О некоторых аспектах прозаизации новейшей русской поэзии

Размещено на http://www.allbest.ru

О НЕКОТОРЫХ АСПЕКТАХ ПРОЗАИЗАЦИИ НОВЕЙШЕЙ РУССКОЙ ПОЭЗИИ

Редкина Е.С.

Аспирантка,

Российский государственный

педагогический университет

имени А.И. Герцена

Аннотация

Статья посвящена специфике понимания феномена прозаизации в новейшей русской поэзии. Выделяются различные подходы в понимании термина «прозаизация», обозначаются некоторые составляющие данного явления в современной русской поэзии. Предпринимается попытка анализа тенденции к прозаизации в лексико-семантическом аспекте на материале некоторых текстов современных русских поэтов, опубликованных в период с 2012 по 2015г в литературных журналах «Новый мир», «Октябрь», «Звезда», «Урал». В качестве составляющих тенденции к прозаизации в статье рассматриваются особенности использования бытовой лексики, прецедентных феноменов в сниженных контекстах и снижающей метафоры.

Ключевые слова: новейшая русская поэзия, прозаизация, бытовая лексика, прецедентные феномены, снижающая метафора.

Abstract

The article is devoted to a prosaization phenomenon in newer Russian poetry. Different approaches to the definition of «prosaization» and some components of this phenomenon in lexical-semantic aspect are marked out. The poems of modern authors published in literary magazines «Noviy mir», «Oktiabr», «Zvezda», «Ural» in 2012-2015 years are analyzed. The analysis is addressed to everyday lexis, case phenomena in lowered contexts and lowering metaphors as elements of prosaization tendency in newer Russian poetry.

Keywords: newer Russian poetry, prosaization, everyday lexis, case phenomena, lowering metaphor.

В исследованиях по новейшей русской поэзии, обращенных к изучению творчества различных авторов, можно выделить некоторые общие тенденции в организации текстов: стилистическую неоднородность, смещение стилистических регистров, особый тип интертекстуальных связей, оборачивающийся игрой с оригиналом, отказ от романтических образов и пр. Ю.Б. Орлицкий одним из важнейших процессов в современной поэзии называет тенденцию к прозаизации: «Можно сказать, что прозаизация постепенно захватывает все уровни формальной и содержательной структуры языка. Но наиболее заметна она в области лексики, где неуклонно идет вытеснение поэтизмов» [1, с. 303].

Очевидно, что обращение к понятию прозаизации является одним из перспективных направлений в изучении новейшей русской поэзии. Однако существуют некоторые сложности в определении данного термина, связанные с тем, что уподобление поэзии прозе может проявлять себя на разных уровнях текста. В первую очередь, прозаизацию следует понимать как отступление от ритмической и метрической формы, рифмы. Вместе с тем, сложный многосторонний процесс прозаизации не исчерпывается формальным пониманием. По замечанию Н.С. Валгиной, «прозаизация стихотворных текстов и поэтизация прозаических - явление, связанное не столько с формальными показателями (например, ритмизация прозы), сколько с внутренним смыслом текста, с особой эстетической установкой автора, его эмоциональной и мировоззренческой сущностью» [2]. Таким образом, существуют некоторые характеристики поэтической речи, не связанные непосредственно ни с рифмой, ни с метром, то есть с формальной организацией, но присущие только поэзии, традиционно ее определяющие, организующие такое свойство стихотворного произведения как «поэтичность».

Среди современных исследователей, обращающихся к феномену прозаизации, следует назвать имена Ю.Б. Орлицкого, Т.М. Двинятиной, А.Э. Скворцова, М.В. Моисеевой, Е. Абдуллаева Е.Г. Иващенко, И.А. Дябкина, О.И. Северской. В работах указанных авторов обозначаются различные подходы к определению явления прозаизации: как комплексный, затрагивающий особенности сюжетности стиха, жанровых форм, строфики, рифмики, лексики, синтаксиса, объёма текста, так и связанный с одним или несколькими уровнями текста. прозаизация русский поэзия поэт

В настоящей статье предпринимается попытка анализа тенденции к прозаизации в лексико-семантическом аспекте на материале некоторых текстов современных русских поэтов, опубликованных в период с 2012 по 2015г в литературных журналах «Новый мир», «Октябрь», «Звезда», «Урал».

Говоря о прозаизации поэзии на лексическом уровне, прежде всего, следует обратиться к бытовой лексике, описывающей повседневные, обыденные, бытовые ситуации, предметы и явления М.В. Моисеева обращает внимание на «существенную роль бытовой детали, ее типизирующую функцию в тексте» [3]. Бытовая лексика в поэтическом тексте явно различима и имеет специфичное назначение. Зачастую описываемая в новейшей поэзии бытовая обстановка характеризуется отрицательно, связана с состоянием разрухи, упадка, социальным и личным неблагополучием.

