Десять лет в Иславском: "слуга под дворским" и волостные люди в городских станах Звенигорода первой половины XV в.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Десять лет в Иславском: «слуга под дворским» и волостные люди в городских станах Звенигорода первой половины XV в.

С.3. Чернов

ИА РАН, Москва, Россия

В статье изучена правая грамота на пустошь Лагиреву 1462--1464 г. из архива Московских митрополитов (АФЗХ.Ч. 1. № 103). Автор проследил жизненный путь «слуги под дворским» звенигородского князя Юрия Дмитриевича (1374--1434), перешедшего на положение волостного крестьянина, а затем вернувшегося в свою социальную страту. Ключевые слова: министериалы («слуги под дворским»), «волостные люди», Звенигород, князь Юрий Дмитриевич Звенигородский, княгиня Анастасия, село Оксиньинское (Аксиньино), село Воиславское (Иславское), митрополит Иона, митрополит Феодосий, деревня Ёагирево, ХаряЛагирь

Sergei Z. Chernov

InstituteofArchaeologyoftheRussianAcademyofSciences, Moscow, Russia

TEN YEARS IN ISLAVSKOYE: “SERVANT UNDER DVORSKIY” AND “VOLOSTNYE LIUDI” IN THE CITY DISTRICTS (“STANS”) OF ZVENIGOROD IN THE FIRST HALF OF THE 15^th CENTURY

The article examines the court sentence which is dedicated to the cause of the deserted hamlet Lagirevo (1462--1464) from the archive of the Moscow metropolitans (Acts of Feudal Land Owner shipand Economy. Part 1. № 103). The author traced the course of life of the ministerial of Zvenigorod Prince Yuri Dmitrievich (1374--1434), who moved to the position of the free peasant, and then returned to his social strata.

Keywords: ministerials (“servantsunderdvorskiy”), freepeasants (“volostnyeliudi”), Zvenigorod, PrinceYuriDmitrievichofZvenigorod, DuchessAnastasia, thevillageOksininskoe (Aksinino), villageVojslavskoye (Islavskoye), MetropolitanJonah, MetropolitanTheodosius, hamletLagirevo, HariaLagir

Рис. 1. Реконструкция земельных границ и поселений митрополичьей Оксиньинской вотчины в 1537--1558 г.

1537 г. июня. -- Разъезжая грамота звенигородских писцов И. Д. Боброва, 3. А. Постника Сатина и И. М. Ракова на поместные земли О. Р. и

Д. Р. Кулибакиных (деревни Хохловой) и К. П. Трубникова (сельца Лолица) с митрополичьей землей села Аксиньинского (АФЗХ. 4.1. № 14). А -- Б -- «межа митрополичи земли села Оксиньинского деревни Блистина да деревни Блистина же Малого, с Опалшеною и с Митькиною землею Рудаковых детей Кулибакина их поместной деревни Хохлова». Б -- В -- «Да митрополичим же землям с Казариновою Петелина сына Трубникова с поместною землею межа».

1537 г. июня. -- Разъезжая грамота звенигородских писцов И. Д. Боброва, 3. А. Постника Сатина и И. М. Ракова на поместную землю вдовы

М. Е. Добрынского Домны и ее сына Семена, сельца Козина, с митрополичьей землей сельца Аксиньинского деревень (АФЗХ. Ч. I. № 17). Г -- В -- «межамитрополиче земле сельца Оксиньиньского пустоши Оссевской, да деревне Горкам, да деревне Завражью, с поместною землею з Домниною Михайловы жены Елизарьевича да сына ее Семена их сельца Козина и деревень, деревни Дешина, деревни КанинскойПерегудове».

