Вторая тихоокеанская война (1879-1883) и становление национального самосознания стран-участниц (Чили, Перу, Боливия)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Федеральное государственное автономное образовательное учреждение

высшего образования

«Национальный исследовательский университет

«Высшая школа экономики»

Выпускная квалификационная работа

ВТОРАЯ ТИХООКЕАНСКАЯ ВОЙНА (1879-1883) и становление национального самосознания стран-участниц (чили, перу, боливия)

Кордецкая Казимера Владимировна

Научный руководитель

кандидат исторических наук

А. А. Исэров

Москва, 2020 год

Оглавление

• Введение
• 1. Перу
• 2. Боливия
• 3. Чили
• Заключение
• Библиография


Введение

Вторая тихоокеанская война (1879-1883) велась между Чили и союзом Перу и Боливии за богатую селитрой часть пустыни Атакама. В результате победы Чили от Перу и Боливии были отторгнуты значительные территории, притом Боливия лишилась выхода к морю, которого у нее нет и по сей день. Для стран-участниц эта война и в наши дни является значимым предметом коммеморации, играет большую роль в отношениях между ними и часто фигурирует в качестве объяснения тех или иных текущих проблем побежденных стран - в первую очередь Боливии, для которой вопрос выхода к морю остается острым и болезненным. Это значит, что по крайней мере для боливийцев война почти полуторавековой давности остается фактором, влияющим на их идентичность - ведь они живут с самоощущением единственного народа в тихоокеанском регионе, у которого нет выхода к океану. Не говоря об экономических и политических следствиях этого обстоятельства, оно унизительно для национальной гордости, и внимание боливийцев снова и снова фокусируется на том, с чего все началось: на Второй тихоокеанской войне, ее причинах, ее виновниках-чилийцах. Существует даже понятие mediterraneidad de Bolivia, «средиземность Боливии», как название проблемы отсутствия выхода к морю. Электронный ресурс https://es.wikipedia.org/wiki/Mediterraneidad_de_Bolivia, дата последнего обращения 06.04.2020. Эта проблема способствует напряженности отношений между странами, порождая достаточно высокий уровень античиленизма, то есть неприязни к чилийцам (antichilenismo), у населения Боливии.

Возникает вопрос о том, как выглядела и развивалась эта ситуация в сами годы войны (а также перед ней и в первое время после), в каком состоянии вошли и вышли из войны национальные мифы Чили, Боливии и Перу. Этот вопрос интересен постольку, поскольку войны между странами Латинской Америки XIX века, как мне кажется, могут дать очень важные подсказки для анализа различных моделей рождения нации. В первой четверти XIX века страны Латинской Америки получили в ходе войн за независимость от Испании свои суверенные границы и права, попав в авангард мирового процесса деколонизации. Конечно, их в этом опередила Северная Америка, и не просто опередила, а создала некую схему для подражания, которую активно предлагала к заимствованию. Однако в освобождении ибероамериканских стран очень быстро наметились свои особенности, которые спустя столетие стали актуальны и для большинства стран Азии и Африки, чья деколонизация сокрушила остатки старых империй. Интересно, что в новой истории этих стран больше совпадений с опытом Латинской Америки, чем с опытом США, хотя большинство из них освободилось вовсе не от иберийского господства.

Я говорю, в частности, о процессе возникновения национального самосознания, для которого раньше, казалось, не было никаких предпосылок: ведь границы колониальных владений и административных единиц определялись логикой колонизаторов и их борьбой друг с другом, логикой, которую независимые страны могли бы отбросить и переопределить свои границы по-новому, в соответствии с собственными соображениями. Однако это «по-новому» осуществить было не так легко, ведь колониальная система несколько веков формировала реальность, в которой существовали разные имперские территории Андерсон, Б. Воображаемые сообщества: размышления об истоках и распространении национализма. - М.: Кучково поле, 2016.. Разница в деталях этой реальности влекла за собой в конечном итоге разницу в образе жизни и мышления потомков колонизированного населения, и зачастую эти различия оказались так важны, что смогли стать основой новых устойчивых идентичностей. Так проявляется в действии теория зависимого развития, достаточно хорошо объясняющая, например, почему на месте колониальных владений Испании образовались в конечном итоге такие суверенные государства, как Чили, Перу, Мексика, а не какие-нибудь Гуарания (или все-таки Новая Инкская Империя?), Ацтекия, Тольтекия, Мапучия, Араукания и т.д. Однако теория зависимости, как и Бенедикт Андерсон, не дает исчерпывающих ответов на вопросы о том, как развивается национальное самосознание деколонизорованных стран в последующие периоды истории, с какими вызовами оно сталкивается, как обеспечивает свою преемственность и стабильность в меняющихся условиях.

Почему новые нации, с одной стороны, стараются игнорировать этнические границы коренных народов, настаивая на приоритете изобретенных сообществ («боливийцы», «аргентинцы», «перуанцы»), а с другой, зачастую используют в своем национальном воображении ностальгические образы из доколониального прошлого - например, Перу, связавшая свою значимость и гордость с наследием империи Инков? Отвечая на этот вопрос, полезно рассматривать образование нации так, как настаивает Эрик Хобсбаум: одновременно «снизу» и «сверху». Нация не является чем-то, что можно создать исключительно управленческими решениями и указами, но вместе с тем она и не возникает в народе как спонтанное чувство общности. Хобсбаум, Э. Нации и национализм после 1780 года. - Пер. с англ. Васильев, А.А. - СПб: Алетейя, 1998.

Я полагаю, что войны между соседствующими странами, ранее бывшими общей колониальной системой - исторический материал, обладающий огромным потенциалом для анализа формирования этих наций. Война между странами, говорящими на одном языке и разделяющими одну религию, а также зачастую посылающими в составе своих армий воевать друг против друга представителей одного и того же этноса (например, индейцев мапуче), просто не может вестись без достаточного обоснования и рефлексии над тем, за что же эти нации воюют - а значит, в чем их принципиальные различия. Андерсон придает войнам большое значение как проявлениям власти «воображаемых сообществ», т.е. наций: сообщество-то воображаемое, а люди готовы убивать и умирать за него вполне реально, как далеко не за всякий другой вид сообществ. С этим аргументом сложно не согласиться, и мне хотелось бы, опираясь на него, показать Вторую тихоокеанскую войну как фактор, подстегнувший процесс воображения сообществ Чили, Перу и Боливии, заставивший общественное мнение этих стран представить некие кристаллизованные аргументы о своей правоте, а значит, вербализовать устойчивые образы себя и другого. В этом и состоит актуальность моей работы: показать незнаменитую и, как принято считать, мотивированную чисто экономическими причинами войну как фактический момент если не рождения, то по меньшей мере «крещения» (то есть инициации) трех наций. Крещения, если развернуть метафору в другую сторону, боевого.

