Роль детских домов в решении проблемы детской беспризорности и безнадзорности в годы Великой Отечественной войны (на материалах Среднего Поволжья)

Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 947

Роль детских домов в решении проблемы детской беспризорности и безнадзорности в годы Великой Отечественной войны (на материалах Среднего Поволжья)

Евгений Владимирович Ибрагимов

Кафедра истории и права

Пензенский государственный педагогический университет им. В. Г. Белинского

Изучена роль детских домов в профилактике детской беспризорности и снижении уровня беспризорности и безнадзорности в период Великой Отечественной войны. Исследованы основные проблемы, стоявшие перед детскими домами в условиях военного времени. Представлены основные мероприятия органов Советской власти, направленные на улучшение материально-бытовых условий воспитанников детских домов.

Ключевые слова и фразы: детский дом; беспризорность; безнадзорность; сиротство; детский приемник-распределитель.

The role of orphanages in the prevention of children's homelessness and the decrease of homelessness and neglect level during Great Patriotic War are studied. The basic problems of orphanages under the conditions of military time are researched. The main arrangements of Soviet power organs aimed at the perfection of material life conditions of orphanages inmates are presented.

Key words and phrases: orphanage; homelessness; neglect; orphanhood; homeless children placement centre.

«В настоящее время особую актуальность и остроту приобрела потребность в формировании эффектив-ной системы социальной защиты различных слоев населения, в первую очередь детей. В России проживает 29 миллионов детей, 731 тысяча из которых - дети, оставшиеся без попечения родителей, и 676 тысяч - дети, находящиеся в социально опасном положении», ? говорится в федеральной программе «Дети России» на 2007-2010 годы [12, с. 2]. За этими замысловатыми формулировками «оставшиеся без попечения» и «нахо-дящиеся в социально опасном положении» и немаленькими цифрами кроется проблема детской беспризор-ности, безнадзорности и социального сиротства. В связи с этим изучение деятельности учреждений, основ-ными функциями которых являлись предупреждение и борьба с детской беспризорностью и безнадзорно-стью, представляет значительный интерес для исторической науки.

Великая Отечественная война, а также вытекающие из условий военного времени особенности полити-ческого, социально-экономического развития страны привели к обострению проблемы беспризорности и безнадзорности. С первых же дней войны советские органы власти при содействии общественных организа-ций начали проводить активные мероприятия, направленные на помощь детям, оставшимся без попечения родителей. Такие несовершеннолетние брались на учет. Осуществлялось централизованное снабжение детей необходимыми продуктами.

Необходимо было провести и срочную эвакуацию детских учреждений. Ответственность за эвакуацию была возложена на Народный комиссариат просвещения (Наркомпрос). Уже к декабрю 1941 г. из прифрон-товой полосы в восточные районы страны было эвакуировано 664 детских дома [2, д. 2872, л. 34]. Помимо детских домов эвакуации подверглись 691 школьный интернат и 6 501 детский сад [3, д. 1366, л. 62].

Произошло уплотнение и без того переполненных детских домов, численность воспитанников в них уве-личилась примерно в 2-3 раза. Спешно открывались новые детские дома. Так, в Куйбышевской области для размещения эвакуированных детей за период с 1 июля по 4 сентября 1941 г. в количестве 1 036 человек бы-ло открыто 4 новых детских дома. Имевшийся до этого в области 31 детский дом был переполнен, вместо 3 102 человек по плану Наркомпроса в них содержалось более 3 700 детей. Кроме того, для эвакуированных детей было открыто три интерната [14, д. 2, л. 93-96].

В мае 1942 г. в Куйбышевской области было размещено 35 000 эвакуированных из Ленинграда, в том числе 5 000 детей-сирот [15, д. 135, л. 354]. С 5 июня 1942 г. область принимает решение о размещении у себя ещё 5 000 детей из Ленинграда, которые распределялись по детским домам, общежитиям спецшкол области и детским санаториям [16, с. 383-384]. В Пензенскую область также прибывали эвакуированные дети, в основном из Белоруссии. В Кузнецком районе были размещены более пятисот эвакуированных из зоны боевых действий детей - воспитанников детских домов. Анненковский детский дом № 17 принял 160 человек; Ясно-Полянский детский дом № 19 - 110 человек; Анненовский эвакопункт - 120 человек; Евлажевский эвакопункт - 160 человек [1, д. 456, л. 1]. На территории Татарской АССР были размещены воспитанники 32 детских домов [3, д. 5490, л. 39]. детский дом война советский

