"...Помню его кровно" (А.Л. Блок в жизни и творческой судьбе А.А. Блока)

Блок не завершил второй главы, история сына не написана. Однако по сохранившимся планам поэмы можно восстановить его историю. Подобно отцу будучи индивидуалистом, «он ко всему относился как поэт, был мистиком, в окружающей тревоге видел предвестие конца мира. Все разрастающиеся события были для него только образами развертывающегося хаоса. Скоро волнение его нашло себе русло: он попал в общество людей, у которых не сходили с языка слова “революция”, “мятеж”, “анархия”, “безумие”.<.> Герой. с головой ушел в эту сумасшедшую игру, в то неопределенно-бурное миросозерцание, которое смеялось над всем, полагая, что все понимает» [5. Т. 3. С. 460].

Блок трезво и сурово судит свое прошлое, в третьей главе показывая печальный итог судьбы мятежника-сына. Его «бесцельное» скитанье по промерзшим переулкам Варшавы («Там тьма и вьюги завыванье.», а «жизни нет») -- проекция на всю его прошлую жизнь с ее «невыразимой тоской» и «холодной любовью» [5. Т. 3. С. 341, 344]. Не случайно образы этого раздела главы напоминают образы «Страшного мира»:

Уже ни чувств, ни мыслей нет,

В пустых зеницах нет сиянья,

Как будто сердце от скитанья

Состарилось на десять лет.<.>

Куда ж еще идти? Нет мочи

Бродить по городу всю ночь. --

Теперь уж некому помочь!

Теперь он -- в самом сердце ночи!

О, черен взор твой, ночи тьма,

И сердце каменное глухо,

Без сожаленья и без слуха,

Как те ослепшие дома!.. [5. Т 3. С. 341, 342]

Изнанка этого «бездорожья», генетически восходящего к образу «распутий» первой книги, -- смерть. «...Неясные порывы, невоплощенные мысли, воля к подвигу», одушевлявшие ее страницы, -- все закончилось полным крахом. В мае-июне 1921 года, перед самой своей смертью, Блок делает набросок финальной части третьей главы. Заключительные его строки: «Я не свершил того / Того, что должен был свершить» [5. Т. 3. С. 473], их пронзительная исповедальность чрезвычайно характерны и для судьбы героя и для автора поэмы.

Есть в этих словах жесткий и вместе с тем печальный приговор себе. Но Блок не был бы Блоком, если бы перестал верить в музыкальную природу мира. «Тайное» родство «мятежных страстей» двух отпрысков семьи -- отца и сына, не нашедших исхода из мятежа и погибших, заключается, по Блоку, в том, что «они . “демоничны”. Они жестоки и вызывающи. Они бросают перчатку судьбе. Они -- едкая соль земли», и потому «они -- предвестники лучшего». По концепции Блока, своим мятежным бунтом «разрывая» узкие рамки семьи, «губя своих» близких, отказываясь «от поверхностных радостей жизни», даже «опускаясь» («им нет выхода из собственного мятежа -- ни в любви, ни в детях, ни в образовании новых семей»), они становятся предвестниками и проводниками истинной жизни, противоположной цивилизации и прогрессу, иными словами, они переводят ее в иной план -- музыкальный и стихийный. В планах поэмы обозначена мысль: «Вся тоска (второго отпрыска рода. -- В.С.) -- только для встречи с “простой”», от которой им «зачат сын». «.Затерянная где-то в широких польских клеверных полях, никому не ведомая и сама ни о чем не ведающая», «она баюкает и кормит грудью сына, и сын растет; он. начинает повторять по складам вслед за матерью: “И я пойду навстречу солдатам. И я брошусь на их штыки. И за тебя, моя свобода, взойду на черный эшафот”» [5. Т. 3. С. 464, 465, 461, 299].

