Садово-парковый топос в лирике Н.Н. Туроверова

Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 821.161.1

Садово-парковый топос в лирике Н.Н. Туроверова

Кротова Анна Андреевна

Московский педагогический государственный университет

Садово-парковый топос является одним из самых распространенных в лирике Н. Н. Туроверова и наполнен как традиционными, так и автобиографическими образами. Транслируя евангельские смыслы, выражая мечты лирического героя о покое души и гармонии природы, являясь метафорой человеческой жизни, сад становится важным пространством художественного мира поэта. Автор анализирует составляющие садово-паркового топоса (образы, мотивы), характерные для лирики Н. Н. Туроверова и отражающие специфику его художественного сознания.

Ключевые слова и фразы:Н. Н. Туроверов; садово-парковый топос; сад; поэтика; семиотика; лирический герой; эмиграция; литература русского зарубежья; донское казачество.

парковый туроверов автобиографический лирический

Garden-park topos is one of the most popular in N. N. Turoverov's lyrics and is full of both traditional and autobiographical images. Transferring Gospelmeanings, expressing lyrical hero's dreams of soul in peace and harmony of nature, being a metaphor ofhuman life, the garden becomes an important space of poet's artistic world. The author analyzes the components of gardenpark topos (images, motives) typical for N. N. Turoverov's lyrics and representing the peculiarities of his artistic consciousness.

Key words and phrases:N. N. Turoverov; garden-park topos;garden; poetics; semiotics; lyrical hero;emigration; Russian йmigrй literature; Don Cossacks.

Изучению садово-паркового топоса русской литературы посвящено много исследований .Термин«топос» в современном литературоведении неоднозначен; в нашей статье используется следующая дефиниция: «значимое для художественного текста (или группы художественных текстов - направления, эпохи, национальной литературы в целом) “место разворачивания смыслов”, которое может коррелировать с каким-либо фрагментом (или фрагментами) реального пространства, как правило, открытым» [7, с. 89].

Садово-парковый топос характерен для русской литературы в целом и частотен в лирике поэтов русского зарубежья первой волны.Пространство сада становится неотъемлемой частью художественного мира М. И. Цветаевой, И. А. Бунина, Ю. К. Балтрушайтиса, Ю. К. Терапиано и других поэтов. Обратимся к истории развития представлений о саде в культуре и науке.

Д. С.Лихачёв так определял основной компонент семантики сада: «Сад - попытка создания идеальных взаимоотношений с природой. Поэтому сад представляется как в христианском мире, так и в мусульманском раем на земле, Эдемом» [3, с. 11]. Сад - это часть природы, которую человек воссоздаёт искусственно рядом с домом в сознательной или бессознательной попытке возвести некий идеальный микромир, подобный небесному Эдему, мир, в котором всё подчинено законам гармонии. СовременныйголландскийрусистЙ. ВанБаакотмечает: «Moreover, there is another old element here that is closely related to the House Myth - thegarden <…> Like the concept of the house, the garden also lies at the foundation of human culture <…> harmonybetween nature and man <…> The concept ofa garden implies a man-made space and order» [15, р. 174] / «Болеетого, естьдругойэлемент, которыйтесносвязансмифологемойДома - сад... Как и понятие дома, концепт сада лежит в самом основании человеческой культуры... выражает гармонию между природой и человеком... Концепт сада воплощает созданный руками человека микрокосмос» (перевод автора статьи - К. А.).

Напервый план ученый выводит мысль о противоположном разрушительной стихии хаоса космосе, воплощением которого на земле выступает сотворенный руками человека сад.

Сад может быть представлен в литературе и как идиллический locus amoenus.

В поэзии Н. Н. Туроверова садово-парковый топос транслирует различные смыслы.

В стихотворении «Осыпается сад золотой…» сад символизирует жизнь человека. Тема осеннего умирания природы широко представлена в русской поэзии и во многих случаях сопрягается со старением и кончиной человека (К. Бальмонт, С. Есенин и др.); возникает образ осени-вдовы (у И. А. Бунина, А. А. Ахматовой).В стихотворении Н. Н. Туроверова последние годы жизни матери, так и не дождавшейся сына, поэтически облечены в образ опадающих листьев.

Эпитет золотой, повторяющийся в произведении два раза, контрастирует с цветом ели - черным. Образ ели, заметенной листопадом и колористически резко противопоставленной осенним ярким краскам (эпитеты золотой, голубойи контекстуальный антоним черный), перекликается с образом матери; её (ели) черный цвет - цвет скорби, еще более трагичный на фоне яркой золотой осени: «За окном твоим черную ель / Замела золотая метель» [12, с. 88]. Ель черна, более того - заметена «золотой метелью», то есть теряется, пропадает на золотистом фоне.

Метафора золотая метель в стихотворении становится символом времени, убаюкивающего, уводящего природу на недолгий покой, а человека - на вечный. Появляется мотив смерти: о близком будущем матери говорит последняя строка произведения («Недалек твой последний покой» [Там же]). Обратим внимание, что стихотворение написано нетипичным для лирики Н. Н. Туроверова анапестом. Этот размер придает звучанию лирического текста «убаюкивающую» интонацию. Осенний сон, в который погружается природа, предвещает кончину одинокой матери.

