Мир абсолютного добра и бесконечного зла в романе Ф.М. Достоевского "Братья Карамазовы"

Размещено на http://www.allbest.ru/

МИНИСТЕРСТВО ВЫСШЕГО И СРЕДНЕГО СПЕЦИАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ РЕСПУБЛИКИ УЗБЕКИСТАН

УЗБЕКСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ МИРОВЫХ ЯЗЫКОВ

Факультет русской филологии

Кафедра русской литературы и методики обучения

Курсовая работа по литературе

Мир абсолютного добра и бесконечного зла в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы»

Выполнил: студент РФ

306-группы Хайдаров Ш. Н.

Ташкент - 2020 г.

Содержание

Введение

Глава I. Проблема добра и зла в романе «Братья Карамазовы».

1.1 Авторская теория мира зла в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы»

1.2 Поиск абсолютного добра и постижение тайны души в творчестве Ф.М. Достоевского

Глава II. Реализация концепции в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы»

2.1 Иван Фёдорович Карамазов и Смердяков как зеркальное отражение гордыни в романе

2.2 Образы старца Зосимы и Алёши Карамазова как воплощение концепции добра и святости

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Русская проза 19 века - один из наиболее крупных периодов современного литературного процесса. На ее страницах воспитывались многие поколения читателей. Русская литература немало сделала для того, чтобы пробудить у людей чувство ответственности, понимания того, что именно от них зависит судьба не только самих читателей, но и судьба мира.

Последний роман Достоевского «Братья Карамазовы» рассказывает о том, как Бог и дьявол ведут борьбу за души людей. Достоевский полагал, что не только «покупается счастье страданием», но и что страдание даёт человеку истинную веру, основываясь, в том числе, и на своём каторжном опыте. Герои "Братьев Карамазовых" должны были через страдание укрепиться в вере, искупить как грехи отца, так и свои собственные: сладострастие, эгоизм, атеизм, ревность. В "Братьях Карамазовых" писатель исследует воздействие идей атеизма, социализма, можно сказать, на человеческую личность. Единственное лекарство от отрицательного влияния этих идей писателю виделось в следовании принципам христианской нравственности, через которые и спасаются такие его герои, как Алёша и Митя Карамазовы.

Актуальность исследования проблемы добра и зла определяется современным состоянием мира, в котором наблюдается размывание ценностных ориентиров людей. Тема исследования относится к числу "вечных" проблем, связанных с поиском "последних" этических истин, но тем не менее не утративших своей значимости как для конкретного человека, так и для общества. Люди искали и будут искать правду на земле, как бы хорошо или плохо они не жили. Что есть добро и зло?; для чего нужно творить добро?; откуда произошли добро и зло?; в чём критерий добра и зла?; вопрос о теодицее, о смерти и бессмертии, о смысле жизни и справедливости -- всё это вопросы, которые задаёт себе человек на протяжении тысячелетней истории своего существования. Вышеперечисленные вопросы связаны, на наш взгляд, с одним, главным, вопросом - вопросом о высшей ценности, которую человек так или иначе определяет как Добро, или благо. Изучение творчества Ф. М. Достоевского в современный период будет способствовать воспитанию «мыслящего» молодого поколения. В подтверждение, мы можем привезти слова нашего президента Шавката Мирзиёева - Великая русская культура была и будет неотъемлемой частью духовной жизни узбекского общества. С целью более широкого приобщения населения, прежде всего молодежи, лучшим произведениям русской литературы мы планируем издать на узбекском языке 100-томное собрание «Шедевры русской классики» Из текста выступления исполняющего обязанности Президента Республики Узбекистан Ш.М.Мирзиёева на переговоре об издании 100-томном собрании «Шедевры русской классики», - отметил он.

Цель исследования - рассмотреть принцип темы мир абсолютного добра и бесконечного зла в творчестве Ф. Достоевского на материале романа «Братья Карамазовы». Достижению поставленной цели будет способствовать решение следующих задач:

- определить взгляды Ф.М. Достоевского по теме теодицеи;

- исследовать идейно-тематическую и образную систему романа «Братья Карамазовы»;

- выявить особенности абсолютного добра и бесконечного зла в данном романе.

Научная новизна работы заключается в том, что она позволяет нам наметить новые перспективы пути изучения места и роли эпической прозы Ф. М. Достоевского в русской литературе ХIХ века.

Объект исследования - мир абсолютного добра и бесконечного зла в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы».

Предмет исследования - образная система романа «Братья Карамазовы».

Материал исследования: роман «Братья Карамазовы».

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы при написании различных научно-исследовательских работ по проблемам изучения творчества Ф.М. Достоевского.

Практическая значимость. Материалы курсовой работы могут быть использованы при подготовке к учебным занятиям по русской литературе начала XIX века в школах и высших учебных заведениях.

Структура работы определяется целями и задачами исследования. Курсовая работа состоит из введения, основной части (состоящих из двух глав), заключения.

добро достоевский карамазов гордыня

Глава I. Проблема добра и зла в романе «Братья Карамазовы»

1.1 Авторская теория мира зла в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы»

Н.О. Лосский считает, что «царство бытия, в котором мы живём и которое знаем по ежедневному опыту, пронизано злом и всевозможными видами несовершенства. Достоевский знает и художественно изображает не только резкие, бьющие в глаза проявления зла, но и самые утончённые формы его, кроющиеся в тайниках человеческой души.»Лосский Н.О. Достоевский и его христианское миропонимание. изд. им. Чехова// Книга. - Нью-Йорк. 1953. С. 274. Особенно мучают писателя страдания ни в чем неповинных детей. Иван Карамазов рассказывает Алёше, как генерал затравил на глазах матери стаей борзых собак восьмилетнего ребёнка за то, что он случайно зашиб камнем ногу его любимой гончей. Случаи истязания детей родителями он преподносит с такой силой изобразительности, что, прочитав их, тошно становится смотреть на мир.

Крайняя степень унижения человека нищетой, несчастным стечением обстоятельств, мелкими пороками, слабостью характера изображена Достоевским с особою силою. Одержимость сладострастием Фёдора Павловича, надрыв одарённых сильною волею, но униженных нестерпимою обидою Екатерины Ивановны, Грушенки, Ивана Карамазова,-- все это сгущённые образы, но знакомство с ними открывает глаза на те же проявления зла в менее острой форме, разлитые во всем мире, опутывающие всю нашу жизнь ежедневно и ежеминутно. Подлинно весь «мир во зле лежит». Зло так всепроникающе и во многих своих проявлениях так загадочно, что является сомнение, возможно ли чтобы мир, столь несовершенный, был творением всемогущего, всеблагого, всеведущего Бога.

