Эмблематическое письмо Л.Н. Толстого

Размещено на http://www.allbest.ru/

Эмблематическое письмо Л.Н. Толстого

И.Ю. Лученецкая-Бурдина

Аннотация

В статье рассмотрены особенности индивидуального стиля Л.Н. Толстого в аспекте теории "эмблематического реализма" Р Густафсона на примере повести "Отец Сергий" и рассказа "Хозяин и работник". Субъективное осознание Толстым своей миссии пророка приводит к изменению коммуникативных установок писателя в 1880-1890-х гг. Показано, что эмблематические образы в предельно сжатом виде выражают суть размышлений Толстого об истинной жизни, а эмблематическая поэтика позволяет писателю расширять повествовательное пространство. Архетипические образы, которые являются вариациями на тему основного сюжетного события, получают в повести "Отец Сергий" подчёркнуто эмблематическое звучание. Рассказ "Хозяин и работник" содержит широкий диапазон глубинных смыслов. В контексте позднего творчества писателя категория "хозяин и работник" приобретает эмблематическое звучание. Понятие "хозяин" в значении "человек, владеющий чем-либо" преобразуется Толстым и переносится из области обыденного существования в область метафизическую, связанную с высшей божественной силой. Хозяин - не человек, а Бог. Понятие "работник" Толстой связывает с общехристианской традицией, заключающейся в том, что каждый человек исполняет волю Бога на земле: Бог - Хозяин, человек - работник. Эмблематическая история о грехе и спасении в повести "Отец Сергий" приобретает жанровые признаки притчи. Эмблематические образы в предельно сжатом виде выражают квинтэссенцию размышлений Толстого об истинной жизни. Таким образом, понятие "эмблематический реализм" оказывается концептуально значимым для определения художественного метода Толстого. Эмблематическая поэтика позволяла писателю расширять повествовательное пространство и придавать ему духовное измерение. стиль толстой рассказ

Ключевые слова: воскресение, повествовательное пространство, смерть, христианская идеология. эмблематический реализм.

I. Yu. Luchenetskaya-Burdina

L. N. Tolstoy's emblematic writing

The article considers the peculiarities of L. N. Tolstoy's individual style in the aspect of the theory "emblematic realism" by R. Gustafson on the example of the story "Father Sergei" and the story "Owner and Worker". Toltoy's subjective awareness of his mission as a prophet leads to the change in the writer's communicative attitudes in the 1880-1890-s. It has been shown that emblematic images in extremely compressed form express the essence of Tolstoy's reflections on true life, and emblematic poetry allows the writer to expand the narrative space. Archetypal images, which are variations on the theme of the main story event, have emblematic sound in the story "Father Sergei". The story "Owner and Worker" contains a wide range of deep meanings. In the context of the writer's late creativity, the category "owner and worker" acquires an emblematic sound. The concept "master" in the meaning of "a person who owns anything" is transformed by Tolstoy and transferred from the realm of commonplace existence to the realm of metaphysical associated with supreme divine power. The master is not man but God. The concept "worker" is associated by Tolstoy with the pan-Christian tradition that every person performs the will of God on earth: God is the Master, man is the worker. The emblematic story of sin and salvation in the story "Father Sergei" acquires genre signs of parable. Emblematic images in extremely compressed form express the quintessence of Tolstoy's reflections on true life. Thus, the concept of "emblematic realism" turns out to be conceptually significant in defining Tolstoy's artistic method. Emblematic poetics allowed the writer to expand the narrative space and give it a spiritual dimension.

Keywords: resurrection, narrative space, death, Christian ideology, emblematic realism.

На рубеже 1880-1890-х гг. Толстой выступает как богословский рационалист. Он создаёт свою метафизику, ограниченную пространством и временем земного исчисления - царство Божие на земле. Эта идеологическая установка не могла не отразиться на художественном методе писателя и его литературном творчестве [7, 9]. При этом необходимо сделать два уточнения: в эти годы к Толстому приходит субъективное осознание своей миссии на земле в качестве пророка и, как следствие, изменение коммуникативных установок писателя при общении с читателем [8, 15].