Образ осеннего сада, сопряженный со смертью, встречается и в стихотворении «Хорошо, что смерть сметает наши легкие следы…».Лирический герой задумывается о ходе времени и человеческой жизни: «Хорошо, что смерть сметает / Наши легкие следы, / И вовремя отлетают / Пожелтевшие сады» [Там же, с. 259].В тексте подчеркивается, что хороши, казалось бы, не совсем «хорошие» в привычном понимании вещи: хорошо, что есть смерть, хорошо, что «вьюга воет над замерзшею землёй», хорошо, в конце концов, что человек обращается во прах. Разве может всё это быть «хорошо»?Да, может, по одной-единственной причине: так устроен Божий мир. Именно поэтому остаётся (что и следует из мысли лирического героя) принять то,что суждено, смиритьсяс таким положением вещей.

В поэме «Легион» возникает образ африканского оливкового сада - защищенного, обособленного от внешнего мира места: «Звенит надо мною цикада - / Веселый арабский фурзит: / “Под сенью тунисского сада / Тебе ничего не грозит. / Какая война угрожает / Покою столетних олив?”» [Там же, с. 123]. Образ оливы в русской лирике имеет несколько значений. Особое внимание обратим на значение, о котором говорит М. Р. Ненарокова: «Наиболее частотным значением оливы в русской поэзии является “мир как отсутствие илипрекращение боевых действий”» [4, с. 64]. В 9-ой части поэмы «Легион» («Звенит надо мною цикада…») Н. Н. Туроверова нетрудно выявить этот семантический пласт. «Покой столетних олив» противопоставлен войне, «сень тунисского сада»- пространство безопасности, защищенности (фонетически подчеркнуто аллитерацией). Риторический вопрос подразумевает ответ: никакая война не угрожает и не может угрожать этому покою.

В 3-ей части поэмы «Легион» лирический герой видит за садомпашу, образ жизни которого лишен всякой суеты (не говоря уже о войне): «А за садом, в шатре, трехбунчужный, / С детских лет никуда не спеша, / Весь в шелках, бирюзовый, жемчужный, / Изучает Шанфара паша» [12, с. 121]. Трехбунчужный паша представлен Н. Н. Туроверовым утопающим в роскоши, далеким от всего света. Лирический герой не удерживается от сравнения его размеренной жизни со своей стремительной трагичной судьбой: «Что ему европейские сроки / И мой дважды потерянный кров? / Только строки, арабские строки / Тысячелетних стихов» [Там же]. Тысячелетние стихи, которые не просто читает, а изучаетпаша, - символ постоянства, внешнего покоя мира, вкотором он находится, мира, разительно отличающегося от того, в котором существует лирический герой.

Образ сада представлен в стихотворении «Элизиум», посвященном русским старческим домам. Заглавие коррелирует с топонимом Елисейские поля - знаменитой улицей Парижа, то есть содержит отсылку к биографии поэта (Н. Н. Туроверов жил во Франции с середины 20-х годов XX в.).

Лирический герой размышляет об Элизиуме, «обетованной стране» [Там же, с. 216]. «Обетованный край», по толковому словарю Д. Н. Ушакова, - место, куда кто-то «сильно стремится попасть» [11]. В Толковом словаре С. И. Ожегова добавлено, что этоткрай - «счастливый и изобильный» [5]. Таким тихим и спокойным местом для много воевавшего лирического героя становятся сады (или парковые зоны, скверы) при старческих домах («От нас еще ложатся тени, / Элизиум, в твоих садах / Богоугодных заведений» [12, с. 216]).Нельзя оставить без внимания античную традицию, отчетливо прослеживающуюся в произведении. В эпиграфе Н. Н. Туроверов ссылается на Пиндара, затронувшего в оде «Острова Блаженных» тему загробного воздаяния [5]. На острова блаженных, по Пиндару, попадает тот, кто «сохранил душу свою чистой от всякой скверны» [Там же]. В сознании лирического героя тишина и покой старческих домов, а также садов при них ассоциируются с Элизиумом на земле, которого достойны он и его однополчане.