«Достоевский решительно отвергает все те ложные учения, согласно которым зло есть необходимое условие добра. Таково, например, утверждение, будто зло есть необходимый момент в гармонии целого. Не согласен он и с тем, что зло необходимо, как условие познания добра» Лосский Н.О. Достоевский и его христианское миропонимание. изд. им. Чехова// Книга. - Нью-Йорк. 1953. С. 188.. «Для чего познавать это чёртово добро и зло, когда это столького стоит? -- говорит Иван Карамазов. -- Да ведь весь мир познания не стоит тогда этих слёзок ребёночка к Боженьке» Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы // Достоевский, Ф.М. Соч. в 10 томах. Т. 9. - М., 1958. «Бунт» Ивана Карамазова С. 316..

Особенное отвращение вызывает в нем мысль, что счастье можно построить на страдании предков. «Представь, -- спрашивает Иван Карамазов Алёшу, -- что это ты сам возводишь здание судьбы человеческой с целью в финале осчастливить людей, дать им, наконец, мир и покой, но для этого необходимо и неминуемо предстояло бы замучить всего лишь одно только крохотное созданьице, вот того самого ребёночка, бившего себя кулаченком в грудь, и на неотмщённых слёзках его основать это здание, согласился бы ты быть архитектором на этих условиях! И можешь ли ты допустить идею, что люди, для которых ты строишь, согласились бы сами принять своё счастье на неоправданной крови маленького замученного, а приняв, остаться на веки счастливыми?» Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы // Достоевский, Ф.М. Соч. в 10 томах. Т. 9. - М., 1958. «Бунт» Ивана Карамазова С. 317.. Алеша, как и всякий человек, прислушивающийся к голосу совести, отвечает: «Нет, не могу допустить» Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы // Достоевский, Ф.М. Соч. в 10 томах. Т. 9. - М., 1958. «Бунт» Ивана Карамазова С. 318..

И в самом деле такой мир не заслуживал бы существования. Тем настоятельнее встаёт вопрос, как мог всемогущий и всеблагой Бог сотворит наш мир, столь глубоко пронизанный всевозможными видами зла. Очевидно, не Бог сотворил зло. В статье, посвящённой памяти Жорж Занд и написанной с большим подъемом, Достоевский утверждает, что одна из основных идей христианства есть «признание человеческой личности и свободы её, а, стало быть, и её ответственности. Отсюда и признание долга, и строгие нравственные запросы на это, и совершённое признание ответственности человеческой» Достоевский Ф.М. Дневник писателя// Полное собрание сочинений в 30 Т., Л. Наука 1980. С. 79.. Особенно возмущают писателя учения, объясняющие преступления и всякие дурные поступки человека влиянием среды и несовершенством общественного строя. «Делая человека ответственным, -- пишет он, -- христианство тем самым признает и свободу его.

Делая же человека зависящим от каждой ошибки в устройстве общественном, учение о среде доводит человека до совершенной безличности, до совершенного освобождения его от всякого нравственного личного долга, от всякой самостоятельности, доводит до мерзейшего рабства, какое только можно вообразить. Ведь этак табаку человеку захочется, а денег нет, так убить другого, чтобы достать табаку. Помилуйте: «развитому человеку, ощущающему сильнее неразвитого страдание от неудовлетворения своих потребностей, надо денег для удовлетворения их -- так почему ему не убить неразвитого, если нельзя иначе денег достать?» Достоевский Ф.М. Дневник писателя// Полное собрание сочинений в 30 Т., Л. Наука 1980. С. 134.. Итак, человек -- существо свободное; ничто не вынуждает его совершать дурные поступки; если человек отклоняется от пути добра и вступает на путь зла, он страдает и не имеет права сваливать вину на других, на среду или на Бога, будто бы плохо сотворившего мир. «Свобода стоит в самом центре миросозерцания Достоевского, свобода для него есть и антроподицея и теодицея, в ней нужно искать и оправдания человека и оправдания Бога» Лосский Н.О. Достоевский и его христианское миропонимание. изд. им. Чехова// Книга. - Нью-Йорк. 1953. С. 278..

Старец Зосима рассказывает, как «таинственный посетитель» говорил ему: «Всякий-то теперь стремится отделить своё лицо наиболее, хочет испытать в себе самом полноту жизни, а между тем выходит из всех его усилий, вместо полноты жизни, лишь полное самоубийство, ибо, вместо полноты определения существа своего, впадают в совершенное уединение.

Повсеместно ныне ум человеческий начинает насмешливо не понимать, что истинное обеспечение лица состоит не в личном уединённом его усилии, а в людской общей целостности. Но непременно будет так, что придёт срок сему страшному уединению, и поймут все разом, как неестественно отделились один от другого. Таково уже будет веяние времени, и удивятся тому, что так долго сидели во тьме, а света не видели. Тогда и явится знамение Сына Человеческого на небеси ...» Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы // Достоевский, Ф.М. Соч. в 10 томах. Т. 9. - М., 1958. С. 370..

Источник зла есть недостаток любви, а иногда и вражда мировых существ друг к другу, откуда получается взаимное обособление, уединение и вместо полноты жизни, упадок её, несовершенство, бедствия и страдания. «Если основная форма зла есть недостаток любви, то люди, воображающие, что они на месте Бога создали бы более совершенный мир, могут с упрёком сказать: «Почему же Бог не сотворил мир, состоящий из существ, наделённых им такою природою, что они необходимо любили бы друг друга?» Ответ на этот вопрос очень прост.

Непосредственное сознание ясно свидетельствует, что любовь может быть только свободным творческим проявлением личности, не вынужденным ни внешними мерами, ни внутреннею необходимостью. Правда, выработать философскую теорию свободы воли, опровергающую детерминизм и обстоятельно объясняющую, почему сотворенные Богом существа могут быть только свободными деятелями, наделенными творческою силою, есть дело трудное» Лосский Н.О. Достоевский и его христианское миропонимание. изд. им. Чехова// Книга. - Нью-Йорк. 1953. С. 270.. Достоевский такие слова, конечно, не сказал, но мысль, что свобода воли существует, и что только свободные существа способны достигнуть абсолютного совершенства, а потому именно они заслуживают того, чтобы быть сотворенными Богом, была глубочайшим убеждением его, выраженным в парадоксальной.

