Малая виртуальная метафорическая модель и отражение реальности в концептуальной картине мира субъекта на примере рассказов И.А. Бунина

Размещено на http://www.allbest.ru/

малая виртуальная метафорическая модель и отражение реальности в концептуальной картине мира субъекта на примере рассказов и.а. Бунина

Калашникова Л. В.

Орловский государственный аграрный университет

Анализ лингвистических механизмов мышления сплошь да рядом ведет за пределы языка, к тем внеязыковым формам мысли, с которыми в реальной работе сознания постоянно взаимодействуют лингвистические механизмы [Копосов 1997, 1999]. Через анализ языкового уровня открывается, таким образом, путь к пониманию внеязыковых механизмов мышления. Специфика нарративных механизмов связана с внутренним опытом времени, который, конечно же, не сводим к лингвистическому опыту [Ricoeur 1983-1985].

Наши концепции определяются метафорическими моделями, и мы можем думать, располагая только теми концепциями, которые у нас есть. Вероятнее всего бессознательные метафорические модели базируются на сознательно сконструированных версиях.

Модель мира представляет собой определенным образом организованные знания о мире, свойственные когнитивной системе или ее модели [Баранов, Паршин 1990: 146]. С одной стороны, в модель мира входят общие знания о мире, которые можно считать «объективными». Речь идет о простых пропозициях, специальных фактах или правилах продукций. С другой стороны, в модели мира присутствуют и знания другого типа, условно называемые «субъективными». Это ценности и их иерархии, когнитивные структуры, обобщающие опыт индивида и социума [Иссерс 1999].

В своей каждодневной жизни человек руководствуется подвижными, гибкими и простыми естественными категориями, сформированными на «среднем» уровне абстракции. В концептах и названиях этого уровня обычно соединяются перцептуальные и функциональные характеристики объектов, то есть сам уровень обладает не только лингвистической, но и когнитивной значимостью. Это объясняется тем, что «категоризация связана с членением внешнего и внутреннего мира человека в соответствии с сущностными характеристиками его функционирования и бытия» [Кубрякова, Демьянков, Панкрац, Лузина 1996: 44; Лагута 2000].

Исследование стратегий категоризации на базовом уровне приводит к предположению, что опыт человека еще до его концептуального осмысления структурируется именно на этом уровне. Мы способны взаимодействовать с объектами реального мира, структурируя их по оппозиции «часть - целое», с помощью основанного на гештальтах восприятия, двигательной активности и создания богатых ментальных образов. Это взаимодействие является источником доконцептуальной организации нашего опыта. Наши концепты базового уровня согласуются с этой доконцептуальной структурой и осмысляются в ее терминах.

Исследование концептуальной модели мира, представленной в дискурсе рассказов И. А. Бунина «Антоновские яблоки», «Деревня», «Суходол», на основании семантической классификации метафор [Москвин 1997] были выделены метафорические модели, отражающие основные бытийные категории действительности.

На протяжении всех рассказов определяется категория «метафора-природа». Как представляется, эта категория прекрасно отражает эмоциональное состояние автора. Признаки концепта сада очень разнообразны и динамичны. В рассказе «Антоновские яблоки» при определении признаков концепта сада активируются когнитивные структуры с доминирующими визуальными признаками: В темноте, в глубине сада - сказочная картина: точно в уголке ада, пылает около шалаша багровое пламя, окруженное мраком, и чьи-то черные, точно вырезанные из черного дерева, силуэты двигаются вокруг костра, меж тем как гигантские тени от них ходят по яблоням. То по всему дереву ляжет черная рука в несколько аршин, то четко нарисуются две ноги - два черных столба. И вдруг все это скользнет с яблони - и тень упадет по всей аллее, от шалаша до самой калитки [Бунин 1981: 4-5].

Картину дополняют тактильные и аудиальные признаки: Голоса на деревне или скрип ворот раздаются по студеной заре необыкновенно ясно. Темнеет. И вот еще запах: в саду - костер, и крепко тянет душистым дымом вишневых сучьев. [Бунин 1981: 4]. Создается впечатление, что автор наблюдает сад со стороны, обращаясь к глубинам своей памяти: Сад у тетки славился своею запущенностью, соловьями и яблоками [Бунин 1981: 8].