Младенец -- пока бессознательно -- открывает свое сердце подвигу «тех, с обреченными глазами», которые сделали все возможное, чтобы «грянул взрыв / С Екатеринина канала.» [5. Т. 3. С. 319, 327]. Круг замкнулся, в поэме провозглашено возмездие как роду, в болезненных отпрысках которого «пламень действенный потух», так и истории, давящей и уродующей личность. В ребенке зреет воля, которой лишены индивидуалисты отец и сын.

Автор поэмы -- на страже этой воли, он лелеет и пестует в себе эту мужественную ноту. Художнику, говорит он в прологе, «дано бесстрастной мерой / Измерить все, что видишь.» Далее он обращается к нему с напутствием: «Твой взгляд -- да будет тверд и ясен. / Сотри случайные черты -- / И ты увидишь: мир прекрасен» [5. Т. 3. С. 301]. Последняя фраза приведенной цитаты перекликается с заключительным стихом всей поэмы: « <.> А мир -- прекрасен, как всегда» [5. Т. 3. С. 344], образуя своего рода композиционное кольцо. Обнаружение смысла в бессмыслице мира, обнажение его красоты подвластно только человеку, черпающему силы только в себе самом, опирающемуся только на свои собственные силы -- такова позиция Блока, и не случайно Вяч. Иванов увидел в его поэме «разложение, распад, как результат богоотступничества...» [1. Т. 1. С. 340].

Тут, как говорится, «ни убавить, ни прибавить»: «трагическое миросозерцание», которое утверждал в своем творчестве и жизни поэт, не знает иного отношения к миру и человеку. В этой связи имеет смысл обратить внимание читателя на следующий весьма показательный факт: Блок демонизирует образ своего отца, часто совершенно не сообразуясь с биографическими реалиями его жизни. Для него оказывалась важнее собственная интерпретация этого образа в соответствии с присущими ему мировоззренческими установками, нежели фотографическая верность факту. Так, из воспоминаний Г.П. Блока мы узнаем: «“Демон” умер со словами:

-- Прославим господа.

Бывший богоненавистник обрел в старческие годы то, на чем крепко стояла вся его семья, -- строго-церковную, богомольную веру»[7. С. 177]. Автор же «Возмездия» утверждает иное. Хотя Блок знает, что цельность отца -- лишь иллюзия, на самом же деле его «мучила. тоска», а «тайна Божья и гордыня / Боролись в алчущем уме», он, однако, по воле создателя поэмы умирает раздавленным жизнью, но не сломленным. Демон остается демоном до конца.

Не боясь повторения уже высказанной мысли, заметим: именно такая, а не какая-нибудь иная трактовка исхода отцовской судьбы устраивала Блока. Более того, если бы была предложена другая ее трактовка, это был бы уже не Блок. Поэма создавалась (с перерывами) более десяти лет, а приступил он к работе над ней на рубеже первого десятилетия своей активной творческой деятельности. Это была попытка воплотить в слове всю свою жизнь, начиная с впечатлений детских лет. «.Угль превращается в алмаз» [5. Т. 3. С. 303], -- сказал Блок в прологе к поэме. Это слова поэта мятежного духа. Но это еще и слова страдающего и много страдавшего человека. Люди «трагического миросозерцания» таковыми не рождаются. Ими становятся. С детства, как Блок. Если «Возмездие» -- биография, то биография трагической личности. В аналогичном ключе подан в поэме и образ отца. Блок разглядел в нем себя и мистическим чутьем прозрел в его жизни свою судьбу.

<.> Он знал иных мгновений

Незабываемую власть!

Недаром в скуку, смрад и страсть

Его души -- какой-то гений

Печальный залетал порой;

И Шумана будили звуки

Его озлобленные руки,

Он ведал холод за спиной.

И, может быть, в преданьях темных

Его слепой души, впотьмах --

Хранилась память глаз огромных

И крыл, изломанных в горах.

В ком смутно брезжит память эта,

Тот странен и с людьми не схож:

Всю жизнь его -- уже поэта

Священная объемлет дрожь,

Бывает глух, и слеп, и нем он,

В нем почивает некий бог,

Его опустошает Демон,

Над коим Врубель изнемог...