Стихотворение Александра Вергелиса «Зверь из бездны выйдет на нас урча» посвящено теме апокалипсиса, содержит аллюзии на Откровение Ионна Богослова и Ветхий Завет:

Зверь из бездны выйдет на нас, урча --

не поможет мальчик с пращой.

Нас пожрет железная саранча,

будет мор, и что там еще?

Под обобщенным «мы» далее с в контексте аллюзий из библии следует понимать все человечество, которое характеризуется в тексте через введение бытовой лексики:

Только мы не поняли ничего -

смотрим телек и пьем вино.

В данном случае такие бытовые детали, как телевизор и вино, обрисовывают суженный обыденный мир, поглощающий героев. В стихотворении апокалипсис номинирован бытовым «шоу»: «пропустили шоу, сойдя во мрак». Такое представление отчасти навеяно массовой культурой, где конец света становится удачной темой для создания боевиков, фантастических книг и фильмов, компьютерных игр с захватывающим сюжетом. Так, слова из бытовой сферы становятся детерминантами состояния всего человечества.

В стихотворении «Царство мертвых денег» Григория Петухова происходит одушевление предметов и явлений бытовой сферы:

Должно быть, есть какой-то Радамант,

который правит царством мертвых денег,

цифр неприкаянных -- там мучается дебет,

кредит страдает, плачет банкомат…

Устройство Аида в тексте практически не отличается от устройства реального мира, где господствуют рыночные отношения, описанные в тексте следующим образом:

Неспешно мелют Мельницы Господни

братву из Люберец и пацанов с Капотни,

Не отличая наших, русских, от татар,

мордвы, хачей, жидов и косорылых-

Что тут поделаешь, свободный рынок.

В тексте используется грубо-просторечная лексика, содержащая ярко выраженную отрицательную оценочность (хачи, жиды, косорылые) как средство речевой агрессии, жаргонизм братва, а также топонимы, символизирующие социальное неблагополучие. Соединение субстандарта и лексем с денотативным значением «религия», «сверхъестественное» размывает границы между обыденным и божественным, потусторонним.

В стихотворении Валерия Сосновского «Вторчермет» описание обыденного мира с включением бытовой лексики связано с ощущением общего социального неблагополучия, показанного через личный опыт лирического героя:

Сумрак ночи на фоне дымящей трубы,

Три скамейки, разбитых качелей столбы,

И подъезд, обветшавший, как древняя ложь,

Подоконник в окурках, соседский дебош,

Звон разбитых бутылок, с ухмылкою шмон

И тлетворная сладость чужих похорон.

Действительность, которая окружает героя, составлена из бытовых предметов, пришедших в негодность: разбитые качели, обветшавший подъезд, разбитые бутылки. Текст обращен к некой героине, которая близка лирическому герою и находится в той же обстановке, что и он, вместе с ним переживает ее. «Приватная история…показана как часть социального опыта», «негативного», «опыта бытовой неустроенности и сословного неравенства» [4, с. 182].

Смысл многих слов из бытовой сферы, использующихся в приведенных фрагментах текстов, отстоит от значения указанных лексем в языке: не имея экспрессивно-оценочных, сниженных или отрицательных коннотаций, в поэтическом контексте они, тем не менее, приобретают эмотивную семантику.

Интересно также функционирование в новейшей поэзии различного рода прецедентных феноменов (имен, текстов, высказываний), приобретающих в текстах особый статус.

Тексты Анатолия Наймана содержат множество интертекстуальных связей, где используются как прецедентные имена, связанные с античной культурой, так и прецедентные феномены современной массовой культуры:

В конце концов, о времени и месте

сказать или о девственности Сафо

есть то же что о пламени и вести…;

Раз е равно эмцэквадрат, неужто

е не равно чему другому? Бима

Бом не глупей -- и мудрости не чуждо

ни «Очи черные», ни «Чао бамбино».

Упоминание имени древнегреческой поэтессы семантически не поддерживается в последующих строфах: ее имя нужно для обозначения некоторой темы, отдаленной от современной эпохи и актуальных проблем. В последней строфе появляются прецедентные имена клоунов Бима и Бома и названия популярных песен «Очи черные» и «Чао бамбино», возникновение которых поддерживает мысль о ценностном единстве любых явлений жизни, обозначенной в тексте.

