Репродуктивные решения в ситуации экстракорпорального оплодотворения: мужское поведение с точки зрения женщин

Размещено на http://allbest.ru

Институт демографии НИУВШЭ

Введение: исследования мужских репродуктивных мотиваций

Основной задачей статьи является анализ дискурсивных стратегий построения и интерпретации женщинами репродуктивных решений и репродуктивного поведения мужчин в ситуации бесплодия одного или обоих членов пары мужчина-женщина и возможности применения репродуктивных технологий Вспомогательные репродуктивные технологии (ВРТ) основаны на медицинских манипуляциях, позволяющих получить зачатие человека вне организма матери. При этом может использоваться генетический материал как будущих социальных родителей, так и доноров (спермы и/или яйцеклетки); если основной проблемой является отсутствие/ несостоятельность матки, вынашивать ребенка может так называемая суррогатная мать.. Анализ ведется в рамках конструктивистской парадигмы. Предметом интереса автора является социально сконструированное знание о механизме принятия репродуктивных решений партнерами, и прежде всего интерпретация женщинами поведения и мотиваций мужчин в этой области.

Под дискурсивными стратегиями мы здесь понимаем деятельность по проблематизации участницами форума актуальных способов моделирования реальности в речевых практиках в Интернете. Исследование показало, что представления женщин, обращающихся к помощи врачей, чтобы иметь детей, о мотивациях и механизме репродуктивных решений своих партнеров-мужчин дополняют и обогащают высказанные ранее другими авторами идеи. Однако в целом вся эта область пока изучена недостаточно.

Тем не менее определенные выводы уже можно сделать. Некоторые авторы утверждают, что отцовство мало что добавляет к гегемонной маскулинности в ее современном варианте, мужской успех в жизни сейчас в заметно меньшей степени измеряется наличием у мужчины детей по сравнению с традиционным обществом [12].

Большое значение имеют и окружающие условия, т.е. сопоставление ресурсов, которыми человек располагает, и ожидаемой отдачи от детей. Вариации в степени отцовской вовлеченности связаны с самооценкой себя как сексуального партнера. Чем она выше, тем менее интересно вовлекаться в отцовство конкретного ребенка с конкретной женщиной [5].

C другой стороны, мужское отношение к беременности влияет на женские ощущения по ее поводу до, во время и после нее, а также на суммарный коэффициент рождаемости в мировом масштабе [7]. Мужские пронаталистские желания влияют на женское поведение и связаны с концепциями маскулинности во многих традиционных обществах, где количество сыновей влияет на статус мужчины и является одним из существенных элементов его жизненного успеха в целом [1].

Но культурно обусловленные представления могут играть и противоположную роль -- «мачизм» в Колумбии, например, означает право мужчины настаивать на аборте или безнаказанно покинуть забеременевшую от него женщину. Мужчины в городах в условиях более равномерного распределения обязанностей по обеспечению дохода семьи и по уходу за детьми более кооперативны при принятии решений о рождении или нерождении детей, в отношении к отцовству как практике и выбору числа детей в семье [7].

Традиционно отцовская роль имела отношение к распределению и доступности сексуальных и экономических ресурсов, была связана с обеспечением сообщества новыми членами, а также с тем, чтобы эти дети вырастали во взрослых с достаточным для данного общества потенциалом.

На индивидуальном уровне это можно свести к генам (продолжению рода) и ответственности (прежде всего за выживание и элементарную социализацию детей). Важно также, какие именно социальные нормы в отношении отцовства транслировались мальчику в детстве и как он их воспринял [12].

В современных обществах эти нормы весьма размыты [13]. Что касается мужского бесплодия, исследования показывают, что оно негативно влияет на маскулинность, так как ассоциируется еще и с импотенцией. В некоторых обществах (Индия) это ведет к предпочтению донорской спермы усыновлению, особенно если жена согласна скрывать факт применения донорской спермы. В других культурах (например, Канада) донор спермы может восприниматься как соперник-победитель [7].