Яркий и подробно аргументированный взгляд на Вторую тихоокеанскую войну представил основоположник отечественной латиноамериканистики, русский путешественник и дипломат Александр Семенович Ионин (1837-1900). Он путешествовал по Южной Америке спустя непродолжительное время после окончания войны, когда память о ней была совсем свежа, и успел пообщаться с такими важными ее участниками, как чилийский генерал Бакедано, руководивший одним из самых значительных ее сражений: взятием Лимы. Ионин был убежденным сторонником Чили, считая ее победу совершенно заслуженной. Историческую судьбу Чили он видел в том, чтобы лидировать среди стран тихоокеанского региона, если не во всей Южной Америке. При этом особенное восхищение у него вызывал тот факт, что Чили к этому лидерству как будто и не стремится, во всяком случае, не пыталась после войны сохранить Перу под оккупацией Ионин А.С. По Южной Америке, т. III, с. 332.. Об этой умеренности геополитических аппетитов Ионин пишет с большим одобрением, как и о «штатских президентах» Чили, сменяемость которых во время войны была плановой и демократической, в противоположность постоянным переворотам и военным диктаторам Перу и Боливии Там же, с. 324..

Союз Перу и Боливии Ионин изображает нестабильным, ослабленным неспособностью командования двух армий договориться между собой. Основан этот союз, по его мнению, не на каких-либо соображениях солидарности, а на амбициозных мечтах обеих стран о господстве над Андским регионом, кроме того, он видит в их действиях и «простую физическую жадность» С. 319.. Перуанский народ он оценивает как безосновательно гордый, тщеславный и живущий ностальгическими фантазиями об империи Инков. Боливию перуанцы рассматривали, по мнению Ионина, не как равного союзника, а как свой придаток. Сам же он тоже не видит у боливийцев сильной самодостаточной идентичности, считая причиной войны в первую очередь политические амбиции Перу (хотя непосредственным началом войны было, напомним, вторжение чилийцев на территорию Боливии - захват приграничного города Антофагаста).

Саму войну Ионин видит как противостояние маленькой и слабой Чили превосходящим силам союза Перу с Боливией, в свете чего победа Чили выглядит еще восхитительнее. Этой победой, считает он, страна обязана дисциплинированности своего народа и демократическим институтам, позволившим принимать наилучшие решения и проводить их в жизнь. Можно возразить, что Ионин преувеличивает разрыв в военных силах противников, недооценивая, например, имевшееся уже на начало войны превосходство чилийского флота. Однако интересно даже не это, а то, что метафорика борьбы Давида с Голиафом будет прямо или косвенно звучать у всех сторон конфликта, причем с обязательным уподоблением себя Давиду. В качестве аргументов о том, почему именно Чили изначально была в лучшем положении, с боливийской и перуанской сторон звучат указания и на ее экономическое благополучие, и на поддержку английского капитала, и на флот, и на то, что чилийцам не пришлось вести войну на своей территории. Ионин, наоборот, подобно многим чилийским авторам акцентирует последний факт как свидетельство тяжелой участи чилийской армии: воевать в незнакомой суровой пустыне.

Подход Ионина интересен широкими и смелыми обобщениями, а также примерами из европейской истории. Например, он сравнивает конфликт Чили и Перу с историческим противостоянием (соответственно) Пруссии и Австрии. А чилийский герой войны, генерал Бакедано, кажется Ионину похожим на Суворова.

В победе Чили над союзом Перу и Боливии Ионин видит триумф более прогрессивного, демократического государства, близкого к Европе или США (с их ранней историей он сравнивает пути колонизации Чили) над отсталой, коррумпированной, невежественной и не в меру воинственной «типичной» Латинской Америкой. Этот взгляд, вполне отражающий современные Ионину идеи линейного прогресса, стадий, которые проходят все страны, общего итога, к которому приведут их исторические пути, с тех пор многократно подвергался сомнениям, критике и переосмыслению. Так, современность предлагает различные интерпретации латиноамериканских милитаризмов и каудильизма (каудильизмов?), более сложные, нежели однозначное осуждение и презрение, которое так выразительно демонстрировал к этим явлениям Ионин.

Милитаризм, например, рассматривается как часть латиноамериканской постколониальной реальности, прочно укоренившаяся в социуме после войн за независимость. Общество видело в армии и власти военных гарант национальной независимости и суверенитета, а вовсе не проблему или атавизм. Morelli F. Entre ancien et nouveau regime. L'histoire politique hispano-americaine du XIXe siecle// Annales. Histoire, Sciences Sociales, 2004/4, с.775. Впрочем, на это можно возразить, что такой взгляд тоже страдает некоторой однобокостью (милитаризм ведь мог рассматриваться и как зло, но необходимое для защиты национальных границ). И все же эти соображения позволяют посмотреть на Вторую тихоокеанскую войну и ее итоги более комплексно, отходя от романтической убежденности Ионина в том, что «война - это исповедь народов перед судьбой». Ионин А.С. По Южной Америке, т.III - СПб, 1903, с.326.

Интересный пласт историографии представляют собой различные исследования, написанные в рамках марксистской парадигмы. Тихоокеанская война в них называется буржуазной, капиталистической, ее основной причиной считают хищнические интересы британских промышленных магнатов, стимулировавших чилийское правительство к захвату месторождений селитры Reyes Flores, A. Relaciones internacionales en el Pacifico Sur// La guerra del Pacifico, v.1, - Лима, 1980, с.101. Вообще перуанские, боливийские и чилийские историки марксистского толка пишут о войне очень противоречиво: боливийские изображают главной мишенью капиталистической агрессии свою страну, перуанские - свою (аргументируя это ее протекционистской политикой), хотя на момент начала войны было не очевидно, что Перу в нее вступит Kapsoli, W. El Peru en una coyuntura de crisis: 1879-1883// La guerra del Pacifico, v.1, - Лима, 1980, с.29-37.. Однако, если отвлечься от глобальных вопросов о причинах и итогах войны, марксистские исследования представляют большой интерес с точки зрения ее экономической истории. В них обычно бывает представлена обширная статистика, позволяющая проследить разные количественные показатели добычи ископаемых, роста и падения промышленных отраслей стран-участниц до, во время и после войны, а также другие экономические подробности.

