Институт возмещения морального вреда в российском гражданском праве

Размещено на http://www.allbest.ru/

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. ПОНЯТИЕ И ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА МОРАЛЬНОГО ВРЕДА

1.1 Понятие и признаки компенсации морального вреда

1.2 Компенсация морального вреда как способ защиты гражданских прав

1.3 Особенности применения сроков исковой давности к компенсации морального вреда

ГЛАВА 2. ОСОБЕННОСТИ КОМПЕНСАЦИИ МОРАЛЬНОГО ВРЕДА

2.1 Актуальные проблемы компенсации морального вреда юридическому лицу

2.2 Некоторые особенности компенсация морального вреда гражданам при совершении террористического акта

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность данной темы. Общепризнано, что для правового государства характерно наличие высокого уровня обеспеченности прав и свобод человека, верховенство общечеловеческих ценностей. Ряд основополагающих международно-правовых актов, касающихся прав и свобод человека, например Всеобщая декларация прав человека, Международный пакт о гражданских и политических правах, предусматривают необходимость обеспечения основных прав человека.

Конституция Российской Федерации ставит право на жизнь, здоровье, честь и достоинство в ранг естественных и неотчуждаемых прав личности, что предполагает, в частности, эффективную охрану и защиту этих прав. Важнейшей задачей правового государства должно быть обеспечение наиболее справедливого, быстрого и эффективного восстановления нарушенного права и (или) возмещение причиненного вреда. Российская Федерация, провозгласившая себя в ст.1 Конституции РФ правовым государством, должна соответствовать этим критериям.

В качестве одного из видов вреда, который может быть причинен личности, в законодательстве выделяется моральный вред, т.е. страдания, вызванные различными неправомерными действиями (бездействием). Российское законодательство предусматривает возможность взыскания денежной компенсации за причиненный моральный вред.

Появлению этого правового института способствовали исследования А.М. Беляковой, С.Н. Братуся, Н.С. Малеина, В.А. Тархова, М.Я. Шиминовой, К.Б. Ярошенко и др.

В отличие от России государства, относящие себя к правовым, имеют, как правило, весьма продолжительный опыт применения этого правового института. Еще в XVII в. выдающийся голландский юрист Гуго Гроций писал: «...возможно также причинение ущерба чести и доброму имени, например нанесением ударов, оскорблением, злословием, проклятием, насмешкой и другими подобными способами. При них не в меньшей мере, чем при воровстве и иных преступлениях, необходимо отличать порочность поступка от его последствий. Ибо первой соответствует наказание, последним - возмещение причиненного вреда путем признания своей вины, оказания знаков уважения, удостоверения невиновности и тому подобными способами. Хотя и деньги при желании потерпевшего тоже могут оплатить такого рода причиненный достоинству ущерб, потому что деньги есть общее мерило полезности вещей...»

В настоящее время в правовых государствах компенсация морального вреда довольно эффективно используется для защиты личных неимущественных прав граждан. Здесь можно упомянуть страны англосаксонской правовой системы (богатейший опыт в отношении компенсации морального вреда накоплен в Англии и США), и страны континентального права.

Становление института компенсации морального вреда в российском праве порождает многочисленные проблемы теоретического и правоприменительного характера. Так, до сих пор в практике российских судов отсутствует единый подход к определению размера компенсации.

Большую актуальность имеет правильное решение таких вопросов, как: а) понятие и признаки компенсации морального вреда;

б) компенсация морального вреда как способ защиты гражданских прав;

в) особенности применения сроков исковой давности к компенсации морального вреда;

г) актуальные проблемы компенсации морального вреда юридическому лицу;

д) некоторые особенности компенсация морального вреда гражданам при совершении террористического акта.

Объектом выпускной квалификационной работы является компенсация морального вреда как теоретическая категория и как правовое явление социальной действительности.

Предметом исследования определяется выделением и изучением, в рамках заявленной темы, нормативно-правовых источников, судебной практики.

Целью работы является анализ института возмещения (компенсация) морального вреда в российском гражданском праве с рассмотрением его положительных сторон и недостатков.

Теоретической основой работы являются труды ученых в области гражданского права. В частности: М.И. Брагинский, В.В. Витрянский, И.В. Елисеев, О.С. Иоффе, О.А. Красавчиков, А.Ю. Кабалкин, М.Н. Шершеневич, Е.А. Суханова, А.Л. Маковского, И.В. Елисеева, П.Л. Рыхлетского и др.

Методологической основой исследования послужили основополагающие законы и категории материалистической диалектики и теории познания, общенаучный диалектический метод изучения социальных явлений.

Структура работы обусловлена целью и задачами исследования и состоит из введения, двух глав и заключения, в которых в логической последовательности и взаимосвязи освещены вопросы, являющиеся задачами данного исследования.

Проведенное исследование позволяет сделать следующие выводы:

моральный вред компенсация гражданский

ГЛАВА 1. ПОНЯТИЕ ИР ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА МОРАЛЬНОГО ВРЕДА

1.1 Понятие и признаки компенсации морального вреда

В целях наиболее четкого понимания смысла и содержания термина «моральный вред», по нашему мнению, его следует рассмотреть его с точки зрения юридической науки и закона.

Так, в словаре В.И. Даля под вредом понимаются «последствия всякого повреждения, порчи, убытка, вещественного или нравственного, всякое нарушение прав личности или собственности, законное и незаконное».

В цивилистической литературе под вредом понимается «всякое умаление охраняемого правом блага, имущественного или неимущественного».