Дальнейшее определение признаков концепта сада приводит к персонификации сада: Из такой трепки сад выходил почти совсем обнаженным, усыпанным мокрыми листьями и каким-то притихшим, смирившимся. Но зато как красив он был, когда снова наступала ясная погода, прозрачные и холодные дни начала октября, прощальный праздник осени! …Черный сад будет сквозить на холодном бирюзовом небе и покорно ждать зимы, пригреваясь в солнечном блеске [Бунин 1981: 9-10]. Грудь его широко дышит резким воздухом зари и запахом озябшего за ночь, обнаженного сада [Бунин 1981: 14]. Сад, обнаженный, притихший, смирившийся перед грядущими переменами, черный сад, будет сквозить, покорно ждать зимы, пригреваясь в солнечном блеске.

Концепт сада снова активируется в рассказе «Деревня». Постепенно сад из черного превращается в белый: возникает оппозиция «черный - белый». Изменение цвета тоже метафорично: переход из прошлого в настоящее. Описание сада становится динамичным: Сад побелел, гул его сливался с гулом ветра, в котором все чудился дальнейший колокольный звон [Бунин 1981: 121].

Концепт сада немыслим автором без дождя: Ветер замирал, сонно ползали пчелы по цветам у балкона, совершая свою неспешную работу, - и в тишине слышался только ровный, струящийся, как непрерывный мелкий дождик, лепет серебристой листвы тополей…[Бунин 1981-III: 130]. Он долго лежал, стиснув зубы, слушая эти рыдания да мелкий сонный лепет тополей, похожий на непрестанный дождик [Бунин 1981: 146].

Сад не пассивен, он сопротивляется природным стихиям: ветру, дождю - сад бушевал под дождем. Формируется оппозиция: «пассивен - активен». Дождь является одним из доминирующих признаков в рассказе «Деревня», где сочетание нескольких признаков: визуальных: Он отвернулся от ветра, поднял справа холодный и влажный воротник чуйки, серебрившийся от мельчайшего дождевого бисера, сплошь покрывшего ее, глядел сквозь холодные капельки, висевшие на ресницах, как…стоит перед ним и не проходит целый фонтан высоко толкущихся комьев грязи [Бунин 1981: 41]; аудиальных и тактильных признаков: Дождь глухо гудел по навесу над площадкой, лил с него ручьями, летел брызгами [Бунин 1981: 73] вызывает репрезентацию субъективного опыта. Когда же ощупью добрался до бани, стоявший в ельнике дождь обрушился на землю с такой силой, что как в детстве, стали мелькать мысли о потопе [Бунин 1981: 85].

Употребление союза «как» в структуре дискурса позволяет сравнить фрейм ситуации дождя и фрейм ситуации потопа. Сознание производит идентификацию, вычленяя сначала общие признаки. Далее, уже по характерным признакам определяется похожая схема прошлого опыта. Возможно, при другом наборе признаков, дождь сравнивался бы с чем-то другим, например, со стеной, диким животным.

Множество малых виртуальных метафорических моделей в общей сложности формирует концептуальную картину мира субъекта. Исследование метафорической модели «природа» дало возможность выделить и описать ее основные уровни.

Восприятие - собирание хаотичных фрагментов зримого мира. В видении обретается относительная целостность картины, служащая основанием для дальнейшего мысленного преломления. Этот уровень обладает не только лингвистической, но и когнитивной значимостью. Уровень пространственного опыта предполагает локализацию знаний о предмете: место, время, образ жизни, сознание, эмоции и т.д.

Интерпретация - абстрагирование, распознание паттернов, сравнение прототипов, категоризация. Об-разование категорий связано с формированием когнитивных концептов и их устойчивых объединений. Это стандартный путь переработки поступающей информации.

