"Кони привередливые" В. Высоцкого как воплощение экзистенциального сознания

Размещено на http://www.allbest.ru/

Челябинский государственный педагогический университет

"Кони привередливые" В. Высоцкого как воплощение экзистенциального сознания

Пелихов Д.А.

Одной из тематических доминант зрелого творчества В. Высоцкого является тема смерти. Находя отражение в целом ряде произведений, эта тема решается поэтом как в конкретно-историческом ключе, так и в философском. В этом отношении особое внимание обращает на себя стихотворение-песня «Кони привередливые» (1972 г.), содержащее одну из ключевых философских антиномий - «жизнь - смерть». Присутствие в зрелом творчестве В. Высоцкого такой онтологической категории, как смерть, позволяет рассматривать эту лирику с позиций экзистенциальной философии. Правомерность такого подхода доказывает проекция постулатов экзистенциализма на произведения В. Высоцкого.

Как философско-эстетическое направление, выдвигающее на передний план вопрос о смысле жизни уникальной человеческой личности [Кузнецов 2004: 689], экзистенциализм рассматривает человека в чисто субъективном аспекте, взятым в отрыве от всего остального - наедине с жизнью, смертью, судьбой, перед лицом бытия, вечности. Такое состояние человека в философии экзистенциализма является определяющим и носит название «пограничной ситуации». Именно через ситуацию лицом к лицу с экзистенциальными и онтологическими категориями в рамках данной философии осуществляется познание личностью сущностей бытия. Такой установкой не преследуется цель воспроизведения жизни как всеобъемлющего целого во всем многообразии связей личности с миром, - конструируется условно моделируемая ситуация, концептуально организованная художественная действительность, способная обнаружить и сущности бытия, и психологические первоосновы человека. Методология экзистенциального мировосприятия формирует особое пространство - замкнутое пространство внешнего мира, «помноженное» на пространство замкнутого в себе «я». Безусловный центр такого пространства - «эго», которое становится и центром экзистенциально сконструированного мира в целом [Заманская 1996: 16]. Основными параметрами экзистенциальной модели мира являются катастрофичность бытия, кризисность сознания, онтологическое одиночество человека, существующего на «границе» (жизни/смерти, бытия/небытия и т. д.) [Заманская 1996: 20].

Антиномия «жизнь - смерть», содержащаяся в стихотворении «Кони привередливые», является ключевой для любой мифологической и философской системы. В философском плане осознание факта смерти представляет одну из важнейших отправных точек развития самосознания, осмысления человеком своей индивидуальности: именно осознание конечности бытия заставляет человека ценить каждый момент времени своего существования. Для экзистенциализма антиномия «жизнь - смерть» является наиболее существенной. В данной мировоззренческой системе смерть воспринимается как важнейший «предел» для человека и бытия и как начало истинной свободы. Смерть, пребывание на границе бытия и небытия становится в экзистенциализме одной из пограничных ситуаций, находясь в которой, человек теряет все связи с обществом, все определения и функции, получает возможность осознания самого себя, смысла своего существования [Тимофеев, Тураев 1974: 460].

Соотнесение постулатов экзистенциализма с творчеством Высоцкого позволяет говорить о том, что поэзия данного автора, в особенности её лирико-философский цикл, поднимающий онтологические проблемы жизни и смерти, смысла человеческого бытия, носит в значительной мере экзистенциальный характер как в плане содержания, так и в плане выражения. О присутствии в лирике В. Высоцкого элементов экзистенциального сознания свидетельствуют неоднократные высказывания самого поэта: «Я стараюсь выбирать для своих песен людей в самой крайней ситуации. Вот если говорить о символе всех этих песен, то это - «вдоль обрыва, по-над пропастью». Нахождение перед лицом смерти, в экстремальной ситуации, балансирование на краю «пропасти» - ситуации, в которых оказывается лирический герой Высоцкого. Пограничная ситуация, какой бы она ни была - трагической или комической, - в значительном числе лирических произведений Высоцкого является ключевой; это своего рода завязка, отправная точка, исходя из которой, поэт решает ту или иную творческую задачу.

Стихотворение-песня «Кони привередливые» - одно из наиболее характерных произведений, в котором нашли отчётливое выражение элементы экзистенциального мышления. На экзистенциальный характер этого текста указывает не только идейно-тематическое своеобразие (присутствие в тексте онтологической категории смерти), но и способ раскрытия авторского сознания (моделирование достаточно условной ситуации):

Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю

Я коней своих нагайкою стегаю, погоняю…

Что-то воздуху мне мало - ветер пью, туман глотаю, -

Чую с гибельным восторгом: пропадаю, пропадаю!