Николай Онуфриевич Лосский в своей книге «Достоевский и его христианское миропонимание» пишет: мир сотворён Богом с такими свойствами и силами, правильное использование которых даёт возможность создавать абсолютно совершенную жизнь в Царстве Божием и осуществлять абсолютные ценности, т. е. абсолютное добро без всякой примеси зла.

Что же касается зла, оно никогда не бывает абсолютным: оно всегда или содержит в себе сторону добра или, по крайней мере, ведёт за собою следствия, содействующие добру. Даже смерть есть только относительное зло, если принять в расчёт, что она уничтожает в человеке лишь несовершенную сторону его существа и открывает путь к новой более высокой жизни. «Таинственный посетитель», историю которого рассказал старец Зосима, исполнив свой долг, надорвавший его силы, говорил перед смертью: «Знаю, что умираю, но радость чувствую и мир после стольких лет впервые», «предчувствую Бога, сердце как в раю веселится». Веселие духа сохранял и брат старца Зосимы даже тогда, когда уже не в силах был говорить перед смертью. Макар Иванович говорил подростку, что старец «умирать должен в полном цвете ума своего, блаженно и благолепно, насытившись днями, воздыхая на последний час свой и радуясь, отходя как колос к снопу и восполнивши тайну свою»Лосский Н.О. Достоевский и его христианское миропонимание. изд. им. Чехова// Книга. - Нью-Йорк. 1953. С. 273..

В мире никто среди совесть имеющих не может умыть руки, видя окружающее его зло, и заявить, что он в нем неповинен. «всякий из нас пред всеми во всем виноват, а я более всех» Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы // Достоевский, Ф.М. Соч. в 10 томах. Т. 9. - М., 1958. С. 293., -- говорил перед смертью брат Зосимы. И сам старец в своих проповедях развивал мысль, что каждый должен сделать себя «ответчиком за весь грех людской», потому что каждый «за всех и за вся виноват». Даже если служишь добру и зовёшь других к тому же, а они, злобные и бесчувственные, «не захотят тебя слушать, то пади пред ними и у них прощения проси, ибо воистину и ты в том виноват, что не хотят тебя слушать». Особенно он предостерегает против «желания отмщения злодеям», напоминая человеку, что он «мог светить злодеям даже как единый безгрешный и не светил. Если бы светил, то светом своим озарил бы путь и другим, и тот, который совершил злодейство, может быть, не совершил бы его при свете твоём». Указывая, как легко и сами того не замечая, мы сеем вокруг себя зло, Достоевский говорит, что, идя по улице с гневным лицом, можно потрясти душу случайно идущего мимо нас и заронить в неё семя зла.

Брат Зосимы говорил перед смертью: «жизнь есть рай, и все мы в раю, да не хотим знать того, а если бы захотели узнать, завтра же и стал бы на всем свете рай Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы // Достоевский, Ф.М. Соч. в 10 томах. Т. 9. - М., 1958. С. 292.».

«Есть два надёжные способа, тесно связанные друг с другом, подняться над всеми бедствиями и стать мало чувствительным к ним: общение с Богом, дающее «радость о Господе», и осуществление в своём поведении подлинного добра. «Милые друзья, -- говорил Алёша Карамазов детям после похорон Илюшечки, -- не бойтесь жизни! Как хороша жизнь, когда что-нибудь сделаешь хорошее и правдивое!» Достоевский знает не только то, что осуществление какой бы то ни было положительной ценности даёт человеку чувство удовлетворения, но и то, что это чувство имеет различные степени глубины, и если человеку удастся осуществить подлинное добро в его совершенной чистоте, удовлетворение пронизывает весь состав личности с такою полнотою, что все бедствия, препятствия и преследования бледнеют и становятся мало заметными. Сама внутренняя ценность добра создает рай в душе человека, и какая-либо внешняя награда становится ненужною и незначительною» Лосский Н.О. Достоевский и его христианское миропонимание. изд. им. Чехова// Книга. - Нью-Йорк. 1953. С. 281..

В «Братьях Карамазовых» Достоевский обстоятельно рассказал от имени старца Зосимы об этом восприятии природы, часто встречающемся у святых подвижников и у странников, преданных воле Божией. «В юности моей, -- говорил старец, -- давно уже, чуть не сорок лет тому, ходили мы с отцом Анфимом по всей Руси, собирая на монастырь подаяние, и заночевали раз на большой реке судоходной, на берегу, с рыбаками, а вместе с нами присел один благообразный юноша, крестьянин, лет уже восемнадцати на вид, поспешал он к своему месту на завтра купеческую барку бичевою тянуть. И вижу я, смотрит он пред собой умиленно и ясно. Ночь светлая, тихая, тёплая, июльская, река широкая, пар от нее поднимается, свежит нас, слегка всплеснет рыбка, птички замолкли, все тихо, благолепно, все Богу молится. И не спим мы только оба, я да юноша этот, и разговорились мы о красе мира сего Божьего и о великой тайне его. Всякая-то травка, всякая-то букашка, муравей, пчела золотая, все-то до изумления знают путь свой, не имея ума, тайну Божию свидетельствуют, беспрерывно совершают её сами, и, вижу я, разгорелось сердце милого юноши.

Поведал он мне, что лес любит, птичек лесных; был он птицелов, каждый их свист понимал, каждую птичку приманить умел: лучше того как в лесу ничего я, говорит, не знаю, да и все хорошо. Истинно, отвечаю ему, все хорошо и великолепно, потому что все истина. Посмотри, говорю ему, на коня, животное великое, близ человека стоящее, али на вола, его питающего и работающего ему, понурого и задумчивого, посмотри на лики их: какая кротость, какая привязанность к человеку часто бьющему его безжалостно, какая незлобивость, какая доверчивость, и какая красота в его лике. Трогательно даже это и знать, что на нем нет никакого греха, ибо все совершенно, все, кроме человека, безгрешно, и с ними Христос ещё раньше нашего». «Да неужто, спрашивает юноша, и у них Христос?» -- «Как же может быть иначе, говорю ему, ибо для всех Слово, всё создание и вся тварь, каждый листик устремляется к Слову, Богу славу поёт, Христу плачет, себе неведомо, тайной жития своего безгрешного совершает сие» Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы // Достоевский, Ф.М. Соч. в 10 томах. Т. 9. - М., 1958. С. 409..