Первая строка стихотворения Андрея Василевского «кудри -- кольца! кудри -- змейки!» является редуцированной цитатой из стихотворения В.Г. Бенедиктова, не атрибутированной в данном тексте. Внутритекстовые отношения лирического героя с Бенедиктовым представляются приятельскими или дружескими, что находит свое отражение в фамильярных обращениях: «бенедиктов! бенедиктов!», «не смиряйся, бенедиктов!», «просыпайся, бенедиктов». Реплика, обращенная к Бенедиктову, «а белинский был не прав» предполагает либо знание читателем прецедентных текстов (критических статей Белинского о Бенедиктове), либо знание прецедентной ситуации, то есть сам факт отрицательной оценки Белинским творчества Бенедиктова. Стихотворение носит шуточный характер, что поддерживается общей ритмической организацией, напоминающей детские стишки. Обращение к прецедентным феноменам становится для автора способом создания некоего игрового пространства и средством диалога с читателем.

Стихотворение Григория Петухова «Сам я не видел, но есть, говорят, раввины» строится, в основном, на обращении к прецедентным именам и высказываниям:

…сверху все чинно: филактерии, борода,

а под ними Хоркаймер и Деррида;

Педерастия в духе Уайльда в армии -- сплин, истома,

духоборчество развито, культ Толстого;

Среди людей, жизнь на альтарь искусства

взложивших, -- «Так говорил Заратустра» --

популярнейший труд: «падающего толкни,

а лучше распни», -- повторяют друг другу они;

Мерзостно как-то глядеть в старшеклассниц лица,

в них призыв Достоевского заголиться…

Интересно, что в стихотворении упомянуто имя Жака Деррида и название прецедентного текста, принадлежащего Фридриху Ницше: по замечанию Н.М. Азаровой, в конце XX -- начале XXI в. определенные философские тексты в поэтическом творчестве начинают восприниматься как обязательные, наиболее частотными из упоминаемых современными поэтами философов являются Ж. Деррида, М. Хайдеггер, А. Бергсон, С. Кьеркегор, Р. Барт и Ф. Ницше [5]. Прецедентные имена и высказывания оказываются в контексте негативно маркированы, становятся сигнификаторами лицемерия, разврата, узости взглядов, ограниченности, пошлости -- упадка. Истолковать значение творчества великих деятелей культуры таким образом позволяет контекст, в который помещены их имена, бытовой (армия, гастарбайтеры в подсобке и пр.), обыденный, низкий, вызывающий отторжение.

Новейшей поэзии свойственен общий отказ от романтической картины мира, «нарочитая деромантизация» действительности [6, с.133], «анти-пафос» [7]. Н.А. Фатеева отмечает «повышенную физическую телесность» [8, с. 33] в области метафоры, Л.В. Зубова - «агрессию» в выборе метафоры для «поэтического освоения действительности» [7].

Крайне заметной является тенденция к технической метафоре, представляющей компьютер «высшим разумом, организующим не только жизнь, но и посмертную судьбу человека», заменяющим Бога [9].

Можно выделять единичные метафоры, связанные с техническими процессами и развернутые метафоры, составляющие основу целого текста.

Евгений Коновалов в стихотворении «На смерть Стива Джобса» использует техническую метафору в описании действительности: «мир изменен и дефрагментирован». Поскольку дефрагментация является процессом оптимизации жесткого диска, становится понятно, что мир в тексте уподобляется единому большому компьютеру, таким образом утверждается развернутая метафора технического прогресса как процесса порабощения мира.

Вадим Дулепов в стихотворении «какая-то сегодня древнегреция» использует техническую метафору в отношении внутреннего, душевного состояния лирического героя:

какая-то сегодня древнегреция

сама собой, без повода-предлога

произошла в душе цветокоррекция:

деревья зеленей и неба много!

Смена эмоционального состояния сопоставляется с процессом обработки графической информации на компьютере. Метафорический образ человека как технического устройства можно считать нейтральным с точки зрения оценочности, однако уподобление человека предмету техники упрощает внутреннюю организацию первого, что несколько снижает статус человека, обладающего разумом и разнообразными душевными переживаниями.

В стихотворении «Все то, что мне еще не спелось» Константин Комаров использует техническую метафору для характеристики пейзажа:

Все то, что мне еще не спелось,

все, что на языке горчит,

я вижу на пустом дисплее

апрельской пиксельной ночи.

В основе метафоры лежит сопоставление картин природы с изображением на экране компьютера (пустой дисплей пиксельной ночи), которое привносит снижающий компонент в оценку окружающего мира, поскольку изображение на экране является вторичным по отношению к действительности: представляет не сам предмет, а его копию. Таким образом, мир явлен в стихотворении как копия мира. Крайне интересна внутритекстовая авторефлексия относительно использованных в стихотворении метафор:

…а что метафоры затёрты,

мне с января еще плевать.

Сходным образом представлена языковая рефлексия, связанная с банальностью поэтического языка, в стихотворении «Грех пустоты» Владимира Козлова:

А там без тебя -- никак,

там, что ни возьми, -- не готово.