Современные исследования Второй тихоокеанской войны поднимают самые разнообразные вопросы. Растет интерес к источникам и их активная публикация: например, изданы мемуары жены перуанского героя войны А.А. Касереса, которая вместе с ним скрывалась в горах и вела партизанскую жизнь. Moreno de Caceres, A. La campana de la Brena, Lima, 2014. На материале этих мемуаров исследовательница Р. Соларте-Гонзалес написала статью о том, чем женский опыт участия в войне отличался от мужского, какова была роль женщин индейского происхождения, помогавших партизанам, и почему эта роль мало отразилась в сложившемся стереотипе о том, будто индейцы не желали сражаться с чилийскими захватчиками. Solarte Gonzales, R. Desplazamientos y resistencia femenina durante la Guerra del Pacнfico: Las memorias de Antonia Moreno de Cбceres//Decimonomica, №1, 2018. Женская история Второй тихоокеанской войны не исчерпывается перуанским опытом: похожие исследования есть и на чилийском материале. Larrain Mira, P. Presencia de la mujer chilena en la Guerra del Pacifico. - Сантьяго, 2006; Valdivia, F. La importancia de la mujer en la Guerra de 1879 a 1884. - Сантьяго, 2011.

Появляются исследования по социальной истории, посвященные различным аспектам войны, которые раньше не находились в центре внимания. Например, работы о судьбе пленных, такие как монография чилийского исследователя Ф. Гонзалеса-дель-Риего. Gonzales del Riego, F. Donde triunfo el sentido humanitario: depositos de prisioneros en la Guerra del Pacifico. El caso de San Bernardo. - Сантьяго, 2013.

Образы знаменитых участников войны в современных работах рассматриваются с разных точек зрения. Часто акцент делается на технологиях героизации, которые создали определенную традицию восприятия того или иного военного деятеля. Героизация - не всегда понятное и предсказуемое явление, беспристрастно отражающее вклад человека в общее дело. Значительную роль играют запоминающиеся детали, обстоятельства смерти, актуализирующие архетип мученика, и другие факторы эмоционально-ассоциативного характера. Среди работ, пересматривающих или помещающих в иную теоретическую рамку образы героев войны, можно назвать книгу одного из главных специалистов по Второй тихоокеанской войне Уильяма Сэйтера, посвященную капитану Артуро Прату («Секулярный святой» Sater W., La imagen heroica de Chile: Arturo Prat, un santo secular. - Сантьяго, 2005.), а также исследования, связанные с лидером перуанских партизан А.А. Касересом: «Герой войны или народный/популярный герой?». Millones Marinez, I. El mariscal Caceres: un heroe militar o popular? Reflexiones sobre un heroe patrio peruano. - Кито, 2006. Электронный ресурс http://www.flacso.org.ec/docs/i26millones.pdf, дата последнего обращения 25.05.2020.

Стоит отметить также работы, посвященные отдельным видам источников. Например, исследование огромного корпуса чилийских карикатур о Второй тихоокеанской войне, выполненное П. Ибаррой. Ibarra Cifuentes, P. Caricaturas chilenas de la Guerra del Pacifico (1879-1884), Santiago de Chile, 2009.

Таким образом, научная новизна моей работы состоит в сочетании акцента на национальное самосознание с компаративным исследованием корпуса источников всех стран-участниц войны, позволяющим сравнить их представления о себе и друг о друге.

Хронологические рамки исследования охватывают 1870-е-1890-е годы, ведь в поле моего внимания попадают не только события, происходившие непосредственно во время войны (которая официально длилась с 14 февраля 1879 по 20 октября 1883 года), но также ее предыстория и первые последствия. Географические рамки распространяются на территории стран-участниц, включая спорные земли, за которые и велась война.

Следует уточнить, что слова «нация», «национальный» в данном исследовании употребляются в значении национального государства. Этот смысл соответствует испанскому слову nacion, как и английскому nation, от которого отталкивались такие известные историки наций и национализмов, как Б. Андерсон, Э. Хобсбаум и другие. В русском языке за словами «нация», «национальность» закрепилось значение, несколько более смещенное в сторону этнической принадлежности.

Говоря о «самосознании», я подразумеваю не полную синонимичность «идентичности», а несколько более широкий спектр значений. За «идентичностью» отчасти закрепилось значение чего-то, формирующегося в современном обществе, у людей, которые с детства слышат это слово и под его возможным влиянием определяют себя как членов некоей группы. Исходя из соображения, что чилийцы, перуанцы и боливийцы последней четверти XIX века слышали слово «идентичность» гораздо реже (и к тому же в ином значении), я решила: понятие «самосознание» лучше отражает то, что я пытаюсь выявить. Конечно, не обязательно знать слово «идентичность», чтобы иметь ту или иную идентичность - однако когда есть возможность использовать термин, более близкий людям изучаемого периода, я выбираю его. Под национальном самосознанием я буду в этой работе понимать все, что чилийцы, перуанцы и боливийцы думали на тему чилийцев/чилийского/Чили, перуанцев/перуанского/Перу и боливийцев/боливийского/Боливии.

Данный текст представляет собой второй этап кумулятивного исследования, первой частью которого была моя курсовая работа прошлого года по теме «Культурные аспекты Второй тихоокеанской войны (1879-1884)».

Источниковая база моей работы состоит из чилийских, перуанских и боливийских источников разных видов, написанных на испанском языке. Наибольший интерес для исследования представляют источники личного происхождения: мемуары, переписка, дневники, даже одно интервью. В них, как правило, наиболее эксплицитно выражены мысли автора о войне, собственной стране и ее противниках. На этом материале можно наиболее полно показать специфику национальных дискурсов в Чили, Боливии и Перу, стимулированных войной, особенности понимания национальных интересов, способы говорения, мышления и воображения на тему национального.