Духовный опыт писателя лёг в основу его позднего творчества, в котором наряду с сочинениями теоретического характера ("Соединение и перевод четырех Евангелий" (1880-1881), "Критика догматического богословия" (1881), "Исповедь" (1881), религиозно-философский трактат "В чём моя вера?" (1884)) принципиально важны и художественные произведения, являющиеся экспериментальным полем для воплощения религиозных идей Толстого в условную реальность ("Крейцерова соната" (1887-1889), "Хозяин и работник" (1894-1895), "Отец Сергий" (1890-1898), "Воскресение" (1889-1899)).

В отечественном литературоведении обстоятельно изучены истории создания и публикации поздних произведений писателя [3, 11, 16]. Рассмотрены мотивы народного эпоса и древней литературы произведениях Толстого этого периода [13]. В то же время необходимо отметить, что советские литературоведы ограничивались, как правило, при прочтении поздних произведений Толстого констатацией факта смены художественного языка и переориентацией писателя на точку зрения "вечных начал нравственности" [1, 2]. Подобный однозначный подход не объяснял сложности внутренних процессов, происходящих с художником.

Исключением стала статья К. Кедрова, который рассматривал "уход" и "воскресение" героев Толстого в культурном контексте времени [12]. В последние годы появился ряд статей, в которых повесть "Отец Сергий" включается в религиозный контекст поисков писателя [4, 6]. Программный характер носит работа профессора Принстонского университета (США) Р.Ф. Густафсон, который предложил собственное прочтение жизни и творчества Толстого, основываясь на реконструкции его богословия в свете восточной христианской идеологии. По его мнению, произведения Толстого "являются эмблемами рождающейся Божьей жизни, они оказываются повестями о вечно растущей душе и о её мытарствах на разных стадиях пути спасения" [10, с. 215]. "В эмблематическом реализме изображаемая реальность - это не абстрактное или духовное качество. Изображаемая реальность включает в себя мир в нашем обычном понимании, во всей его психологической, общественной, экономической и исторической сложности. Это реализм. Но концепция реальности расширяется за пределы исторического материального мира, дабы открыть Божественное внутри и во вне. История, культура, природа и человеческая психология превосходят свои материальные границы, и открывается дух. Следовательно, в эмблематическом реализме Толстого обозначаемое есть эта расширенная реальность, которая сама воплощает и открывает нравственную и духовную истину как персонажам, так и читателям" [10, с. 211].

Особое место в этом ряду занимает рассказ "Хозяин и работник" [14, 17], оригинальный разбор которого с точки зрения "эмблематического реализма" представлен Р.Ф. Густафсоном. Он рассматривает этот рассказ как "великолепный образец творчества Толстого", "притчу о пути к любви" [10, с. 203], "метафору религиозных исканий Л.Н. Толстого" [10, с. 208].

Рассмотрим с точки зрения методологии Густафсона повесть Л.Н. Толстого "Отец Сергий" (1890-1898). В дневнике Толстого 9 августа 1890 г. появляется запись: "К Отцу Сергию. Описать новое состояние счастия - свободы, твердости человека, потерявшего всё и не могущего упереться ни на что, кроме Бога. Он узнаёт впервые твердость этой опоры" [19, с. 74]. В письме В.П. Золотареву о своем "павшем" герое Толстой пишет: "...И только в падении, осрамившись навеки перед людьми, он нашёл настоящую опору в Боге. Надо опустить руки, чтобы стать на ноги" [20, с. 268]. В повести варьируется одно сюжетно е событие: уход и прозрение героя.

В драматическом поиске собственной души герой Толстого должен открыть законы жизни, постичь истину. Смерть души и её воскресение переживает отец Сергий-Касатский. Жизнь и смерть - крайние точки бытия - исследуются писателем в небольшом по объёму произведении, в котором он поднимается до философских обобщений. Движение героя к открытию мира приобретает духовное измерение. При этом наиболее значимые эпизоды (при учёте авторских комментариев) становятся подчёркнуто эмблематическими. Толстого практически не интересуют реалистические подробности монастырской жизни. Внимание писателя сосредоточено преимущественно на душевной жизни человека, на внутренней антиномично- сти его природы, на борьбе внешнего и внутреннего, животного и духовного Я.

Конфликт в повести "Отец Сергий" развивается от внешнего столкновения героя с миром к внутреннему неприятию себя. Касатский осудил несправедливость света и ушёл от него к духовной монастырской жизни. Монастырь-затвор- старчество - этапы достижения цели персонажем, который в то же время постигает тщетность своих честолюбивых желаний, уничтожение "внутренней жизни" и замену её жизнью "внешней". Конфликт углубляется в онтологическую сферу, он не исчерпывается борьбой отца Сергия с женским соблазном. Это лишь один из этапов в его развитии. По замыслу Толстого, повесть обличает "соблазн славы людской и прославления, то есть обман, чтоб скрыть веру" [19, с. 78].

