Размещено на http://www.allbest.ru/

Оглавление

турция внешнеполитический восток политика

Введение

1. Эволюция внешнеполитических приоритетов Турции. Апробация новых стратегий

1.1 Идеологические основания внешней политики Турции в 1990-е г

1.2 Внешняя политика в контексте геополитических изменений в начале 1990-х

2. Успехи и неудачи активной многовекторной политики

2.1 Отношения Турции и ЕС

2.2 Новые направления внешней политики Турции: Центральная Азия и Кавказ

2.3 Ближний и Средний Восток во внешней политике Турции

Заключение

Список литературы

Приложение А Договор о создании и принципах функционирования ТЮРКСОЙ

Приложение Б Устав Организации Черноморского Экономического Сотрудничества

Введение

Турция до конца предыдущего столетия находилась на переферии мировой геополитики, заявляя о себе в контексте ближневосточных вопросов. Серьезный сдвиг в её политическом курсе происходит в начале 90-х, когда Турция, с распадом СССР, заиграла политическими и военными мускулами, претендуя на лидера тюркского мира. Кемалистский генералитет провел во внешней политике Турции немало опасных черт, каждая из которых могла привести к существенным конфликтам.

Основными документальными источниками по данной теме являются международно - правовые акты Турецкой Республики, Конституция Турецкой Республики и ряд соглашений в области культуры, частично доступные на электронном ресурсе МИД Турции. В более доступном формате часть этих документов доступна на электронных ресурсах государственных органов и культурных учреждений тюркских государств, а так же на электронных ресурсах МИД государств, с которыми Турция заключала соглашения в означенный хронологический период. Наиболее значимыми документами этого периода являются Договор о создании ТЮРКСОЙ и Устав Организации Черноморского Экономического Сотрудничества, отражающие основные направления турецкой внешней политики. Следует отметить, что для работы с большинством доступных ресурсов необходимо знание турецкого языка, так как некоторые документы не имеют перевода, либо содержат только датировку и краткое содержание.

Что касается СМИ, то наиболее информативными являются такие обзорно - аналитические издания, как «Турция сегодня», «Международное обозрение», «Дойче велле», «Независимое военное обозрение» и «НАТО милитар ревью». Эти издания охватывают широкий спектр вопросов, касающихся внешнеполитической и внешнеэкономической деятельности Турции, вкупе с аналитическими комментариями, позволяющими отслеживать и выделять точки эволюции внешнеполитических приоритетов страны. Региональная политика отражена в изданиях и электронных ресурсах «Новости Черного моря».

Одним из наиболее изученных направлений турецкой внешней политики является длительный процесс вступления Турецкой Республики в Европейский союз. Большой комплекс проблем, оказывающих влияние на процесс евроинтеграции с момента подачи заявки об ассоциированном членстве в ЕЭС в 1959 г., рассмотрен в исследовании Кудряшовой Ю.С. Автор приходит к выводу, что, несмотря на заинтересованность Европы в Турции как в новом рынке сбыта и источнике сырья, прежде чем принять Турцию в свои ряды, ЕС сам должен претерпеть некоторые изменения, провести реформы, в первую очередь финансовую. Помимо этой работы, вопрос вступления Турции в Евросоюз подробно рассматривался с разных точек зрения в работах Башировой А.Р., Гаджиева А.Г., Зиганшиной Г. и др.

Курдский вопрос является одним из наиболее болезненных как во внутренней, так и во внешней политике Турции, а также сильным дестабилизирующим фактором в целом регионе. Так, в одном из сложнейших проблемных вопросов Турции пытался разобраться Вертяев К.В., сотрудник ИВ РАН. Главной тенденцией, по его мнению, в последние годы становится смещение акцента с обеспечения прав и свобод курдского меньшинства на недопущение развития сепаратистских настроений. Таким образом, этническая принадлежность становится уже не только и не столько культурным и социальным фактором, сколько политической силой. Кроме того, проблему курдов с разных точек зрения рассматривали Жигалина О.И., Мосаки Н.З., Набиева А.Р., Свистунова И.А. и др.

Стародубцев И.И. в своих исследованиях охватывает более широкий круг вопросов, анализируя развитие Турции за последние годы. К концу XX века Турция добилась больших успехов в экономике, относительной внутриполитической стабильности, что позволило проводить активную внешнюю политику на основе «экономической» дипломатии. По мнению ученого, следует ожидать от Турции реализации масштабных проектов в различных сферах как внутри страны, так и за рубежом. Однако же, большее внимание в исследовании уделяется внутреннему положению Турции, ее экономическим и демографическим характеристикам и лишь небольшая часть посвящена вопросам внешней политики и торговли. Изменения в облике современной Турции, как внутриполитические, так и внешнеполитические, также рассматриваются в работах Дружиловского С.Б., Киреева Н.Г., Поцхверии Б.М. и др.

Поскольку процесс политической экспансии Турции имел идеологическую подоплеку, ряд авторов, таких как Р.Т.Абдуллаев, Р.Безертинов, А.Б.Бурашникова, Гайдаева Ю.Ю. в своих работах рассматривают и характеризуют идеологии пантюркизма, панисламизма и неоосманизма как индикаторы политической активности. В этом русле проявили себя Данилов В.И, Луговой Д.А, Надеин-Раевский В.А, Хасанов, Р.Ш, в своих работах анализирующие макрополитические процессы на просторах Кавказа и Центральной Азии.

Целью данной работы является характеристика внешнеполитического курса Турецкой республики в конце ХХв. В качестве основных задач следует выделить необходимость теоретического обоснования изменения парадигм внешней политики, расширивших политическое влияние Турции в регионе и мире, охарактеризовать отношения и политические противоречия между Турцией, ЕС и странами-соседями, а так же проанализировать процесс претворения в жизнь планов турецкой политической элиты.