Н. О. Лосский считает, что «если зло есть проявление свободной воли, и если каждое хотение имеет целью какую-либо ценность, которая, правда, может оказаться по достижении её мнимою, то всегда остаётся надежда, что существо, даже и упорствующее во зле, рано или поздно разочаруется в нем и обратится к подлинным вечным ценностям. К тому же Бог, не нарушая свободы тварных существ, содействует тому, чтобы каждое из них попадало в условия, открывающие ему глаза на превосходство добра над злом. К числу абсолютных ценностей, привлекающих на путь добра без нарушения свободы, принадлежит красота» Лосский Н.О. Бог и мировое зло. М.: Республика, 1994.- С. 154. Помощь Божия всегда близка к нам.

Когда Иван Карамазов, изобразив мировое зло в сгущённом виде, заявил, что он «почтительнейше» возвращает Богу свой билет на вход в Царство небесное, Алёша напомнил ему, что Бог Сам принял участие в наших страданиях, чтобы помочь нашему освобождению от царства зла. «Кто всем сердцем влечётся к Богу, тот знает о Его близости к нам и ежеминутном благодатном участии в нашей жизни. Жизнь бесчисленного множества несчастных людей стала бы совершенно невыносимою, если бы не было у них сознания близости Бога. Философски выработанной теодицеи, конечно, нет у Достоевского. Совершенно оставлены без ответа Достоевским также и вопросы о происхождении и смысле зла дочеловеческой природы.

Понятного и последовательного объяснения этих явлений, удовлетворяющего требованиям теодицеи, нет ни в философской, ни в богословской литературе. Я полагаю, что разработать теодицею, отвечающую на все эти вопросы, можно не иначе, как на основе метафизического персонализма. Как бы ни была неполна теодицея Достоевского, для него, как и для всякого верующего, твёрдо знающего, что Творец мира есть Бог, всемогущий, всеблагой и всеведущий, из этого убеждения вытекает возможность теодицеи. Может быть, наш земной разум не способен вполне удовлетворительно выработать её, но в Царстве Божием, достигнув полного понимания мирового смысла, мы «радостно расскажем друг другу все, что было» (Эпилог «Братьев Карамазовых») Лосский Н.О. «Достоевский и его христианское миропонимание». изд. им. Чехова. Нью-Йорк. 1953. С. 194-195..

1.2 Поиск абсолютного добра и постижение тайны души в творчестве Ф.М. Достоевского

Н.О. Лосский утверждает, что «абсолютное совершенство индивидуальной личности, ценное для всех существ, не осуществлено на земле; оно будет осуществлено в Царстве Божием. На земле, даже и в состоянии падения человек не находит полного удовлетворения ни в каких земных благах. Рано или поздно всякая личность поднимается на такую ступень нравственного развития, когда она сознательно начинает “горняя мудрствовати и горных искати, наше бо жительство на небесех есть”» Лосский Н.О. Бог и мировое зло. М.: Республика, 1994.- С. 158. Слова эти произнес старец Зосима, когда постиг тайну души Ивана Карамазова, мучимую неверием в осуществимость добра, и советовал ему благодарить Бога за то, что он дал ему «сердце высшее, способное такою мукою мучиться».

Иногда цинические слова и поступки человека бывают следствием не крайней испорченности сердца, а только выражением отчаяния, вызванного открытием, что нет чистого добра на земле. Так можно объяснить, например, разговор Лизы Хохлаковой с Алешёю, в котором она проявлялась, как «Бесёнок». Она рассказывает ему, что хотела бы потихоньку зажечь дом и любоваться издали тем, как будут стараться потушить его; она хотела бы одна быть богатою, конфеты есть и сливки пить, а бедным ничего не давать. Заканчивает она эти мерзости рассказом об истязании мальчика, которому обрезали пальчики и распяли его, прибив гвоздями к стене. «Это хорошо!» говорит она. «Я иногда думаю, что это я сама распяла. Он висит и стонет, а я сяду против него и буду ананасный компот есть. Я очень люблю ананасный компот». Далее она рассказывает, что, прочитав в газете, об истязании мальчика, она «всю ночь так и тряслась в слезах.

Воображаю, как ребёнок кричит и стонет (ведь четырехлетние мальчики понимают), а у меня все эта мысль про компот не отстает». Можно предположить, что причудливое сочетание образа мучений мальчика с мыслью об ананасном компоте возникло в душе Лизы следующим образом. Видя или представляя себе что-либо особенно ужасное, человек может испытать хотя бы на секунду страх за себя и тотчас же успокоительное сознание, что мне то бояться нечего, я в полной безопасности и довольстве, в такой же мере, как бывает тогда, когда я «ем любимый ананасный компот». Открытие в себе такого пошлого эгоизма подрывает в человеке веру в существование чистого добра; тогда возникает презрение к себе, ко всему миру и желание всеобщего разрушения. Продолжение беседы показывает, что Лиза хочет чистой любви к себе Алёши и после ухода его она казнит себя за свою «подлость», нарочно ущемляя дверью свой палец до крови.

«Великий Инквизитор», социальный реформатор, желающий исправить подвиг Христа, не веря в Бога и бессмертие, не допускает возможности абсолютного добра. Поэтому он ставит себе целью дать людям «тихое, смиренное счастье, счастье слабосильных существ, какими они и созданы», соединив их всех «в бесспорный общий и согласный муравейник Бердяев Н.А. Миросозерцание Достоевского//Книга. - М. -Берлин: Директ-Медиа, 3015. - С. 209.». Для этого ему нужно усыпить совесть человека, принизить его идеал и вытравить в нем жажду совершенной свободы. «У нас, -- говорит Инквизитор Христу, -- все будут счастливы и не будут более ни бунтовать, ни истреблять друг друга, как в свободе Твоей, повсеместно. О, мы убедим их, что они тогда только и станут свободными, когда откажутся от свободы своей для нас и нам покорятся» Лосский Н.О. Достоевский и его христианское миропонимание. изд. им. Чехова. Нью-Йорк. 1953. С. 200-201..

При жизни Достоевского отход от веры ещё не зашёл так далеко, но в прошлом веке и в наше время уже становится свидетелем исполнения предсказаний Достоевского. Там, где абсолютною ценностью признается не Царство Божие и абсолютные идеалы, а глобализация, или раса, или государство, уже осуществляется такое истязание человека и такое принижение личности, которое имеет подлинно сатанинский характер. Удержаться навсегда в срединном царстве бытия невозможно: последовательное развитие каждого существа ведет или к Царству Божию или к царству сатаны.

Глава II. Реализация концепции в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы»

2.1 Иван Фёдорович Карамазов и Смердяков как зеркальное отражение гордыни в романе

Иван Фёдорович Карамазов был человек гордый, сильный и духовно одарённый, но гордость его глубоко отлична и весь тон его жизни иной.