Часто бесплодие приводит к «уходу» мужчины в другие «составные части» гегемонной маскулинности в поисках компенсации -- в работу или «коллекционирование» любовных побед. На опыт переживания мужчинами бесплодия также влияет нормативная недопустимость у них сильных эмоций, в результате в большинстве стран мужчинам очень трудно найти язык для выражения своих мыслей и чувств в этой области и людей, с кем они могли бы это обсуждать [7].

Суммируя, можно сказать, что в обществах, еще не прошедших через демографический переход, отсутствие детей для мужчины является социальной и экономической проблемой, а в постпереходных -- скорее личной и психологической. Но это несколько упрощенная модель, в реальности репродуктивные стратегии мужчин, в том числе и в случае бесплодия, варьируются в контексте конкретных обществ и различаются у отдельных людей, хотя исторические изменения, безусловно, также существуют.

Исследование репродуктивного здоровья ЮНФПА-Росстата [3] продемонстрировало, что бесплодием в той или иной мере охвачены 5--6% россиян. При этом ВРТ в России пока обеспечивает всего лишь менее чем 1% ежегодной рождаемости.

Методика изучения

Интернет-сообщество («виртуальное сообщество» [11]) обычно концептуализируется как социальная сеть индивидов, общающихся между собой с помощью технологических средств, в нынешнюю эпоху это практически всегда Интернет или его различные производные. Часто этих людей объединяет наличие общей цели, и сеть помогает им в ее достижении. Такие сообщества создают четкие границы между «своими» -- участниками сообщества и «чужими» -- всеми остальными.

Существование подобных объединений имеет противоречивые последствия для их членов: как и в любых других замкнутых коллективах, и в виртуальных может возникать враждебность к «чужакам», некоторое «сектантство», а также поляризация установок и взглядов [9]. Однако положительной стороной таких групп является «empowerment» их участников, т.е. обретение ими силы для решения стоящих перед ними задач.

Основной задачей исследования было изучение представлений женщин из бесплодной пары о смысле и значении бесплодия для мужчин и попытки объяснить поведение последних, одновременно вырабатывая стратегию собственного поведения в ситуации взаимозависимости мужчин и женщин от репродуктивных решений друг друга, когда наиболее «легкое», «естественно биологическое» обретение потомства невозможно и приходится применять ВРТ. Изучение высказываний и мнений собственно мужчин на эти темы практически невозможно, так как они об этом почти никогда и нигде не говорят.

Исследования в Интернете [8] предусматривают квазианонимность общения, его текстуальный характер и бестелесность. Мы можем получить информацию практически мгновенно и одновременно из разных географически отдаленных мест. При этом Интернет -- это пространство между публичной и приватной сферами, высказывание чего-то здесь под псевдонимом требует меньшей смелости, чем выступление на митинге, и в то же время означает потребность выразить свои взгляды или рассказать о своих проблемах публично. В результате в сети изобилуют мысли и мнения, которые, возможно, никогда не были бы даже сформулированы, если бы мировая сеть не существовала. Высказывание в сети как действие при анализе всегда можно считать уже состоявшимся; применение качественного анализа такого текста позволяет увидеть формирование и бытование норм в области репродуктивного поведения. Мы рассматриваем высказывания как речевые акты, применяя к ним герменевтический целостный тематический анализ.

Исследования форума на сайте «Пробирка» представляют собой классическую «нетнографию» [8]. Данные представленного эмпирического исследования -- это материалы дискуссии «Что делать, если вторая половинка отказывается от ЭКО?», происходившей на интернет-форуме «Пробирка.ру» (Probirka.ru) с января 2013 г. [4]. Этот форум является наиболее массовым и длительно существующим (с 2003 г.) интернет-объединением русскоязычных пациентов ВРТ. Он был организован пациентами, а в 2008 г. приобретен бизнес-агентством, но до сих пор остается популярным пространством социального взаимодействия, в основном женщин-пациенток. По состоянию на 4 августа 2015 г. (в тот момент, когда автор последний раз обращалась к форуму в целях сбора материала) там было 80 561 зарегистрированный пользователь.