Неоспоримым, на наш взгляд, является то обстоятельство, что вред понятие социальное и его можно определить «как последствия посягательства на общественные отношения, как последствия нарушения охраняемых законом прав и интересов государства, организаций или граждан».

Вред в понимании гражданского права - это изменение во благе, которое охраняется законом и может быть имущественным и неимущественным.

В соответствии с Постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 ноября 1994 г. № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» «моральный вред есть нравственные или физические страдания,причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна) либо нарушающими его личные неимущественные (право на пользование своим именем, право авторства и другие неимущественные права в соответствии с законами об охране прав на результаты интеллектуальной деятельности) или имущественные права гражданина».

По мнению А.М. Эрделевского, «содержание морального вреда как страданий означает, что действия причинителя вреда обязательно должны найти отражение в сознании потерпевшего, вызвать определенную психическую реакцию. При этом неблагоприятные изменения в охраняемых законом благах отражаются в сознании человека в форме негативных ощущений (физических страданий) или переживаний (нравственных страданий). Содержанием переживаний может быть страх, стыд, унижение или иное неблагоприятное в психологическом смысле состояние. Любое неправомерное действие или бездействие может вызвать у потерпевшего нравственные страдания различной степени и лишить его полностью или частично психического благополучия».

Приведенную и предложенную автором дефиницию мы считаем наиболее удачной из всех имеющихся в юридической литературе.

Анализ понятия морального вреда позволил выявить узкое и широкое его значение, что нашло отражение в научной литературе.

Придерживаясь узкого подхода, П. Яни полагает, что «поскольку уголовным законодательством в сфере морали охраняются лишь отношения чести, достоинства и доброго имени человека, последствия преступного посягательства на эти ценности и есть моральный вред»7

Восприятие данного правового явления настоль элементарном уровне, на наш взгляд, несколько ошибочным. При таком отношении, истинность морального вреда как юридического факта неизбежно страдает. Нельзя упускать из сферы охраняемой законом нематериальные блага и право на физическую неприкосновенность, ведь моральный вред одновременно с переживаниями нравственного характера подразумевает и физические страдания.

Более широкое понимание данного термина предполагает включение в состав морального вреда, также и нравственных страданий, в связи с совершением многих видов правонарушений. Исходя из смысла статьи 151 Гражданского кодекса Российской Федерации абсолютно очевидно, что компенсации подлежит моральный вред, возникший в связи с противоправным посягательством на нематериальные блага гражданина, а в иных случаях компенсация должна быть прямо определена законом. Таким образом, потерпевшие от преступлений совершенных в сфере экономики, составляющих, как правило, большую часть от общей массы преступлений, на вполне законных основаниях лишены возможности получить компенсацию причиненного морального вреда.

Полагаем, что компенсация морального вреда, связанная с посягательством на материальные блага человека вследствие совершения преступления, должна быть «одним из случаев компенсации, прямо предусмотренных законом». Кроме того, что подобная компенсационная выплата была бы вполне справедливой, она бы и соответствовала многовековым традициям права, предусматривающим «вознаграждение за обиду» как в связи с имущественными, так и неимущественными преступлениями.

Понятие «моральный» в словарном значении рассматривается как «внутренний, душевный», таким образом «моральный вред» - это «душевный вред», сопоставимый по своему содержанию с внутренней, душевной организацией личности.

Вопрос установления этимологического содержания применяемого термина приобретает первостепенное значение в первую очередь в связи с тем, что в правоприменительной практике известно немало случаев «отказных исков» о присуждении компенсации морального вреда причиненного вследствие того или иного правонарушения, по причине отсутствия четкого разграничения смыслового значения используемых понятий. «В нашем случае не следует пренебрегать смысловыми оттенками языка, поскольку их смешение может породить неразбериху не только в лингвистическом, но и в правовом их значении. А неточность в праве недопустима, так же как и в математике». Смысловое значение применяемых терминов играет, на наш взгляд, наиважнейшую роль, поскольку именно оно «создает рамки допустимости применения правовых норм о компенсации морального вреда».

В рамках вопроса о рассмотрении терминологического аппарата института компенсации морального вреда следует сказать и о соотношении понятий физических и нравственных страданий. Правильное понимание указанных категорий имеет большое юридическое значение, поскольку позволит разграничить моральный вред от причинения вреда жизни и здоровью человека.

Мы согласны с мнением Н.О. Лосского, который утверждает: «Психологизм в теории ценностей есть учение, утверждающее, что каждый предмет, даже и предмет внешнего мира, имеет ценность лишь постольку, поскольку он вызывает в душевной жизни субъекта некоторые индивидуально-психические переживания, именно, согласно одним теориям - чувство удовольствия (или неудовольствия), согласно другим - желание, согласно третьим - чувство ценности».

Ценность переживания, по мнению Н.О. Лосского, заключается в том, что именно первостепенное значение выступает регулятором нашего поведения. Переживания человека есть безусловная ценность.

Традиционным явлением стало в русской философии постоянное оперирование понятиями «добро» и «зло».

Стремительное развитие науки и техники окончательно привело к тому, что в корне изменилось отношение человечества к окружающей нас действительности. Как отмечает А.А. Боер, «российское дореволюционное право не знало такого термина как моральный вред»11, не знают его и сегодня многие зарубежные страны, где на протяжении многих лет, данный правовой институт успешно действует. Не знают подобного словосочетания и право Англии, где вообще отсутствует разница между возмещением имущественного и неимущественного вреда; американское право, создавшее институт правонарушений «privacy», который находится на охране и защите прав личности, ее неприкосновенности; право Германии, где принципом, определяющим наступление ответственности является реституция.