Понимание - обретение знания. Прежде всего, ситуация понимания предполагает наличие субъекта и объекта, или содержания. Иными словами, понимание включает в себя человека и понимаемый им факт окружающей действительности.

Концептуализация понимания.

Продуктивность - метафоризация сопровождается вкраплением в новое понятие признаков уже познанной действительности, отображенной в значении переосмысляемого имени, что оставляет следы в метафорическом значении, которое в свою очередь «вплетается» и в модель мира, выражаемую языком» В качестве способа описания этого уровня можно рассматривать следующие оппозиции: «динамика - статика»; «тень - свет»; «черный - белый»; «сухой - мокрый»; «покорный - бушующий и т.д.

Малые метафорические модели не изолированы, они связаны между собой так называемыми концептуальными «мостиками», образуя концептосферу метафорической модели мира субъекта. Концепт сада немыслим автором без запаха антоновских яблок: Войдешь в дом и, прежде всего, услышишь запах яблок…[Бунин 1981: 8]. Метафора «яблоки» соединяет несколько метафорических моделей («Антоновские яблоки»): В поредевшем саду далеко видна дорога к большому шалашу, усыпанная соломой, и самый шалаш, около которого мещане обзавелись за лето целым хозяйством. Всюду сильно пахнет яблоками, тут - особенно [Бунин 1981: 3-4].

Метафора «яблоки» перекидывает концептуальный мостик в «Суходоле» к категории метафора-природа, при описании сада: Отец часто говорил, что помешался он после того, как на него заснувшего, на ковре в саду, под яблоней, внезапно сорвавшийся ураган обрушил целый ливень яблок [Бунин 1981: 135]. Такую цепь можно продолжить: ливень яблок ассоциируется с ливнем, дождем, похожим на потоп.

Построенные понятия и модели - это метафоры, отражающие «реальную» природу вселенной и являющиеся исключительно человеческими творениями. Они есть продукт мысли, который может отражать реальность. Когнитивные модели есть следствие наблюдений реальности, но наши внутренние репрезентации перцептов могут искажать реальность.

Метафоры являются важным, но не единственным функциональным механизмом в психолингвистических моделях. Они держат читателя в рамках тех концептуальных схем, которыми руководствуется автор. Метафора является зеркалом, отражающим концептуальный мир субъекта. Восприятие и понимание, коммуникация в целом, возможны потому, что мы не создаем новые метафоры, а пользуемся теми, что получили в процессе познавательной деятельности.

Разнообразие метафорических моделей позволяет говорить о разных аспектах нашего опыта. Метафорические модели также могут скрывать важные аспекты опыта любого из доменов и как бы блокируют, «запирают», зацикливают нас при понимании нашего опыта. С когнитивной точки зрения познание метафорических моделей необходимо для интерпретации действительности.

лингвистический мышление бунин мир

Список использованной литературы

1. Баранов А. Н., Паршин П. Б. К построению словаря терминов когнитивной науки / А. Н. Баранов, П. Б. Паршин // Когнитивные исследования за рубежом: методы искусственного интеллекта. - М., 1990. - C. 139-149.

2. Бунин И. А. Рассказы / И. А. Бунин. - М.: Художественная литература, 1981. - 527 с.

3. Иссерс О. С. Речевое воздействие в аспекте когнитивных категорий / О. С. Иссерс // Вестник Омского университета. - 1999. - Вып. 1. - С. 74-79.

4. Кубрякова Е. С. Краткий словарь когнитивных терминов / Е. С. Кубрякова, B. C. Демьянков, Ю. Г. Панкрац, Л. Г. Лузина. - М., 1996. - С. 44, 169.

5. Лагута О. Н. Логика и лингвистика / О. Н. Лагута. - Новосибирск, 2000. - 116 с.

6. Москвин В. П. Русская метафора. Семантическая, структурная и функциональная классификация / В. П. Москвин.- Волгоград: Перемена, 1997. - С. 27.

7. Ricoeur P. Temps et recit / P. Ricoeur. - Paris: Seuil, 1983-1985. - Vol. 1-3.

Размещено на Allbest.ru