В первой главе работы рассмотрены вопросы, связанные с эволюцией внешней политики Турецкой республики. Прежде всего, на эволюцию влияло развитие политической мысли в Турции, которая в контексте геополитических изменений обосновала цели политического и экономического развития страны. Для внешней политики Турции предоставился шанс усилить свое влияние на Кавказе и странах с тюркским этническим элементом. Во второй главе на конкретных примерах рассмотрены успехи и неудачи многовекторной внешней политики Турции по отношению к Европейскому Союзу, отношения с которым переживают кризис, положительная динамика развития отношений со странами Центральной Азии и Кавказа, а так же ближневосточный вектор внешней политики, который перетерпел значительные изменения со сменой политических элит в Турции.

1. Эволюция внешнеполитических приоритетов Турции. Апробация новых стратегий

1.1 Идеологические основания внешней политики Турции в 1990-е г

Новые события глобального и регионального масштаба, прежде всего окончание холодной войны и распад СССР, что заставило правящую элиту Турции заново, с достаточной степенью озабоченности, оценивать будущее страны в условиях начавшейся глобализации и её стратегическую значимость для западного мира. Политические силы страны по-разному осмысливали возникшую ситуацию и предлагали обществу свои планы политического и экономического развития страны в новых условиях, определения места Турции в регионе. Так, поддержка Турцией США в качестве верного союзника в войне в Заливе подтвердила её готовность, несмотря на то что ушло в прошлое межблоковое противостояние, сохранить в максимальной степени все свои военно-политические связи с Западом и особенно с Соединенными Штатами. Очевидной стало также сохранение стратегии всемерного экономического сотрудничества с Западом, что подтверждалось неослабными усилиями Турции стать членом ЕС.

Реализация этого амбициозного намерения предполагала выработку соответствующей внешнеполитической стратегии. Ее основу составили три направления: турецкое евразийство, неопантюкризм и неоосманизм. Существенным было и то, что среди ключевых элементов, определяющих внешнюю политику Турции, появилась её откровенная претензия на роль своего рода «энергетического коммутатора» Евразии. Эта претензия не только неоднократно открыто декларировалась турецкими лидерами, но и постепенно становилась фактором международной политики. В силу географического положения Турция может и хочет стать главной магистралью, по которой проходили бы энергетические потоки с Востока на Запад[36].

Сохраняя и укрепляя в новых условиях военно-политическое и экономическое единение с западным миром, Турция надеялась использовать его не только в интересах европеизации, развития экономики страны, но и для решения собственных планов в евразийском регионе ( Балканы, Кавказ, Центральная Азия и т. д.), порождённых распадом СССР и покоящихся подчас на пантюркистской и происламской основе. У турецких стратегов, воспитанных на вражде к распавшемуся СССР, не возникали сомнения в том, что эти её региональные планы будут поддержаны Западом, хотя бы для того, чтобы новое государство Российская Федерация постоянно сохраняло некую аморфную форму, имеющую тенденцию к распаду.

После распада СССР происходит активизация на официальном уровне проявлений тюркской этнической солидарности. Современными приверженцами пантюркистской идеологии являются ультраправая консервативная политическая партия «Партия Националистическое движение» (ПНД) и военное крыло ПНД - националистическо-радикальная группировка «Серые волки». Несмотря на то, что последователи пантюркизма могут иметь легальное представительство в парламенте, данная идеология никогда не определяла внешней политики Турции. Тем не менее, пантюркизм не переставал распространяться за пределами государственных границ Турецкой Республики. Пантюркизм в 1990-е гг. приобретает новое качество, что позволяет говорить о его трансформации в неопанюркизм [9, С.65].

Начало этому процессу положили визиты министра иностранных дел, а затем и премьер-министра Турции по всем тюркоязычным республикам, возникшим на постсоветском пространстве. На межгосударственном уровне стали проводиться саммиты тюркских государств. Первый из них состоялся в 1992 г. по инициативе президента Турецкой Республики Тургута Озала. Затем, в 1993 г., создается организация по совместному развитию тюркской культуры и искусства[11].

Именно в это время, в январе 1992 г., при турецком МИД было создано Агентство тюркского сотрудничества и развития (турецкая аббревиатура ТIКА), привлекшее к своей работе выходцев из тюркских республик, некоторых учёных-историков, филологов, языковедов. Цель была очевидна - координация на государственном уровне всех видов деятельности во имя единения тюрок. Агентство наладило издание нескольких журналов на турецком, английском, казахском, киргизском, туркменском, узбекском языках, приступило к реализации обширной программы сотрудничества с тюркскими республиками, помощи им в реализации различных учебных, научных, социальных и др. проектов[10]. Выступая с обширным докладом на организованной в 1994 г. агентством ТИКА конференции «Евразия в наши дни», С. Демирель, в то время уже президент Турции, примерно очертил тот мир, который представлялся ему евразийским: «Речь идёт прежде всего о тюркоязычных республиках либо о соседях Турции» [17].

Одновременно он счёл нужным подчеркнуть, что Турция «не стремится ни к пантюркизму, ни к панисламизму... Ни в одном из периодов своей истории великое тюркское сообщество, простирающееся от Адриатики до Китайского моря, не существовало как единое государство. Действительно, в этом регионе проживают люди, имеющие с нами одну и ту же историю, культуру, язык, религию, традиции. У нас с ними одни и те же сказки, колыбельные песни, предания, сказы, речь, вера, душа. Если мы называем их нашими братьями, кто может усомниться в этом?.. Поэтому мы хотим, чтобы Республика Казахстан, например, могла стоять на собственных ногах, сама управлять своими делами, сохранять свою независимость. То же самое относится к Киргизии, Узбекистану, Туркменистану, Таджикистану, Азербайджану, Грузии - все они должны стоять на собственных ногах» [28].

О предстоящей миссии Турции на территориях распавшегося государства один из авторов писал: «В 1990-2000 годы произойдёт важный политический процесс, в котором будет задействована Турция появятся новые турецкие республики. Турецкое присутствие будет обозначено от Мюнхена и до центрального Китая... Взоры этих государств устремлены на Турцию, они смотрят на нее, как на Каабу» [9].