Первые российские законы понимали под моральным вредом вред неимущественный, тем самым, выстраивая дихотомию «имущество - неимущество». В данном случае, термин «моральный вред» рассматривался через отрицание, иными словами, моральный вред, по смыслу этих законов, есть вред, не относящийся к имуществу.

Вопрос о конкретизации терминологического аппарата института компенсации морального вреда впервые был рассмотрен А.В. Белявским. Он писал о его этимологическом несоответствии и неточности: «под ним понимают как собственно «моральный вред», причиненных в сфере нравственных чувств и отношений, так и всякий иной вред (психические

травмы, увечья и т.п.), который хотя далеко не выходит за рамки морального, также не является имущественным. Поэтому говоря о проблеме в целом, точнее было бы применять термин «неимущественный», поскольку само понятие морального вреда встречается пока лишь в уголовном праве».

Анализ института компенсации морального вреда позволил Н.С. Малеину прийти к выводу о том, что моральный вред подразумевает неимущественный вред, выражающийся в причинении потерпевшему нравственных переживаний и физических страданий. Данные проявления возникают, в случаях причинения вреда физическому здоровью потерпевшего либо смерти близкого потерпевшему человека. Им же была высказана точка зрения о том, что «моральный (нравственные страдания) и физический вред (физические страдания) могут быть объединены в одно понятие морального вреда в отличие от вреда имущественного».

В другой своей работе Н.С. Малеин высказывает мысль о том, что «нравственный (моральный) вред, причиняемый правонарушением, выражается в нарушении психического благополучия, душевного равновесия личности».

Идея совмещения двух видов вреда в один единый - «неимущественный», была предложена еще А.В. Белявским. «Психические переживания влекут повреждение здоровья (хотя это может выявиться и лишь спустя длительное время). А восстановление здоровья обычно связано с материальными затратами (иногда весьма большими). Следовательно, здесь, как и в других случаях морального вреда, мы имеем дело, кроме прочего, с точно не определимым имущественным вредом».

По нашему мнению, идея подобного толка легла в основу деликтного права Великобритании, при изучении которого мы могли наблюдать отсутствие разграничения между моральным вредом и имущественным ущербом.

Не соответствующим действительной смысловой нагрузке понятие «моральный вред» считает и К.Б. Ярошенко: «по аналогии с понятием «имущественный ущерб» вред моральный должен означать умаление «моральных благ». Но жизнь и здоровье, а также личная свобода не есть моральные категории, а значит, болезнь и смерть или лишение свободы не могут рассматриваться только в плане умаления моральных ценностей. Моральный вред, как таковой, выражается в определенных переживаниях, вызванных умалением моральных благ (нравственные страдания).

В полном смысле соотносительными являются понятия «имущественный ущерб» и «неимущественный вред». При этом в составе последнего понятие «моральный вред» - только один из возможных элементов»15.

Согласиться с точкой зрения К.Б. Ярошенко достаточно трудно, хотя бы потому, что данное суждение противоречиво. Изначально автор пишет о подмене понятия «моральный вред» «неимущественным вредом», после он повествует о том, что первый является частью второго. О том, что моральный вред частично наполняет понятие «неимущественного вреда» неоднократно высказывались Н.С. Малеин и А.В. Белявский.

Единого мнения по вопросу о наиболее подходящем термине, нежели «моральный вред», юридическая научная мысль так и не достигла. Присущие некоторым авторам увлеченность и радикальность в обсуждении содержания термина «моральный вред», при этом не исключают определенной рациональности и обоснованности их суждений.

Некоторые ученые, как например, А.Л. Анисимов и Л.А. Прокудина различий между двумя понятиями «моральный вред» и «имущественный ущерб» не видят.

В интерпретации теории разделения «нематериального вреда» на нравственный и физический вред здоровью потерпевшего, из понятия «моральный вред» исключается значение «физические страдания». Данной точки зрения придерживается М.Н. Малеина, разделяющая нематериальный вред на собственно моральный вред (нравственные переживания) и физические страдания, тем самым рассматривая «нравственные и физические страдания как две самостоятельные формы морального вреда».

По мнению, А.В. Шичанина, «моральный вред» следует рассматривать только лишь в рамках «нравственных чувств и отрицательных психических переживаний, отграничивая при этом моральный вред от дополнительных расходов при возмещении вреда здоровью».

Е.А. Михно определяет неимущественный вред здоровью как всякое негативное неимущественное последствие деликта; моральный вред расценивается как негативное последствие, выраженное посредством нравственных переживаний. Физические и нравственные страдания, наполняющие объемом содержание неимущественного вреда, рассмотрены им как дополнительные акценты к оценке морального вреда и определения размера его компенсационной выплаты.

В свете приведенных суждений и в целях достижения единообразия терминологического аппарата и правовой корректности института компенсации морального вреда А.М. Эрделевский предлагает «ввести понятие «телесный вред», исключив из юридической терминологии понятие «физический вред».

Мы позволим себе не согласиться с подобным утверждением, считая, что предлагаемый им «телесный вред», понятие более ограниченное, способное отражать лишь негативные изменения телесной сферы человека. Достаточно лишь себе представить абсурдность ситуации, когда бы, действующее законодательство заменило бы понятие «вред здоровью» на «телесные повреждения». «Так, понятие «вред здоровью» значительно шире и включает в себя не только внешние, поверхностные негативные изменения организма (собственно телесный вред), но и те, которые могут проявиться позднее».

Так, например, отравление, нарушение психического равновесия пострадавшего, возникновение и развитие заболеваний в связи с нервным потрясением и т. д.