На начальном этапе войны в регионе довольно остро стоял вопрос обеспечения детских учреждений по-мещениями. Когда в августе 1942 г. в Куйбышевскую область прибыли 4 057 детей, оставшихся без родных и близких, оказалось, что в детских домах было только 775 подготовленных мест. В конце октября местные власти все еще не могли определить 1 170 детей [7, д. 189, л. 16]. Работники образования докладывали в обком ВКП(б) о проявлении «безответственного, граничащего с бездушием» отношения к эвакуированным детям. Так, например, в Кинель-Черкасском районе 50 детей 3-6 лет с сентября до середины октября вынуждены были спать на голом полу в школе [Там же, л. 19]. Только к началу 1943 г. все детдома области разместили в 84 зданиях.

Всего по СССР за 1941 и 1942 годы было эвакуировано 976 детских домов с 197 223 воспитанниками [5, д. 613, л. 228]. Эвакуировались не только воспитанники детских учреждений, но и дети, находящиеся в семьях. В связи с этим проводилась работа по оказанию помощи эвакуированным и переселенцам и, соот-ветственно, по предупреждению детской беспризорности.

Источники советского периода оценивают работу детских домов в основном с положительной стороны. Воспитанники детских домов наряду с обучением в общеобразовательной школе имели необходимые усло-вия для развития своих творческих способностей, военно-физической подготовки, удовлетворения интере-сов и потребностей. Кроме того, в детском доме ребята приобретали столь необходимые в жизни навыки самообслуживания, приобщались к активной и сознательной общественно-полезной деятельности, к произ-водительному труду. Правительство и Наркомпрос РСФСР оказывали детским домам постоянное и всесто-роннее внимание [11, с. 616].

Архивные материалы дают нам более целостное представление о работе детских домов. Так, согласно архивным данным, проверки детских учреждений начала 1942 г. выявили целый ряд нарушений. Во многих из них директор и воспитатели не имели соответствующего образования и педагогического опыта. Деятель-ность воспитателей планировалась формально или вообще отсутствовали планы работы. В помещениях бы-ло грязно и неуютно, поскольку не хватало средств на ремонт.

Война ещё более усложнила положение детдомовцев. Медицинское обслуживание в детдомах резко ухудшилось вследствие мобилизации медицинских кадров на фронт, снизились нормы питания, увеличи-лась заболеваемость и смертность среди детей. Не способствовал улучшению материально-бытового поло-жения детей и тот факт, что «обувь и одежду воспитанникам должны выделять исполкомы СНК из местных фондов, согласно постановлению СНК СССР» [4, д. 4482, л. 45]. А на местах финансовых средств в боль-шинстве случаев не хватало.

Уже в первые годы войны детские дома активно сотрудничали с детскими приемниками-распределителями (ДПР). Так, в 1942 г. в Среднем Поволжье (Куйбышевская, Пензенская, Ульяновская об-ласти, Татарская АССР) из детских приемников-распределителей в детские дома было передано 2 423 ребенка [6, д. 2, л. 3-4].

Расширялась и сеть детских домов. Так, согласно плану, детские дома в 1941 г. были рассчитаны на 187 384 человека. В 1942 г. количество мест в детских домах увеличивалось до 250 400 человек [4, д. 1054, л. 105]. Постановление Совета народных комиссаров (СНК) СССР от 23 января 1942 г. «Об уст-ройстве детей, оставшихся без родителей» обязывало Народный комиссариат просвещения РСФСР увели-чить количество детских домов с особым режимом с таким расчетом, чтобы в каждой области, крае, респуб-лике было не менее одного детдома такого типа [10, с. 25]. В целях устройства в детские дома как можно большего количества детей-сирот СНК разрешал исполкомам увеличить контингент детских домов сверх установленной нормы [4, д. 4482, л. 46].