Форум рассматривается как коммуникативная среда и пространство производства специфического повседневного знания, касающегося опыта бесплодия. Выбор данной дискуссии обусловлен тем, что она наиболее ярко отражает дискурсивные построения в связи с мужскими репродуктивными решениями.

Тематический анализ высказываний осуществлялся следующим образом. Темы возникали из контекста высказываний информантов, группировались, из них выбирались центральные в отношении мужских репродуктивных решений, затем анализировалось, что именно в каждой группе цитат было сказано по каждой теме. Для иллюстрации настоящего текста выбирались наиболее яркие и информативные цитаты. Выборка высказываний в избранной дискуссии была сплошной.

Репродуктивные решения при бесплодии: роль мужчины с точки зрения женщины

Топик стартовал с истории КТ Респонденты в этой статье обозначены первыми буквами имени или ника. Топики собраны за период с июля 2012 г. по сентябрь 2013 г.. Она рассказала о внезапном решении своего мужа прекратить лечение с помощью ВРТ в момент, когда она сама уже начала гормональную стимуляцию яичников для их последующего пунктирования («бесплатного», по квоте на медицинскую помощь от государства), а муж уже сделал половину платных анализов, но надо было сдать еще много других:

«После неудачной беременности и операции решились на ЭКО, так как очень хотелось ребенка, справки все собрали, анализы все сделали дорогостоящие, даже квоту получили! Муж все время подбадривал меня, говорил, что все вытерпим и будет долгожданный ребенок, вместе мы таскались по больничкам... Mне сделали укол, после которого яичники не работают, дальше должны назначить их стимуляцию... а он испугался и передумал, теперь отказывается вовсю, порвал все направления ко врачу!!!Испугался, что финансово не потянем, хотя я ему твержу, что деньги не главное, а он просто кинул!!! Теперь у меня руки совсем опустились, жить не хочу, и с этим человеком, и вообще».

По словам КР, эта ситуация вызвала у нее практически депрессивное состояние. В данном случае описывается выход мужчины из ситуации обзаведения пары детьми на ранней стадии медикализированного предзачатия.

Именно вследствие медикализации эта стадия в данном случае растянута по времени до степени, невозможной при зачатии естественном. Можно провести аналогию со случаем, когда мужчина «покинул бы ситуацию» уже на стадии беременности, поскольку за такое время она бы уже случилась и развилась до определенного срока. Однако два этих решения не равны, между ними есть разница -- и для женщины, и для мужчины. В случае лечения женщина испытывает проблемы в связи с начавшимся, возможно, небезвредным, гормональным воздействием, которое оказывается бесполезным (с точки зрения обретения ребенка) из-за решения мужчины. В случае беременности речь идет об «уже живом» ребенке в утробе будущей матери, со всеми связанными с этим возможными моральными коннотациями.

Для мужчины случаи тоже не одинаковы, однако есть и существенное сходство -- для него это все пока внешние события, это происходит вне его тела, ребенка в любом случае пока нет. Возможно, именно это позволяет ему принимать более отстраненные и в некотором смысле более рациональные решения -- в данном случае, например, декларируемая причина отказа от дальнейших действий -- финансовая.

Остальные участницы форума начинают прежде всего не утешать «пострадавшую» эмоционально, а давать ей различные советы, как действовать, что, наверное, оправданно, поскольку она декларирует экзистенциальный кризис.