И нигде не впитают так

твое стертое до дыр слово.

Характеристика «стертый до дыр» предполагает представление слова (в данном случае поэтического языка) как некого бытового предмета, вещи, пришедшей в негодность, языку присваиваются предметные характеристики -- возможность изнашиваться и выходить из употребления по причине частого использования.

Стихотворение Александра Авербуха предваряется рефлексией о тексте, о его материале:

веришь ли это опять слова

мятой памяти карусель

голос растерянно-угловатый

одно за другим просеивает

Повторяемость, круговое движение речи и мысли подчеркивается сопоставлением слов с каруселью, что описывает процесс говорения как аттракцион, так в контексте актуализируется не только сема повторяемости, но и сема развлечения (игры).

Важно упомянуть и использование снижающей метафоры, основанной на обращении к области физиологических и биологических процессов, чаще всего, негативно маркированных.

Так, например, стихотворении Григория Петухова «Царство мертвых денег», где денежные отношения выступают как разрушительная сила, порабощающая человека, содержится метафора, относящаяся к физиологической сфере:

Я не расчесываю денежных корост,

но только мучает меня один вопрос:

куда истраченный девается ликвид,

с купюр нули и президентов рожи,

на что в итоге все это похоже,

быть перестав, какой имеет вид?

В данном тексте под денежными коростами можно понимать как непосредственно материальное, вещественное (купюры), так и более отвлеченное (денежные отношения, операции, махинации и др.). В любом случае, данная метафора содержит негативную оценку: короста -- гнойные струпья на коже. Релевантной для указанной метафоры является сема болезненности, предполагающей естественное желание избавления, излечения и ощущение отвращения или брезгливости к описываемому.

Таким образом, существуют основания для выделения в новейшей русской поэзии следующих прозаизирующих элементов: бытовой лексики, лексики субстандартных подсистем, снижающей метафоры и обращение к прецедентным феноменам в сниженных контекстах.

Однако термин прозаизация не содержит оценочного компонента, в связи с чем и само явление не следует понимать как утрату собственно поэтического начала. Новейшая поэзия обращена к осмыслению сложных абстрактных категорий через описание новых жизненных реалий, как в бытовой, социальной-политической, экономической, так и в культурной сферах. Формируется особый тип художественности, расширяющий границы того, что может явиться предметом изображения и рефлексии в поэтическом произведении. По мнению М. Эпштейна, «поэзия выходит из своей ранней…формы», «вооружается энергией науки и техники, инструментами всех знаний и профессий, чтобы так же магически преображать мир» [10].

Литература

1. Орлицкий Ю.Б. Стих и проза в русской литературе. - М.: РГГУ, 2002. - 685 с.

2. Валгина Н.С. Теория текста: учебное пособие [Электронный ресурс]. - М., 2003. URL: http://www.hi-edu.ru/e-books/xbook029/01/part-021.htm (дата обращения: 09.03.2016)

3. Моисеева М.В. Динамика взаимодействия поэзии и прозы в творческой эволюции М. Ю. Лермонтова: автореферат дис. … канд.филол.наук. [Электронный ресурс]. URL: http://www.dslib.net/russkaja-literatura/dinamika-vzaimodejstvija-pojezii-i-prozy-v-tvorcheskoj-jevoljucii-m-ju-lermontova.html (дата обращения: 11.03.2016)

4. Голынко-Вольфсон Д. Прикладная социальная поэзия: изобретение политического субъекта (манифест) // Транслит. - 2012. - №10/11. - C. 180-182.

5. Азарова Н.М. Язык философии и язык поэзии: движение навстречу (грамматика, лексика, текст). - М.: Логос-Гнозис, 2010. - 496 с.

6. Казначеев С.М. Современные русские поэты.- М.: Институт бизнеса и политики, 2006. - 304 с.

7. Зубова Л.В. Критика и защита языка современной поэзии [Электронный ресурс]. URL: http://window.edu.ru/resource/478/38478/files/spr0000051.pdf (дата обращения: 11.03.2016)

8. Фатеева Н.А. Контрапункт интертекстуальности или интертекст в мире текстов. - М.: Агар, 2000. - 282 с.

9. Зубова Л.В. Языки современной поэзии - М., 2010. - [Электронный ресурс]. URL: http://romanbook.ru/book/8749605/?page=19 (дата обращения: 11.03.2016)

10. Эпштейн М. Сверхпоэзия и сверхчеловек. [Электронный ресурс] // Знамя. - 2015. - №1. URL: http://magazines.russ.ru/znamia/2015/1/11e.html (дата обращения: 10.03.2016)

Размещено на Allbest.ru