Целина: фотографические практики восприятия

Осенью мы стали готовиться к выставке по результатам экспедиции 2017 г. Когда мы просматривали визуальный материал, включавший разноформатные фотографии и видео, перед нами стояла задача сформулировать концепцию, которая могла бы его собрать и структурировать. Сначала на горизонте брезжила идея сгруппировать снимки вокруг той или иной социально значимой темы, вроде общения в гостях, диалога традиции и современной городской цивилизации, устройства приусадебной территории, современного быта жителей Целины. Это отвечало бы нашим собственно антропологическим научным интересам и принципам работы в поле. Была также мысль объединить все в некий компилятивный, "мягкий" по своим считываемым смыслам, документально-ориентированный художественный образ Целинного края. Но вскоре мы обнаружили, что сам состав общего фотографического материала наделяет любую выставку хорошо заметным смыслом: у каждого участника сложился значительный корпус фотографий, который отражает индивидуальную картину визуального восприятия и визуального поведения. Подчас эта перспектива заметно отличается от того, как видели и как фотографически фиксировали ту же реальность другие участники поездки. Она имеет свою логику осмысления визуальной информации, логику интерпретации той или иной визуальной темы, свой набор излюбленных тем, частоту и манеру фотографирования и многое другое. При отборе фотографий для выставки мы отставили в сторону взгляд художника-творца sub specie aeternitatis, и вместо того, чтобы представить законченный и продуманный, целостный образ Оренбургской Целины как этнографического поля, решили выявить и представить на выставке разнообразие индивидуальных перспектив и визуальных практик в этом поле.

Позднее у нас возникло желание организовать виртуальную выставку, которая могла бы включить многое из того, что, к сожалению, не вместила выставка реальная. Был сделан сайт steppe.info. Разветвленность его структуры позволяет использовать данный ресурс как платформу для исследовательских практик разного направления.

Во-первых, это классическое изучение фотографий как material evidence. Вещи, машины, тетради, разнообразные альбомы, школьные экспозиции, посуда и т.д., - все они, запечатленные на фотокамеру, эффективно стимулируют память полевых исследователей, заставляют фокусировать внимание на практиках пользования вещью и на осмыслении (понимании) вещи респондентами, фигурами поля в разнообразных контекстах.

Во-вторых, это развитие основной идеи: исследование индивидуальной перспективы фотографа-любителя. Мы взяли интервью у всех участников с акцентом на визуальный и фотографический опыт, навыки, привычки и вкусы человека. Каждое интервью в свою очередь актуализирует различные визуальные темы и особенности визуальных практик, которые впоследствии можно изучать, например, коммуникативную составляющую фотографической практики, связь фотографирования с просматриванием, выкладыванием в сети, в Instagramm, психологический аспект фотографии и другое.

В-третьих, это образы, имагология и иконология. Площадка дает возможность репрезентировать уже сложившиеся образы: в отсканированном виде фотографические серии Целиной кампании второй половины прошлого века, опубликованные и не вошедшие в номера советских газет, выставки и альбомы, каноничные картины художников-соцреалистов, а также исследования расхожих и ставших традиционными образов, символов, таких как первая борозда, трактор, образ первоцелинника, образы труда, степи целинной и преображенной, город-сад и т.д. Нас интересовало, как эти образы приобретают в новых интерпретациях иные оттенки или перетолковываются.

Не будучи профессионалами, наши фотографы делали порой снимки странные. Подобные фотографии, как правило, составляют своего рода "белый шум", оседают в цифровой памяти участников, их практически не увидишь в публичном пространстве. Наличие странных фотографий позволило исследователям визуальных образов находить в разных фотографиях сюрреалистскую иронию - странность, трогательность [2: 99]. Именно поэтому мы решили создать не просто выставку, а выставку-исследование процесса запечатления фотографами-любителями. И в этом процессе, безусловно, были моменты незапечатленности, невовлеченности в процесс: "Фото не просто результат встречи фотографа с событием; съемка - сама по себе событие и событие с преимущественным правом: соваться в происходящее или же игнорировать его" [2: 22].