По мнению А.М. Эрделевского, «моральный (точнее, психический) вред есть негативные психические реакции в форме ощущений (физические страдания) и представлений (нравственные страдания). Наиболее близким к понятию «нравственные страдания» он считает понятие «переживание». Относить физические страдания к физическому вреду недопустимо при современном состоянии законодательства»21. Поддерживает его М.А. Степанов, полагающий, что «физический вред, являясь неимущественным, все же носит материальный характер, имея именно материальное выражение, поскольку проявляется внешне в виде повреждения живых тканей человеческого организма, в том числе в виде нарушений функционирования отдельных его систем, ограниченная работа которых в таком случае является в рассматриваемом случае результатом внешнего воздействия».

Вышеназванные ученые, ошибочно, на наш взгляд, полагают что, включение в определение морального вреда нравственных и физических страданий одновременно, приводит их в тождественное равновесие.

Полагаем, что разделение данных понятий на две самостоятельные формы также невозможно, с учетом очевидной взаимной производности нравственных страданий от физических страданий и наоборот. С утверждениями А.М. Эрделевского, Б.Д. Завидова и М.А. Степанова мы можем согласиться лишь в части невозможности компенсации прямого физического вреда, опосредованного возмещением «утраченных доходов или возмещением расходов, связанных с лечением или приобретением медико-технических приспособлений».

Концептуальные идеи ученого К.Б. Ярошенко рассматривают приобретение специальных медицинских приспособлений как «эквивалент отрицательных изменений в личной сфере потерпевшего или, более определенно - страданий человека, лишенного частично или полностью способности передвигаться». Однако же, автору данной теории, следует помнить о принципе полноты возмещения ущерба, в соответствии с которым возмещение материального ущерба и компенсация морального вреда - два различных вида защиты гражданских прав. В соответствии со статьей 1099 Гражданского кодекса Российской Федерации «компенсация морального вреда осуществляется независимо от подлежащего возмещению имущественного вреда». Приобретение же специальных медицинских приспособлений необходимо отнести к возмещению материального ущерба, не приравнивая тем самым покупку такового к компенсации нравственных переживаний и физических страданий.

На наш взгляд, компенсация морального вреда может возникнуть как в связи с перенесенными физическими страданиями, причинением физической боли, так и в отсутствии их, при наличии лишь вреда психическому здоровью пострадавшего. Следовательно, компенсация нравственных страданий личности может быть произведена параллельно физическим страданиям, что лишний раз подтверждает их абсолютную взаимосвязь и идеальную

совокупность. Ведь причинению физической боли обязательно сопутствуют нравственные страдания, поскольку боль есть «ощущение страдания».

Причинение физических страданий аксиоматически подразумевает наступление нравственных страданий. «Физические страдания всегда связаны с нравственной оценкой потерпевшим происшедшего с ним правонарушения».

Наш интерес также вызывает предположение А.М. Эрделевского о наличии первичного и отдаленного морального вреда. Существование, которых подтверждается им на основании Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 года №10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда»: «моральный вред может заключаться в переживаниях в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий». А.М. Эрделевский подразумевает, что первичный моральный вред составляют непосредственно нравственные переживания, претерпеваемые лицом, в связи с совершением правонарушения (в нашем случае, таковым следует считать террористический акт), в то время как отдаленный моральный вред рассматривается им как вред физическому здоровью потерпевшего, например, приобретение им сердечнососудистого заболевания, вследствие пережитого страха и эмоциональных переживаний.

Немецкий юрист Г. Шнайдер, исследуя поведение жертвы насильственного преступления, приходит к выводу, что: «Самый серьезный вред жертвам насильственных преступлений наносится в психическом, социальном и моральном плане. Так, жертва изнасилования, похищения, захвата в качестве заложников могут пережить очень тяжелый психический шок».

В сущности, моральный вред отражает психоэмоциональное состояние личности, когда «огромное множество различных сочетаний и комбинаций, в которые способны соединиться эти органические сдвиги, делают в принципе возможным, что каждому, даже слабо выраженному оттенку эмоций, соответствует свой, уникальный, если его рассматривать в целом, комплекс изменений в теле».

Подводя итоги в данном параграфе можно отметить, что, моральный вред необходимо рассматривать в абсолютной связи с процессом нарушения психологического и физиологического благополучия и здоровья личности потерпевшего, обуславливаемого негативными изменениями психического здоровья, фрустрацией, в связи с совершением правонарушения, то есть негативного вторжения и посягательства на личное пространство потерпевшего. Правовая система, претендующая на использование института компенсации морального вреда, должна подкреплять свое желание силами и возможностями к глубокому познанию сторон субъективного и индивидуального, осмыслению переживаемых субъектом эмоциональных потрясений, доказывая действительное присутствие вредных последствий от посягательства на неимущественные блага гражданина.

1.2 Компенсация морального вреда как способ защиты гражданских прав

Компенсация морального вреда - сравнительно новая форма гражданско-правовой ответственности. Статья 151 ГК РФ устанавливает, что, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.

В связи с тем, что ГК РФ определяет понятие морального вреда достаточно абстрактно, через физические или нравственные страдания, его толкование дается в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 года «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда».

В соответствии с п. 2 данного постановления «моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, потерей работы, раскрытием семейной, врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию гражданина, временным ограничением или лишением каких-либо прав, физической болью, связанной с причиненным увечьем, иным повреждением здоровья, либо в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий и др.».