Однако эго-документами корпус задействованных источников не ограничивается. В него также входят различные открытые письма, коллективные заявления и протесты, обращения глав государства к народу или какой-то его части, протоколы официальных переговоров и т.д. Помимо чисто текстовых документов я привлекаю карикатуры, публиковавшиеся в прессе в годы войны. Иногда они сопровождаются подписью или стишком. Карикатуру я анализирую на базовом уровне, как текст, не углубляясь в инструментарий визуального поворота, не рассматривая особенности композиции, линии, штриха, глубинные ассоциативные ряды, которые они могли вызывать - только то, что на поверхности.

Естественно, мною проанализирована лишь малая часть существующих источников, поскольку, даже если брать только существующие в оцифрованном виде или доступные в российских библиотеках, это огромное количество текстов. Кроме того, далеко не все из существующих источников по Второй тихоокеанской войне вообще были кем-то выявлены в качестве таковых. Свидетелями войны за те пять лет, что она шла, стало огромное количество людей, и далеко не все написанное ими попало в поле зрения исследователей, не везде война была главной темой текста и т.д. По всем этим причинам любая выборка источников по Второй тихоокеанской войне обречена быть произвольной и узкой.

Тем не менее, я поставила перед собой задачу отобрать как можно более репрезентативный корпус текстов. Я отмела те, которые в силу их жанра вообще не содержат никаких высказываний о любом из участвующих в войне народов. Например, многие из донесений о военных операциях содержат только описания маневров кораблей или войск, имена командующих, списки погибших офицеров - но это не значит, что описываемое событие не вызвало у автора никаких суждений; просто его текст решает конкретную задачу, в рамках которой все, что не имеет прямого отношения к военной операции, принято опускать. Поэтому такие тексты не говорят ни о национальных стереотипах авторов, ни об отсутствии таковых, и для решения моей исследовательской задачи попросту нерелевантны.

Из тех источников, в которых релевантная информация все же содержится, я отобрала для подробного цитирования и анализа те, которые сообщают что-то новое по сравнению с общей для группы текстов тенденцией, которую я просто обозначала на примере нескольких из них, а затем показывала еще на некоторых примерах ее разные вариации. Моим главным приоритетом было охватить все замеченные мною в источниках тенденции, как большие, так и мелкие, и дать информацию об их особенностях. Эти тенденции могут быть разнонаправленными - например, националистическими и космополитическими; я уделяла большое внимание тому, чтобы аккуратно отразить именно то соотношение выраженности этих направлений, которое содержится в источниках. Я не стала пытаться сделать это с помощью количественных методов - ведь помимо, например, частоты упоминания слова «родина» не менее важна эмоциональная окраска каждого упоминания.

Цитаты из источников даны в моем собственном переводе с испанского языка.

Методы исследования подразумевают анализ нарративных особенностей источников, их структуры, стиля, в котором они написаны, авторской интонации и словоупотребления; а также сопоставление этих особенностей дискурсивных практик с внешней критикой источника.

Объект моего исследования можно определить как влияние Второй тихоокеанской войны на становление национального самосознания народов Чили, Боливии и Перу. Предметом исследования является корпус исторических источников, в которых это влияние отражено.

Целью данной работы я вижу выявить из текста источников паттерны формирования самосознания народов Чили, Боливии и Перу в ходе полемики, размышлений, объяснений, воспоминаний, прогнозов и других видов говорения о Второй тихоокеанской войне.

Для достижения этой цели требуется решить следующие исследовательские задачи: тихоокеанский война чили боливия

1) Проанализировать влияние поражения в войне на генезис самосознания перуанцев.

2) Проследить последствия Второй тихоокеанской войны для самосознания народа Боливии, потерявшей большие территории и выход к морю;

3) Выделить особенности формирования национальной идентичности Чили как страны-победительницы;

Структурно мое исследование состоит из трех глав и заключения:

В первой главе речь идет о влиянии Второй тихоокеанской войны на национальное самосознание Перу.

Во второй главе говорится о национальном самосознании Боливии.

В третьей главе анализируются последствия войны для национальной идентичности Чили.

В заключительной главе подводятся итоги о влиянии Второй тихоокеанской войны на самосознание народов Чили, Боливии и Перу, на формирование образов себя и другого через призму военного конфликта.

Особенностью структурного деления моей работы можно назвать то, что иногда, например, источник чилийского происхождения оказывается в главе, посвященной Перу, или текст перуанца - в главе о Боливии. На это пришлось пойти ради сохранения связности цепочек, объединяющих источники по упоминанию какого-то конкретного вопроса или лица; сохранения последовательности переписки, когда она велась между гражданами разных стран. Полностью отделить все, касающееся Перу, от всего, касающегося Боливии и Чили (и наоборот), материал не позволяет - это было бы слишком искусственным вмешательством в его собственную структуру. Такое препарирование не только окончательно запутало бы читателя, но и фактически уничтожило бы препарируемый предмет, ведь связи между воюющими странами, как союзниками, так и врагами, во время Второй тихоокеанской войны были всепроникающими.

1. Перу

Bonne guerre. Честная война (фр.).

Романтизм как мировоззрение, ярко проявившееся во время Войн за независимость, оказалось не менее актуальным для участников Второй тихоокеанской войны. Разумеется, это контрастирует с ее сложившимся образом войны буржуазной, капиталистической, циничной. Тем не менее, эта война изобилует примерами рыцарственной учтивости с врагом.

Перуанский адмирал Мигель Грау, одержав победу в одном из первых значимых сражений войны, морском бою при Икике, пишет письмо вдове своего поверженного противника - капитана Артуро Прата. Обращаясь к ней «уважаемая сеньора» и повинуясь «священному долгу», он сообщает о том, что ее «достойный и храбрый супруг стал жертвой отважной опрометчивости в защиту и во славу знамени своего отечества». Grau, M. Письмо сеньоре Carmela Carvajal de Prat. - Писагуа, 2.06.1879. Электронный ресурс http://www.bicentenariochile.cl/index.php?option=com_content&view=article&id=120:la-correspondencia-de-miguel-grau&catid=15:guerra-del-pacifico&Itemid=9, дата последнего обращения 25.05.2020. Речь идет о том, что капитан Прат погиб в отчаянном рукопашном сражении, почти в одиночку (за ним последовало лишь двое человек) перепрыгнув со своего корабля - взятой на абордаж Эсмеральды - на вражеский броненосец Уаскар, которым командовал адмирал Грау. Грау приказал взять капитана в плен живым, однако тот был застрелен в пылу сражения. Кстати, выражение, что капитан Прат «стал жертвой отважной опрометчивости», адмирал Грау повторяет и в донесении о битве при Икике своему командованию.Grau M., Parte oficial del Comandante don Miguel Grau sobre el combate del Huascar con la Esmeralda, Электронный ресурс https://es.wikisource.org/wiki/Parte_oficial_del_capit%C3%A1n_de_nav%C3%ADo_Miguel_Grau_sobre_el_combate_naval_de_Iquique, дата последнего обращения 25.05.2020.

