Серебряный век - вымысел или замысел?

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Белгородский государственный национальный исследовательский университет

Донской государственный технический университет

Серебряный век - вымысел или замысел?

И.А. Майданска, А.В.Федосеенков

Метафора «Серебряный век», применительно к русской культуре начала XX столетия, уходит своими корнями в поэзию и литературоведение. В 1970-е годы стараниями зарубежных славистов эта метафора была концептуализирована и довольно быстро превратилась в клише. А в 1997 году появилась книга Омри Ронена с бросающим вызов названием «Ошибочность Серебряного века в русской литературе XX столетия» Ч Этим томом открывалась англоязычная книжная серия «Знак / текст / культура: исследования по славянской и сравнительной семиотике» (главный редактор серии - Вяч. Вс. Иванов).

По мнению О. Ронена, Серебряный век -- это в лучшем случае терминологическая пустышка, а в худшем -- миф, создающий обманчивую видимость понимания сложного явления культуры. По этой причине, пишет он, «и сам термин, и подразумеваемое с его помощью представление набивают оскомину и, в конце концов, начинают вызывать отталкивание [2, с. 29]».

Это суждение поддержал Вячеслав Иванов, написавший предисловие к книге О. Ронена. Ссылаясь на собственные беседы с Анной Ахматовой, Иванов выразил уверенность, что ей этот термин «не подошёл бы» -- пусть сама Ахматова и воспользовалась метафорой «серебряного века» в своей «Поэме без героя» для описания предвоенного Петербурга.

Вокруг монографии О. Ронена практически сразу же разгорелась полемика. Между тем, за год до её выхода в свет, Л. А. Иезуитова установила, что разграничение «золотого» (от Н. М. Карамзина и А. С. Пушкина - до Н. В. Гоголя) и Серебряного веков в русской литературе проводилось ещё в XIX веке, в том числе - у Владимира Соловьёва, чья философия вдохновляла поэтов-символистов Серебряного века [см.: 1].

В книге В. П. Шестакова предпринята попытка превратить термин «Серебряный век» в полноценное понятие, описывающее не только художественную литературу начала XX столетия, но также и другие области культуры - философию, живопись, музыку и балет. Понятие это призвано схватывать не просто какие-то внешние черты или общие приметы времени, но и фундаментальные эстетические установки, так сказать «русский дух» искусства той эпохи.

Что же это за установки?

Некоторые подсказки автор книги находит у Н. А. Бердяева, который много писал о «духовном ренессансе», наступившем в XX столетии в России. Новыми чертами этого ренессанса Бердяев считал символизм и эстетизм. В. П. Шестаков добавляет к этому эротизм, или культ любви в платоновско-соловьёвском смысле. Кроме того, русский Серебряный век, подобно европейскому Ренессансу, «выделял античную историю, как образец для подражания и интерпретации... Если итальянское Возрождение было рассветом европейской культуры, то русский Ренессанс - её поздняя осень [5, с. 6-7]».

Правда, В. П. Шестаков делает важную оговорку: в культуре Серебряного века отсутствовал главный, фундаментальный ренессансный принцип достоинства личности - Dignitas (Пико дела Ми- рандола) - и представление о центральном положении человека в мире.

Действительно, уважение к человеческой личности, защита её прав и нравственной автономии чужды российской цивилизации. Политическая элита многое перенимала у Запада, но только не эту гуманистическую установку. Именно по этой причине все попытки модернизации «сверху» - от Бориса Годунова и Петра Первого и вплоть до наших дней - терпели фиаско. Та же печальная судьба ждала и наш «догоняющий Ренессанс» столетней давности. Это культурное течение повторило политическую судьбу страны и сошло на нет вместе с русским ancien rйgime (старый порядок, сметённый Великой французской революцией). Тем не менее культурная революция Серебряного века была весьма высоко оценена на Западе, а в области балета произвела настоящий фурор.

Стремясь содержательно опровергнуть утверждение Омри Ронена о Серебряном веке как неудачном «умысле и вымысле» литературоведов, В. П. Шестаков называет Серебряный век «определённым замыслом, то есть проектом будущего. В этой эпохе было много оглядок назад, на прошлое истории, но в ней же существовала настойчивая футурологическая интенция, стремление увидеть будущее в образе гармонии и красоты. Это стремление было во многом утопическим, из-за чего русский Серебряный век стал кратковременным феноменом русской истории и культуры. Но вместе с тем в нём реализовались лучшие потенции русского интеллектуализма [5, с. 13]».

Не имея реальной возможности практического самовыражения в социальной действительности, русские «интеллектуалы» - безусловно, не все, но всё же составлявшие немалую часть художественной элиты, -- направили взоры в будущее. Они принялись конструировать это будущее в плане воображаемом -- идеальном -- при помощи символов и абстракций, демонстративно порывающих с косной российской действительностью... И вскоре не без удивления обнаружили, что эти абстракции способны воплощаться в жизнь.