Первая строка, построенная на принципе градации, моделирует особое, экзистенциальное, пространство стихотворения, центром которого является край пропасти. Балансирование на краю пропасти становится той пограничной ситуацией, которая организует хронотоп лирического повествования. Таким образом, экзистенциальное пограничье, рубеж между жизнью и смертью обретает в стихотворении предметные черты. Подобная материализация абстрактных категорий свойственна многим стихотворениям Высоцкого (ср. «Две судьбы», «Попытка самоубийства», «Песня канатоходца»). Край пропасти становится чертой, разделяющей пространство стихотворения на две части - бытие и небытие.

Нехарактерное сочетание слов в третьей строке («ветер пью, туман глотаю») не только привносит в текст элемент коннотации (эмоциональность, экспрессию), но и обрисовывает характер лирического героя - экзистенциального человека, находящегося над бездной [Заманская 1996: 20], жадно цепляющегося всеми силами за жизнь. Критическое, пограничное состояние, в котором пребывает лирический герой Высоцкого, передаёт и оксюморон «гибельный восторг».

Образ коней, вынесенный в заглавие стихотворения, является в значительной степени интертекстуальным: он связывает поэзию Высоцкого с фольклором, славянской мифологией, традициями древнерусской и классической русской литературы. В тексте стихотворения данный образ наполняется глубоким символическим звучанием, олицетворяя собою, с одной стороны, бег времени («Чуть помедленнее, кони…») и индивидуальную судьбу личности, с другой («что-то кони мне попались привередливые»). Введение в текст этого образа-символа также свидетельствует о стремлении автора представить нематериальные категории в конкретном воплощении.

По своим жанровым особенностям стихотворение представляет собою исповедальный монолог, выражение личностного, субъективного начала. В этой исповеди слышится «ощущение бешеной гонки, чувство обрыва и пропасти, мольба о передышке» [Роговер 2004: 492]. Усиленное двойным повтором риторическое обращение к коням становится рефреном стихотворения и, по сути, является обращением лирического героя к самому себе, что в полной мере соответствует принципам экзистенциализма (постоянная рефлексия экзистенциального человека):

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!

Вы тугую не слушайте плеть!

Что-то кони мне попались привередливые -

И дожить не успел, мне допеть не успеть.

Желание «постоять на краю» становится основным мотивом всего стихотворения:

Я коней напою, я куплет допою - Хоть немного ещё постою на краю…

Приём синтаксического параллелизма, лежащий в основе построения первой и второй строк, а также паронимическая пара (напою - допою) создают эффект эха, который усиливается во второй части строфы за счёт введения строк различной длины - трёхстопной и одностопной. Тема смысла человеческого бытия показана здесь в новом ракурсе - в соотношении с темой назначения поэта и поэзии.

Важную роль в стихотворении, наряду с образом коней, играют сани, также связанные с русской фольклорной традицией и древнерусской литературой. Так, в «Поучении» Владимира Мономаха нахождение героя на пороге смерти передаётся именно посредством образа саней: «…Седя на санях, помыслив в души своей и похвалив Бога…» [Прокофьев 1973: 35]. Идиома «сидя на санях», имеющая современный эквивалент «стоя одной ногой в могиле», находит корни в обычае увозить покойника на санях. Буквализацию этой идиомы мы находим во втором куплете стихотворения:

Сгину я - меня пушинкой ураган сметёт с ладони,

И в санях меня галопом повлекут по снегу утром, -

Вы на шаг неторопливый перейдите, мои кони,

Хоть немного, но продлите путь к последнему приюту!

Заброшенность человека во Вселенной, его одиночество восприятие мира как враждебного, переданы метафорой («…меня пушинкой ураган сметёт с ладони»), в основе которой лежит приём контраста (пушинка - ураган), подчёркивающий беззащитность экзистенциального человека перед лицом онтологических категорий.

Символическим звучанием наполняется в стихотворении и один из лейтмотивов поэзии Высоцкого - мотив дороги. С одной стороны, дорога выступает как символ индивидуального пути человека, с другой - олицетворяет собою последний путь («путь к последнему приюту»).

На восприятие смерти в подчёркнуто экзистенциальном аспекте - как одного из пределов человеческого бытия - указывает черновой вариант второго куплета. В черновом автографе этот куплет выглядит следующим образом:

Сгину я - меня пушинкой ураган сметёт с ладони,

И в санях меня галопом повлекут по снегу белу, -

Вы на шаг неторопливый перейдите, мои кони, Не спешите увозить меня к последнему пределу!