Статья А. А. Горского «О феодализме “русском” и не только», которая характеризует современную ситуацию в понимании общественного строя средневековой Руси, завершается пожеланием «не замыкаться на терминологических спорах, а рассуждать о реалиях социального строя» [Горский, 2008, с. 26]. Одной из таких реалий являлись, как известно, министериалы -- «слуги под дворским», которые стояли между двумя социальными мирами раннемосковского общества -- волостными людьми, с одной стороны, и вольными слугами -- с другой [Горский, 1982]. Совершенно исключительный интерес для изучения этой категории населения имеет правая грамота Ивана III митрополиту Феодосию на пустошь Лагиреву АФЗХ. Ч. I. № 103. С. 97-99., которая была проанализирована С. Б. Веселовским [Веселовский, с. 224--225] и В. Д. Назаровым [Назаров, с. 40, 41]. Этот документ позволяет проследить жизненный путь «слуги под дворским» князя Юрия Звенигородского (1374--1434), перешедшего на положение волостного крестьянина, а затем вернувшегося в свою социальную страту, предвосхитив сюжет повести А. П. Чехова «Моя жизнь».

Правая грамота на пустошь Лагиреву (Бортеневскую), список которой сохранился в Копийной книге, составленной при митрополите Данииле (1522--1539), излагает слушание дела и решение суда, состоявшегося в самом начале великого княжения Ивана III -- после 28 марта 1462 г. -- и до ухода митрополита Феодосия с кафедры 13 сентября 1464 г.

От имени митрополита на съезжем суде выступал дворецкий Семен, а от имени князя Андрея Васильевича, незадолго до этого получившего по духовной грамоте Василия II Звенигород, судья Иван Хвощинский. Истцом выступал митрополичий посельскийВавулка (в его ведении находилось село Оксиньинское) вместе со старым посельским Серапионом, а ответчиком -- Леша, посельский княжеского села Воиславского, располагавшегося на Москве-реке ниже Звенигорода.

Истец -- митрополичий посельскийВавулка -- вменял в вину ответчику то, что крестьяне села Воиславского «проорали сильно и посеяли» пустошь Бортеневскую, причем самого Вавулку Леша, пришедший «с своими христиане с Воиславского», «с тех пожен сослал силою». Вавулка добавил, что воиславскийпосельский «называет ту пустошь княжщиною», тогда как она принадлежит митрополиту.

В подтверждение своих прав на Бортеневскую пустошь старый митрополичий посельский Серапион представил грамоту следующего содержания: «Се яз Харя Лагирь дал есмь в дом Пречистой да и своему господину Ионе митрополиту киевскому и всея Руси свою пустошь Бортеневскую, что есмь себе купил у Микулы у Мишня да у Жеребила у Иванова человека Володимеровичя и с лесом и с пожнями, и с всем с тем, что к ней потянуло. А на то послухи: Серапион старец, да поп Данило Никольской. А грамоту писал Григорий Карлов. А подписал Иван Котов» Там же. № 103. С. 97..

Титулатура митрополита Ионы свидетельствует о том, что грамота была выдана после его поставления собором русских епископов 15 декабря 1448 г. и до его кончины 31 марта 1461 г. Присутствие на суде послухов грамоты и имеющиеся сведения о ее писце Писец грамоты Григорий Карлов был сыном знаменитого дьяка митрополита Ионы Василия Карло, подписи которого датируется с 27 августа 1433 г. (АСЭИ. М., 1952. Т. 1. № 108. С. 87) по 8 июля 1460 г. (АСЭИ. М., 1958. Т. 2. № 361. С. 356) (см. о нем: ПСРЛ. СПб., 1910. Т. 23. С. 150; [Лурье, с. 98, 114]).Григорий подписал грамоту митрополита Ионы 1 января 1457 г. и подтверждение митрополита Феодосия от 10 июня 1463 г. на грамоте митрополита Ионы 25 мая 1450 г. (АФЗХ. Ч. I. № 30. С. 49; № 133. С. 123).не противоречат этой датировке.