О гордости Ивана Карамазова очень много упоминаний в романе по различным поводам. Она лежит в основе его стремления к независимости, в основе его упорного систематического труда, обеспечивающего его материально и социально; она выражается его «недомолвках свысока», в его презрительном отношении к осуждаемым им людям («один гад съест другую гадину»), в присвоенном и себе праве судить, кто не заслуживает того, чтобы жить, в его идее титанически гордого человекобога.

«Горделиво обособленному Ивану любовь к человек дается с трудом, и при столкновении с его гордостью она легко улетучивается. Умный старик Федор Павлович говорит, что «Иван никого не любит» Алёша привлёк было его к себе чистотою своего сердца, но как только брат коснулся раны в его душе, сказав «не ты» убил отца, он вспыхнул к нему жестокою ненавистью: “я пророков и эпилептиков не терплю; посланников Божиих особенно, вы это слишком знаете. С сей минуты я с вами разрываю и, кажется, навсегда”»yaklass.ru/Гордый человек в произведениях Ф. М. Достоевского. Любовь его к Катерине Ивановне имеет характер «пламенной и безумной страсти», однако «временами он ненавидел ее до того, что мог даже убить». В его любви к ней нигде не обнаруживается способность забыть о своем я. Самое признание свое в любви он высказал в припадке злобы в присутствии Алёши и Хохлаковой после того, как Алеша разоблачил гордость Екатерины Ивановны и любовь ее и брата друг к другу.

«Нет добродетели, если нет бессмертия», -- подтвердил Иван Фёдорович правильность изложения Миусовым его мыслей. «Блаженны вы, коли так веруете, или уже очень несчастны!» -- сказал старец Зосима. -- «Почему несчастен?» -- улыбнулся Иван Федорович. «Потому что, по всей вероятности, не веруете сами, ни в бессмертие вашей души, ни даже в то, что написали о церкви и о церковном вопросе. В вас этот вопрос не решен, и в этом ваше великое горе, ибо настоятельно требует разрешения» ... -- «А может ли быть он во мне решен? Решен в сторону положительную?» -- продолжал странно спрашивать Иван Федорович, все с какою-то необъяснимою улыбкою смотря на старца. -- «Если не может решиться в положительную, то никогда не решится и в отрицательную, сами знаете это свойство вашего сердца; и в этом вся мука его. Но благодарите Творца, что дал вам сердце высшее, способное такою мукой мучиться «горняя мудрствовати и горних искати, наше бо жительство на небесех есть». Дай вам Бог, чтобы решение сердца вашего постигло вас еще на земле, и да благословит Бог пути ваши» Лосский Н.О. Достоевский и его христианское миропонимание. изд. им. Чехова. Нью-Йорк. 1953. С. 251..

Иван Фёдорович встал, принял благословение от старца и поцеловал его руку.

«Ум Ивана не может решить, как совместимо бытие Бога с существованием зла в мире, а совесть не может успокоиться на отрицательном решении вопроса. Он остаётся на полпути между атеизмом и признанием бытия Бога («принимаю Бога прямо и просто»). Но и тогда, когда он признает бытие Бога, он горделиво критикует строение мира и, как бы укоряя Бога за то, что в мире есть возмутительное зло, и поэтому же «почтительнейшее» возвращает «Ему билет», вступает на путь «бунта» против Бога» Иван Карамазов как философский тип в романе Ф.М. Достоевского Братья Карамазовы.docx/ История создания образа Ивана Карамазова.

Для любви к конкретной индивидуальной личности у такого горделивого скептика нет способности. Того скромного добра, которым мы окружены со всех сторон и без которого жизнь была бы невозможна, он не видит. «Я никогда не мог понять, как можно любить своих ближних. Именно ближних-то, по-моему, и невозможно любить, а разве лишь дальних». Именно от лица Ивана Достоевский высказывает приведённые выше соображения о том, как трудна индивидуальная личная любовь.

«Презрение Ивана к людям и даже к отцу и к брату Димитрию, в сочетании с неверием в добро и тезисом «все позволено», повлекли за собою страшные удары, чувствительные особенно для гордости Ивана. Смердяков подхватил тезис «все позволено» и стал замышлять убийство Федора Павловича Карамазова. Заявление Ивана при отъезде в Москву: «Видишь... в Чермашню еду» вполне убедили Смердякова, что Иван хочет, чтобы отец его был убит, и он выразил это словами: «С умным человеком и поговорить любопытно». Не доводя до отчетливого сознания смысл всех слов Смердякова и значение своих поступков, Иван Федорович, выезжая в Москву, прошептал про себя: “Я подлец!”» Н. Лосский. «Достоевский и его христианское миропонимание». изд. им. Чехова. Нью-Йорк. 1953. С. 253..

Когда Федор Павлович был убит и Димитрий арестован по подозрению в этом убийстве, унизительное для гордости Ивана Федоровича положение стало еще более мучительным. Теперь ему окончательно приходилось признать, что он своим отъездом помог создать обстановку, благоприятную для убийства. И если убил Смердяков, то он был подстрекателем к убийству и соучастником в нем. Главным образом отсюда у Ивана возникает бессознательное стремление поверить тому, что именно Димитрий -- убийца. Когда Смердяков в первом разговоре своем с Иваном уверил его, что он не стал бы рассказывать ему о своем умении представиться больным падучею, если бы задумал убийство, Иван поторопился поверить ему и даже сказал, что не покажет в суде об этом умении его и ему посоветовал не показывать; в ответ Смердяков пообещал: «и я-с всего нашего с вами разговору тогда у ворот не объявлю». Это обидное обещание Иван пропустил мимо ушей: «главное, он чувствовал, что действительно был успокоен, и именно тем обстоятельством, что виновен не Смердяков, а брат его Митя, хотя, казалось бы, должно было выйти напротив. Почему так было -- он не хотел тогда разбирать, даже чувствовал отвращение копаться в своих ощущениях. Ему поскорее хотелось как бы что-то забыть Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы // Достоевский, Ф.М. Соч. в 10 томах. Т. 9. - М., 1958. С. 342».