С наступлением 1990-х годов период официального осуждения в Турции правого терроризма завершился, началось стремительное возрождение ПНД, «серых волков», «очагов идеализма». Выступив 12 декабря 1991 г. на заседании парламента, А. Тюркеш призвал «откликнуться на критическое состояние турецких республик Азербайджана, Узбекистана, Казахстана, Киргизстана и Туркменистана». Напомнив присутствующим, как упрекали его прежде «в шовинизме и мечтательности», он заявил, что отныне, при единстве 200 млн. турок в мире, «туранизм уже не фантазия, а реальность» [3].

Неоосманизм идеологически предполагает наличие трех интеграционных коридоров: Турция - Сирия - Ливан - Египет, в дальнейшем охватив Израиль и палестинские территории (первый коридор); Ирак и страны Персидского залива (второй коридор); Иран и Пакистан (третий коридор). Важно отметить наличие пересечения интересов неопантюркизма и неоосманизма в рамках третьего коридора. С одной стороны, Турция будет стремиться втянуть в сферу своего влияния Иран и Пакистан, а также Афганистан, с другой стороны, постсоветский тюркский мир - Центральную Азию и Азербайджан.

Такая сложная геополитическая ситуация предполагает наличие достаточно продуманной внешнеполитической доктрины, а также взвешенности в принятии любых политических решений [9, С. 69].

Дженгиз Джандар писал в «Сабах» о том, что ранее Турция не могла открыто выступать против политики российских властей в Чечне. По мнению автора, ситуация изменилась, отныне нет необходимости турецкой стороне вести себя таким образом. Автор утверждает, что многие территории бывшей Османской империи, в том числе и Косово, и Чечня, имеют особую значимость для Турции. «Она сохраняет с ними исторические и культурные, включая религиозные, связи, причём такие, которые невозможно разорвать, ибо та человеческая общность, которую мы называем турецкой нацией, сформировалась за счёт мусульманских общин Османской империи и соседних к ней земель. В турецкой нации замешаны албанские, греческие, черкесские, чеченские, боснийские и т. п. элементы» [29,С.116].

«Неоосманы» считают, что должны играть здесь особую роль (например, выдвигались идеи создания некоего «Османского экономического пространства» по модели Общего рынка, «конференции бывших стран, входивших в империю», демократизации стран региона по турецкой модели и т. п.). Сверхзадачей неоосманизма является превращение Турции не просто в региональную, а в мировую державу, используя ее положение, историю и дипломатический опыт[9,С.66].

Некоторые религиозные деятели Турции предпочли срочно заняться миссионерством на территории бывшего СССР. Влиятельный приверженец нурджизма Фетхуллах Гюлен, преследуемый за свою проповедническую деятельность у себя дома, обратился к прихожанам с призывом проникнуться проблемами приобретения независимости, возникшими перед населением распадающегося СССР. Открывшаяся перед общиной Гюлена новая миссионерская перспектива на просторах Евразии, где проживают миллионы мусульман, к тому же тюрок, дала возможность Гюлену свести к минимуму угрозу его уголовного преследования за антиконституционную проповедническую деятельность на территории самой Турции[5].

Группа исламистов, снаряжённая Гюленом, побывала в Аджарии, в Тбилиси, везде встречая дружеский приём. В мае 1990 г. отправилась вторая миссия. Она посетила Батуми, Тбилиси, Казань, Гянджу, Баку. Затем миссия побывала в Узбекистане, Казахстане и Таджикистане. Так началась зарубежная миссионерская деятельность общины Гюлена, вскоре охватившая не только страны Центральной Азии, но и регионы России с мусульманским, тюркским населением.

Издаваемая Гюленом в Турции массовым тиражом газета «Заман» еженедельно выходила и в московском варианте, и казанском, и уфимском, и в других. Номера московского издания старательно популяризировали личность Гюлена[ 3,С.79-83].

Культурно-идеологическая деятельность турецкого политического ислама (подчас в сотрудничестве с пантюркизмом) - это его ориентация прежде всего на тюркские народы, исповедующие ислам. Именно здесь последователи безапелляционного по существу, но «мягкого» по форме исламизма, в сотрудничестве с пантюркизмом-пантуранизмом, считают необходимым открыто внедрять сепаратистские идеи в Российской Федерации либо поощрять религиозное противостояние существующей светской власти в новых государствах Центральной Азии. Этот миссионерский настрой исламистов почти буквально совпадает с тезисами официальных турецких инстанций, занимающихся этими же вопросами[9,С.69].

События, произошедшие в мире в течение 1990-х гг., повлияли и внесли свои серьезные коррективы во внешнюю политику Турции. Это подтверждается рядом концепций, принятых в данном периоде. Это внешнеполитические концепции Тургута Озала в 1992 г. (о тесном взаимодействии с республиками Центральной Азии) - данное направление представлялось наиболее перспективным в первые годы после распада СССР; Сулеймана Демиреля в 1993 г. - о целенаправленном сотрудничестве со странами, входящими в состав бывшего СССР, так как именно в этих странах было большое количество тюркоязычного населения, что соответствовало одним из требований реализации доктрины пантюркизма; Хикмета Четина 1997 г. (о приоритете западного направления), связанное с тем, что взаимоотношения Турции и ЕС стали выходить на новый этап развития; Исмаила Джема в 1998 г. (о двухвекторной направленности внешней политики), которая требовала параллельного ведения активных действий сразу на двух внешнеполитических направлениях[36]. Анализируя каждую из концепций, можно выделить как общие черты (формирование внешней политики исходило прежде всего из идей национальной безопасности; многовекторность внешней политики и неоднозначное уделение полного внимание какому-то из них), так и отличительные (они являются лишь реакциями на изменения внешней и внутренней среды, необходимостью усиления политики в том или ином направлении). Также можно констатировать тот факт, что в начале 1990-х гг. была пересмотрена основополагающая концепция внешней политики и принципы Ататюрка о невмешательстве во внутренние дела других государств, которая действовала на протяжении долгого времени.