С появлением в составе НКВД в 1943 г. специального органа по борьбе с беспризорностью - Отдела по борьбе с беспризорностью и безнадзорностью (ОБДББ), количество детей, передаваемых из детских прием-ников-распределителей (ДПР вошли в состав ОБДББ) в детские дома, существенно возросло. Так, в 1943 г. из ДПР в детские дома Среднего Поволжья было направлено 3 159 несовершеннолетних [6, д. 2, л. 3-4].

Постановление СНК СССР от 1 сентября 1943 г. «Об улучшении работы детских домов» еще раз под-черкнуло необходимость всемерного усиления заботы о детях [13, с. 307]. Совнарком СССР обязал органы власти союзных республик обеспечить регулярную работу комиссий по трудоустройству детей, оставшихся без родителей, установить контроль за своевременностью их устройства, а также за воспитанием и условия-ми жизни ребят в детских домах.

Органы власти проводили многочисленные проверки по материально-бытовому состоянию детских до-мов, работе персонала с воспитанниками. Во время проведения проверок, в частности детских домов Сред-него Поволжья, был выявлен целый ряд нарушений. Так, проверка в 1944 г. в Ульяновской области показа-ла, что в Ивановском детском доме дети несколько дней не получали хлеб, собирали и ели мерзлый карто-фель, воспитанники ходили босиком. В Ароломихенском детском доме воспитанники спали в грязи без про-стыней и одеял, в холодных комнатах [6, д. 35, л. 8].

В Пензенской области в детском доме села Красный Яр воспитательский состав не работал, так как не было контроля со стороны директора; как следствие - дети оказались безнадзорны и фактически предостав-лены сами себе. На 1 апреля 1944 г. в области не было охвачено обучением 7 172 человека. В частности, особо тяжелое положение отмечалось в селе Кандиевка. Директор Кандиевской средней школы был привле-чен к судебной ответственности за невыполнение всеобуча. Необходимо было заменить помещение Кузнец-кого ДПР, поскольку оно не соответствовало бытовым и санитарным нормам [Там же].

В Татарской АССР воспитанники в абсолютном большинстве жили в тяжелых материально-бытовых ус-ловиях, дети спали в верхней одежде по 2-3 человека на кровати. В детском доме Буинского района из 47 воспитанников - 40 были завшивлены. Детский дом № 17 Буденновского района только за первый квартал 1944 г. недополучил 500 кг крупы, 96 кг сластей, 2 тысячи яиц. В детском доме № 27 города Казани воспи-тательницы избили 2-х воспитанников прутьями по голому телу [Там же, л. 9].

В отношении выявленных нарушений были вынесены соответствующие постановления о привлечении виновных к ответственности.

Однако, несмотря на тяготы военного времени и значительное количество нарушений, жизнь воспитан-ников детских домов в последние годы войны улучшалась. Постепенно налаживалось медицинское обслу-живание детей в детдомах. Устанавливались графики приёма врача. В детских домах стала работать на по-стоянной основе медсестра, осуществлявшая наблюдение за здоровьем детей. В течение сентября 1943 г. был проведён врачебный осмотр воспитанников всех детских домов страны. При детских домах создавались слесарные, столярные, обувные, швейные, трикотажные мастерские. Цель ставили двоякую - трудовое обу-чение воспитанников и решение их бытовых проблем.

С 1944 г. при промышленных предприятиях стали создаваться детские дома, предназначенные для детей, чьи родители, рабочие этих заводов, погибли на фронте, а также многодетных родителей, испытывавших материальную нужду. Так, например, в Пензенской области были открыты и содержались на средства предприятий 3 детских дома: в городе Пензе - детдом при заводе имени Фрунзе на 46 воспитанников; в Белинском районе - детдом при сахарном заводе на 30 человек; в Лунинском районе - при пенькотресте на 30 детей [1, д. 845, л. 9]. В Ульяновской области действовали детдома, организованные на базе заводов им. Володарского и «Ударник» [3, д. 5930, л. 1].