В письме вдове адмирал «искренне оплакивает столь несчастливое событие» и посылает ей вещи капитана Прата в надежде, что они послужат небольшим утешением: шпагу, обручальное кольцо, пару запонок, три фотографии - одну «Вашу, сеньора, а остальные должно быть ваших детей», пару перчаток, записную книжку и тому подобное. К списку этих вещей адмирал добавляет свои соболезнования и «пользуется случаем предложить сеньоре свои услуги».

В ответном письме вдова капитана Прата пишет, что высоко оценила рыцарственность адмирала, его hidalguнa del caballero antiguo. По выбору слов и образов, к которым они отсылают («античная эпопея», кавалерственность - caballerosidad) можно видеть, что дискурс, выстраиваемый адмиралом Грау и вдовой Прат - дискурс не просто рыцарственности, но рыцарственности очень хорошо себя осознающей и подчеркивающей. Вдова, назвав покойного супруга мучеником, тут же оговаривается, что этим словом ничуть не хотела обвинить своего собеседника в его гибели. «Напротив, я пребываю в понимании того, что достойный военачальник [то есть Грау], встретившись с неистовством низких страстей войны, имеет доблесть, когда свежи еще воспоминания [битвы при] Икике, связать себя с моей болью и высоко превознести имя и поступки моего супруга»… «и одну из редчайших доблестей - отказаться от ценного трофея, отдав в мои руки шпагу, которая тем преисполнена ценности, что никогда не бывала сдана». Carvajal de Prat, C. Письмо Мигелю Грау от 1 августа 1879 г., Вальпараисо. Электронный ресурс http://www.bicentenariochile.cl/index.php?option=com_content&view=article&id=120:la-correspondencia-de-miguel-grau&catid=15:guerra-del-pacifico&Itemid=9, дата последнего обращения 25.05.2020. Вдова также делится своим взглядом на войну, говоря о «бессмертных битвах, которые возрождают в этой Америке [sic! en esta America] и сцены, и людей античной эпопеи».

Интересно привести для сравнения слова чилийского писателя, историка и издателя Бенхамина Викуньи-Маккенны (1831-1886), который еще до окончания войны выпустил в свет первый том весьма помпезного «Альбома чилийской славы», своеобразной галереи биографий героев войны - с чилийской стороны, разумеется. Капитана Прата он в этой книге, как и его вдова, называет мучеником, однако воспевая мученичество: Икике он сравнивает с Фермопилами, а Прата с Леонидом. Vicuna Mackenna, El album de la gloria de Chile, tomo I - Сантьяго, 1883, c.5 Вдова капитана придерживается более мрачной оценки, находя его самопожертвование «столь же бесплодным для отечества, сколь опустошительным для моего сердца».

Аналогия с фермопильским сражением действительно несколько грешит нехваткой подобия. Артуро Прат, в отличие от Леонида, погиб не вместе со своими воинами, а в прямом смысле впереди них. Оставшийся экипаж корвета Эсмеральда был взят в плен.

Один из членов экипажа, военный врач Корнелио Гусман, оставил записи о своем пребывании в заключении. Адмирал Грау, потопив Эсмеральду, распорядился о спасении ее команды. Уцелевшие чилийцы были подняты на борт Уаскара, чего сами не ожидали, если верить доктору Гусману. Адмирал Грау произвел на него довольно приятное впечатление, вежливо разговаривал с пленниками, приказал дать им обувь. Впрочем, его дружелюбие в отношении чилийцев вскоре уменьшилось: как позднее сообразил Гусман, адмиралу доложили об уничтожении чилийским кораблем Ковадонга главной опоры перуанского флота - броненосца Индепенденсиа. Guzman С., Relato. Электронный ресурс http://www.laguerradelpacifico.cl/RCNI.htm, дата последнего обращения 25.05.2020. После этой новости адмирал Грау разговаривал с чилийскими пленными заметно прохладнее.

Более всего доктор Гусман остался недоволен тем, что ему не позволили вовремя заняться ранами его командира, лейтенанта Серрано (к которому формально переходило командование экипажем Эсмеральды после гибели капитана), и тот скончался. Доктор, правда, упоминает, что согласно «перуанским источникам» по виду и стоическому поведению лейтенанта его ранение казалось легким, и о Серрано скорее забыли, нежели намеренно оставили без медицинской помощи. Гусмана это объяснение, впрочем, не вполне удовлетворило - однако когда пленных высадили на берег и повели в тюрьму, он столкнулся с гораздо менее рыцарским отношением. Толпа кричала «Смерть чилийцам!».

В заключении, впрочем, доктор Гусман и его товарищи не сталкивались с какой-то особенной агрессией перуанцев. Многие из них захаживали вполне по-приятельски побеседовать с пленными, те узнавали новости и даже получали чилийские газеты. Один из перуанских офицеров, разговаривая с Гусманом, так сформулировал свою позицию: «Я вас приветствую, так как вы умело защищали свою родину, хоть этот бесславный Мур и лишил нас Индепенденсии».

Очевидно, офицер выразил распространенное среди перуанцев мнение, что гибель Индепенденсии не столько вина чилийцев, сколько результат ошибок ее капитана, Хуана Мура (Juan More). Подобного мнения придерживался и адмирал Грау, в письме своей золовке упомянувший, что потеря Индепенденсии стала «огромной неудачей Мура». Тот вскоре был разжалован указом президента Мариано Прадо. В этом же письме адмирал Грау говорит и о своем намерении при первой оказии написать «бедной вдове» Прата, выразить свои соболезнования и отправить ей вещи покойного мужа. Grau M., письмо сеньоре Mercedes Cabero de Viel от 29 мая 1879 г. с корабля Уаскар, электронный ресурс https://es.wikisource.org/wiki/Carta_de_Miguel_Grau_a_su_cu%C3%B1ada_Mercedes_Cabero_de_Viel, дата последнего обращения 25.05.2020.