Вопреки данной грамоте послухи Воиславскогопосельского утверждали, что пустошь Бортенева -- «земля наша воиславская, а мы, господине, ту землю орали и косили, а и за Савкою, господине, та земля наша была за нашим христианином в выти». Они также связывали истоки прав волостных людей на пустошь с ХарейЛагирем, но вели дело к тому, что последний владел ею на правах волостного крестьянина: «А Харя, господине, у нас жил в селе Воиславском десять лет, а ту, господине, землю делал. А как, господине, у нас Харя вышол из села, ужо тому двадцать лет, а мы, господине, от тех мест и до сех мест ту землю орем и сеем и в наем даем» АФЗХ. Ч. I. № 103. С. 97..

Таким образом, если верить воиславским старожильцам, ХаряЛагирь обрабатывал пустошь Бортеневу, живя в селе Воиславском, около 1432/1434--1442/1444 г.

На этом старожильцы могли бы и остановиться. Но либо уважение к присяге, либо стремление показать осведомленность сыграло свою роль, и они продолжили так: «А из старины, господине, та земля Звенигородцкая, а на ней, господине, земле жил княж Юрьев Дмитриевича холоп Бортен, а после того, господине, жил княж Юрьев холоп Харя Лагирь, а за ним, господине, была княгинина Настасьина роба Коверница» Там же..

Не случайно события 40--50-летней давности старожильцы назвали «стариной». За четверть века династической войны (1425--1456) произошло так много перемен, что времена Юрия Дмитриевича воспринимались как далекое прошлое.

Княгиня Анастасия, дочь смоленского князя Юрия Святославича, вышла за князя Юрия в 1400 г. В 1406 г., после потери Смоленска, захваченного литовцами, Юрий Святославич перешел на московскую службу и был наместником в Торжке. Опасаясь расправы за убийство Юлиании, жены вяземского князя, он бежал в Орду, где и погиб в 1407 г. Как сообщает 2-я Софийская летопись, 11 июля 1421 г. «преставис(я) княгини Настас(ь)я кн(я)жя Юр(ь) еваДмитреевича во Звенигороде, а положенна на Москвіу Возн(е)сенья» ПСРЛ. М., 2001. Т. VI. Вып. 2. Стб. 50., то есть в девичьем Вознесенском монастыре в Кремле. Таким образом, события, рассказанные старожильцами, имели место в 1400--1421 г., то есть до ухода Юрия Дмитриевича из Звенигорода в Галич в 1425 г.

На прямой вопрос судьи о времени передачи пустоши от Лагиря к митрополиту старец Серапион ответил, что это произошло 12 лет назад, то есть около 1450--1452 г. Следовательно, Харя Лагирь перешел на службу к митрополиту и передал ему свою землю через 6--10 лет после того, как в 1442--1444 г. он «съехал» из Воиславского.

По словам старца Серапиона, он давал от имени митрополита в наем пустошь Степану Кормилицыну и попу Захару Козинскому. В ответ один из воиславскихстарожильцев сказал, что в прошлом году («летось») получил от попа церкви Николы наПеску Данилы гривну в качестве платы за наем пустоши. Однако поп Данила утверждал, что «наимовал» пустошь у митрополичьего посельского старца Серапиона.

Учитывая, что показания свидетелей разошлись, на последнем этапе судоговорения воиславскийпосельский выставил в качестве старожильцев старого звенигородского дворского Лариона Слинкова, нынешнего дворского Ермолу и Федота Стряпко.

Со своей стороны Серапион выставил трех знахарей. Один из них, Степан Кормилицын, утверждал, что он «наимовал у Хари у Лагирякосити, а Серапиона есмь, господине, доложил, а уже тому пятый год». Следовательно, в 1457--1459 г. Харя еще был жив. К этому Степан Кормилицын добавил интересную подробность: Харя «жил наПеску, а холоп был княж Юрьев Дмитриевича» АФЗХ. Ч. I. № 103. С. 98.. Это известие представляет собой одно из первых упоминаний поселения, существовавшего близ погоста Николы на Песку, следы которого недавно обнаружены на территории дачного поселка Николина гора [Алексеев, с. 69--72]. Скорее всего, Харя жил «наПеску» в период службы митрополиту, то есть после 1450--1452 г., поскольку погост входил в митрополичьи Оксиньинские владения (Рис. 1). О связи Хари с церковью Николы на Песке говорит и упоминание Даниила попа Никольского как послуха у его данной грамоты на пустошь Бортеневу.