В связи с огромными военными потерями постоянно росло число детей-сирот военнослужащих. Это потребовало ежегодной организации дополнительных детских домов, детских садов и детских яслей. На 1 мая 1945 г. в Куйбышевской области функционировало 37 детских домов на 4 343 человека, преимущественно детей-сирот военнослужащих. На 1 августа 1945 г. в области было открыто дополнительно еще 8 детских домов, 22 детских сада на 1 тыс. детей и 100 детских яслей на 4 500 человек. Наряду с этим активно использовался патронат, опека и усыновление: на патронат было устроено 1 783 ребенка, на опеку - 1 311 и усыновление - 396 детей-сирот [8, д. 76, л. 9-12]. Однако не во всех областях Среднего Поволжья в военные годы происходил рост количества детских домов. Так, в 1944 году количество детских домов в Пензенской области было сокращено до 32 (по сравнению с 33-мя в 1943 г.), а в 1945 - до 30 [1, д. 764, л. 28].

К концу войны несколько сократилось и количество детей, переданных в детские дома из приемников-распределителей. Так, к 1945 г. число таких детей по Средне-Поволжскому региону уменьшилось по срав-нению с 1943 г. на 523 воспитанника и составляло 2 616 человек [6, д. 58, л. 5 - 5 об.].

На протяжении всех военных лет Советское государство выделяло на содержание детских домов крупные де-нежные суммы, которые из года в год возрастали. Если в 1940 г. на их содержание было направлено 900 млн. рублей, то в 1944 г. - 1 700 млн. рублей, а в 1945 г. - 2 237 млн. рублей, т.е. в два с лишним раза больше, чем до войны [Там же, д. 35, л. 177 об.]. Кроме того, большие средства на содержание детских домов были отпущены профсоюзами, общественными организациями, предприятиями, учреждениями, колхозами и совхозами. Сеть детских домов также была существенно расширена. Всего к концу Великой Отечественной войны в Советском Союзе имелось около 6 тыс. детских домов, или на 4 340 детских домов больше, чем их было в СССР на 1 января 1940 г.

Таким образом, устройство детей, оставшихся без попечения родителей, в детские дома в годы войны способствовало снижению уровня детской беспризорности и безнадзорности. Предупреждению беспризор-ного образа жизни должно было способствовать трудовое обучение воспитанников в мастерских при дет-ских домах. Улучшению материально-бытового состояния детских домов, а следовательно, и повышению уровня жизни их воспитанников способствовала значительная финансовая помощь со стороны государства.

Список литературы

1. Государственный архив Пензенской области (ГАПО). Ф. 1381. Оп. 1.

2. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 2306. Оп. 69.

3. Там же. Оп. 70.

4. Там же. Ф. 5446. Оп. 43а.

5. Там же. Оп. 44.

6. Там же. Ф. 9412. Оп. 1.

7. Государственный архив Самарской области (ГАСО). Ф. 400. Оп. 1.

8. Там же. Ф. 2521. Оп. 1.

9. Дик А. А., Слезин А. А. Сельские учреждения для беспризорных детей в Тамбовской губернии 1920-х гг. // Россий-ское село в XIX-XX веках: материалы междунар. научн. конф. Тамбов, 2009. С. 92-101.

10. Ермаков Е. Г. Организационно-правовые основы деятельности органов внутренних дел по борьбе с детской беспри-зорностью и безнадзорностью в годы Великой Отечественной войны и послевоенный период (1941-1950 гг.): истори-ко-правовой аспект: дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2002. 157 с.

11. История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945 гг.: в 6-ти т. / под ред. П. Н. Поспелова. М.:

Воениздат, 1962. Т. 4. 726 с.

12. Концепция федеральной целевой программы «Дети России» на 2007-2010 годы // Российская газета. Федераль-

ный выпуск. 2007. 2 февраля.

13. Народное образование: основные постановления, приказы, инструкции / сост. А. М. Данев. М.: Учпедгиз, 1948. 479 с.

14. Самарский областной государственный архив социально-политической истории (СОГАСПИ). Ф. 656. Оп. 19.

15. Там же. Оп. 6.

16. Самарское Поволжье в ХХ в.: сборник документов и материалов / сост. П. С. Кабытов. Самара: Самар. науч. центр РАН, 2000. 262 с.

17. Славко А. А. Роль специальных детских колоний в борьбе с беспризорностью и безнадзорностью в России в годы Великой Отечественной войны и послевоенный период // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение: вопросы теории и практики. 2009. № 3 (4). С. 169-172.

Размещено на Allbest.ru