза от торговли с ними русскому купечеству. Ввиду сего затребовано мнение -- не полезнее ли будет для наших интересов предоставить на волю калмыкам, яицким казакам, башкирам, мещерякам и другим в стороне Сибирской губернии иноверцам и русским, расправляться самим с киргизами, чтобы таким образом отогнать их от российских границ вдаль без употребления регулярных войск. (К. 20).

1755, 25 августа. Именной высочайший указ, о назначении хану Нурали жалованья от казны.

Согласно всеподданнейшего прошения киргиз-кайсацкого хана Нурали и по представлению Оренбурского губернатора Неплюева назначено этому хану, начиная с 1755 г. жалованье по 600 руб. в год, из них 400 руб. решено выдавать явно, а 200 руб. тайно от других, ввиду того, что хан, по обычаю, должен делиться жалованьем со старшинами и потому если бы все знали, что выдается 600 руб., то ему пришлось бы разделить всю эту сумму и себе ничего не оставалось бы. О назначении жалованья в сумме 400 руб. послана грамота к Нурали, а о прибавке 200 руб.-- письмо от канцлера, врученное хану секретно.

В указе заключаются соображения о том, что хотя с киргизов податей и не взимается, но от учрежденного с ними торга такая получается в казну прибыль, что не только весь штат управления и все тамошнее (Оренбургское) строение городское, каменное и прочее, получившее "великую славу" во всей Азии, содержится, но и на другие расходы остаются и употребляются суммы из тех доходов. (К. 44).

В рассуждении киргиз-кайсаков надлежит знать и сие, что они не только никаких податей в казну не платят, но и пошлин с торгу их в Оренбурге и в Троицкой крепости, где чрез все лето бывает такая ж ярмарка, как и в Оренбурге, ничего от них не берется; а берется оная пошлина за них с русских купцов, которые товары из их рук покупают, да и ханы их с народа никогда ничего себе требовать не могут; но еще сами лучших из них людей ласкают и дарят, чтобы они и народ почитали их и слушали...

В заключение сего пункта не за излишнее признается и сие сообщить, ежели б кто спросил: какая от подданства сего народа Российской империи польза есть? Ибо они, как выше означено, ясаку и никаких податей не платят, да и служеб не служат. Тому можно припомнить, какие великие вредности бывали от сего народа до вступления оного в подданство, а именно: каждый почти год набегая они многочисленно, не только в Башкирии, но и в русских жительствах Казанской и Сибирской губернии, причиняли великие разорения, и многое число людей в плен у важивали, а особливо в стороне Сибирской губернии крайние к ним жительства такими своими нападениями от времени до времени на несколько сот верст опустошили, как то по делам в обоих оных, да и в Оренбургской губернии, значится. Сие же со вступления их в подданство не только пресеклось, но и бывших у них в плену российских подданных, как то: русских, калмык, башкирцев и других, разными образами, с 1742 года по 3 число июля 1754, высвобождено тысяча сто восемьдесять два человека. Да разных наций у сих же бывших в плену вышло двести двенадцать, из которых шестьдесят восемь человек восприняли святое крещение, да и всегда оные выходят, и киргизцы, по учиненному о том с ними условию, никакой претензии об них уже не чинят, а требуют тех токмо, кто из неподданных народов выбежав, святого крещения восприять не желают, которые им по силе указа из Государственной коллегии иностранных дел, от 16 марта 1752 года, и отдаются обратно, со всем тем, что при них ни сыщется, не упоминая той еще пользы, которая чрез них же от азиатской коммерции происходит и впредь со умножением может происходить, ежели поступки командиров к благосостоянию и к дальнейшему распространению оного надлежащими учреждениями и распорядками всегда и предусмотрительно будут споспешествовать. (Рынков, Оренб. Топогр., 111--113).