Затем показания свидетелей вновь разошлись. На этот раз свидетель митрополичьего посельскогоАфанас Тимошкин вдруг стал утверждать, что недавно («тому третий год») поп Захар Козинский «наимовал» покос на пустоши непосредственно у ХариЛагиря, который, следовательно, был жив еще в 1459--1461 г. Однако сам Захар Козинский показал, что «наимовал» пустошь у старца Серапиона.

Наибольшей глубиной памяти отличался рассказ еще одного старожильца старца Серапиона Ивана Селифонова: «Яз, господине, ту землю знаю за пятьдесят лет, занеж, господине, тогда яз был при князи при Юрье пятидесятник, а на той, господине, земли седел княж Юрьев холоп Бортенприданой, а после того, господине, на той земле жил княж Юрьев холоп Харя Лагирь, а за ним, господине, была княгинина Настасьина роба Коверница, а то, господине, земля из старины Звенигородцкая, а к нам, господине, к черным не тянула, ни к бояром» Там же..

Ценность этого рассказа состоит в том, что он жестко привязан к периоду времени от 1412 -- 1414 г. («за пятьдесят лет» до суда) до 1425 г. (уход князя Юрия из Звенигорода). В этот период село Оксиньинское еще было боярским и принадлежало Мининым. Рядом, в Воиславском, жили черные (волостные) люди («к нам... к черным»). Наряду с этими двумя категориями земель существовала и третья -- участки, на которых жили министериалы -- холопы князя Юрия Звенигородского, такие как Бортен и ХаряЛагирь.

На фоне конкретных показаний свидетелей о распоряжении пустошью Лагиревой в последнее десятилетие, речь старого и нового звенигородских дворских звучит несколько отстраненно: «То, господине, земля Харина Лагирева, а жил, господине, у нас в городе, да и в Воиславском, господине, селе жил, а ту, господине, землю пахал, а холоп был княжь Юрьев Дмитриевича, а за ним, господине, была роба княгинина Настасьина Коверница». Складывается впечатление, что в 1450-е годы дворский, которому были подведомственны «служние земли», уже не контролировал использование пустоши Хари.

Теперь, изложив прямые свидетельства источника, необходимо обратиться к исторической топографии восточной части звенигородских городских станов и проследить место Лагиревой пустоши в структуре землевладения этого района.

Села Воиславское (ныне Иславское) и Оксиньинское (ныне Аксиньино) располагались в 9 км к востоку от Звенигорода по обе стороны Москвы-реки. В духовной грамоте великого князя Ивана Красного (6 января -- 13 ноября 1358 г.)⁹«село Выславьское» упоминается в составе сел будущего звенигородского князя¹⁰. Село Оксиньинское принадлежало боярину Игнатию Васильевичу Минину и между 1433 и 2 апреля 1437 г. было передано им митрополиту Ионе, вероятно, в связи с угрозой потерять его после разгрома двора Василия Косого 14 мая 1436 г.¹¹

Деревня Лагирево упоминается в составе земель села Оксиньинского в писцовой книге Звенигородского уезда 1558--1560 г. -- в ней распахивалось худой земли 8 четей, или 12 десятин (13,1 га), и ставилось 25 копен сена¹², что соответствовало одному крестьянскому двору. После Смутного времени деревня обратилась в пустошь. Она значится в титуле плана села Аксиньина 1767 г. -- следовательно, размещалась в пределах этой земельной дачи.