Русские революции потрясли основания старого общественного порядка и были восприняты многими «интеллектуалами» (среди которых преобладали художники и эстетически настроенные философы) как практическое осуществление грандиозного футуристического проекта. Начавшись с пассивно-созерцательного декаданса на английский манер, Серебряный век перешёл затем к абстрактно-символическому «миротворчеству», а то и к «богостроительству».

Монография В. П. Шестакова включает в себя три больших раздела: «Философия», «Живопись» и «Балет». Каждый из этих разделов состоит из нескольких очерков, большей частью уже опубликованных ранее по отдельности. (При этом текст книги местами выглядит сшитым на «живую» нитку -- абзацы не стыкуются друг с другом, некоторые фрагменты повторяются.) В. П. Шестаков как бы резюмирует этой книгой исследования, которые велись им на протяжении последних десятилетий.

В трёх параграфах философского раздела рассматриваются «ренессансные» черты Серебряного века: культивируемый образ Античности, феномены эротизма и эстетизма. Как показывает автор, Серебряный век активным образом заимствовал современные западные моды, продолжая их уже на свой лад.

Античность, например, рассматривалась сквозь ницшеанскую призму «дионисийского» и «аполлонического» начал. Для русских символистов, пишет Шестаков, Фридрих Ницше был оракулом, указавшим путь к «религии творческой жизни», как выразился Андрей Белый. «Основываясь на Ницше, на его идее о “рождении трагедии из духа музыки”, Белый рисует целую космологическую систему. Согласно Белому, мир основан на взаимоотношении двух сил: динамики и статики. Дух развития воплощается в музыке, которая несёт в себе жизненный ритм. Затем рождается миф, который скрывает музыкальную сущность мира, чтобы уравновесить ритм образами. Взаимная борьба ритма и образа, Аполлона и Диониса наполняет всю человеческую историю, но наиболее адекватно она предстаёт в античной культуре [5, с. 21]».

Дмитрий Мережковский приложил немало усилий для того, чтобы сблизить Ф. Ницше с великими русскими писателями - от А. С. Пушкина до Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского, и таким образом - обновить христианство, синтезировав его с ницшеанским «язычеством». Подобного рода синтез Диониса с Христом, вдобавок - с изрядной примесью оккультизма, пытался осуществлять и Вячеслав Иванов.

Принципом эстетизма Серебряный век также во многом обязан Фридриху Ницше и Оскару Уайльду. Внёс свою лепту, впрочем, и отечественный философ Константин Леонтьев. Его идеи распространял в кругу художников Василий Розанов в бытность свою активным сотрудником журнала «Мир искусства».

Практически вся вторая глава монографии В. П. Шестакова представляет собой перелицованные работы прошлых лет, главным образом - «Искусство и мир в “Мире искусства”» [4]. В ней подробно повествуется об истории создания знаменитого журнала, о первых шагах Сергея Дягилева как критика и редактора, о пропаганде живописи прерафаэлитов и попутно - об истории этого братства художников (компиляция другой книги В. П. Шестакова - «Прерафаэлиты: мечты о красоте» [3]).

Наконец, последняя, третья глава посвящена русскому балету как «совершеннейшему синтезу всех существующих искусств» (С. Дягилев). Идея, опять-таки, сама по себе не новая - почерпнутая в эстетике немецкого романтизма и воплощённая в жизнь реформатором оперного театра Рихардом Вагнером.

Шестаков проводит параллель между вагнеровским и дягилевским проектами всецелого искусства (Gesamtkunstwerk).

Литературное слово, стоящее на первом месте в оперной формуле Р. Вагнера, в балете С. Дягилева уступает живописи. Художники мирового уровня -- от Л. Бакста и А. Бенуа до П. Пикассо и А. Матисса - не просто изготавливали декорации и костюмы, но и «участвовали в выработке главных линий танца и всей мизансцены. Таким образом, осуществлялся тот синтез искусств, о котором издавна мечтали художники, причём в этом синтезе доминирующую роль играл художник. Как писал французский историк театра Раймон Конья, “в первые годы балетов Дягилева - эпохе великих открытий -- живопись командовала спектаклем” [5, с. 152]».

Возвращаясь к заявленной В. П. Шестаковым в предисловии цели -- доказать, что Серебряный век был не вымыслом, а замыслом, -- попробуем оценить, в какой мере автору удалось этой цели достичь. Для начала стоит задаться вопросом о логике его рассуждений.

Прежде всего, выделяются три черты, общие для всех жанров и направлений искусства Серебряного века. Формы искусства, этих черт лишённые, к Серебряному веку не причисляются, хотя бы они и существовали исторически параллельно с русским балетом и поэзией символизма. Всё, что не вписывается в «серебряный» шаблон, попросту игнорируется.