1.2 Внешняя политика в контексте геополитических изменений в начале 1990-х

Пользуясь вакуумом власти, возникшим в условиях ослабления российского государства в новообразованных независимых государствах, Турция, апеллируя к общим этническим и культурным ценностям с тюркоязычными народами, стремилась стать флагманом тюркского мира. Анкара прилагала большие усилия для развития взаимосвязанного экономического, энергетического и военного сотрудничества с государствами Кавказа н Центральной Азии. С этой целью по инициативе Анкары в 1992 году было создано Агентство по Сотрудничеству и Координации Тюрок (ТМКА), в 1993 году - Международная организация тюркской культуры (ТЮРКСОЙ) (см. приложение А). Штаб - квартиры обеих организаций находятся в Анкаре. Турция стремилась также стать транзитным центром для энергетических путей, альтернативных российским. На двустороннем уровне Турция заключила соглашения о военном сотрудничестве с тюркскими странами. Турецкие кредиты направлялись на развитие ВПК этих стран, офицерский состав проходил обучение в Турции. Активная работа проводилась по сотрудничеству в культурной и образовательной сфере[28, С.144].

Началом усиления влияния Турции в Закавказье следует считать конфликт в Нагорном Карабахе. После провозглашения суверенитета Азербайджана и началом столкновений с Арменией, турецкие политические круги внимательно присматривались к Азербайджану, где в июне 1992 года президентом Азербайджана стал один из лидеров НФА Абульфаз Эльчибей.

Между тем Турция зашла в своем отношении к событиям армяно-азербайджанского конфликта так далеко, что уже в апреле 1993 года направила в районы границы с Арменией свои танковые части, механизированные и другие войска. Таким образом, турецкие политические круги продемонстрировали однозначную поддержку Азербайджана и попытались навязать свои правила игры с позиции силы[19].

ВС Турции были приведены в повышенную готовность к действию в любой чрезвычайной ситуации после активизации армянских наступательных операций. То же самое повторилось в сентябре 1993 года, когда падение Зангелана создало непосредственную угрозу для Нахичевани (опорного региона нового азербайджанского президента), которую Турция, ссылаясь на ст. 3 советско-турецкого договора от 1921 года, считает в известной мере объектом своих гарантий. Тогда премьер-министр Турции Тансу Чиллер заявила, что она запросит разрешение парламента на ведение военных действий в случае, если Армения затронет какую-либо часть Нахичевани. Вопрос Нахичевани стал одним из главных и в ходе состоявшегося тогда же визита Т.Чиллер в Москву. Одновременно произошли инциденты с обстрелами с турецкой стороны российских пограничников, вместе с армянскими охранявших границу этой бывшей союзной республики с Турцией[24].

Однако открытая конфронтация не входила в планы турецких «ястребов» - даже в самый разгар войны, в 1993 году, несмотря на резкие выступления националистов и исламистов в меджлисе и даже решительные требования незамедлительного вывода армянских войск с оккупированных азербайджанских территорий, звучавшие на самом высоком уровне, Сулейман Демирель заявил, что военного вмешательства со стороны Турции не будет, поскольку к этому отрицательно относится мировое сообщество[32].

Томас Авенариус писал в декабре 1996 года в «Зюддойче цайтунг»: «После распада СССР Запад также рассматривал Турцию как естественного поводыря для ставших независимыми центральноазиатских государств. Являясь партнером НАТО, она должна была стать противовесом России в данном регионе, а также не допустить здесь реализации амбиций Ирана». Турецкие радикалы решили приступить к реализации своих амбиций, и уже летом 1991 года лидер пантюркистской организации «Серые волки» А.Тюркеш в одном из своих интервью прямо увязал падение тогда еще дышавшего, но явно «на ладан», СССР с грандиозными перспективами, открывающимися перед «тюркской нацией». «Мы помним: в былые времена такие исконно тюркские регионы, как Казань, Астрахань, Крым и Туркестан, подвергшись кровавой агрессии царского империализма, были превращены в колонии». И даже более конкретно и адресно: «Армяне не должны забывать, что они с трех сторон окружены тюрками и судьбой обречены жить по соседству с ними. И так будет вечно» [23].

Альпарасан Тюркеш выступил и на состоявшемся в 1994 году в Измире курултае «тюрок всего мира», и было бы наивно и недальновидно усматривать в его заявлениях лишь проявление экстремистской линии «Серых волков». Напротив, они, по сути, не заключали в себе ничего "экстремистского" по отношению к декларациям официальных лиц, отличаясь от них разве что более резкой лексикой. Президент Турции Сулейман Демирель, будучи с официальным визитом в Молдавии, заявил: «Турция создает вокруг себя мирное кольцо, протянувшееся через Балканы, Черное море, Кавказ и Ближний Восток» [35, С.76].

Уже в начале 1990-х годов в Турции стали распространяться плакаты, на которых огромное пространство от Балкан до Китая было окрашено в цвета турецкого государственного флага, а пресса заговорила о "периоде великих чувств", переживаемом турками. Сообщалось также, что в крымских вузах среди студентов-татар распространяются плакаты турецкой ультранационалистической организации «Серые волки» с изображенными на них флагами 22 субъектов «Великой тюркской империи», в том числе Чечни, Карачаево-Черкессии и Крыма. Позиция Турции по карабахскому вопросу и её геополитическое лидерство вынудили Армению к конструктивному диалогу. Армянские власти провели ряд акций, явно имеющих характер примирительных жестов в адрес Турции, в частности осуждение армянским судом группы курдов и армян за попытку переправить из Армении в Турцию оружие для курдских партизан, а также запрет президентом Тер-Петросяном партии "Дашнакцутюн" с ее резкой антитурецкой направленностью. В итоге воздушное пространство с Арменией было открыто в 1995 году, но для открытия наземных границ и установления дипломатических отношений Турция выдвинула ряд условий, в частности возвращении Азербайджану территорий, находящихся под контролем НКР, и отказ от международного признания геноцида армян. Так нормализация турецко-армянских отношений была заморожена на неопределенный срок[25,С.90].