Эта модель рыцарского отношения к противнику, в противовес «низким военным страстям» толпы, восходит - сквозь опыт войн за независимость и колониальной эпохи - к практикам европейского Средневековья, когда этос рыцарского сословия подразумевал, что благородное и даже доброжелательное отношение к врагу никоим образом не ставит под сомнение верность воина своей присяге. В те времена, когда политическая власть сосредотачивалась вокруг династий, а концепция национального государства еще не родилась, была совершенно нормальной ситуация, при которой воюющие друг с другом рыцари говорят на одном языке и принадлежат к одному кругу. Так случилось, что элементы этой ситуации были удачно воссозданы во Второй тихоокеанской войне. Война шла между испаноязычными странами, образованные слои которых привыкли вести достаточно космополитичный (в рамках региона) образ жизни и заводить множество знакомых в соседних государствах. Адмирал Грау даже узнал среди пленных чилийца, с которым был знаком «в другую эпоху в Кальяо».

Вся эта рыцарственность, однако, не так уж много сообщает нам о национальном самосознании участников войны. Она скорее подчеркнуто аполитична, во всяком случае относительно государственных, а не социальных, границ. В ней можно видеть отголоски времен, когда «нациями» называли сословия, а не этнополитические образования. В переписке адмирала Грау или его обращении с пленными чилийцами, а также в том понимании, с каким оно было встречено, можно увидеть идентификацию в первую очередь с «нацией» кабальерос, джентльменов, людей из общества.

«Смерть чилийцам!».

Массовое отношение перуанцев к чилийцам в годы войны было, как и резонно ожидать, резко негативным. Оно не обязательно выливалось в персонализированную ненависть к каждому отдельному чилийцу, но в целом в крике толпы, который запомнился доктору Гусману, «Смерть чилийцам!» нет ничего удивительного (впрочем, никаких попыток толпы вопреки распоряжениям властей добраться до чилийских пленных Гусман не фиксирует).

Вот что написано о чилийцах в перуанской газете La Patria 12 января 1880 года: «чахлый, бедный народ, заброшенный на край света, влачил и влачит существование, взятое взаймы», превосходство этого народа на море, в торговле и в добыче полезных ископаемых непрочно и эфемерно, а земля неплодородна. Чили, заключается в статье, обречена на темноту и посредственность, счастливая звезда ее достигла высшей точки восхождения и теперь по самой природе вещей должна закатиться. Совершится же этот закат потому, что прогресс соседних стран и в целом прогресс Америки означает ее (непонятно, звезды или самой Чили) смерть. La Patria, Lima, 12.01.1880, электронный ресурс https://es.wikisource.org/wiki/Art%C3%ADculo_de_%22La_Patria%22_durante_la_Guerra_del_Pac%C3%ADfico, дата последнего обращения 25.05.2020. Этот прогноз был озвучен в момент, когда в Перу только что сменилась власть (в ходе военного переворота 21 декабря президента Луиса Ла Пуэрту сместил Николас Пьерола), а чилийцы уже много месяцев, установив свое господство на море, продвигались дальше и дальше по перуанской территории. Как мы знаем, прогноз этот не особенно сбылся, однако интереснее другое.

Автор статьи старается прочно связать образ Перу с прогрессом, просвещением, будущим, а Чили - с отставанием, невежеством и закатом. Это подтверждается и теми взглядами на национальную идею Перу, которые сложились у русского путешественника и дипломата А.С. Ионина. «Перуанцы народ очень гордый, мечтают о себе очень много… тщеславятся особенно своим прошедшим, своими традициями и историческими правами, а на маленькое Чили они всегда смотрели с некоторым презрением. Сами себя они представляли передовым народом, самым изящным и элегантным, а чилийцев считали варварами, мужиками, земледельцами и очень обиделись… что эти чилийские варвары как бы задрали нос и начали… мечтать о том, что и они могут сделаться центром некоторой централизации - простирать свои политические взгляды на независимость напр. Боливии». Ионин А.С. По Южной Америке, т.III - СПб, 1903, с.314.

С другой стороны, желание перуанцев защитить независимость Боливии не обязательно связывать со стремлением к господству над тихоокеанским регионом. Подобные настроения отмечает в своих мемуарах и перуанский дипломат Антонио Лавалье, от которого в некоторой степени зависел вопрос, состоится ли война (и которого потом винили в провале попытки уладить конфликт). Сам Лавалье был известен своей любовью ко всему чилийскому (chilenofilismo) и в последние дни перед отбытием на переговоры в Сантьяго, встречаясь с различными людьми в Лиме, грустно отмечал, что все эти перуанцы хотят войны. de Lavalle, A. Mi mision en Chile en 1879 - Лима, 1979, с.14. Все они считали долгом Перу защитить Боливию от чилийской агрессии. Исключением был, как ни странно, президент Мариано Прадо, который и выбрал для дипломатической миссии именно Лавалье, известного своими дружескими отношениями с чилийцами. Впрочем, когда чилийским властям стало известно о существовании тайного договора между Перу и Боливией о взаимной поддержке в случае нападения третьей страны (каковой, кроме Чили, в той обстановке никто оказаться не мог), переговоры об урегулировании конфликта провалились - к большому сожалению Лавалье, который предвидел, что победить чилийцев в этой войне едва ли получится. Там же, с.9.

Размышления о катастрофе.

Перуанский литератор, мыслитель, общественный деятель Мануэль Гонзалес-Прада (1844-1918) сделал из опыта войны с чилийцами определенные выводы. Сам он был в армии и участвовал в битве при Мирафлорес 15 января 1881 года, через два дня после которой чилийские войска оккупировали Лиму. В своих эссе из серии Pajinas libres («Свободные страницы»), написанных спустя четыре года после окончания войны, Гонзалес-Прада размышляет над причинами поражения перуанцев.