На наш, взгляд, из приведенного текста видно, что Постановление Пленума не содержит исчерпывающего перечня переживаний, которые могут быть расценены как моральный вред, и фактически ориентирует на придание значения морального вреда любым отрицательным переживаниям нравственного или физического характера.

В этом же пункте Постановления Пленума разъясняется, что под моральным вредом следует понимать такие нравственные или физические страдания, которые причинены действиями (бездействием):

- посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и т.п.);

- нарушающими его личные неимущественные права (право на пользование своим именем, право авторства и др.);

- нарушающими имущественные права гражданина. Следует особо подчеркнуть, что в соответствии со ст. 151 и п. 2 ст. 1099 ГК РФ нарушение имущественных прав может влечь компенсацию морального вреда только в случаях, прямо предусмотренных законом. В частности, это случаи нарушения прав потребителей (ст. 15 Федерального закона «О защите прав потребителей»), трудовых прав граждан (ст. 237 Трудового кодекса РФ), а также прав, связанных с несением службы (ст. 18 Федерального закона «О статусе военнослужащих»). В иных ситуациях нарушение имущественных прав, причинившее кроме имущественного также и моральный вред, не дает потерпевшему права на его компенсацию.

Так, например, суды отказывают в исках о компенсации морального вреда, возникшего в связи с затоплением только что отремонтированной квартиры, не взирая на доказанность как нравственных переживаний потерпевшего по этому поводу, так и его физических страданий.

По нашему мнению, представляется, что позиция законодателя в данном случае не отвечает соображениям справедливости и поэтому нуждается в корректировке. Сделать это можно путем установления в ГК РФ правила о возможности компенсации морального вреда во всех случаях, когда он причинен (как это следовало из ст. 131 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик). Однако в целях предотвращения предъявления необоснованных требований о компенсации морального вреда в случаях нарушения имущественных прав, равно как и необоснованного отказа, в компенсации морального вреда в случае нарушения нематериальных благ или личных неимущественных прав, целесообразно было бы особым образом распределить бремя доказывания.

На наш взгляд, в его основу следует положить идею, которая представляется бесспорной: « факты вероятные презюмируются, а невероятные должны быть доказываемы».

В случаях причинения морального вреда нарушением нематериальных благ или личных неимущественных прав необходимо установить презумпцию причинения морального вреда и тем самым освободить истца (потерпевшего) от доказывания данного факта. В случаях нарушения имущественных прав поступить наоборот: возложить на истца бремя доказывания причинения ему морального вреда, то есть исходить из презумпции его отсутствия.

В юридической литературе высказано мнение, что в случае нарушения имущественных прав компенсация морального вреда должна взыскиваться только в том случае, когда «речь идет не о временных, преходящих огорчениях (на полученном из химчистки костюме осталось пятно, в связи с чем костюм отправили в чистку повторно; сданный в ремонт автомобиль в установленный срок не был готов, и ремонт продлился еще неделю и т.п.), а о невосполнимых имущественных интересах».

С этим мнением согласиться нельзя. Исходя из него, компенсация морального вреда была бы возможна только в случае, если кто-либо уничтожил вещь, единственную в своем роде, ибо она «невосполнима», как и интерес, связанный с обладанием ею. Это мнение противоречит законодательству, предусматривающему возможность компенсации морального вреда в случае нарушения имущественных прав, отнюдь не уникальных и «невосполнимых» (права потребителей, трудовые права), а, напротив, массовых.

Проблематичным является вопрос о субъекте, имеющем право на компенсацию морального вреда. Из текста ст. 151 ГК РФ, а также ст.1099 ГК РФ вытекает, что моральный вред может быть компенсирован только гражданину, что вполне соответствует представлению о сути морального вреда как нравственных и физических страданиях.

Ясно, что нравственные страдания может переживать субъект, который имеет психику, душу, а физические страдания - субъект, имеющий тело. Понятно, что таким субъектом является только человек. Однако п. 7 ст. 152 ГК РФ распространяет способы защиты деловой репутации гражданина, предусмотренные в п. 5 ст. 152 ГК РФ, на защиту деловой репутации юридического лица. Это значит, что юридическое лицо в таких случаях вправе ставить вопрос о компенсации морального вреда. Именно такое разъяснение содержится и в п. 5 упомянутого выше Постановления Пленума Верховного Суда РФ.

Ряд ученых либо не отрицают, либо прямо высказываются в пользу возможности компенсации морального вреда юридическому лицу. Их мнение основано не только на буквальном толковании норм ГК РФ, но также и на том обстоятельстве, что нарушение деловой репутации создает юридическому лицу не только неблагоприятные имущественные последствия, но и неудобства в конкуренции на товарном рынке, трудности со сбытом продукции и т.п.29

Однако, на наш взгляд, юридическое лицо, будучи «искусственным» субъектом, законодательной фикцией, не имеет ни души, ни тела, поэтому морального вреда испытывать не может. Какого-либо особенного понятия морального вреда, которое можно было бы применить к юридическим лицам, законодатель не дает. В связи с этим следует поддержать точку зрения о невозможности компенсации морального вреда юридическим лицам, а имеющуюся практику такого рода судов общей юрисдикции рассматривать как «недоразумение, вызванное сугубо формальным применением п. 7 ст. 152 ГК РФ»31.