Грузино-абхазский конфликт значительно расширил влияние Турции в выгодном для неё свете. В противовес позиции России особенно выигрышно выглядели такие жесты Турции, как прием турецкими депутатами Европарламента перед их поездкой в Страсбург абхазской делегации 1 октября 1992 года, члены которой передали материалы о происходящих в Абхазии событиях. Разумеется, Турция ведет себя осторожно, избегая прямого втягивания в сложные конфликтные отношения между Грузией и Абхазией, но и не может игнорировать наличие в стране многочисленной кавказской, в том числе абхазо-адыгской диаспоры, чувствительной к абхазской проблеме. А потому в Анкаре закрывают глаза на активные торговые контакты между Абхазией и турецкими черноморскими портами, тем более что их легко объяснить блокадой: отсюда в Абхазию завозят горючее и продукты питания. Одновременно турки закупают здесь абхазскую древесину, металлолом, товары традиционного экспорта[18].

Турция еще в 1991 году под видом гуманитарной помощи поставила в Чечню первую партию стрелкового оружия советских образцов (в основном производство ГДР, полученное турками от ФРГ в рамках взаимопомощи НАТО), причем часть его была провезена дудаевскими боевиками через территорию Азербайджана.

В Турции активной вербовкой добровольцев для отправки в Чечню занимался центр «Кавказское общество». Согласно источникам в силовых структурах, турецкие религиозные радикалы даже вели неофициальные переговоры с представителями ряда чешских фирм о продаже им 40 танков Т-72 для последующей переправки в Чечню. Чеченский вопрос в турецкой политике выглядел особенно нахально на фоне постоянных заявлений МВД РФ о том, что Турция - оплот кавказской работорговли, где основную массу пострадавших составляли славяне и уроженцы Закавказья[3,С190].

В 1995 году турецкий журнал «Ипекйолу» конкретизировал план «Великого шелкового пути» как прокладку стратегической железнодорожной магистрали от Тираны до Пекина (через Болгарию, Турцию, Азербайджан, Иран или Армению, Среднюю Азию), обозначив глобальные политические цели проекта: «ослабить влияние Греции на Балканах» и «уменьшить зависимость республик Центральной Азии от России» [17].

В отношении признания Боснии и Герцеговины Турция проявила такую же поспешность, как Германия в отношении Хорватии и Словении. На следующий день после референдума на пресс-конференции официальных боснийско-герцеговинских властей министр иностранных дел Боснии и Герцеговины Харис Силайджич заявил: «Традиционно дружественная и братская нам страна Турция признала нас независимым и суверенным государством еще до референдума...» Это было прямое нарушение действующих норм международного права, но в атмосфере антисербской истерии и с учетом общей стратегии Турции и ее западных союзников по НАТО оно сошло ей с рук совершенно безнаказанно. Так же «цивилизованное» сообщество закрывало глаза на поставки вооружений и отправку в зону конфликта добровольцев и военных советников, не считая открытой поддержки политической позиции боснийских мусульман. Стабилизация ситуации позволила Турции стать для Боснии основным торговым партнёром, однако не усилило политического влияния, так как США и ЕС оставили для Турции лишь сферу культурного обмена и подготовки военных и управленческих кадров[19].

Не менее проблемно складывались турецко-греческие отношения. Несмотря на то, что обе страны входят в состав НАТО, они балансировали на грани войны по причине своего противостояния относительно суверенитета в водах Эгейского моря. Сложность заключается в том, что некоторые Эгейские острова нынешней Греции практически достигают берегов Турции; в частности, это о. Лесбос, о. Хиос, о. Кас, о. Родос и о. Самос. Несколько более мелких островов находятся даже ближе, всего лишь в 1,3 км от берега Турции. Эта ситуация стала еще запутанней с изменением Морского права. К тому же исключительная экономическая зона, разрешающая использовать подводные запасы углеводородов достигла 200 морских миль. Дело в том, что принадлежность территориальных вод и континентального шельфа наделяет прибрежное государство исключительным правом экономической эксплуатации ресурсов на и под морским дном, например рыболовства н бурения нефтяных скважин. Спор между Турцией и Грецией разгорелся о том, в какой степени греческие острова у побережья Турции должны быть приняты во внимание для определения турецкой и греческой экономических зон. Также, Турция неоднократно высказывала партнерам по НАТО свое недовольство тем, что Греция (тоже являющаяся членом НАТО) создает на эгейских островах свои военные базы, нарушая тем самым международные нормы н договорные обязательства. В соответствии с Парижским мирным договором 1947 года Италия передавала под суверенитет Греции острова Додеканес с обязательством сохранять их демилитаризованный статус. Тем не менее, несмотря на протесты Турции, Греция нарушала статус восточных Эгейских островов, милитаризируя их с 1960-х годов в нарушение своих договорных обязательств[27].

Кроме сугубо двусторонних межгосударственных разногласий, Греция и Турция оспаривают влияние на Балканах. У них совершенно разные точки зрения по отношению к балканскому кризису: Греция - единственное государство-член НАТО, которое постоянно поддерживает сербов; а Турция с той же постоянностью поддерживает любую балканскую силу, которая выступает против сербов и против Греции соответственно[26].

Проанализировав общее положение Турции на международной арене, можно сделать вывод, что в 1990-е гг. в сфере внешней политики помимо упомянутого балканского направления происходит эрозия двух главных опор прозападной ориентации Турции. Первая - вялотекущие процессы между Турцией и ЕС. Вторая - трения между Анкарой и Вашингтоном во взглядах на общую политику по Ближнему Востоку. Что в свою очередь порождает у турецких лидеров чувство разочарования и побуждает их к поиску геополитических альтернатив, все новых и новых вариантов взаимодействия и сотрудничества. Однако в 1990-е гг. в турецкой внешней политике в большей степени преобладали: восточное направление (включая взаимоотношения с соседями и другими центрально-азиатскими странами) и тюркский вектор как одно из наиболее приоритетных направлений.