Вторая беседа со Смердяковым была еще унизительнее для Ивана Федоровича. Тон Смердякова был «непочтительный», даже «надменный»; он прямо угрожал Ивану, что в случае неблагоприятных показаний его в суде, и он расскажет о словах Ивана «в Чермашню еду». Выйдя от Смердякова, Иван Федорович думал про себя: «Да, конечно, я чего-то ожидал, и он прав»... «И ему опять в сотый раз припомнилось, как он в последнюю ночь у отца подслушивал к нему с лестницы, но с таким уже страданием теперь припомнилось, что он даже остановился на месте, как пронзенный: «Да, я этого тогда ждал, это правда. Я хотел, я именно хотел убийства! Хотел ли я убийства, хотел ли? Надо убить Смердякова!.. Если я не смею теперь убить Смердякова, то не стоит и жить!..» Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы // Достоевский, Ф.М. Соч. в 10 томах. Т. 9. - М., 1958. С. 382.

Доведенный уже до болезни мучениями и совести, и уязвленной гордости, Иван Федорович бросился к Смердякову и в этом третьем свидании с ним был замучен до конца. Смердяков презрительно обвинил его в подстрекательстве: «Вы убили, вы главный убивец и есть, а я только вашим приспешником был, слугой и по слову вашему дело это и совершил». Видя растерянность Ивана, Смердяков напомнил ему его теории: «Все тогда смелы были-с, «все, дескать, позволено», говорили-с, а теперь вот как испугались!». Закончил он характеристикою Ивана: «Деньги любите, это я знаю-с, почет тоже любите, потому что очень горды, прелесть женскую чрезмерно любите, а пуще всего в покойном довольстве жить и чтобы никому не кланяться, -- это пуще всего-с. Не захотите вы жизнь навеки испортить, такой стыд на суде приняв. Вы, как Федор Павлович, наиболее-с, из всех детей наиболее на него похожи вышли, с одною с ними душою-с». -- «Ты не глуп», -- проговорил Иван как бы пораженный; кровь ударила ему в лицо. «От гордости вашей думали, что я глуп», ответил ему Смердяков и передал ему 3000 рублей, вынутые из пакета убитого им Федора Павловича.

«Самое страшное унижение для гордости Ивана Карамазова заключалось в том, что в Смердякове он нашёл карикатурное изображение самого себя. Смердяков -- воплощение последовательного развития «просвещенства», ведущее к плоскому «рационализму». Иван еще терзается сомнениями, не доверяя мистическому опыту, который открывает бытие Бога, Царства Божия, бессмертия и абсолютного добра, а Смердяков уже отверг все глубинные начала и признает лишь повседневный опыт, открывающий только плоскую поверхность бытия, «вещи » -- тарелки, столы, хлеб и т. п.; поэтому все цели жизни, доступные его уму, сводятся к земному благополучию и к удовлетворению его мелкого самолюбия.

Фамилиарный тон, появившийся у Смердякова, был выражением его убеждения в том, что Иван и он, как «умные люди», оба идут по одному и тому же пути. Раздражение, нароставшее в душе Ивана Федоровича, стало вдруг понятным ему, когда накануне отъезда он увидел Смердякова на скамейке у ворот и «с первого взгляда на него понял, что и в душе его сидел лакей Смердяков и что именно этого-то человека и не может вынести его душа». В душе своей Иван носил одновременно и Христа, и подобие Смердякова. Находясь в таком состоянии, он почувствовал, что «потерял все свои концы» В поисках личности: опыт русской классики. Кантор Владимир Карлович. XI. Павел Смердяков и Иван Карамазов..

«В тварном мире личность есть высшая ценность; жизнь, наполненная защитою и культивированием этой ценности, однако оторванная от такой же ценности других личностей, может содержать в себе проявления высокого благородства, но может иметь следствием и страшнейший вид зла -- ненависть к Богу, которая ведет из области земного бытия в сатанинское царство. Искажение высших начал создает наихудшие виды зла. Испытание соблазнами гордости есть последняя ступень очищения сердца на пути к Царству Божию» Гордый человек в произведениях Ф.М. Достоевского. Школьное сочинение..

У Ивана Карамазова не один двойник, а два: рядом с «приживальщиком» стоит лакей, рядом с чёртом - Смердяков. Лицо Ивана искажено в отражении двух зеркал. Чёрт повторяет его мысли, но только «самые гадкие и глупые». Смердяков снижает его «идею» до гнусного уголовного преступления. В низменной душе лакея теория Ивана «все позволено» превращается в замысел убийства с целью ограбления. Иван мыслит отвлеченно, Смердяков делает практический вывод. «Вы убили, - заявляет он своему "учителю", - вы главный убивец и есть, а я только вашим приспешником был, слугой Личардой верным и по слову вашему дело это и совершил». Смердяков следует за Иваном, как «исполнитель».

Сын развратника Федора Павловича и дурочки Лизаветы Смердящей, лакей-убийца Смердяков - человек болезненный и странный. Он страдает падучей, говорит самодовольно, своеобразным тоном и всех глубоко презирает. «В детстве он очень любил вешать кошек и потом хоронить их с церемонией». Одна эта черточка рисует характер злобного и напыщенного выродка. Смердяков - самолюбивая, надменная и мнительная бездарность. Он - прирожденный скептик и атеист.

Двенадцатилетнего мальчика слуга Григорий учит священной истории. Тот насмешливо и высокомерно его спрашивает: «Свет создал Господь Бог в первый день, а солнце, луну и звезды на четвертый день. Откуда же свет-то сиял в первый день?» Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы // Достоевский, Ф.М. Соч. в 10 томах. Т. 9. - М., 1958. С. 82.

И в эту уродливую душу падает зерно учения Ивана. Лакей принимает его с восторгом; Ивана «Бог мучает» - вопрос о бессмертии для него не решен. В сердце Смердякова Бога никогда не было, он безбожник от природы, естественный атеист; и принцип «все позволено» вполне отвечает его внутреннему закону. Иван только желает смерти отца, Смердяков убивает.

В трех свиданиях сообщников разворачивается трагическая борьба между убийцей моральным и убийцей фактическим. Смердяков никак не может понять ужаса и терзаний Ивана, ему кажется, что тот притворяется, «комедь играет». Чтобы доказать ему, что убил не Дмитрий, а он, лакей показывает пачку денег, похищенную им после убийства. Достоевский находит детали, придающие этой сцене характер необъяснимого ужаса.

«Подождите-с, - проговорил Смердяков слабым голосом и вдруг, вытащив из-под стола свою левую ногу, начал завёртывать на ней наверх панталоны. Нога оказалась в длинном белом чулке и обута в туфлю. Не торопясь, он снял подвязку и запустил в чулок глубоко свои пальцы. Иван Федорович глядел на него и вдруг затрясся в конвульсивном испуге... Смердяков вытащил пачку и положил на стол» Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы // Достоевский, Ф.М. Соч. в 10 томах. Т. 9. - М., 1958. С. 519 .