Толстой помогает читателю понять происходящее в душе своего героя и комментирует его состояние, используя эмблематический образ светильника: "Он (о. Сергий - И.Ю. Л.-Б.) думал о том, что он был светильник горящий, и чем больше он чувствовал это, тем больше он чувствовал ослабление, потухание божеского света истины, горящего в нём. "Насколько то, что я делаю, для Бога, и насколько для людей?" - вот вопрос, который постоянно мучал его и на который он никогда не то что не мог, но не решался ответить себе. Он чувствовал в глубине души, что дьявол подменил всю его деятельность для Бога деятельностью для людей" [18, с. 29].

Вариациями на тему основного сюжетного события являются архетипические образы, которые в контексте произведения становятся подчёркнуто эмблематическими. Борьбы монаха с соблазнами реализуется в сюжетной ситуации сопротивления о. Сергия дьявольскому наваждению в образе Маковкиной (гл. 4): "Боже мой! Да неужели правда то, что я читал в житиях, что дьявол принимает вид женщины... Да, это голос женщины. И голос нежный, робкий и милый! Тьфу! - он плюнул" [18, с. 20]; "Глаза их встретились и узнали друг друга. <...> Сомневаться после этого взгляда в том, что это был дьявол, а не простая, добрая, милая, робкая женщина, нельзя было" [18, с. 21]. Трансформированные из древнерусской литературы мотивы борьбы добра и зла, божеского и дьявольского в душе героев подчёркивают эмблематический характер письма Толстого.

Семантической рифмой к этому эпизоду, но написанной в противоположном ключе становится сцена благословения "дщери болящей" купцовой дочери Марии и падение о. Сергия: "Она взяла руку и поцеловала ее, а потом одной рукой обвила его за пояс и прижимала к себе.

- Что ты? - сказал он. - Марья. Ты дьявол.

- Ну, авось ничего" [18, с. 36].

Исход о. Сергия (7 гл.) предопределён в соответствии с особенностями эмблематического реализма благой вестью, явленной персонажу во сне: "Наконец он заснул. И во сне он увидал ангела, который пришёл к нему и сказал: "Иди к Пашеньке Эмблематическое письмо Л.Н. Толстого и узнай от неё, что тебе надо делать и в чём твой грех, и в чём твоё спасение"" [18, с. 38]. Образ Пашеньки создан в иной, нежели это делает Толстой-реалист, художественной системе: он подчёркнуто эмблематичен, одномерен и статичен. Это эмблема духовной жизни для других. Пашенька приоткрывает Касатскому свет любви. Путь к искуплению греха - путь в мир странником. Народную нравственность и его мудрость Толстой утверждал как идеальную норму жизни. Провозглашённая в народных рассказах, она присутствует в повестях как важная этическая координата: "И Касатскому особенно радостна была эта встреча, потому что он презрел людское мнение и сделал самое пустое, лёгкое - взял смиренно двадцать копеек и отдал их товарищу, слепому нищему. Чем меньше имело значения мнение людей, тем сильнее чувствовался Бог" [18, с. 46], - поясняет состояние своего героя автор.

Мир природы в повести изображён не как разрушительная сила, противостоящая духовным устремлениям личности, но как эмблема Божьей жизни, которая возрождает и приближает героя к искомой истине: "Был чудный майский вечер, лист только что разлопушился на берёзах, осинах, вязах, черёмухах и дубах. Черёмуховые кусты за вязом были в полном цвету и ещё не осыпались. Соловьи, один совсем близко и другие два или три внизу в кустах у реки, щёлкали и заливались. С реки слышалось далеко пенье возвращавшихся, верно с работы, рабочих; солнце зашло за лес и брызгало разбившимися лучами сквозь зелень. Вся сторона эта была светло-зелёная, другая, с вязом, была тёмная. Жуки летали и хлопались и падали" [18, с. 34].

