Злоупотребления в рамках заключения и утверждения мирового соглашения

Пленума ВАС РФ от 18.07.2014 №50 "О примирении сторон в арбитражном процессе" - это компромиссный способ урегулирования сложившегося конфликта, когда учитываются интересы обеих сторон [3]. Однако в рамках процедуры банкротства этот механизм приобретает иной характер - это совокупность действий большинства кредиторов, связанных с необходимостью отклонить часть предъявленных требований с целью получения хотя бы частичного удовлетворения чем в обычном случае спора в порядке, предусмотренном Законом о несостоятельности. Такое толкование, по мнению автора тезиса, требует корректировки: при представлении процедуры стабилизации мировое соглашение не учитывает должным образом интересы кредиторов, усиливая позиции должника. Иное мнение относительно указанного подхода может быть обнаружено в исследовании Р.В. Аутлевой, обосновывающей свою позицию ссылкой на постановление КС РФ, в котором подчеркивается, что в рамках процедуры банкротства превалирует публично-правовое начало, поскольку указанные отношения основываются на предусмотренном законом принуждении меньшинства кредиторов большинством, а следовательно, в силу невозможности выработки единого мнения иным образом воля сторон в данном случае формируется по другим, отличным от искового производства, принципам [6, С. 34].

Эта позиция является не чем иным, как подтверждением предыдущего заявления о том, что в процедуре банкротства участвует слишком много участников, расхождение воли которых создает объективную трудность в установлении баланса интересов. При таких обстоятельствах институт мирового соглашения вынужден изменить его сущность. В то же время предложенное судебное решение не выдерживает критики В.А. Химичева, полагающего, что стремление законодателя обеспечить публичные интересы при заключении мирового соглашения сводит на нет возможность его заключения [10, С. 63], но поддержано А.В. Егоровым утверждением о том, что институт мирового соглашения направлен на реабилитацию должника через восстановление его платежеспособности благодаря уступкам и предоставлениям со стороны кредиторов или третьих лиц [7, С. 72]. Приведенные мнения в полной мере коррелируются со статьей 2 Закона о несостоятельности, норма которой закрепляет, что мировое соглашение - это достижение соглашения между должником и кредиторами. Как отмечает С.А. Карелина, такой тип мирового соглашения распространен не только в России, но и за рубежом (например, в Англии) и представляет собой одну из двух известных вариаций. Однако на практике он используется редко, поскольку восстановление платежеспособности не является основной целью мировых соглашений. Этот аргумент является логичным и обоснованным, поскольку законодательство предусматривает другие механизмы, которые существуют для восстановления финансовой устойчивости должника. Второй вариант предусматривает иной порядок распределения средств от продажи должника, то есть ситуацию, в которой участники изменяют порядок или порядок приоритетов, предусмотренный законом. Подобный подход используется чаще, поскольку позволяет подменить собой иные этапы несостоятельности и ускорить процесс реализации имущества и погашения долговых обязательств [8, С. 310]. Таким образом, вопреки сложившемуся в России мнению о стабилизирующем характере института мирового соглашения, для некоторых стран этот механизм является ликвидационным. Развитие предложенной идеи обнаружено в определении КС РФ, в котором было указано, что при утверждении мирового соглашения суд должен принимать во внимание, в каких целях оно заключается: для восстановления платежеспособности (следуя логике законодателя) либо для обеспечения неоправданных преимуществ определенной группы кредиторов [2]. Предлагаемая позиция отражает одну из ключевых проблем несправедливого использования института мирового соглашения, при решении которого она обусловлена необходимостью удовлетворения интересов элитной группы участников процесса банкротства. В связи с распространяющимся обращением к институту мирового соглашения в недобросовестных целях, В.А. Химичев указывает, что в случаях, когда мировое соглашение не преследует цель восстановления платежеспособности должника либо его условия ущемляют права отдельных кредиторов, суд должен отказать в его утверждении, используя свои дискреционные полномочия [9, С. 115]. Тем не менее анализ судебной практики в рамках исследуемого вопроса не позволяет констатировать поддержку указанной идеи. Например, на рассмотрении Арбитражного суда Иркутской области оказался спор о несостоятельности, в рамках которого было утверждено мировое соглашение. В соответствии с условиями соглашения, должнику была предоставлена скидка всем зарегистрированным кредиторам в размере 84,32%, отсрочка погашения требований кредиторов на 12 месяцев с даты утверждения мирового соглашения и рассрочка платежа. Должник был освобожден от всех других платежей. Решение о заключении мирового соглашения в соответствующей редакции было принято большинством кредиторов (84% голосов). Это решение было обжаловано одним из кредиторов (сумма его требований составила 13%), который проголосовал против заключения указанного текста мирового соглашения. Определение об утверждении мирового соглашения было отменено судом кассационной инстанции, поскольку условия мирового соглашения экономически нецелесообразны и не способствуют восстановлению платежеспособности должника. Как пояснил суд, в рамках рассмотрения спора в суде первой инстанции не был достаточно полно исследован вопрос о соотношении преимуществ кредитора в случае заключения данного мирового соглашения и при применении обычного порядка процедуры банкротства. Следует отметить, что суд тщательно изучил текст мирового соглашения, обратив внимание на тот факт, что такое мировое соглашение фактически заменяет процедуру торгов, поскольку в соответствии с условиями мирового соглашения, расчеты с кредиторами должны были проводиться после имущество должника было продано [5].