Еще одна деталь. «Убийца хочет кликнуть хозяйку, чтобы та принесла лимонаду и отыскивает, чем бы накрыть деньги; наконец, накрывает их толстой желтой книгой: «Святого отца нашего Исаака Сирина слова». «Длинный белый чулок», в котором спрятаны пачки радужных кредиток и «Слова Исаака Сирина», прикрывающие добычу отцеубийцы, - выразительность этих художественных символов может быть только указана, но не объяснена» Образ и характеристика Смердякова в романе «Братья Карамазовы» .

Смердяков отдает деньги Ивану: «Не надо мне их вовсе-с», - говорит он. Он думал, что убил ради денег, но теперь понял, что это была «мечта». Он доказал себе, что «все позволено», с него этого довольно. Иван спрашивает: «А теперь, стало быть, в Бога уверовал, коли деньги назад отдаешь?» - «Нет, не уверовал-с», - прошептал Смердяков.

«Ему, как Раскольникову, нужно было только убедиться, что он может «преступить». Его, как и убийцу-студента, награбленное не интересует. «Все позволено», значит «все, все равно». Преступив Божий закон, отцеубийца отдает себя «духу небытия». Смердяков кончает самоубийством и оставляет записку: «Истребляю свою жизнь своею собственной волей и охотой, чтобы никого не винить». Так совершает он последний акт демонического своеволия» Русская историческая библиотека. Образ и характеристика Смердякова в романе «Братья Карамазовы»..

2.2 Образы старца Зосимы и Алёши Карамазова как воплощение концепции добра и святости

Старец Зосима есть изображение подлинного святого, как его представляет себе Достоевский. История переворота, приведшего Зосиму в молодости от пустой светской жизни к подвижничеству, рассказана Достоевским с изумительною силою. В детстве Зосима был глубоко религиозен и на всю жизнь сохранил умилительные воспоминания о своем детском религиозном опыте. К числу глубоких впечатлений детства его принадлежали и воспоминания о брате его Маркеле, который, приближаясь к смерти от чахотки, из атеиста стал пламенно и восторженно верующим человеком, исполненным любви ко всему живому, проникнутым убеждением, что «всякий из нас пред всеми во всем виноват» и что завтра же «стал бы на всем свете рай», если бы у нас открылись глаза на все то добро, которое есть в мире.

Отданный в кадетский корпус, потом став офицером, Зосима предался вместе с товарищами-офицерами распущенной жизни, пока не произошел ряд событий, потрясших его впечатлительную душу до глубины. Он полюбил умную и достойную девушку и вообразил, что она тоже любит его, но предложения ей не делал, не желая так скоро «расстаться с соблазнами развратной, холостой и вольной жизни». Вернувшись из двухмесячной командировки, он узнал, что любимая им девушка давно уже была невестою высоко образованного, всеми уважаемого помещика и вышла замуж за него. Зосимою овладела злоба и ревность; он грубо оскорбил своего «соперника» и вызвал его на поединок. Накануне дуэли, недовольный собою он рассердился на своего денщика Афанасия и два раза ударил его, разбив ему лицо до крови. Проснувшись во время восхода солнца, он открыл окно в сад. «Вижу, -- рассказывает Зосима, -- восходит солнышко, тепло, прекрасно, зазвенели птички. Что же это, думаю, ощущаю я в душе моей как бы нечто позорное и низкое?» «Он вспомнил, как накануне избил Афанасия: «стоит он предо мною, а я бью его с размаху прямо в лицо, а он держит руки по швам, голову прямо, глаза выпучил, как на фронте, вздрагивает с каждым ударом и даже руки поднять, чтобы заслониться, не смеет, -- и это человек до того доведен, и это человек бьет человека!» Экое преступление! Словно игла острая прошла мне всю душу насквозь. Стою я, как ошалелый, а солнышко- то светит, листочки-то радуются, сверкают, а птички-то Бога хвалят... Закрыл я обеими ладонями лицо, повалился на постель и заплакал навзрыд.

И вспомнил я тут моего брата Маркела и слова его пред смертью слугам: «Милые мои, дорогие, за что вы мне служите, за что меня любите, да и стою ли я, чтобы служить-то мне?» «Да, стою ли», -- вскочило мне вдруг в голову. В самом деле, чем я так стою, чтобы другой человек, такой же как я образ и подобие Божие, мне служил? Так и вонзился мне в ум в первый раз в жизни тогда этот вопрос. «Матушка, кровинушка ты моя, воистину всякий пред всеми за всех виноват, не знают только этого люди, а если б узнали -- сейчас был бы рай». В душе Зосимы произошел переворот, выжегший, как каленым железом, все дурные страсти его -- самолюбие, честолюбие, погоню за чувственными наслаждениями» Валеева Г.В. /Проблема добра и зла в творчестве Ф.М. Достоевского/ Научная статья. -Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л.Н. Толстого. 2017. С. 5.. Он поехал на поединок, выдержал выстрел своего противника, оцарапавший ему щеку, а сам отказался стрелять и попросил прощения у своего противника. Затем вышел в отставку и поступив монастырь.

В романе мы находим старца Зосиму уже человеком духовно зрелым, с большим знанием жизни и людей. Он проявляет поразительное проникновение в глубокие тайники души, например, тогда, когда в ответ на неприличное шутовство Федора Павловича советует ему «не стыдитесь столь самого себя, ибо от сего лишь все и выходит», или, когда он понял борьбу, происходившую в сердце Ивана Карамазова, или когда поклонился «великому будущему страданию» Димитрия Карамазова. Как многие святые, он обладает не только прозорливостью, но и доходит иногда до ясновидения в пространстве и даже во времени.

Старцу Зосиме присуща высокая духовная сила руководства людьми, способность дать нуждающимся утешение и наставление. Проявляется эта способность часто в весьма оригинальной форме: беседуя с матерью, потерявшею любимого единственного сына-младенца и близкой к унынию, он говорит ей, что когда она преодолеет себя и вернется к семейной жизни, горе постепенно перейдет в тихое умиление, «вот он снится теперь тебе, и ты мучаешься, а тогда он тебе кроткие сны пошлет». Вдове, которая, по-видимому, извела своего мужа-старика, и исповедала свой грех старцу, он, видя мучения совести ее, говорит: «коли каешься, так и любишь. А будешь любить, то ты уже Божья» ...