Далее автор демонстрирует на множестве примеров наличие каждой из трёх черт в философии, живописи и балете -- разумеется, лишь в специально -- умышленно -- отобранных по признаку наличия этих трёх черт произведениях искусства и философских теориях. В заключение -- вывод: «Понятие “Серебряный век” не было, как представляется некоторым западным критикам, пустым набором красивых слов, и уж конечно не вымыслом, и тем более не умыслом. Напротив, это был замысел новой художественной культуры и искусства, проникнутых глубокими философскими размышлениями о прошлом и будущем отечественного и мирового искусства [5, с. 184]».

Между тем О. Ронен и не думал отрицать ни наличие в русской культуре «замыслов», один из которых наглядно продемонстрировал Шестаков, ни глубину «философских размышлений» о судьбах искусства, ни, уж тем более, ценность художественных произведений. Он лишь показал негодность для осмысления истории русской поэзии избитой и затёртой, с античных ещё времён, метафоры Saeculum а^е^еит (Серебряный век). Расхожие штампы поэзии противопоказаны.

Ход его мысли скорее подтверждает, нежели опровергает теорию «вымысла и умысла». На древе русского искусства выбираются несколько самых мощных, плодовитых ветвей и провозглашаются «Серебряным веком» по принципу наличия у них тех или иных сходных черт. Именно такую методу оперирования абстракциями -- «эстетизм», «эротизм», «эллинизм» и «Серебряный век», как их общий интеграл, -- и следует квалифицировать как «умысел».

В подобном умысле, подчеркнём, нет ничего дурного. Это не чей-то злой умысел, а самый что ни на есть типический «модус операнди» у культурологов. Борозды эта рабочая лошадка не портит, но и глубоко вспахать не способна. Монография В. П. Шестакова читается, без сомнения, с пользой и интересом, написана хорошим слогом и вполне соответствует «умыслу» автора.

Примечания

серебряный век

1. Иезуитова Л. А. Что называли «золотым» и «серебряным веком» в культурной России XIX - начала XX века // Гумилевские чтения: материалы международной конференции фи- лологов-славистов, Санкт-Петербургский гуманитарный университет профсоюзов и Музей А. Ахматовой в Фонтанном доме, 15-17 апреля 1996 года. Санкт-Петербург: Изд-во Санкт- Петербургского гуманитарного университета профсоюзов, 1996. С. 18-22.

2. Ронен О. Серебряный век как умысел и вымысел: пер. с англ. Москва: ОГИ, 2000. 150 с.

3. Шестаков В. П. Прерафаэлиты: мечты о красоте = Pre-Rafaelites: the Dreams on Beauty. Москва: Прогресс-Традиция, 2004. 222 с.

4. Шестаков В. П. Искусство и мир в «Мире искусства». Москва: Славянский диалог, 1998. 168 с.

5. Шестаков В. П. Русский Серебряный век: запоздавший ренессанс. Санкт-Петербург: Алетейя, 2017. 218 с.

References

1. Iezuitova L. A. Chto nazyvali “zolotym” i “serebryanym vekom” v kul'turnoy Rossii XIX - na- chala XX veka [What was called the “golden” and “silver age” in the cultural Russia of the 19 - early 20 century]. Gumilevskie chteniya. Materialy mezhdunarodnoy konferentsii filologov-slavistov, Sankt-Peterburgskiy gumanitarnyy universitet profsoyuzov i Muzey A. Akhmatovoy v Fontannom dome, 15-17 aprelya 1996 goda [Gumilev Readings. Materials of the International Conference of Slavic Philologists, Saint-Petersburg University of the humanities and social sciences and the Museum of A. Akhmatova in the Fountain House, April 15-17, 1996]. St. Petersburg, Publishing house of the Saint-Petersburg University of the humanities and social sciences, 1996. Pp. 18-22.

2. Ronen O. The Fallacy of the Silver Age in Twentieth-Century Russian Literature. Amsterdam: Harwood Academic Publishers, 1997. (In Rus. ed.: Ronen O. Serebryanyy vek kak umysel i vymy- sel [The Silver Age as Intent and Fiction]. Moscow, United Humanitarian Publishers, 2000. 150 p.)

3. Shestakov V. P. Pre-Rafaelites: the Dreams on Beauty. Moscow, Publishing house “ProgressTradition”, 2004. 222 p. (In Russian)

4. Shestakov V. P. Iskusstvo i mir v “Mire iskusstva” [Art and World in the “World of Art”]. Moscow, 1998. 168 p.

5. Shestakov V. P. Russkiy Serebryanyy vek: zapozdavshiy renessans [Russian Silver Age: the overdue Renaissance]. St. Petersburg, Aletheia Publishing House, 2017. 218 p.

Размещено на Allbest.ru