Те, кто фотографировал, руководствовались двумя соображениями. Первое было связано с собственно тематикой поездки. Второе можно передать цитатой из Сьюзен Сонтаг - "все равно послушны подспудным императивам собственного вкуса и понятий" [2: 16]. И далее: "Даже когда снимают неразборчиво, беспорядочно, бездумно, это не отменяет дидактичности предприятия" [2: 17]. Будучи путешественниками, а этнографическая экспедиция всегда является, прежде всего, путешествием, даже делая снимки бездумно, мы неосознанно фиксируем что-то необходимое: "Всякое путешествие является культурным, даже если оно является бесцельным. Фланеры, неторопливо разглядывающие симпатичных девушек, гуляки, блуждающие по улицам в поисках кофейнь или рюмочных, являются не песчинками в водовороте времени, лоскутками разноцветной жизни больших городов, они - весьма утонченные культурные машины, оснащенные чувствительными оптическими, вкусовыми, обонятельными, тактильными приборами" [3: 410]. Создавая фотовыставку, а впоследствии сайт "Целина", мы отбирали непрофессиональные фотографии, каждый раз задаваясь вопросом - почему был снят именно этот объект? Почему он был запечатлен таким образом?

Снятые на камеры цифровых "мыльниц" и телефонов, все эти фотографии сделаны во время обычных экспедиционных мероприятий: в гостях у респондентов во время или после интервью, когда за объективом находится второй и третий интервьюер; по дороге на интервью, на обед или в общежитие; в автобусе, маршрутке, во время переезда в другой район; при осмотре школьных и районных краеведческих музеев, Музея истории целины и Музея летчика-космонавта В.М. Комарова. В нашу подборку попали фотографии разных жанров: портреты, сцены общения, виды поселков, сельских дворов и степного ландшафта, фото вещей и интерьеров, памятников и музейных экспозиций, переснятые семейные фотоальбомы, награды, настенные постеры и картины. Тематически фотографии тоже не едины: общение во время интервью; вид и пространственное устройство целинных поселков сегодня; интерьеры, домашний мир собеседников; репрезентация целинной кампании в монументах, книгах, школьных и районных музеях Оренбургской области; сосуществование архаичных и современных форм хозяйствования и быта; взаимодействие советской идеологии, массовой культуры, традиции и религии в современном селе и т.д.

Мы практически полностью исключили собственное присутствие на фотографиях, дабы избежать эффекта "студенты и преподаватель на практике". Посетители выставки и сайта увидели пространство и время, связанные с Оренбуржьем, целинным наследием, культурным разнообразием. Каждый испытывал эмпатию - кто-то вспоминал, как сам ездил на целину, кто-то был шокирован увиденным и давал социальную оценку об "отработанном ресурсе", кого-то зацепила красота степей, кто-то улыбался наивности снимков, но общим был эффект, который можно передать словами штатного фотографа исторического факультета Ивана Ильяшенко: "Я чувствую движение ветра".

Визуализация и коммуникация. Разговор и знаки

Экспедиционная практика, помимо сбора материалов и обретения профессиональных навыков - это опыт общения и взаимодействия с чужим жизненным миром. Это относится и к общению в прямом смысле слова - к языковой и эмоциональной коммуникации с респондентами, администрацией, учителями и музейщиками, водителями, батюшками и имамами, вахтерами общежитий, продавцами магазинов, прохожими и т.д. И это относится в той же мере к взаимодействию с миром вещей, пространством и условиями жизни, часто непривычными, малознакомыми жителям мегаполиса.