Вместе с тем очевидно, что юридическое лицо действительно может испытывать неблагоприятные последствия нематериального характера в связи с нарушением его деловой репутации. Более того, в ряде случаев имущественные последствия нарушения деловой репутации являются недоказуемыми, и правонарушитель не несет никакой ответственности за свои действия. Думается, что это несправедливо. В научной литературе данный вопрос обсуждается, делаются предложения об установлении мер ответственности за нарушение деловой репутации юридического лица, например, в виде фиксированных штрафов, возлагаемых на нарушителей32, которые должны взыскиваться независимо от возмещения причиненного юридическому лицу имущественного вреда. В случае, если подобного рода предложения будут восприняты законодателем, возможно, появится основание говорить о новой форме гражданско-правовой ответственности.

Наиболее дискуссионным является вопрос о размере компенсации морального вреда. Ясно, что моральный вред не может быть подсчитан так же, как вред имущественный, так как физические и нравственные страдания не могут быть оценены в стоимостной форме. К тому же следует учитывать, что законодатель говорит не о возмещении, а о компенсации морального вреда.

Это различие терминологии применительно к имущественному и моральному вреду имеет принципиальное значение: возмещение преследует цель полного восстановления нарушенного (поэтому возможно в случае имущественных правонарушений), а моральный вред невозместим. Компенсация же не претендует на полное восстановление, она означает лишь сглаживание страданий, облегчение морально-психологического состояния потерпевшего. Из этого следует, что размер компенсации морального вреда представляет собой величину условную, не являющуюся на самом деле «стоимостью» страданий. Естественно, что это обстоятельство влечет существенные затруднения в судебной практике при решении вопроса о конкретном размере компенсации. Статьи 151 и 1101 ГК РФ ориентируют суды при определении размера компенсации исходить из следующих критериев:

- степени физических или нравственных страданий потерпевшего, исходя из его индивидуальных особенностей;

- степени вины причинителя вреда (когда вина вообще является условием возложения ответственности за причинение морального вреда);

- иных заслуживающих внимания обстоятельств, к которым судебная практика, например, относит характер и содержание публикации, способ распространения недостоверных сведений (если моральный вред причинен распространением порочащих сведений, не соответствующих действительности)33, степень вины потерпевшего, имущественное положение сторон и др.34 - требований разумности и справедливости.

Очевидно, что подлежит учету также размер заявленного искового требования, то есть оценка морального вреда самим потерпевшим. Суды не могут взыскать компенсацию в размере, большем, чем он просит.

В пункте 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» разъяснено также, что не подлежит учету при определении размера компенсации «размер удовлетворенного иска о возмещении материального вреда, убытков и других материальных требований».

В научной литературе отмечается, что, несмотря на данные законодательством и выработанные практикой ориентиры для определения размера компенсации, все равно остаются сложности при разрешении конкретных дел. В связи с этим А.М. Эрделевский предложил производить расчет компенсации морального вреда в типичных практических ситуациях по разработанным им формулам. При внешней привлекательности данного подхода, который, вероятно, мог бы помочь судам, у него есть один серьезный недостаток. Предлагаемая методика не позволяет учитывать индивидуальные особенности потерпевшего, связанные с его способностью к переживаниям, поэтому ее применение может привести к выхолащиванию сути компенсации морального вреда конкретному лицу (а не абстрактному потерпевшему). По сути, такая «компенсация» превратится в обыкновенный штраф - наказание для правонарушителя. Вряд ли это соответствует тем целям, которые преследовал законодатель, возрождая нормы о компенсации морального вреда в современном гражданском праве.

Подводя итог в данном параграфе можно сказать следующее, что, статья 151 и п. 1 ст. 1101 ГК РФ устанавливают, что это компенсация морального вреда должна осуществляться в денежной форме. Данное положение законодательства справедливо критикуется в научной литературе36. Нет никаких оснований ограничивать способы данной компенсации, тем более что и по ранее действовавшему в России законодательству (ст. 131 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик) этих ограничений не существовало.

1.3 Особенности применения сроков исковой давности к компенсации морального вреда

Как показывает анализ законодательства и судебной практики Англии, США, Франции и Германии, в этих странах к требованиям о компенсации морального вреда без каких-либо изъятий применяется институт исковой давности. Иначе обстоит дело в российской правоприменительной практике. Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 20 декабря 1994 г. № 10 отметил, что «на требования о компенсации морального вреда исковая давность не распространяется, поскольку они вытекают из нарушения личных неимущественных прав и других нематериальных благ»37. При этом он основывался на положениях п.2 ст.43 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик для правоотношений, возникших после 3 августа 1992 г., и п.1 ст.208 ГК РФ для правоотношений, возникающих после 1 января 1995 г.

Верховный Суд РФ почти дословно воспроизвел формулировку п.2 ст.43 Основ о нераспространении исковой давности «на требования, вытекающие из нарушения личных неимущественных прав...». Статья 208 ГК РФ в соответствующей части сформулирована несколько иначе. В ней устанавливается, что исковая давность не распространяется «на требования о защите личных неимущественных прав и других нематериальных благ...». Рассмотрим, позволяют ли упомянутые нормы Основ и ГК РФ прийти к иным выводам относительно применения исковой давности к требованиям о возмещении (Основы) и компенсации (ГК) морального вреда.

В соответствии со ст.6 Основ «Способы защиты гражданских прав» нарушение личных неимущественных прав может порождать следующие требования:

- о признании права (например, права авторства);

- о восстановлении положения, существовавшего до нарушения права (специальный случай - восстановление чести, достоинства и деловой репутации путем опровержения порочащих сведений в соответствии со ст.7 Основ), и пресечении действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения;

- о признании недействительным не соответствующего законодательству ненормативного акта органа государственного управления, нарушающего личные неимущественные права;

- о возмещении морального вреда и вреда, причиненного жизни или здоровью (хотя эти требования прямо не предусмотрены в ст.6 Основ, но по ее смыслу их предъявление следует считать одним из иных способов защиты гражданских прав, предусмотренных законодательными актами).