Из разъезжей грамоты 1 августа 1526 г. мы узнаем, что митрополичья земля села Оксиньинского деревни Лагирево«сошлася», как указывает звенигородский князь Юрий Иванович, «с моею поместною землею Федька Ярцева з братьею». Из этого определения явствует, что Лагирево соприкасалась с недавно обратившимися в поместный фонд «служними» землями князя. Межа начиналась «от речки от Туборы», то есть от Уборовской речки, пролегала лесом, пересекала дороги от Лагирева к Юрову и из Юрова к Ильину и выводила «к Иванове земле Васильева сына Петрова»¹³. Это описание позволяет локализовать Лагирево на северном берегу Уборовской речки к западу от нынешней деревни Маслово (в 1526 г. деревня Юрово Федьки Ярцева) (Рис. 1). Таким образом, владение Хари Лагиря располагалось в 2 верстах от Никольского погоста наПеску, на далекой периферии всего Воиславско-Оксиньинского хозяйственного мира. В настоящее время это центр Масловской лесной дачи, где воздействие человека на ландшафт почти не сказалось на сохранности природной среды. Это была наименее удобная земля, которая действительно «к черным не тянула, ни к бояром» ни в социальном, ни в ландшафтнохозяйственном отношении.

Суд был доложен третьей стороне, в качестве которой выступил «государь, великий князь Иван Васильевич». Иван III присудил пустошь митрополии. Как сообщается в мотивационной части правой грамоты, причиной послужило то, что митрополичьи знахари продемонстрировали более убедительную картину найма земли.

Решение суда и ряд обстоятельств дела позволяют восстановить основные вехи жизни ХариЛагиря в духе «courseoflife» и извлечь информацию о переменах в его личном статусе и статусе принадлежавшей ему земли.

Пятидесятник князя Юрия Звенигородского Иван Селифонов, воспоминания которого восходили к 1412--1414 г., застал время, когда на земле, получившей позднее название пустоши Бортеневой, «сидел княж Юрьев холоп Бортен приданною», доставшийся князю при получении удела в 1389 г. в составе холопской части корпорации «слуг под дворским». Вскоре его место занял ХаряЛагирь. Ситуация, когда супружеская пара холопов (Харя и Коверница) служила княжеской супружеской чете, успела запомниться местным жителям. Следовательно, ко времени кончины княгини Анастасии (11 июля 1421 г.) Харя и Коверница служили княжеской семье не менее десятилетия. А это значит, что Харя родился около 1400 г. или немного раньше.

Около 1432--1434 г., то есть после кончины Юрия Звенигородского (5 июня 1434 г.), в жизни ХариЛагиря наступила крутая перемена. Мы находим его живущим уже не в Звенигороде, а в селе Оксиньинском, рядом с волостными людьми. Он обрабатывает участок в 5 верстах от Воиславского, за Москвой-рекой. Это 12 десятин пашни на почти бесплодном песке среди вековых боров и луг в 2,5 десятины. Человек, который был вхож во двор звенигородского князя, на десять лет стал по своему реальному положению неотличим от волостных крестьян. Все это можно объяснить уменьшением нужды в людях в княжеском хозяйстве городских станов Звенигорода после ухода из Москвы князя Василия Юрьевича и начала самой ожесточенной стадии династической войны.

О Ковернице старожилы молчат -- видимо, ее уже не было в живых. Этот период приходится на годы зрелости Хари (примерно 35--45 лет), когда невзгоды легче преодолеть, чем в юности или в старости.

Как же изменился статус нашего героя? Можно согласиться с С. Б. Веселовским, что перед смертью князь Юрий Дмитриевич отпустил Лагиря на свободу -- никаких признаков его холопства в более поздних сообщениях нет. Но нельзя согласиться с исследователем в том, что князь «оставил за ним его куплю» [Веселовский, с. 225]. Дело в том, что данная ХариЛагиря, как было показано выше, относится к 1450-м годам, а упоминаемая в ней купля, как будет показано ниже, связана с обстоятельствами, сложившимися в те же годы.