Некоторые правоведы придерживаются точки зрения, согласно которой проблема мирового соглашения связана с невозможностью фактического участия должника в принятии решения об утверждении формулировки соглашения. Однако такую позицию нельзя признать оптимальной, поскольку проблема связана не с инициативой участника процедуры несостоятельности, а с условиями, выдвигаемыми не только должником, но и другими заинтересованными сторонами. В этом случае мировое соглашение может быть исполнено, но фактически не выполняет роль, назначенную ему законодательством.

Кроме того, при банкротстве гражданина аналог мирового соглашения - план реструктуризации - не может быть утвержден без приложенного к нему заявления самого должника - физического лица об одобрении указанного плана. Банкрот, являясь лицом, которое будет реализовывать предложенный порядок погашения задолженности, обладает наиболее полной информацией о своем финансовом состоянии и его перспективах. Однако на практике должник, осознавая свое имущественное положение и возможность исполнения условий предлагаемого плана (например, при стабильно высокой заработной плате), не дает своего согласия на его утверждение, мотивируя это надуманными причинами отказа, фактически уклоняясь от разрешения долгового бремени [4]. Однако, независимо от того, какие идеи предлагают исследователи в области права, независимо от того, какие объяснения дает высший суд, практика развивает свой уникальный подход, воплощающий суть предлагаемых идей, облеченных в приемлемую процессуальную форму, не расходится с действующим законодательством.

Предложенные примеры показывают, что в рамках процессуального обжалования судебного акта вышестоящие суды фактически исследуют содержание мировых соглашений с точки зрения сопоставимости их условий с нормами статей 61.2, 61.3 Закона о несостоятельности.

Следует отметить, что идея, заложенная в пункте 21 Постановления Пленума ВАС РФ от 08.04.2003 №4 "О некоторых вопросах, связанных с введением в действие Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" о возможности конкурсных кредиторов и уполномоченных органов, требования которых не включены в реестр, предъявлять свои требования после утверждения мирового соглашения и прекращения производства по делу без учета условий мирового соглашения входит в явное противоречие с позицией, установленной в статье 142 Закона о банкротстве (абз. 3 п.1 и абз. 3 п. 9) о том, что несвоевременное представление требований по делу о банкротстве является обязанностью кредитора, который, в результате собственной процессуальной халатности, в принципе может быть лишен возможности получить какое-либо удовлетворение своего требования. Учитывая отсутствие какой-либо судебной практики для таких ситуаций, предположим, что это теоретически допустимо. Предположим, что по какой - либо причине добросовестный кредитор действительно не знал, что один из его контрагентов прошел процедуру банкротства (например, обязательство было принято на длительный срок). Следует обратить внимание на тот факт, что с момента публикации соответствующего сообщения все заинтересованные в этом деле лица считаются информированными, созданными для упрощения деятельности арбитражного управляющего и не могут служить основой, которая ограничивает права добросовестных лиц. участники правоотношений. Такой кредитор может предъявить требования к должнику в обычном порядке, но должник обязан заявить о том, что в отношении него прекращена процедура банкротства. В случае такого заявления суд, рассматривающий спор, должен прекратить производство по делу и перенаправить его на рассмотрение в арбитражный суд, разрешивший дело о банкротстве. Эта процедура должна соблюдаться при установлении имущественных и неимущественных требований (если банкротство происходит с использованием специальной процедуры). Требования указанного кредитора должны быть включены в соответствующую очередь реестра требований кредиторов должника, и мировое соглашение может быть изменено. Чрезвычайно важно установить ограничительный срок для обработки такого заявления. Наиболее оптимальный срок - не более шести месяцев, так как он достаточен для возникновения встречных обязательств даже в рамках долгосрочных правоотношений и позволяет ввести определенность для других заинтересованных участников процедуры банкротства.