Итак, возмещение вреда является одним из требований, которые могут вытекать из нарушения личных неимущественных прав. Как моральный вред, так и вред, причиненный жизни или здоровью, представляют собой разновидности неимущественного вреда. Вернемся к п.2 ст.43 Основ. Среди требований, на которые не распространяется исковая давность, в этой норме указаны и требования о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью гражданина. Но ведь такое требование вытекает из нарушения личных неимущественных прав, а законодатель во втором абзаце п.2 ст.43 Основ уже предусмотрел неприменимость исковой давности к подобным требованиям. Почему же он повторяет это еще раз?

Один из возможных ответов может быть таким: потому что в отношении требования о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью гражданина, законодатель предусматривает специальные правила о неприменении исковой давности. Он вводит здесь ограниченное неприменение исковой давности: требования, предъявленные по истечении трех лет с момента возникновения права на возмещение такого вреда, удовлетворяются за прошлое время не более чем за три года, предшествовавшие предъявлению иска. Значит, исковая давность применяется к этим требованиям в той их части, которая находится за пределами общего давностного срока. Законодатель, учитывая перманентно проявляющийся результат неправомерного действия, предоставляет здесь потерпевшему возможность в любой момент устранить в ограниченных тремя годами пределах негативные последствия нарушения его неимущественных прав. Но эту цель можно было бы достичь, например, следующим изложением первого и второго абзацев п.2 ст.43 Основ: «Исковая давность не распространяется на требования о защите личных неимущественных прав и других нематериальных благ, кроме случаев, предусмотренных законом. Однако требования о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью, предъявленные по истечении срока давности, удовлетворяются не более чем за три года, предшествовавшие предъявлению иска...»

Законодатель же выделяет требования о возмещении причиненного жизни или здоровью вреда в самостоятельный абзац. Более того, это требование не следует непосредственно за требованиями, вытекающими из нарушения личных неимущественных прав. Напротив, они разделены абзацем о требованиях вкладчиков к банку о выдаче вкладов, т.е. о требованиях, вытекающих из нарушений сугубо имущественных прав.

В свете изложенного более обоснованным представляется другой ответ: во втором абзаце п. 2 ст.43 Основ законодатель не включает требования о возмещении неимущественного вреда в состав тех вытекающих из нарушения личных неимущественных прав требований, на которые не распространяется исковая давность. Здесь имеются в виду лишь те требования, которые направлены на восстановление личных неимущественных прав. Отсюда следует, что на требования о возмещении морального вреда исковая давность должна распространяться (на особенностях применения исковой давности к требованиям о компенсации морального вреда мы остановимся ниже).

Завершая рассмотрение вопроса о применимости исковой давности к требованиям о возмещении морального вреда в аспекте п.2 ст.43 Основ, напомним, что постановление Пленума Верховного Суда РФ принималось 20 декабря 1994 г., т.е. в период окончания действия Основ, и было ориентировано уже только на новый ГК. Так, неприменимость исковой давности к требованиям о компенсации морального вреда (кстати, в постановлении упоминается компенсация, но не возмещение морального вреда) обосновывается ее неприменимостью к требованиям, вытекающим из нарушения личных неимущественных прав и других нематериальных благ. Но это могло относиться лишь к требованиям о компенсации морального вреда, причиненного нарушением именно неимущественных прав и других нематериальных благ (хотя проведенный выше анализ показывает, что обратный вывод в большей степени соответствует намерениям законодателя), в то время как в постановлении говорится о неприменимости исковой давности к требованиям о компенсации морального вреда вообще, без дифференциации оснований их возникновения.

Но ведь ст.131 Основ позволяла применять принцип генерального деликта в отношении возмещения морального вреда, и лишь ст.151 ГК сузила деликтную область до действий, противоправно умаляющих личные неимущественные права и иные нематериальные блага, неисчерпывающий перечень которых приведен в ст.150 ГК. За пределами упомянутой области ст.151 и 1099 ГК устанавливают принцип сингулярного деликта, т.е. компенсация морального вреда при нарушении иных прав возможна только случаях, специально предусмотренных законом (например, Закон РФ от 7 февраля 1992 г. «О защите прав потребителей», Федеральный закон от 24 ноября 1996 г. «Об основах туристской деятельности в Российской Федерации»). Под иными (отличными от упомянутых в ст.150 ГК) правами следует понимать, во-первых, имущественные права и, во-вторых, неимущественные права, не имеющие признаков, свойственных личным неимущественным правам, упомянутым в ст.150 ГК (например, неимущественные права акционеров, установленные Федеральным законом от 26 декабря 1995 г. «Об акционерных обществах»).

Таким образом, в период действия Основ компенсация морального вреда была возможна при внедоговорном нарушении как неимущественных, так и имущественных прав, и в последнем случае исковая давность к требованиям о компенсации морального вреда была применима со всей очевидностью, поскольку такие требования явно не охватывались п.2 ст.43 Основ. Такая же ситуация имеет место и с требованиями о компенсации морального вреда, причиненного нарушением имущественных прав потребителей, - ст.208 ГК не дает никаких оснований для неприменения исковой давности к таким требованиям.