Его прозрения глубоки,

Но их глушит ночная тьма,

И в снах холодных и жестоких

Он видит «Горе от ума» [5. Т. 3. С. 339--340].

Это лирическое отступление о Блоке-отце. Но и о Блоке-сыне. В процитированных строках спрессована драма его души и выражена печаль его сердца.

ПРИМЕЧАНИЕ

(1) Научная и мемуарная литература о взаимоотношениях отца и сына Блоков обширна. Сравнительно недавно она пополнилась книгой Сафроновой Е.В., Кравченко Е.С. «Александр Львович Блок: Биография ученого» (М.: Весь Мир, 2013. -- 150 с.) и рядом статей, среди которых имеет смысл выделить работы Енишерлова В.П. «”Жизнь без начала и конца”: За строками “Возмездия”» (Наше наследие. 2005. № 75/76. С. 55--83) и Галис А. «Восемнадцать дней Александра Блока в Варшаве» (Звезда. 1978. № 4. С. 187--201). Безусловно, они расширяют представление читателя о существе означенной темы. Тем не менее упомянутые исследователи практически на затрагивают важнейшую для нас мысль о том, что основой для «встречи» сына с отцом послужила центральная для каждого из них идея о «пользе», жизненности научного и художественного творчества.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

[1] Александр Блок в воспоминаниях современников: в 2 т. М.: Худ. лит., 1980.

[2] Александр Блок. Новые материалы и исследования // Лит. наследство. М.: Наука, 1980. Т. 92. Кн. 1. 565 с.

[3] Александр Блок. Новые материалы и исследования // Лит. наследство. М.: Наука, 1981. Т. 92. Кн. 2. 415 с.

[4] Бекетова М.А. Воспоминания об Александре Блоке. М.: Правда, 1990. 672 с.

[5] Блок А.А. Собр. соч.: в 8 т. М.; Л.: ГИХЛ, 1960-1963.

[6] Блок А.Л. Политическая литература в России и о России. Вступление в курс русского государственного права. Варшава, 1984.

[7] Блок Г.П. Герои «Возмездия» // Русский современник. Литературный художественный журнал, издаваемый при ближайшем участии: М. Горького, Евг. Замятина, А.Н. Тихонова, К. Чуковского, Абр. Эфроса. Л.; М., 1924. Кн. 3. С. 172-186.

[8] Бондаренко В.В. Вяземский. М.: Молодая гвардия, 2004. 678 с.

[9] Кареев Н.И. Мечта и правда о русской науке // Русская мысль. 1984. № 12. С. 100-135.

[10] ЛермонтовМ.Ю. Собр. соч.: в 4 т. М.: 1964-1965.

[11] Письма Александра Блока к родным. Л.: «Асайетт»,1927.

[12] Письма Александра Блока к родным. Л.: «Асайетт»,1932.

[13] Спекторский Е.В. Александр Львович Блок, государствовед и философ. Варшава, 1911.

“REMEMBER HIM THROUGH THE BLOOD IN MY VEINS” (A.L. BLOK IN A.A. BLOK'S LIFE AND LITERARY CAREER)

V.A. Sarychev

Institute of Philology

Lipetsk State Pedagogical P Semenov-Tyan-Shansky University

The article is devoted to the study of dramatic relationship between Blok and his father. Unlike the previous researchers who described the father's role in the poet's life as insignificant and negative, the author of this article claims that there were some covert spiritual bonds between the father and the son. To prove this statement the author provides the readers with a wide scope of material, including epistolary evidence (Blok's letters describing his father), reminiscences of relatives, acquaintances, students of the Warsaw professor, notes with his bright scientific ideas. The author arrives at the conclusion that there was a deep affinity between the father and the son which served a conceptual basis for the poem “Retribution” at which the poet was working till the last days of his life.

Key words: A.A. Blok, “father's shadow”, “covert affinity, yearning for illusions, pilgrims of spirit, demonic individualism, tragic view upon the world

Размещено на Allbest.ru