«В предисловии к «Братьям Карамазовым», величайшему из своих произведений, Достоевский говорит, что герой его романа -- Алексей Федорович Карамазов. Он хотел посвятить изображению его жизни два романа. Смерть помешала ему исполнить это намерение. В написанном, первом романе Алеша Карамазов, двадцатилетний юноша, не является непосредственным участником ряда возникающих перед ним драматических положений и «надрывов», однако значительность его личности сказывается в том, что уже в этом возрасте он делается как бы совестью. многих лиц романа. Всепроникающее значение его выражено в ряде мелких, на первый взгляд, черточек, поэтому рассказать о нем не легко»«Федор Михайлович Достоевский. Антология жизни и творчества». Свидетельство Роскомнадзора о регистрации СМИ Эл № ФС77-51838 от 7 декабря 2012 г. Карамазов Алексей Федорович..

Несмотря на свою молодость, Алеша, как заметил Иван, «твердо стоит» и потому всегда «ровен и ясен». «Миловидное лицо его имело всегда веселый вид, но веселость эта была какая-то тихая и спокойная». Не только Грушенька или Димитрий Фёдорович, даже Иван Фёдорович называют его «ангелом», «херувимом». Один вид его производит уже такое впечатление, что меняет настроение и нередко глубоко влияет на поведение людей. Не боясь своего отца, он не исполнил его приказания взять свои вещи и уйти из монастыря. На вопрос отца, притащил ли он тюфяк, он с улыбкою ответил: «нет не принес». «Ах ты, голубчик, да я ль тебя обидеть могу? Слушай, Иван, не могу я видеть, как он этак смотрит в глаза и смеется, не могу. Утроба у меня вся начинает на него смеяться, люблю его!» Грушенька признается Алеше в том, какое глубокое впечатление произвел он на нее до знакомства с ним: «Веришь ли, иной раз, право, Алеша, смотрю на тебя и стыжусь, все себя стыжусь»...

Силою добра в себе Алеша оказывает благодетельное влияние во всех драматических столкновениях старших лиц и всем им он нужен; все они сознают, что Алеша поймет их до конца и всею силою своей души войдет в их жизнь. «Характер любви его, -- говорит Достоевский, -- был всегда деятельный. Любить пассивно он не мог, возлюбив, он тотчас же принимался и помогать». Свою «Исповедь горячего сердца» Димитрий излил перед Алёшей. Старец Зосима после земного поклона Димитрию послал к нему Алешу и потом пояснил Алеше: «Послал я тебя к нему, Алексей, ибо думал, что братский лик твой поможет ему»; и действительно, вечером того же дня, когда Димитрий собирался уже покончить с собою самоубийством, он сразу опомнился, как только услышал шаги брата и подумал: «ведь вот он, вот тот человечек, братишка мой милый, кого я всех больше на свете люблю и кого я единственно люблю!» Тогда же он намекнул ему одному на тот свой замысел, который считал самым постыдным из всех своих поступков: «вот тут, вот тут -- готовится страшное бесчестье», -- говорил он, ударяя себя по груди. «В тюрьме именно перед Алёшей он излил свой «гимн» к Богу.

Вопрос о побеге, к которому подталкивал его Иван, Димитрий не мог решить без суда Алеши и, заговорив с ним об этом деле, он исступленно потребовал от Алеши вполне правдивого ответа на вопрос: «веришь ты, что я убил, или не веришь?» Когда Алеша сказал «ни единой минуты не верил, что ты убийца!» и “поднял правую руку вверх, как бы призывая Бога в свидетели своих слов, блаженство озарило мгновенно все лицо Мити”» Лосский Н.О. Достоевский и его христианское миропонимание. изд. им. Чехова// Книга. - Нью-Йорк. 1953. С. 197..

Непосредственное видение чужой души, свойственное людям с чистым сердцем, дало Алеше абсолютную уверенность в невинности брата именно в эту минуту, когда он отвечал на его вопрос. На суде он сказал: «я по лицу его видел, что он мне не лжет». Это не точное выражение: не физические черты лица Димитрия открыли Алеше истину, а то, что сквозь эти черты он видел всю его измученную душу. Но, конечно, суд не мог принять такого свидетельства Алеши за доказательство. Эгоистическое себялюбие изолирует наши души друг от друга, для нас «чужая душа* потемки» и на суде требуются «объективные», т. е. поверхностные, внешние доказательства. Замечательно, что именно Алеша дал такое доказательство в одном из самых важных пунктов следствия. Он неожиданно для самого себя вспомнил, что Димитрий, говоря о готовящемся бесчестии, не ударял себя кулаком, а указывал пальцем и не на сердце, а гораздо выше сердца, «сейчас ниже шеи», т. е. точно указывал на ладанку с зашитыми в ней полутора тысячами рублей. Фетюкович в своей защитительной речи очень высоко оценил это показание, данное «так чисто, так искренно, неподготовленно и правдоподобно».

В такой же мере, как для Димитрия, и для Ивана Алеша был его совестью. Свой «бунт» против Бога и легенду о Великом инквизиторе он рассказал Алеше, надеясь «исцелить» себя им. «Довольно мне того, что ты тут где-то есть, и жить еще не расхочу. Довольно этого тебе? Если хочешь, прими хоть объяснение в любви. А теперь, ты направо, я налево -- и довольно, слышишь, довольно». Высказывать откровенно такие глубокие чувства гордому не легко.

Не совершая никаких громких подвигов, Алеша, чистотою своего сердца и своим видением добра в чужой душе, воспитывает людей, поддерживает в добре и вносит свежую струю в их жизнь. Насколько Достоевскому удался его образ, ясно из того, что имя его стало нарицательным: видя юношу с чистым сердцем и способностью к деятельной любви, многие говорят: «это -- Алеша Карамазов».

Заключение

Все творчество Ф.М. Достоевского представляет своего рода синтез его мировоззрения, которое сложилось под влиянием определённых жизненных ситуаций и опыта писателя. Не последнее место в этом занимает личные и духовные переживания автора, а так же сложная историческая эпоха, в которой жил писатель.

Структура курсовой работы подчинена основным целям исследования.

Таким образом, подводя итог сделанной работе, можно сказать, что в своих философско-религиозных взглядах Ф.М. Достоевский главное место отводил проблеме добра и зла, проблеме веры и неверия в существование Бога, и писатель в каждом своем произведении старался показать эту борьбу через своих персонажей. И именно исключительное отношение Ф.М. Достоевского к человеку делает его великолепным писателем. Гуманисты не знают такого отношения к человеку, для них человек есть лишь природное существо. И мы видим, что Ф. М. Достоевский обнаруживает внутреннюю порочность гуманизма, его бессилие разрешить трагедию человеческой судьбы.