Посещение без вмешательства в чужую жизнь, обычно укладывающееся в трех-четырехчасовые временные рамки, тем не менее, оставляло свой след, нередко взаимный. В различных ситуациях мы задавали себе вопрос, можно или нельзя снимать, этично это или нет? Вот один яркий эпизод взаимного потрясения. В 2017 г. трое студенток возвращались после самостоятельного интервью с первоцелинницей с такими лицами, что идущая навстречу руководитель практики Е.И. Ларина мысленно уже перебирала все худшие варианты случившегося. Оказалось, что уже глубоко пожилая первоцелинница расплакалась. Для студенток это было первое самостоятельное интервью в их жизни, интервью с чаепитием. Но слезы этой женщины создали другой эмоциональный фон, они чувствовали себя виноватыми, причиной горьких слез, они страдали от этого, все внимание оказалось поглощено переживаниями собеседницы. Е.И. Ларина с облегчением рассмеялась и взяла на себя смелость предложить студенткам объяснение, что это были слезы своего рода "катарсиса", облегчения - бабушка жила одна, ее дети давно переехали в город, навещают по возможности, но не часто, в деревне все и все друг про друга знают, и вдруг приходят трое девушек в том возрасте, в котором эта женщина круто изменила свою жизнь, приехала на Целину, ее трудовые победы чествовали, она в свободное время бегала на танцы, создавала свою семейную жизнь, была счастлива полной мерой. Она была молода. В последние годы ее жизнь протекала, скорее всего, обычным чередом, пожилые знают друг про друга многое, молодое поколение живет своей жизнью, а она неожиданно стала кому-то интересна, ее жизнь кого-то заинтересовала, в девушках она увидела, как бы свою молодость. Тогда студентки перестали фотографировать свою собеседницу, почувствовав неловкость, а спустя месяцы глядя на ее фотографию испытывают те же чувства, потрясение от того, как подействовал их приход на собеседницу. Мы уверены, что можно было бы сделать снимок плачущей женщины, что доверительность, искренность в общении гарантировали ее лояльность. Другой вопрос - кто готов был бы нажать на кнопку? Опытный антрополог мог бы тактично и бережно зафиксировать тяжелый момент, восприняв его также визуально. Подобная ситуация никогда не может стать универсальной. Помимо внешних условий: возраст, пол, этно-религиозная принадлежность, социальный и служебный статус участников интервью, гораздо большую роль играют внутренние обстоятельства: стиль ведения интервью - кратковременное, анкетное, а значит более жесткое, или пространное, приближенное к естественной беседе за чаем, а также личности участников. Студенты посчитали происходящее слишком болезненным и личным, чтобы можно было думать о вмешательстве в какой-либо иной роли, кроме роли соболезнующих собеседниц; фотографировать, превращая человека в телесную модель, значило бы скрыться, абстрагироваться, отказать в сочувствии. Даже в менее тяжелых ситуациях интервью фотография может казаться нарушением тайны личного, вторжением в интимную сферу собеседника. Разговор должен быть непринужденным, свободным, позволяющим некоторые отступления от негласного этикета официальности. Робость, как и желание делать снимки незаметно, способствует тому, что большое количество снимков студентов будет сделано при таких внутренних и коммуникационных обстоятельствах именно в непринужденной ситуации.

Этот случай можно рассматривать и с позиции достижения подлинной цели путешествия, "которая состоит в изменении самого себя путем столкновения с Другим <...> если исчез Другой, значит нет и меня самого. Вернуться к себе - значит найти и признать Другого <.> переносить и принимать не только его мысли, но и лицо, голос, запах <.> главное - это добрая воля к коммуникации со стороны хозяина" [3: 412-413]. Это соответствует главному требованию к осмыслению истории, которое выдвинул Поль Рикер: "Глубинное требование герменевтики: всякая интерпретация имеет целью преодолеть расстояние, дистанцию между минувшей культурной эпохой, которой принадлежит текст, и самим интерпретатором.

Преодолевая это расстояние, становясь современником текста, интерпретатор может присвоить себе смысл: из чужого текста он хочет сделать его своим, собственным; расширение самопонимания он намеревается достичь через понимание другого. Таким образом, ясно или неясно, всякая герменевтика выступает пониманием самого себя через понимание другого" [4: 25].

Рис. 2. Вера Аверьяновна. Пос. Бурлык, Беляевский р-н