2. Успехи и неудачи активной многовекторной политики

2.1 Отношения Турции и ЕС

Основные положения, предъявляемые ЕС всем странам-кандидатам, претендующим на вступление в данную организацию, сводились к требованиям наличия рыночной конкурентоспособной экономики, стабильных институтов, гарантирующих развитие демократии, силу законодательной базы, соблюдение прав человека, защиту меньшинств [11].

Турция под руководством правящей партии начала реализацию предварительных условий ЕС для вступления в эту организацию в качестве полноправного члена. Под нажимом Евросоюза Турция реформировала законодательную базу и внесла поправки в конституцию, что способствовало либерализации политической системы. В контексте улучшения прав человека были ослаблены ограничения свобод СМИ, слова, объединений. В результате реформ судебного законодательства судебная власть стала более независимой[9].

Со временем были ликвидированы суды госбезопасности, не позволявшие обжаловать приговор. Теперь Согласно новому закону судебный приговор разрешено обжаловать в Европейском суде, в случае если положения приговора нарушают европейские правовые конвенции. 90-я статья Конституции закрепила приоритетный статус Европейского суда над местным судебным органом. Была принята конституционная поправка, ограничивающая специальные внебюджетные счета, которые долгое время использовались для финансирования излюбленных проектов командования. Счетная Палата теперь может проверять отчетность всех государственных фондов по требованию парламента. Военные суды больше не могут обвинять гражданских лиц в мирное время. Чтобы сократить полномочия Совета национальной безопасности были проведены структурные реформы[26].

Турция, долгое время отрицавшая наличие курдов на своей территории, называя их горными турками, отказывалась признать их национальным меньшинством, что привело к ущемлению их прав. Однако усилившаяся с 1990-х годов активность курдского политического движения, связанная как с деятельностью РПК, так и с деятельностью курдских правозащитников, лоббирующих интересы курдов в Европейском суде по правам человека и других европейских организациях, сделала курдскую тему одной из базовых в переговорах между Анкарой и Брюсселем. Турецкий парламент упразднил в населенных курдами районах на юго-востоке страны режим чрезвычайного положения, который приводил к злоупотреблению со стороны военных. В школьных программах курдский язык стал факультативным предметом[16].

Реформы, проводимые в экономической сфере, были направлены на достижение высокого и устойчивого роста экономики, снижение инфляции, сокращение бюджетного дефицита и государственного долга, преодоление различий в экономическом развитии районов Турции, повышении доходов на душу населения до среднего показателя по ЕС. Денежно-кредитная политика была сосредоточена на обеспечении стабильности цен. Начавшаяся приватизация повысила роль частного сектора в экономике и ограничила роль государства функцией регулирования и контроля в ключевых секторах экономики. Реформы в финансовом секторе имели целью создание благоприятного инвестиционного климата для отечественных и иностранных инвестиций [31]. Особое внимание уделялось реформам в социальной сфере, ориентированным на улучшение благосостояние турецкого общества. Быстрый рост экономики обусловил необходимость решения проблем, связанных с дефицитом бюджета, большим внешним долгом, отрицательным внешнеторговым балансом, последний показатель имеет тенденцию к ухудшению, так как по мере роста экономики увеличивается потребность в экспортируемых энергетических ресурсах. Можно утверждать, что в плане экономики у ЕС нет причин отказывать Турции в полноправном членстве[2]. Причина нежелания европейцев принимать Турцию в состав Европейского Союза лежит в другой плоскости. Главной проблемой в переговорном процессе стал «кипрский вопрос» [27].

Кроме вышесказанного существует еще несколько причин негативного отношения европейцев к принятию Турции в ЕС. Одной из причин было быстрорастущее население Турции, что позволило бы ей иметь численный перевес в Европейском парламенте. Другая причина заключалась в том, что Турция граничила с неспокойными регионами, такими как Ближний Восток и Кавказ. Европейские политики предупреждали о том, что переговорный процесс займет не мало времени, при этом не давали гарантий положительного конечного результата. Помимо всего прочего это было связано с финансовыми проблемами самого ЕС, усугубленными мировым финансовым кризисом и необходимостью поддержки новых членов[22]. Консерваторы и политики правого толка в Европейском парламенте, указывая на принадлежность Европы и Турции к разным цивилизациям, настаивали на том, что Турция как носительница чужеродной культуры, далекой от христианских традиций, не может быть полноправным членом Европейского Союза. Они предостерегали, что в случае вступления в ЕС крупной мусульманской страны общая европейская идентичность подвергнется серьезной угрозе [2]. Уже долгое время члены Евросоюза расходятся во мнении по вопросу о том, должна ли Турция, являющаяся кандидатом на вступление с 1999 г., стать полноправным членом ЕС.

Европейцы так и не смогли прийти к согласию в вопросе принадлежности Турции к Европе. Формально Европа и Азия разделены проливом Босфор, при этом частично Турция, вместе с самым крупным городом Стамбулом, расположена на европейской территории. Турция является членом многих международных организаций, в том числе и европейских. Между тем, ЕС не имеет официально зафиксированных пределов своего расширения.

Турция уже многое сделала для того, чтобы соответствовать европейским стандартам. Так что теперь ЕС вряд ли сможет отказать ей в праве на вступление, тем более по такой несерьезной причине как территориальная принадлежность[2].

Таким образом, несмотря на длительные реформы и экономические успехи, сотрудничество с ЕС выглядит односторонним, хотя однозначно стимулировало экономическое развитие Турции. Тем не менее, следует утвердиться во мнении, что процесс присоединения Турции к ЕС в конце столетия был заморожен и перспективы осуществления турецких планов евроинтеграции в конце 1999-х зашли в тупик.

2.2 Новые направления внешней политики Турции: Центральная Азия и Кавказ

Как отмечалось выше, частично политические стратегии Турции подпитывались идеей создания Турана - единого пантюркистского сообщества государств, где проживает 120 млн тюркских народов, простирающегося от Западного Китая до восточного побережья Средиземного моря. В перспективе планировалось создать единый политико-экономический и военный союз тюркских государств с общим рынком, объединённой энергосистемой и слаженным механизмом доставки энергоресурсов на европейские рынки. Эти планы в целом поддерживали ЕС и США, которые были заинтересованы в ограничении российского влияния на постсоветское пространство.