Обретение героем искомого смысла Божьей жизни показано Толстым чрез изменение его имени на протяжении всего произведения. Первоначально это красавец-князь - "Стива", в монастыре - иеромонах "Сергий", после первого исцеления - "отец Сергий", по мнению окружающих "святой", "отец", "батюшка", "угодник и чудотворец", "ангел Божий". Смена имени персонажа фиксирует этапы его душевной жизни. Первоначальная утрата собственного имени (Степан Касатский, Стива) восполняется приобретением имени духовного - "отец Сергий", "старец Сергий". В представлении Толстого 1890-х годов это ложный путь. Возвращение к себе совершается через осознание героем своей греховности:

"- Да не может быть! Стёпа! Сергий! Отец Сергий.

- Да, он самый, - тихо проговорил Сергий. - Только не Сергий, не отец Сергий, а великий грешник Степан Касатский, погибший великий грешник" [18, с. 40].

Духовное возрождение персонажа происходит в момент окончательной утраты им имени собственного и обретения имени духовного:

"Спросили Касатского, кто он? - Раб Божий" [18, с. 45].

"В кульминационный момент, - по мнению Густафсона, - герой освобождается от одной миссии, чтобы принять на себя другую" [10, с. 215]. Финал повести подчёркнуто дидактичен и вписан в религиозно-этическую концепцию Толстого: "В Сибири он поселился на заимке у богатого мужика и теперь живёт там. Он работает у хозяина в огороде, и учит детей, и ходит за больными" [18, с. 46].

В контексте позднего творчества писателя категория "хозяин и работник" приобретает эмблематическое звучание. Понятие "Хозяин" в значении "человек, владеющий чем-либо" преобразуется Толстым и переносится из области обыденного существования в область метафизическую, связанную с высшей божественной силой. Хозяин - не человек, а Бог. Понятие "работник" Толстой связывает с общехристианской традицией, заключающейся в том, что каждый человек исполняет волю Бога на земле: Бог - Хозяин, человек - работник. Таким образом, эмблематическая история о грехе и спасении приобретает жанровые признаки притчи.

Для писателя принципиально важной была мысль о возможности подлинного раскаяния и последующего обретения истины через падение. Именно таков путь героя классической притчи.

Вопрос о художественном методе Л.Н. Толстого до сегодняшнего дня остаётся недостаточно прояснённым. Толстому - одному из самых сложных людей эпохи, величайшему мастеру слова и художнику собственной души, безусловно, были тесны рамки классического реализма XIX века. Писатель не принимал реалистическую детерминистскую концепцию человека, считая её "ложной" и односторонней. Следование учению Христа, понятому как учение о любви, смирении и прощении, поставило Толстого в 1870-1880-х годах в то положение, когда он, по мнению П.И. Бирюкова, "смотрел на весь окружающий его мир с высоты Нагорной проповеди" [5]. Пребывание "на высоте" означало и особое видение мира, и особенную художественную оптику.

Эмблематические образы в предельно сжатом виде выражали квинтэссенцию размышлений Толстого об истинной жизни. Понятие "эмблематический реализм" при кажущейся парадоксальности органично для определения художественного метода Толстого, в основе которого лежит закон "сцепления противоречий". Эмблематическая поэтика позволяла писателю расширять повествовательное пространство и придавать ему духовное измерение. Это был способ мышления писателя-реалиста, воплощающего в произведениях не только свои представления о міре существующем, но и утверждающего правду мира должного как историю пробуждения человека к Божьей жизни.

Библиографический список

1. Азарова, Н.И. О некоторых особенностях повестей Л.Н. Толстого 80-90-х годов [Текст] / Н.И. Азарова // Л.Н. Толстой. - М., 1961. - С. 237-259.

2. Андреева, Е.П. Л.Н. Толстой-художник. Последний период деятельности [Текст] / Е.П. Андреева. - Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та., 1980. - 270 с.

3. Асмус, В.Ф. Мировоззрение и эстетика Л.Н. Толстого [Текст] / В.Ф. Асмус // Вопросы теории и истории эстетики. - М. : Искусство, 1968. - С. 431-531.

4. Багдасаров, Р В. Мистика русского православия. "Отец Сергий" как антитрадиция [Текст] / Р В. Багдасаров. - М. : Вече, 2011.

5. Бирюков, П.И. Биография Л.Н. Толстого, 3-е изд.: В 2 кн. [Текст] / П.И. Бирюков. - М. : Алгоритм, 2000. - Кн. I. - С. 460.