Судя по всему, после 1434 г. за Харей осталось право владения его наделом в фонде звенигородской служней земли. «Обладание землей, -- как справедливо пишет В. Д. Назаров, -- было органической частью бытия `слуги под дворским” вне зависимости от его конкретной специализации» [Назаров, с. 40]. Таким образом, в период кризиса, когда служба не могла быть источником существования, право владения землей становилось для слуг спасительным.

Около 1442--1444 г. Харя съезжает из Воиславского и лет на восемь исчезает из поля зрения старожилов. Именно в этот период волостные люди начали обрабатывать его пустошь Бортенево. «А как, господине, -- заявляли они на суде, -- у нас Харя вышол из села, уже тому дватцать лет и мы, господине, от тех мест и до сех мест ту землю орем и сеем и в наем даем»¹⁴.

Около 1450--1452 г. положение Хари Лагиря вновь изменилось. Он, наконец, обретает новое место службы и оказывается под эгидой дворского митрополита Ионы, в ведении которого находилось село Оксиньинское. Харя поселяется в пределах владения митрополии, у Никольского погоста «наПеску», мимо которого пролегает дорога из Москвы в Звенигород. В 50 лет ему уже тяжело «орать и сеять», и он начинает сдавать свою деревню, обратившуюся в пустошь, в наем под отъезжую пашню и покос, докладывая об этом Оксиньинскому посельскому старцу Серапиону.

Одновременно Харя сменил статус звенигородского «слуги под дворским» на статус «слуги под дворским» московского митрополита¹⁵. Из его данной грамоты видно, что на момент ее составления ХаряЛагирь был бездетен. Со смертью ХариЛагиря оказалось, что принадлежавший ему участок старинной служней земли навсегда уходит в митрополичью вотчину. Теперь все двусмысленности, которые разрешались в рамках преимущественных прав Хари на пустошь как члена корпорации «слуг под дворским», исчезли и конфликт вышел на поверхность: права на пустошь высказали волостные крестьяне.

Этот неожиданный оборот дела показал, что десять лет, проведенные Харей в Воиславском, не были ни для него, ни для волостных людей случайным эпизодом. Прошло уже двадцать лет, как Лагирь«вышол из села» и вернулся в привычный ему мир, а крестьяне положили его пустошь в вытный оклад, каждую весну брались за ее распашку и помнили историю этого человека.

Литература

слуга под дворским юрий дмитриевич князь

1. Алексеев А. В. Церковные древности Звенигородской земли. М.; Звенигород, 2017.

2. Веселовский С. Б. Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси. М.; Л., 1947. Т. 1.

3. Горский А. А. Договорные грамоты XIII--XIV вв. // Исследования по истории и историографии феодализма. К 100-летию со дня рождения Б. Д. Грекова. М., 1982. С. 166--172.

4. Горский А. Д. О феодализме «русском» и не только // Средние века. М., 2008. Вып. 69 (4). С. 9--26.

5. Кучкин В. А. Духовная грамота Ивана Ивановича Красного // Средневековая Русь. М., 2004. Вып. 5. С. 191-280.

6. Лурье Я. С. Две истории Руси XV века. СПб., 1994.

7. Назаров В. Д.Дворовладение княжеских слуг в городах Северо-Восточной Руси (XIV-XV века) // Столичные и периферийные города Руси и России в Средние века и раннее Новое время (XI--XVIII вв.). Доклады Второй научной конференции (Москва, 7--8 декабря 1999 г.) М., 2001. С. 33--47.

8. Чернов С. 3. Дачи Генерального межевания -- портал между Новым временем и Средневековьем (земли Аксиньина и Иславского Звенигородского удела) // Жизнь в Российской империи (в печати).

Размещено на Allbest.ru