Перейдем к ст.208 ГК. Она во многом сходна с п.2 ст.43 Основ, и основная часть проведенного выше анализа применима также к ст.208 ГК. Пожалуй, основное различие этих норм состоит в тексте их вторых абзацев: ст.43 Основ говорит о требованиях, вытекающих из нарушения личных неимущественных прав, а ст.208 ГК - о требованиях о защите личных неимущественных прав и других нематериальных благ. Но это различие представляется несущественным. Более значимым, на наш взгляд, могло бы оказаться предположение о том, что с принятием нового ГК такой способ защиты гражданских прав, как возмещение морального вреда, прекратил свое существование и ему на смену пришел новый способ - компенсация морального вреда (ст.12, 151 ГК). Ведь о возмещении морального вреда в ГК не упоминается. Исходя из общих принципов толкования нормативных актов, следует применять принцип презумпции значимости тех изменений в устоявшейся терминологии, которые законодатель считает необходимым ввести. Напомним, что институт возмещения морального вреда просуществовал в законодательстве (сначала в союзном, а затем в российском) около пяти лет, появившись впервые в Законе СССР от 12 июня 1996 г. «О печати и других средствах массовой информации» и прекратив свое существование с 1 января 1995 г. - даты введения в действие первой части ГК РФ.

Однако предположение о наличии существенных различий между понятиями «возмещение» и «компенсация» применительно к моральному вреду опровергается анализом изменений, которые появились в институте ответственности за причинение морального вреда в российском законодательстве в связи с принятием нового ГК. Содержание самого понятия «моральный вред» не подверглось изменению - в ст.151 ГК под моральным вредом, как и в ст.131 Основ, понимаются физические и нравственные страдания человека. Изменению подвергся перечень неправомерных действий, совершение которых порождает право гражданина на денежную компенсацию причиненных этими действиями страданий, а также форма, в которой возмещается (компенсируется) моральный вред: любая материальная форма возмещения (ст.131 Основ) превращается в исключительно денежную форму компенсации морального вреда (ст.151 ГК). Отметим также, что термин «возмещение» в основах относился к любому вреду: имущественному, причиненному жизни или здоровью, моральному. В ГК термин «компенсация» используется лишь применительно к моральному вреду, а во всех остальных случаях причинения вреда применяется термин «возмещение». Наконец, в ст.12 ГК в качестве специального способа защиты гражданских прав выделяется компенсация морального вреда, а возмещение вреда прямо не упоминается. Однако с введением в действие второй части ГК, где параграф «Компенсация морального вреда» помещен в главу «Обязательства вследствие причинения морального вреда» наряду с нормами о возмещении других видов вреда, неопределенность устраняется: существенных различий между возмещением и компенсацией морального вреда нет. Очевидно, законодатель хотел изменением терминологии подчеркнуть лишь особый характер этого вида вреда.

Итак, по аналогии с проведенным выше в отношении ст.43 Основ анализом можно сделать вывод, что и с позиций ГК на требования о компенсации морального вреда распространяется исковая давность, применение которой должно осуществляться по общим правилам.

Такой вывод соответствует и основным началам, и смыслу гражданского законодательства. Требование о компенсации морального вреда - это требование имущественного характера, возникающее в связи с умалением личных неимущественных прав и других нематериальных благ, принадлежащих гражданину. Компенсация морального вреда представляет собой один из видов имущественной ответственности. Предположение о неприменении к имущественной ответственности срока исковой давности в данном случае противоречило бы, на мой взгляд, основным началам и смыслу гражданского законодательства, регулятивная функция которого направлена на придание устойчивости отношениям, возникающим в гражданском обороте.

Изъятие, которое законодатель делает в отношении применения срока исковой давности для требований, вытекающих из причинения вреда жизни или здоровью, оправдано тем, что в большинстве случаев причинитель вреда знает или должен знать о самом факте причинения вреда и может предполагать возможный размер ответственности. В случае причинения морального вреда возникает иная ситуация. Страдания, физические и нравственные, представляют собой результат психической деятельности человека. Эти страдания сильнее в момент либо умаления принадлежащих лицу нематериальных благ, либо осознания лицом факта такого умаления. Часто эти моменты совпадают - например, умаление чести лица наступает в момент распространения о нем порочащих сведений, но нравственные страдания это лицо претерпит только тогда, когда оно узнает о факте распространения, что может произойти через определенный, иногда весьма значительный промежуток времени. В тот же момент наступит и умаление достоинства лица, т.е. собственной оценки своих положительных качеств.

Разумеется, причинитель вреда может предполагать определенную психическую реакцию потерпевшего на факт совершения в отношении него неправомерного действия, но степень такой реакции может быть известна причинителю вреда лишь весьма приблизительно. О размере компенсации он вообще может не иметь никакого представления, пока потерпевший не заявил соответствующего требования, действительный же размер компенсации может быть определен только судом (ст.151, 1101 ГК).

Вряд ли справедливо было бы поставить причинителя вреда в такое положение, когда без ограничения срока он мог бы подвергнуться ответственности, размер которой он изначально не мог и не должен был предвидеть.

Обратим внимание, что, если бы даже исковая давность действительно была неприменима к требованиям о компенсации морального вреда в случае нарушения неимущественных прав и благ (как мы отметили выше, в случае нарушения иных прав и благ исковая давность применима безусловно), неоправданное промедление с предъявлением соответствующего иска, несомненно, входило бы в круг иных заслуживающих внимания обстоятельств, которые, согласно ст.151, 1101 ГК, следует учитывать при определении размера компенсации. Общий срок исковой давности составляет три года, и если в течение этого срока не существовало каких-либо препятствий или затруднений для предъявления иска, но потерпевший не сделал этого, разумно и справедливо было бы полагать, что страдания отсутствовали, и отказать во взыскании компенсации.