6. Водько, В. Византийские корни повести Л.Н. Толстого "Отец Сергий" [Электронный ресурс] / В. Водько. - URL: https://byzantina.wordpress.com/2015/02/04/vodko/

7. Дистерло, Р А. Граф Л.Н. Толстой как художник и моралист. Критические статьи [Текст] / Р А. Дистерло. - СПб, 1887. - 200 с.

8. Днепров, В.Д. Искусство человековедения: из художественного опыта Льва Толстого [Текст] / В.Д. Днепров - Л. : Сов.пис., 1985. - 288 с.

9. Духовная трагедия Льва Толстого [Текст] : сборник статей / сост. А.Н. Стрижёв. - М. : Отчий дом, 1995. - 320 с.

10. Густафсон, Р.Ф. Обитатель и чужак. Теология и художественное творчество Льва Толстого [Текст] / Р Ф. Густафсон. - СПб., 2003.

11. Жданов, В.А. От "Анны Карениной" к "Воскресению" [Текст] / В.А. Жданов. - М. : Книга, 1968. - 280 с.

12. Кедров, К. Уход и "воскресение" героев Толстого [Текст] / К. Кедров // В мире Толстого. Сб. статей. - М. : Сов.пис., 1978. - С. 248-273.

13. Купреянова, Е.Н. Мотивы народного эпоса и древней литературы в произведениях Л.Н. Толстого [Текст] / Е.Н. Купреянова // Русская литература. - 1963. - № 2. - С. 163-168.

14. Лученецкая-Бурдина, И. Ю., Терентьева, Н.С. Художественное воплощение этико-религиозных идей в рассказе Л.Н. Толстого "Хозяин и работник" [Текст] / И.Ю. Лученецкая-Бурдина, Н.С. Терентьева // Верхневолжский филологический вестник. - Ярославль: РИО ЯГПУ 2016. - № 5. - С. 23-27.

15. Николаева, Е.В. Художественный мир Льва Толстого: 1880-1900-е годы [Текст] / Е.В. Николаева - M. : Флинта, 2000. - 272 с.

16. Опульская, Л.Д. Лев Николаевич Толстой: Материалы к биографии с 1892 по 1899 год [Текст] / Л.Д. Опульская. АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А.М. Горького. - М. : Наука, 1998.

17. Толстой, Л.Н. Полн. собр. соч. (юб.). В 90 тт. [Текст] / Л.Н. Толстой. - Т 29. - М., 1954.

18. Толстой, Л.Н. Полн. собр. соч. (юб.). В 90 тт. [Текст] / Л.Н. Толстой. - Т 31. - М., 1954.

19. Толстой, Л.Н. Полн. собр. соч. (юб.). В 90 тт. [Текст] / Л.Н. Толстой. - Т 51. - М., 1952.

20. Толстой, Л.Н. Полн. собр. соч. (юб.). В 90 тт. [Текст] / Л.Н. Толстой. - Т 65. - М., 1953.

21. Reference List

22. Azarova, N. I. O nekotoryh osobennostjah povestej L. N. Tolstogo 80-90-h godov = About some peculiarities of the short novels by L. N. Tolstoy of the 1980s-1990s [Tekst] /

23. N. I. Azarova // L. N. Tolstoj. - M., 1961. - S. 237-259.

24. Andreeva, E. P L. N. Tolstoj-hudozhnik. Poslednij period dejatel'nosti = L. N. Tolstoy-artist. Last period of activity [Tekst] / E. P. Andreeva. - Voronezh : Izd-vo Voronezh. un-ta., 1980. - 270 s.

25. Asmus, V. F. Mirovozzrenie i jestetika

26. L. N. Tolstogo = World view and aesthetics of L. N. Tolstoy [Tekst] / V F Asmus // Voprosy teorii i istorii jestetiki. - M. : Iskusstvo, 1968. - S. 431-531.

27. Bagdasarov, R. V Mistika russkogo pravoslavija. "Otec Sergij" kak antitradicija = Mysticism of Russian Orthodoxy. "Father Sergei" as anti-tradition [Tekst] / R. V Bagdasarov. - M. : Veche, 2011.

28. Birjukov, P. I. Biografija L. N. Tolstogo, 3-e izd.: V 2 kn. = Biography of L. N. Tolstoy, 3rd ed.: In 2 books. [Tekst] / P I. Bnjukov. - M. : Algoritm, 2000. - Kn. I. - S. 460.