«Не бывало более чудовищных для Перу катастроф, чем война с чилийцами» Gonzales Prada, M. Peru i Chile, 1888. Электронный ресурс https://evergreen.loyola.edu/tward/www/gp/libros/paginas/pajinas7.html, дата последнего обращения 25.05.2020.. Чудовищно не число унесенных жизней, сравнимое с другими войнами, а беспрецедентное унижение, «болезнь, поражающая организм побежденных наций». Однако из этого унижения Перу следует извлечь урок, убежден Гонзалес-Прада. Сравнивая Чили и Перу, он предается размышлениям, чрезвычайно актуальным для нашей исследовательской проблемы: о сущности наций. (Слово nacion Прада употребляет очень часто - и явно в значении национального государства). В результате войны, считает Гонзалес-Прада, обе нации (Чили и Перу) переняли друг от друга худшие качества: перуанцы в последовавшей за поражением гражданской войне показали «арауканскую [т.е. пришедшую из Чили] свирепость», им самим прежде не свойственную, а страна-победительница быстро начала страдать от коррупции, «подхваченной» в Перу. Однако, продолжает размышлять автор, разве может Перу вновь возвыситься, злорадствуя над бедами своих покорителей-чилийцев? «Чили, при всех своих несчастьях, победит нас и завтра и всегда, если продолжим быть теми, кем были и кем остаемся». «Разве хоть капля крови прибавится в наших жилах от того, что мы видим истекающего кровью врага? Сила наций коренится в них самих, исходит из их духовного подъема» - этой фразой Прада как будто предостерегает соотечественников против искушения строить свою идентичность «от противного», отталкиваться от образа Другого.

Однако Мануэль Гонзалес-Прада весьма противоречивый автор: в другом эссе он пишет о благотворном потенциале ненависти к Чили. «Если несправедливая ненависть губительна для индивидов, то для наций ненависть праведная всегда была спасительна»… «Два чувства спасут нас… любовь к родине и ненависть к Чили!». Gonzales Prada, M. Discurso el la Politeama, 1888. Электронный ресурс https://evergreen.loyola.edu/tward/www/gp/libros/paginas/pajinas6.html, дата последнего обращения 25.05.2020. Он уверен, что Чили не остановится на достигнутых аннексиях и продолжит поползновения в сторону границ Перу, постарается «вонзить кинжал нам в сердце». Gonzales Prada, M. Peru i Chile, 1888. Электронный ресурс https://evergreen.loyola.edu/tward/www/gp/libros/paginas/pajinas7.html, дата последнего обращения 25.05.2020. Однако он настаивает на том, что все мечты о немедленном отвоевании у чилийцев Такны и Арики беспочвенны, и в текущем его состоянии Перу воевать с Чили не может. «По характеру, по благости климата, по богатству страны, что позволяет свободно жить, работая мало - мы мирные, мы антизавоеватели (anticonquistadores) и друзья отдохновения, равнодушные к соблазну эмиграции», но богатства страны делают ее неизбежной мишенью агрессии соседей, поэтому необходимо готовиться к оборонительным войнам и превратиться ради этого в нацию воинственную. «Или бойцы, или рабы!».

Подобный реваншизм не мешает автору признавать за Чили некоторые достоинства, анализируя причины поражения своего отечества. «Даже самый темный, невежественный солдат из армии захватчиков шел с именем Чили на устах - тогда как мы, от первейшего генерала до последнего рекрута, повторяли имя какого-нибудь каудильо, были средневековыми сервами, жались к феодальному сеньору». Gonzales Prada, M. Discurso el la Politeama, 1888. Электронный ресурс https://evergreen.loyola.edu/tward/www/gp/libros/paginas/pajinas6.html, дата последнего обращения 25.05.2020. То есть Прада видит причину поражения Перу в том, что оно не представляло собой нацию в той степени, как Чили, не являлось консолидированным обществом. Интересно, как прозрачно автор противопоставляет современный, модерный способ политической организации - национальное государство - средневековой модели, которая устарела и уже в силу этого обречена на поражение. Можно сказать, что нация в этих построениях выступает как некий вид новейшего оружия.

Особое внимание Прада уделяет проблеме индейцев. Именно они, по его представлению, должны являть собой опору нации, поскольку их в стране большинство. «Я говорю о свободе для всех, и особенно для самых обделенных. Истинное Перу не состоит из креольских групп и иностранцев, расположившихся на куске земли между Тихим океаном и Андами; нацию образуют индейские толпы, разбросанные по горам». Интересно, что этот решительный тезис не вписывается в концепцию Бенедикта Андерсона, связывающего рождение наций современного типа с «креольскими пионерами» Андерсон, Б. Воображаемые сообщества: размышления об истоках и распространении национализма. - М.: Кучково поле, 2016, с.71. американских стран. Гонзалес-Прада же говорит об этих «нациообразующих» креольских элитах, к которым принадлежит сам, почти с презрением; называет их метисами, как бы сбивая многовековую спесь мнимого превосходства над индейцами. «Индейцы с гор, метисы с побережья - все мы были невеждами и холопами, а потому не победили и не могли победить».

«С войсками дисциплинированных, но несвободных индейцев Перу всегда проиграет», поскольку индеец, лишенный человеческих прав и достоинства, низведенный до состояния полураба, будет сражаться только за феодального сеньора, то есть за какого-нибудь местного каудильо. В статье «Наши индейцы» Гонзалес-Прада ужасается скотскому состоянию, до которого Перу низвело индейцев: часто в целом пуэбло (большое село) не найдешь ни одного грамотного, а о прошедшей Тихоокеанской войне многие индейцы думают, будто то была война между генералом по имени Перу и генералом по имени Чили. Разумеется, трудно считать нацией страну, где часть населения даже не знает ее названия. Gonzales Prada, M. Nuestros Indios, 1904. Электронный ресурс https://www.marxists.org/espanol/gonzalez_prada/indios.htm, дата последнего обращения 25.05.2020.

Надо сказать, что на эти проблемы перуанского общества обращала внимание во время войны и чилийская пресса - разумеется, в интересах пропаганды. На карикатуре «Перуанский доброволец» изображен закованный в цепи полуголый индеец, которого изо всех сил толкает вперед человек в военной форме Перу. El Ferrocarrilito, Santiago de Chile, 27.04.1880. Цит. по Ibarra Cifuentes, P. Caricaturas chilenas de la Guerra del Pacifico (1879-1884), Santiago de Chile, 2009, с.100.

Взгляд, направленный в будущее.

С другой стороны, в источниках есть обширные свидетельства обратных примеров, когда индейцы Перу принимали активное и добровольное участие в борьбе против вторжения чилийцев. Долгая партизанская борьба в горах, получившая название «кампания Ла-Бренья», длилась весь заключительный этап войны - почти три года, а возглавлял ее дон Андрес Авелино Касерес, военный из числа перуанских элит. Опорой его борьбы были именно индейцы, обеспечивающие его отрядам неуловимость, за которую враги прозвали Касереса El brujo de los Andes, Андским колдуном.