Для практической реализации этой идеи в Стамбуле была создана Международная организация по совместному развитию тюркской культуры и искусства (ТЮРКСОЙ). Странами-учредителями постоянными её членами стали Азербайджан, Казахстан, Киргизия, Туркменистан, Турция и Узбекистан. С этого времени Турция начала регулярно проводить саммиты тюркоязычных государств с привлечением "постсоветских" участников. Однако в дальнейшем оказалось, что ни этнической, ни языковой близости явно недостаточно для объединения всех тюрок в единый союз под эгидой Турции. Планы Анкары так и не были реализованы. В первую очередь это было связано с ограниченностью ресурсов и возможностей Турции, разновекторностью внешнеполитических приоритетов тюркских государств, а также с географической разобщённостью тюркских народов, населяющих Кавказ и Центральную Азию[4].

Турецкое политическое влияние более эффективно сказалось в усилении внимания турецких политических кругов к событиям на Кавказе, куда и были направлены основные потоки финансовой помощи. Следует отметить, что для активного вмешательства в дела этого региона Турция вырабатывала отдельную стратегию для каждой страны. Если контакты с Азербайджаном вписывались в идеологические основы пантюркизма, то взаимодействие с Грузией оживлялось периодически, по принципу «против кого дружим», а контакты с Арменией носили исключительно практический характер, соответственно целесообразности политического момента.

Несмотря на то, что Турция признала Армению сразу после объявления независимости, из-за политических и идеологических проблем дипломатические отношения между странами так и не были установлены, а государственная граница закрыта. Постоянным камнем преткновения для урегулирования отношений между Арменией и Турцией являются две ключевые проблемы - непризнание Турцией факта геноцида армян в 1915 г. и поддержка Арменией Нагорно-Карабахской Республики[ 38,С.179].

Позиции сторон по этим вопросам взаимоисключающи и бескомпромиссны. Для Армении признание европейцами факта геноцида очень важен, так как позволяет через армянскую диаспору и лоббистские группы оказывать давление на Турцию и Азербайджан. Для Турции признание армянского геноцида - это признание возможных армянских территориальных претензий на так называемую Западную Армению. Несмотря на довольно сдержанную позицию официальных властей Республики Армения, определенная часть армянского общества постоянно поднимает этот вопрос. А в том, что это не простое теоретизирование, турок убеждает пример армянского движения в Нагорном Карабахе и создание НКР [38,С.179].

Армения, однако, надеется (и не без оснований), что США сумеют удержать своего союзника по НАТО под достаточным контролем для того, чтобы не позволить истории армяно-турецких отношений повториться в самой мрачной их форме. Именно полагаясь на это, Армения ни разу не выступила против привлечения Турции к урегулированию конфликта в качестве посредника.

Небезызвестный Пол Гобл организовал встречу Левона Тер-Петросяна и Гейдара Алиева в Стамбуле. Примерно тогда же и тот же Гобл сумел организовать поездку старшему брату армянского президента Тельману Тер-Петросяну, директору одного из крупнейших предприятий Армении, в Восточную Анатолию, куда турецкие власти вообще-то армян не пускают [23, С.304].

Армения - единственное соседнее государство, с которым у Турции не сложился в 90-е годы нормальный уровень дипломатических отношений. Границу между двумя странами Анкара в одностороннем порядке закрыла в 1993 г. во время нагорно-карабахского конфликта в знак солидарности с Баку. На протяжении многих лет нормализацию отношений Турция увязывала с рядом предварительных условий, требуя от официального Еревана отказаться от деятельности, направленной на международное признание геноцида армян в Османской империи; вернуть Азербайджану Нагорный Карабах и прилегающие к нему территории; а также ратифицировать Карский договор 1921 г., определяющий армяно-турецкую границу[38,С.182].

Наилучшим образом сложились отношения между Турцией и Азербайджанской республикой. Следует подчеркнуть, что в этом процессе имело быть предварительное зондирование обстановки в момент обретения АзССР государственного суверенитета и своеобразное региональное соперничество с Ираном.

Начиная с 1990-х гг., турки оказывали максимально возможную поддержку азербайджанскому государству. Азербайджан стал опорной базой турецкой внешней политики на постсоветском пространстве. Влияние турок было настолько велико, что они принимали активное участие во внутриполитических катаклизмах второй Азербайджанской республики. Например, турецкие спецслужбы и дипломаты играли определенную роль в процессе прихода к власти Народного Фронта Азербайджана и президента Эльчибея[9,С.66 ]. В июне 1993 года мятежный полковник Сурет Гуссейнов (позже выданный Алиеву Россией) вошел в Баку во главе верных ему отрядов и сверг президента Эльчибея. Последний бежал в родную Нахичевань, успев, однако, осуществить главное: после бегства Абульфаза Эльчибея к власти пришел опытный политик со спецслужбистским прошлым Гейдар Алиев, мастер интриги и маневра, который продолжил протурецкий и пронатовский курс Народного фронта. Турция является последовательным сторонником Азербайджана в вопросе о Нагорном Карабахе[ 3,С.114].

Особые отношения Турции и Азербайджана проявились не только во взаимном награждении глав государств (Алиев наградил Демиреля высшим орденом Азербайджана "Истиглал", а Демирель Алиева - орденом Ататюрка), хотя такие символические жесты всегда чрезвычайно значимы; однако важнее та реорганизация азербайджанских вооруженных сил, которая активно идет под опекой Турции. Азербайджанская армия переводится на бригадную основу и турецкие стандарты ведения боевых действий. В ее подразделениях действуют турецкие военные советники. А в сфере военного обучения по различным специальностям, организованного на базе бывшего Бакинского общевойскового училища, где еще в первые годы независимости преподавали бывшие офицеры СА, в основном славяне, сейчас преобладают турки. В Пакистане, а также в Турции, США и других странах НАТО прошли офицерскую подготовку тысячи азербайджанских военнослужащих, боеспособность и вооруженность армии АР значительно повысились[12,С.162].