Поэтическая мысль Высоцкого выходит на высший уровень - диалог человека с мирозданием. Пространство стихотворения расширяется до космических масштабов, а сама ситуация бешеной скачки наполняется трагическим звучанием, которое проявляется в том, что герой, умоляя «коней своих» не нести «так быстро сани», сам «погоняет» их своей нагайкой. Драматизм ситуации передаётся через яркую динамику стихотворения. «Кони привередливые» - образец «ни на что непохожей философской лирики, строящейся не на медитации, не на одном только размышлении, а прежде всего на сюжетном движении» [Новиков 1991: 209].

Трагизм экзистенциальной ситуации усиливается в третьем куплете стихотворения, где наступает развязка сюжетного действия:

Мы успели: в гости к Богу не бывает опозданий, - Что ж там ангелы поют такими злыми голосами?! Или это колокольчик весь зашёлся от рыданий, Или я кричу коням, чтоб не несли так быстро сани?!

Интересно отметить, что в черновом автографе стихотворения ситуация смерти передана более конкретно, что выражается в лексике строфы:

Мы успели: в гости к смерти не бывает опозданий…

……………………………………………………………

И найдут меня замёрзшего с пробитой головою,

Но причины не отыщут, что случилося со мною…

Таким образом, работа над текстом шла по пути абстрагирования от конкретного: если в черновом варианте указана «причина» смерти («…замёрзшего с пробитой головою»), то в окончательной редакции никаких причинно-следственных зависимостей не устанавливается. Смерть, являясь гранью между бытием и небытием, выступает как данность, а её причина становится неактуальной для лирического героя.

Замена лексемы «смерть» лексемой «Бог» в окончательном варианте текста, с одной стороны, свидетельствует о той же тенденции воплощения нематериальной категории в конкретном образе, с другой - придает образу Бога совершенно иное, нетрадиционное звучание: Бог у Высоцкого выступает как олицетворение смерти. Иное осмысление получают и образы ангелов, символизирующие собою тёмное начало, исходя из чего, следует говорить о смерти в восприятии лирического героя как о нечто чуждом человеку.

Третий куплет в наибольшей мере свидетельствует о субъективном восприятии автором действительности. Так, в тексте остаётся неясным, кто производит звуки, которыми наполнен потусторонний мир («ангелы поют…», «Или это колокольчик…», «Или я кричу…»). Звуки, наполняющие пространство стихотворения, ощущаются героем как чуждые, враждебные («злыми голосами»), даже если они исходят от самого субъекта («я кричу»). Всё это говорит о «бесконечной рефлексии» лирического героя, о его «раздвоении» [Заманская 1996: 21]. Такой субъективизм в восприятии действительности, безусловно, лежит в русле поэтики экзистенциализма.

Восьмистопный хорей в сочетании с трёх- и четырёхстопным анапестом в рефренах, а также редкая в русской поэзии гипердактилическая рифма («помедленнее - привередливые») создают стих с особой ритмической структурой, отличающейся мелодичностью, напевностью, что позволяет автору передать драматизм ситуации, сконцентрировав внимание на каждом образе.

Итак, тема смерти, конечности и смысла человеческого существования, выходящая на передний план в поздней лирике Высоцкого, сообщает ей экзистенциальный характер [Скатов 1998: 330], о чём свидетельствует не только идейно-тематическое своеобразие произведений, но и поэтика: моделирование критической ситуации, экзистенциального пограничья, создание образа лирического героя - человека, находящегося на границе бытия и небытия. Присутствие в тексте баллады «Кони привередливые» таких онтологический категорий, как смерть, судьба, время, выводит стихотворение на орбиту экзистенциального сознания, а поэтика фольклора, интертекстуальные образы делают стихотворение традиционным для русской поэтической традиции.

смерть высоцкий экзистенциальный

Список использованной литературы

1. Высоцкий В. С. Собрание сочинений в 2-х тт. - Екатеринбург: У-Фактория, 1998. - Т. 1.

2. Заманская В. В. Русская литература первой трети ХХ в.: проблема экзистенциального сознания. - Екатеринбург: Изд-во Уральского университета, 1996.

3. Новиков В. И. В Союзе писателей не состоял (писатель Владимир Высоцкий). - М.: Интерпринт, 1991.

4. Роговер Е. С. Русская литература ХХ в. - СПб.-М.: Сага-Форум, 2004.

5. Русские писатели ХХ в.: Библиографический словарь: в 2-х чч. / Под ред. Н. Н. Скатова. - М.: Просвещение, 1998.

6. Словарь литературоведческих терминов / Под ред. Л. И. Тимофеева и С. В. Тураева. - М.: Просвещение, 1974.

7. Словарь философских терминов / Под ред. проф. В. Г. Кузнецова. - М.: Инфра, 2004.

8. Хрестоматия по древней русской литературе / Под ред. Н. И. Прокофьева. - М.: Просвещение, 1973.

Размещено на Allbest.ru