В мемуарах, которые оставила жена Касереса, разделявшая с ним тяготы партизанской жизни, индейцам уделяется много внимания. Рассказывается, например, как женщины-индеанки брали на себя роль разведчиц, притворяясь перед чилийцами, что не понимают испанского. Эти женщины, отмечает донья Антония, были очень сообразительны и умны, а главное, шли на смертельный риск. Moreno de Caceres, A. La campana de la Brena, Lima, 2014, c. 118. Одна из них спасла Касересу жизнь, подслушав, что чилийцы собираются подослать к нему убийц и предупредив об этом.

Современная исследовательница Рут Соларте Гонзалес в своей статье о мемуарах Антонии Касерес развивает мысль о том, что роль женщин в войне долгое время была недооцененной, и с этим отчасти связано представление о том, что индейцы выступали чаще в качестве дезертиров, нежели активных борцов с захватчиками. По ее мысли, индейское участие в войне с чилийцами было в значительной степени представлено именно женщинами, так называемыми rabonas (нечто вроде маркитанток), которые выполняли для солдат всю бытовую работу, а также поддерживали в них решимость оставаться в рядах армии, шпионили за врагом, лечили раненых и т.д. Solarte Gonzales, R. Desplazamientos y resistencia femenina durante la Guerra del Pacнfico: Las memorias de Antonia Moreno de Cбceres//Decimonomica, №1, 2018. С.55.

Через несколько лет после окончания войны в одной перуанской газете был опубликован перевод с кечуа «песни индеанки», в которой героиня, обращаясь к Касересу, прославляет его и предлагает в случае жажды напоить его своими слезами, а в случае голода - накормить своим сердцем. El canto de una India al jeneral Caceres//El Peru Ilustrado, №162, Lima, 14.06.1890. Достоверность этой песни как исторического источника может вызывать сомнения, однако, во всяком случае, она была напечатана и прочтена перуанской публикой. Еще одним интересным следом Второй тихоокеанской войны в культуре перуанских индейцев является традиционный танец Avelinos, зародившийся в годы герильи Касереса и названный в честь него - Андреса Авелино. Танцуют этот танец в очень своеобразном наряде, вдохновленном формой бойцов Касереса, изрядно обтрепавшейся за годы жизни в горах: наряд состоит из висячих лоскутков, похожих и на перья, и на лохмотья, солдатской фуражки, бинтов на лице и яркого клюва; фольклор придал партизанам Касереса черты хищных птиц.

Интересен написанный самим Касересом в конце его партизанской войны ультиматум, обращенный к чилийскому командованию. В нем лидер сопротивления напоминает об условиях недавнего мирного договора, подразумевающих снятие оккупации перуанских территорий, и требует выполнять это условие. Касерес говорит об усилиях и жертвах, на которые он пошел во имя чести и славы Перу и которые оказались бесплодными из-за «дурных элементов», чьими радениями страна пришла в состояние, исключающее возможность продолжать войну Caceres, A. Ultimatum. Huancayo, 06.06.1884, Электронный ресурс https://www.voltairenet.org/article154381.html, дата последнего обращения 25.05.2020.. В таких обстоятельствах Касересу ничего не остается, пишет он, кроме как признать мирный договор и направить свои усилия на послевоенное восстановление Перу. Эта устремленность в будущее принесла свои плоды - Касерес, единственный из четырех главных перуанских героев войны не погибший на ней, впоследствии дважды занимал пост президента.

2. Боливия

Солидарность и справедливость.

Для Второй тихоокеанской войны характерно, что каждая из стран-участниц так или иначе провозглашала себя более слабой, противостоящей превосходящим силам врага. На самом деле силы были относительно равны, разные факторы играли роль и в пользу Чили, и в пользу союза Боливии с Перу. Однако можно утверждать вполне точно, что одна Боливия, без Перу, выстоять против Чили не имела шансов. Перу, возможно, тоже - однако война началась именно со вторжения чилийцев на территорию Боливии, с захвата города Антофагаста 14 февраля 1879 года. Так что Боливия имела основания говорить с позиции страны, притесняемой более сильным соседом. Это было особенно важно для обеспечения союза с Перу, с которым существовал тайный договор о взаимной поддержке в случае нападения.

Через несколько месяцев после начала войны боливийский президент Иларион Даса, которого А.С. Ионин называет «раззолоченным, типичным каудильо, знаменитым впоследствии своими глупостями» Ионин, А.С. По Южной Америке, т.III - СПб, 1903, с.324, 329. пишет главе Перу Мариано Прадо письмо с целью укрепить его союзнические устремления. «Истинное братское чувство соединяет меня с Вами, дабы общими усилиями мы показали неправедным чилийским властям, что в Америке не царствует право сильного». Daza, H. Письмо М. Прадо, 6.05.1879. Электронный ресурс https://es.wikisource.org/wiki/Carta_de_Hilarion_Daza_(1879), дата последнего обращения 25.05.2020. От имени своего и главнокомандующих боливийской армии Даса торжественно выполняет «долг салютовать Вам как союзнику и лучшему другу моего отечества, а также как президенту прекрасного перуанского народа». Он апеллирует ко всему, что объединяет Перу и Боливию: «верю, что Бог благословит союз двух народов, которым Он пожелал дать общее происхождение и общую судьбу». В воззвании к вооруженным силам Боливии в первые дни войны Даса также акцентирует неправомерность притязаний и поступков чилийского правительства. «Солдаты! Под прикрытием мира, который должен неукоснительно и сердечно поддерживаться между боливийской и чилийской республиками, поскольку это отвечает интересам обеих стран и поскольку мое правительство тщательно работало над тем, чтобы отношения с Чили были братскими, эта нация совершила возмутительный выпад против самой цивилизации. 14-го числа сего месяца два чилийских военных корабля с экипажами из 80 человек, которых поддерживало значительное число людей, развращенных несчастьями и пороком, убийц и головорезов, напали на наши незащищенные порты Антофагаста и Мехильонес, без предупреждения, без объявления войны, не отдавая себе отчета в том, что цивилизованный мир осуждает акты бандитизма». Daza, H. Al ejercito nacional, 28.02.1879. Электронный ресурс https://es.wikisource.org/wiki/Diversas_declaraciones_bolivianas_tras_la_ocupaci%C3%B3n_de_Antofagasta, дата последнего обращения 25.05.2020.