Невозможность восстановления срока в случае его пропадания, с одной стороны, гарантирует защиту прав кредиторов и должника, а с другой стороны, представляет собой разумный риск для контрагента, который в любом случае должен быть заинтересован в финансовом положении лиц, с которыми он заключил договоры. Требования такого кредитора подлежат удовлетворению пропорционально требованиям других кредиторов. Он должен иметь возможность участвовать в собрании кредиторов, которые утверждают формулировку мирового соглашения, и отражать свою позицию путем голосования, и, кроме того, он не может быть лишен права на обжалование определения, если формулировка мирового соглашения не была подойдет ему. В тексте мирового соглашения или процессуально в правиле о прекращении производства по делу о банкротстве должна быть зафиксирована возможность возобновления производства по делу в случае предъявления таких требований кредитором.

Следует также обратить внимание на то, что если кредитор не сможет доказать свою добросовестность, то есть не приведет достаточных аргументов, подтверждающих объективную невозможность вступления в спор ранее, то такое поведение кредитора может быть расценено как злоупотребление правом, и ему может быть отказано в защите такого права. Предполагается, что подобный способ предотвращения недобросовестного использования института мирового соглашения во взаимосвязи с предложением Е.Ю. Пустоваловой станет эффективным средством разрешения проблемы. Тем более что реформирование в области законодательства о несостоятельности постепенно подходит к разрешению вопроса о возможности предъявления требований после завершения процедуры банкротства: пока это касается только ситуаций привлечения к субсидиарной ответственности, но, возможно, разовьется в более глобальные изменения [1].

В конце исследования мы сделаем ряд выводов этой главы диссертационного исследования. Этап мирового соглашения предоставляет широкое правовое поле для действий. Многочисленные споры о характере этого института способствовали появлению неоднозначных теоретических и практических точек зрения. Мировое соглашение имеет двойственную природу: это своего рода такая форма несправедливого поведения, как транзакция, и независимый тип злоупотребления. Это особенность этого правового института. Злоупотребления могут быть выявлены в рамках формирования условий мирового соглашения, когда они настолько неоднозначны, что с должника списывается почти вся сумма долга или им предоставляются чрезмерно льготные условия, которые не соответствуют уровню делового оборота. Такие условия могут затрагивать не только самого должника, но и третьих лиц, связанных с ним, если, скажем, они фактически прекращают действие гарантии (или другого обязательства по обеспечению).

Во избежание подобного злоупотребления ВС РФ принял позицию, исключающую возможность освобождения от бремени ответственности поручителя даже в том случае, если основной должник в рамках своей процедуры банкротства выполнил требования кредитора. Несформированность идеи вышестоящего суда определяет возможность неоправданного использования мирового соглашения в сочетании с поручительством, когда недобросовестный должник намеренно прекращает процедуру банкротства путем заключения мирового соглашения с взаимосвязанными или дружественными лицами, перенося бремя обязательств перед гарантом. Это возможно потому, что для одобрения текста мирового соглашения достаточно большинства голосов, что может не только повлиять на права третьих лиц, связанных с должником, но и непосредственно повлиять на права миноритарных кредиторов. В этом случае отказ от участия в этой процедуре не исправит указанную ситуацию. В то же время преднамеренное неучастие в заключении мирового соглашения свидетельствует, вероятно, о недобросовестном поведении человека. С одной стороны, добросовестный кредитор может действительно упустить момент банкротства одного из своих контрагентов, особенно когда обязательства являются долгосрочными и таких контрагентов много. С другой стороны, гражданское движение подразумевает потребность в определенной сумме денег.

В связи с этим требуется сбалансированное решение, позволяющее защитить должника и добросовестных кредиторов от недобросовестных действий, но в то же время поддержать добросовестных участников оборота. Допустимым решением для преодоления подобного злоупотребления является использование механизма изменения мирового соглашения. В течение установленного срока, если должник предъявляет новое имущественное требование (а в некоторых случаях и неимущественное требование) после завершения процедуры банкротства, он должен сообщить об уже заключенном мировом соглашении. Требования такого кредитора должны быть переданы на процедуру банкротства, которая возобновляется. После включения его требований в реестр условия мирового соглашения пересматриваются, и дальнейшая оплата производится в соответствии с условиями такого соглашения, в том числе в пользу нового кредитора. В случае, если должник хранит молчание по поводу завершенной процедуры несостоятельности, новое требование следует рассматривать в обычном порядке, но должник не может далее ссылаться на эту процедуру банкротства как на причину неисполнения вновь принятых обязательств.

Возможность предъявления такого требования кредитором должна быть ограничена пресекательным сроком, прежде всего во избежание необоснованного использования указанного механизма, а также в целях сбалансированной защиты прав должника и его кредиторов, своевременно включившихся в процесс несостоятельности.