Борьба казаков с джунгарами и калмыками

Между тем по той причине, что шах персидский [Надир--1736--1747] в провинциях великой Татарии, яко то в Бухаре, в Хиве и в других тамошних местах немалые завоевания учинил, со стороны оренбургской комиссии всякие осторожности были учреждены дабы от персиян какого не было наглого и нечаянного нападения, ибо Хива, где сам помянутый шах с войском своим действительно был, не весьма в дальнем расстоянии. И по присланному тогда из бывшего кабинета указу ко упреждению его шаховых намерений всякую острожность иметь и город Оренбург в совершенное оборонительно состояние привести было велено. Тогда ж и киргиз-кайсацкие орды немалое затруднение причинили, ибо... бывший в Башкирии возмутитель Карасакал, ушед в киргиз-кайсаки, назвался что он бывшего зюнгорского владельца Кенташи -- сын, а нынешнего Галдан-Чирина брат, и ходил с некоторыми своими единомышленниками под зюнгорское владение. И причиня им некоторые пакости, оных калмык так разорил, что помянутый им владелец Галдан-Чирин отправил на них войска своего 20 тысяч и при них несколько пушек. Которые до Яика реки гнали их, киргиз-кайсак, раззоряя так, что принуждены были разоряться от них до самого Оренбурга [Орска], который оное калмыцкое войско усмотря и по высылке уже из крепости от коменданта нарочных людей со объявлением что они, калмыки, соседственной дружбе противно чинят, нападая на подданных российских киргиз-кайсак, возвратились, но уже многие раззорение причинив, а особливо улусы Абулмамета и Аблая салтанов вконец раззорили и бесчисленное множество скота побрали, также и людей побили не мало [1741]. По которому их отступлению, командующий тем калмыцким войском владелец прислал в Оренбург знатных зайсангов объявить, какие их причины к нападению на киргиз-кайсак подвинули, а именно, что во время бывшей у них с китайцами войны киргиз-кайсаки воровством и нападениями своими покою им не давали, да и ныне тож чинить отважились. А что они российские подданные, того их владелец не ведал. Против чего объявлено было, каким образом киргиз-кайсацкие орды в подданство российское пришли, с представлением, чтоб зюнгорский владелец впредь о их противностях в оренбургскую комиссию писал, почему всякая справедливость может быть чинена; а сам бы он с ними не управлялся, и через то б соседственной дружбы не нарушал.

1740, 25 января. Вследствие нападения зюнгаров в числе 15 000 человек на киргиз Средней орды, владения Увак-Гирея, Абулмамета и Барака султанов кочевавших по Иртышу и Ишиму рекам, означенные киргизы откочевали к Яику [р. Урал], побросав свой скот и "тягости" и зимою намерены идти на калмыков и башкир. Предписано не допускать ни до малейшего раззорения киргизами верноподданных ее величества. (К. 8).

Августа 24 числа [1742] хан с детьми и при них Джанбек батырь и зюнгорские посланцы приезжали к тайному советнику [Неплюеву] для конференции. По входе всех их в ставку, тайный советник, имев с ними несколько партикулярных разговоров, зюнгорских посланцев оставил в той ставке со штаб-офицерами, а хана, Брали салтана и Джанбек батыря вызвал в заднюю свою ставку, и с ними начал разговор о приезде помянутых к нему посланцев, и о их комиссии, как она с честью его хана и с благополучием всего киргиз-кайсацкого народа не сходна. Хан тайного советника весьма за сие благодарил, объявляя, что их нарочно для того и привез, чтоб при свидании с ним, тайным советником, оные дела окончить. Против того тайный советник хана обнадежил, что он к пресечению всех зюнгорского владельца производимых к ним затейных претензий всякое старание приложить не оставит; и ежели нужда востребует, то может он и к зюнгорскому владельцу с приличным ответом от себя нарочного отправить, и чтоб оный владелец киргиз-кайсацкий народ ничем не утеснял, наисильнейшим способом представлять. На сие хан доносил, что у него и у всего его народа на единого бога и на е. и. в. высокосклонные милости надежда, и притом уверил о всегдашней своей верности, которую он завсегда с детьми и с народом продолжать не оставит. После того хану, салтану и Джанбек батырю учинены были обыкновенные подарки, кои они с великим благодарением приняли, и высочайшую е. и. в. милость прославляли. Потом тайный советник, оставя с ними штаб-офицеров сам вышел для разговору с зюнгорскими посланцами, и как спрашиваны они, для чего и с какою комиссиею отправлены они от владетеля своего Галдан-Чирина, то первый посланец Кашка ответствовал, что когда у них происходила долговременная и немалая с китайцами война, тогда киргиз-кайсаки, вбегая в их зюнгорские границы, причинили многие раззорения; по замирению же их с китайцами помянутый их владелец, получа случай, отправил войска своего для отмщения тем кайсакам в трех партиях по десяти, итого тридцать тысяч, из которых де войска одна партия зашед от Ташкента гналась за киргиз-кайсаками до самой реки Ори, и по таковом де войске аки бы киргиз-кайсаки к их зюнгорскому владельцу приказывали от себя такие слова: "У пребывающих в войне всегда кости обнажаются, а у живущих в миру и покое седые волосы вырастают", и просили, чтоб с ними помириться, и взять бы от них аманатов подобно тому, как зюнгорский владелец и от Большой киргиз-кайсацкой орды аманатов содержит, которая де орда в подданстве у них состоит, и за сим де они от владетеля своего присланы.