Деятельность Министерства образования Турции ограничивалась проведением летних школ и программ обмена для студентов, изучающих турецкий язык (проводятся на постоянной основе с середины 1990-х годов правительственной организацией ТIКА), а также техническим содействием переходу Азербайджана с применявшейся несколько десятилетий кириллицы на латинский алфавит (1996 г) [28,С.146 ].

Отношения Турции с Грузией развивались постепенно. После обретения Грузией независимости между двумя странами установились дружеские связи, только в позапрошлом десятилетии интересы Турции и Грузии начали совпадать, что создало основу для расширения взаимодействия.

Грузию сближают с Турцией не только сходство интересов, но и наличие 114-километровой общей сухопутной границы, что позволяет двум странам разрабатывать масштабные проекты по созданию региональных транспортных и энергетических систем. Существенным компонентом их отношений, названных Э. Шеварднадзе еще в 1999 году «стратегическим партнерством», остается и военное сотрудничество, которое, впрочем, носило ограниченный характер из-за нежелания открытой конфронтации с Россией[12,С.163].

На первом этапе грузино-турецких отношений Турции пришлось лавировать между декларациями пантюркизма и амбициями регионального лидера. Причиной этому стал грузино-абхазский конфликт, отношение к которому и вмешательство в который грозило разболтать и без того хрупкий мир в регионе. Поэтому турецкая политическая элита постаралась примерить на себя венец последовательного миротворца. Турецкая сторона подвергла критике действия войск Госсовета Грузии. На открывшемся в селе Лыхны Первом всемирном конгрессе абхазо-абазинского (абаза) народа В. Ардзинба расставил соответствующие акценты, определив турецкий вектор экономической политики Республики Абхазия. В условиях экономической блокады Турция осталась единственным торговым партнером непризнанной республики, несмотря на то, что большая часть торговых операций осуществлялась неофициально. Согласно устной договоренности во время поездки правительственной делегации в Турцию, с целью закрепить контакты с Турецкой Республикой и учитывая тот факт, что большая часть абхазской диаспоры владела турецким языком, было предложено организовать изучение турецкого языка в учебных заведениях Абхазии, организовать курсы по изучению турецкого языка для всех желающих и открыть в Сухуме турецкую библиотеку[6,С.132].

Абхазская проблема не помешало турецким «ястребам» взять на себя роль посредника в вопросе контактов Грузия - НАТО. В период с 1997 по 2006 г. Турция оказала Грузии помощь, поставив военной продукции на сумму более 45 млн. дол. Она помогла модернизировать грузинскую военную базу в Манреули и выделила МО Грузии гранты на сумму около 1 млн дол. Тбилиси, в свою очередь, взял на себя обязательства в течение 5 лет вне очереди и бесплатно обслуживать турецкие самолёты. Кроме Марнеули турецкие специалисты реконструировали базу в Сенаки, которая стала первой грузинской военной базой, полностью соответствующей стандартам НАТО [ 12,С.169].

С 1998 по 2007 г. в военных учебных заведениях Турции прошли обучение около 780 грузинских военнослужащих[37].

Уже через пять лет после провозглашения нового внешнеполитического курса Анкара была вынуждена признать себя неспособной выполнить финансовые обязательства перед странами Кавказа. Если в 1994 году объем государственной помощи Грузии и Азербайджану составлял соответственно 300 407 и 783 317 долл., то уже в 1997 году эти суммы сократились до 87 494 и 243 948 долларов соответственно. Что касается частного сектора, то в течение длительного времени сотрудничество турецких бизнесменов с «братскими народами» Кавказа развивалось достаточно динамично. Однако Турция здесь перестаралась, слишком часто выступая в роли «старшего брата» по отношению к другим странам. Пренебрежительное отношение к местным предпринимателям, желание получить сиюминутную прибыль любой ценой и недобросовестность в выполнении своих обязательств сформировали негативный имидж турецкого бизнеса, который было достаточно трудно сломать в последующие годы[ 22,С.150]. Еще одним моментом, который заставлял соседние страны с опаской относиться к щедрым инвестициям Турции, была тесная связь определенных групп турецкого бизнеса с исламом. В противовес созданному еще в 1971 году Союзу турецких промышленников и бизнесменов (ТЮСИАД) в 1990-х годах в Стамбуле был основан Союз независимых предпринимателей (МЮСИАД). Если первое сообщество характеризуется экспертами как наиболее авторитетная организация Турции, представляющая интересы крупного бизнеса и ориентированная в первую очередь на либеральную экономику западного типа, то второе можно считать его альтернативой, созданной окрепшим исламским бизнесом[12,С.170]. Совокупность всех этих факторов привела к тому, что уже в конце 1990-х годов турецкий капитал потерял свои привилегированные и доминирующие позиции на рынках Кавказа и ЦА и был вынужден конкурировать на общих основаниях с российским, западным и иранским бизнесом. Однако следует отметить, что он до сих пор в значительных объемах присутствует на этих рынках. Так, Турция до сих пор остается первым экономическим партнером Грузии, а за рассматриваемый период товарооборот с Азербайджаном увеличился в 8 раз.

На межгосударственном уровне для оживления экономических, торговых и, в меньшей степени, политических отношений в бассейне Черного моря была создана по предложению Турции Организация черноморского экономического сотрудничества (ОЧЭС) (см. приложение Б). Это событие заслуживает внимания хотя бы потому, что ОЧЭС стала единственным международным региональным форумом, который объединил все три республики Южного Кавказа - Азербайджан, Армению и Грузию. Очень многие из весьма амбициозных планов, выдвинутых организацией, были воплощены в жизнь, однако большинство инициатив так и остались на бумаге. В частности, так и не был реализован самый грандиозный проект, предусматривавший создание единой транспортной системы по побережью вокруг Черного моря[10].