29. Vod'ko, V. Vizantijskie korni povesti L. N. Tolstogo "Otec Sergij" = Byzantine roots of L. N. Tolstoy "Father Sergei" [Jelektronnyj resurs] / V Vodko. - URL: https://byzantina.wordpress.com/2015/02/04/vodko/

30. Disterlo, R. A. Graf L. N. Tolstoj kak hudozhnik i moralist. Kriticheskie stat'i = Count L. N. Tolstoy as an artist and moralist. Critical articles [Tekst] / R. A. Disterlo. - SPb, 1887. - 200 s.

31. Dneprov, V. D. Iskusstvo chelovekovedenija: iz hudozhestvennogo opyta L'va Tolstogo = The art of human science: from the artistic experience of Leo Tolstoy [Tekst] / V D. Dneprov - L. : Sov.pis., 1985. - 288 s.

32. Duhovnaja tragedija L'va Tolstogo = The spiritual tragedy of Leo Tolstoy [Tekst] : sbornik statej / sost. A. N. Strizhjov. - M. : Otchij dom, 1995. - 320 s.

33. Gustafson, R. F. Obitatel' i chuzhak. Teologija i hudozhestvennoe tvorchestvo L'va Tolstogo = Resident and stranger. Theology and artistic creativity of Leo Tolstoy [Tekst] / R. F Gustafson. - SPb., 2003.

34. Zhdanov, V A. Ot "Anny Kareninoj" k "Voskrese- niju" = From "Anna Karenina" to "Resurrection" [Tekst] / V A. Zhdanov. - M. : Kniga, 1968. - 280 s.

35. Kedrov, K. Uhod i "voskresenie" geroev Tolstogo = The Departure and "resurrection" of Tolstoy's characters [Tekst] / K. Kedrov // V mire Tolstogo. Sb. statej. - M. : Sov.pis., 1978. - S. 248-273.

36. Kuprejanova, E. N. Motivy narodnogo jeposa i drevnej literatury v proizvedenijah L. N. Tolstogo = Motives of folk epic and ancient literature in L. N. Tolstoy's works [Tekst] / E. N. Kuprejanova // Russkaja literatura. - 1963. - № 2. - S. 163-168.

37. Lucheneckaja-Burdina, I. Ju., Terent'eva, N. S. Hudozhestvennoe voploshhenie jetiko-religioznyh idej v rasskaze L. N. Tolstogo "Hozjain i rabotnik" = Artistic embodiment of ethical-religious ideas in L. N. Tolstoy's story "Master and Worker" [Tekst] / I. Ju. Lucheneckaja-Burdina, N. S. Terent'eva // Verhnevolzhskij filologicheskij vestnik. - Jaroslavl' : RIO JaGPU, 2016. - № 5. - S. 23-27.

38. Nikolaeva, E. V Hudozhestvennyj mir L'va Tol- stogo: 1880-1900-e gody = Leo Tolstoy's art world: 1880s- 1900s [Tekst] / E. V Nikolaeva - M. : Flinta, 2000. - 272 s.

39. Opul'skaja, L. D. Lev Nikolaevich Tolstoj: Materi- aly k biografii s 1892 po 1899 god = Leo Tolstoy: Materials for biography from 1892 to 1899 [Tekst] / L. D. Opul'skaja. AN SSSR. In-t mirovoj lit. im. A. M. Gor'kogo. - M. : Nau- ka, 1998.

40. Tolstoj, L. N. Poln. sobr. soch. (jub.). V 90 tt. = Full collection of works (anniversary). In 90 volumes [Tekst] / L. N. Tolstoj. - T 29. - M., 1954.

41. Tolstoj, L. N. Poln. sobr. soch. (jub.). V 90 tt. = Full collection of works (anniversary). In 90 volumes [Tekst] / L. N. Tolstoj. - T 31. - M., 1954.

42. Tolstoj, L. N. Poln. sobr. soch. (jub.). V 90 tt. = Full collection of works (anniversary). In 90 volumes [Tekst] / L. N. Tolstoj. - T 51. - M., 1952.

43. Tolstoj, L. N. Poln. sobr. soch. (jub.). V 90 tt. = Full collection of works (anniversary). In 90 volumes [Tekst] / L. N. Tolstoj. - T 65. - M., 1953.

Размещено на Allbest.ru