Символом благополучия выступает в лирике поэта сад, «отягощенныйплодами»: «Бог спас деревню отбеды! / Поля завалены снопами, / Стоят счастливые сады,/ Отягощенные плодами. / Теперь ничто им негрозит/ Ни град, ни засуха, ни ветер,/ И синева легко сквозит/ Сквозь листья <…>»[12, с. 181]. Беда для деревни - неурожай, который может быть вызван разными причинами. Стихотворение начинается с восклицания, в котором констатируется вмешательство высших сил в быт людей: «Бог спас…». Появляется мотив счастья, зачастую сопряженный у Н.Н. Туроверова с мотивом детства и образом детей. Дети, по мнению лирического героя, могут быть истинно счастливы. Уместно привести здесь евангельскую цитату: «Иисус, призвав дитя, поставил его посреди них и сказал:“Истинно говорю вам, если не обратитесь и небудете как дети, не войдете в Царство Небесное”» [1, Матф. 18:3]. Детское счастье - это беззаботность, умение жить здесь и сейчас,быть довольным малым. Идеальный, «правильный» ребёнок таков, каким представлен в толковании вышеприведенной цитаты свт. Иоанном Златоустом: «<…> это было дитя в полном смысле, свободное от всех указанных страстей, - дитя чуждое и гордости, и тщеславия, и зависти, и сварливости, и всех подобных страстей, - дитя украшенное многими добродетелями, как-то: простосердечием, смирением, спокойствием, и которое ни одною из этих добродетелей не гордится» [10]. Интересно и толкование блж. Феофилакта Болгарского, уточняющего, что «нам должно быть детьми по смирению духа(здесь и далее курсив автора статьи - К. А.), но не по детству мышления, по незлобию, но не по неразумию» [9].Именно таким - беззаботным, простодушным, свободным - предстает ребенок в стихотворении«Бог спас деревню от беды!»: «По-настоящему счастливы,/ Как день воскресный без забот,/ Как звон пчелы домой летящей, / Как этой ласточки полет, / Такой воздушный и скользящий» [12, с. 181]. Анафора (как) подчеркивает и утверждает мысль лирического героя. Заключительное четверостишие насыщено образами «летающих» существ: птиц, насекомых;употребляются однокоренные слова («летящей», «полет»); в перекрестную рифму вынесены лексемы «без забот» - «полет». Благодаря избытку «воздушного пространства» создается ощущение, что и сами дети наделены чудесной способностью - летать.

Садово-парковый топос является одним из самых распространенных в лирике Н. Н. Туроверова. Пространство сада в художественном мире поэта изобилует различными смыслами:

* выполняет функцию пейзажа, на фоне которого разворачивается лирическое переживание;

* служит метафорой жизни человека;

* питает мечты лирического героя о лучшей жизни в земле обетованной;

* служит местом отдыха лирического героя, его размышлений о прошлом, настоящем и будущем;

* плодоносящий сад является символом благополучия, счастья; это значение усиливается благодаря мотиву детства и образу детей, по мнению лирического героя, истинно счастливых.

Список источников

1. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета.М.: Российское Библейское общество, 2003. 927 с.

2. Дмитриева Е. Е., Купцова О. Н.Жизнь усадебного мифа: утраченный и обретённый рай. М.: ОГИ, 2008. 528 с.

3. Лихачев Д. С.Поэзия садов: к семантике садово-парковых стилей. Сад как текст. М.: Согласие; Тип. «Новости», 1998. 471 с.

4. Ненарокова М. Р.Язык цветов: олива в русской поэзии XVIII первой половины XIX века // Вестник Костромского государственного университета им. Н. А. Некрасова. 2015. Т. 21. № 1. С. 63-66.

5. Обетованный[Электронный ресурс] // Толковый словарь С. И. Ожегова. URL: http://slovarozhegova.ru/word.php?wordid=17470(дата обращения: 30.06.2017).

6. Пиндар. Олимпийские оды[Электронный ресурс]. URL:http://ancientrome.ru/antlitr/pindar/pindar03.htm#c2(дата обращения: 30.06.2017).

7. Прокофьева В. Ю. Категория пространство в художественном преломлении: локусы и топосы // Вестник Оренбургского государственного университета. 2005. № 11. С. 87-94.

8. Сахарова Е. В.Садово-парковый топос в русской литературе первой трети XIX века: дисс. ... к. филол. н. Томск, 2007. 241 с.

9. Толкования на Мф. 18:2. Блж. Феофилакт Болгарский[Электронный ресурс] //Толкования Священного Писания.URL: http://bible.optina.ru/new:mf:18:02#blzh_feofilakt_bolgarskij(дата обращения: 30.06.2017).

10. Толкования на Мф. 18:2. Свт. Иоанн Златоуст[Электронный ресурс] // Толкования СвященногоПисания.URL:http://bible.optina.ru/new:mf:18:02#svt_ioann_zlatoust(дата обращения: 30.06.2017).

11. Толковый словарь русского языка[Электронный ресурс]: в 4-х т. / под ред. Д. Н. Ушакова. URL: http://febweb.ru/feb/ushakov/ush-abc/default.asp(дата обращения: 30.06.2017).

12. Туроверов Н. Н.Двадцатыйгод - прощайРоссия! М.: Планета детей, 1999. 303 с.

13. Шарафадина К. И.«Алфавит Флоры» в образном языке литературы пушкинской эпохи (источники, семантика, формы).

СПб.: Петербургскийинститутпечати, 2003. 309 с.

14. Curtius E. R.Europдische Literatur und lateinisches Mittelalter. Bern: Francke, 1948. 601 S.

15. Van Baak J.The HouseinRussianLiterature:AMythopoeticExploration. Amsterdam - N. Y., 2009. 525 p.

Размещено на Allbest.ru