Ф.: «Совет... один -- постарайся себя взять в руки и действовать (по- переживаешь-поплачешь потом). постараться поговорить с мужем спокойно и узнать, что ж его так сильно испугало... Наверняка есть что-то еще, кроме денег... Хотя если именно деньги, то тебе придется придумать и рассказать ему детальный план, где вы будете брать деньги на ЭКО. Мужчинам, им нужен конкретный план, а наших эмоциональных реакций типа «деньги не главное, проживем как-нибудь и т.д.» -- им, к сожалению, этого не понять...

К.: «А что, не потянет финансово?У вас вроде квота?ЯБ[еременность] вела в консультации, рожала по договоренности, это 50% стоимости контракта».

Однако предлагаются и альтернативные версии объяснения поведения мужа, развивающие выраженное первой отвечающей недоверие к декларируемой причине.

Ve.: «У меня... муж... начал говорить, что нас врачи обманут, в общем, нести полный бред. Я с ним не ругалась, молчала. Через какое-то время сам отошел и решился! В общем, мужики эмоционально слабее намного нас».

В данном случае обращает на себя внимание также утрирование гендерных различий в когнитивно-эмоциональной области: «Мужики эмоционально слабее нас», этим объясняются их метания и нерешительность в области репродуктивных решений.

I.: «Такой поступок, кроме как предательством, назвать нельзя! Вот мужики, ну ни в чем на них положиться нельзя!!! И казалось бы, много ли он вложит (ну не считая денег) во все это мероприятие. Ведь основной груз несет на своих хрупких плечах именно женщина. И уколы ей, и таблетки, и наркоз, и подсадка, да мало ли еще всякого безобразия... А ему только что пару анализов сдать и сперму. ВСЕ!!!! Это слабость и трусость! Ненавижу таких людей!»

Можно видеть здесь обратную сторону того мужского восприятия, о котором уже говорилось выше: если для мужчины зачатие и беременность -- это внешние по отношению к его телу события, то для женщины они абсолютно внутренние. По мнению I., это дает женщине приоритетные права в области репродуктивных решений, так как основной репродуктивный труд -- именно ее. Причем эти права настолько приоритетны, что дают ей по-настоящему властную позицию по отношению к мужу. Развитие этой идеи мы увидим в дальнейших высказываниях дискуссанток.

P.: «Если любите его, то... нужно как-то развеять его страхи. Скорее всего, он просто боится ответственности. Может, почаще ходите в гости к друзьям с детьми -- пусть мотивируется».

Некоторые дискуссантки допускают не только право мужчины иметь свое репродуктивное решение, но и менять его в любой момент.

Ан.: «Как ни грустно это звучит, человек имеет право передумать, поменять свое решение».

Возникает и тема о том, что о репродуктивных желаниях, в том числе тех, которые связаны с медикализированным зачатием, если оно понадобится, неплохо было бы договариваться заранее, а если этого не произошло, то виноваты в этом, скорее всего, оба. А ребенок в идеале должен появляться на свет по обоюдному желанию обоих родителей, манипуляции же в дальнейшем приведут только к негативным последствиям для всех вовлеченных в ситуацию.

Кк.: «Колхоз -- дело добровольное, и не мешало бы, чтобы желания двоих совпадали. О таких вещах обычно разговаривают до брака, но тут, видимо, не договорились или не поняли друг друга. Бывает. Или один из партнеров решил, что со временем «уломает» второго. И если бы не необходимость ЭКО, то сделать это было б намного проще. Обмануть, в конце концов. Ничего хорошего из этого скорее всего не получилось бы».

Для многих, впрочем, возможность представления о браке, согласно которому он не обязательно означает появление детей, оказывается неожиданной, именно поэтому не возникает желания о чем-то договариваться до вступления в длительные отношения. Ведь «базовый» традиционный «брачный контракт» включает детей как незыблемый обязательный элемент.

В историях других участниц репродуктивные решения мужчин также принижаются, а приоритет отдается женским уже при наличии гораздо меньших рациональных оснований -- уже есть дети, или только у мужа, или даже общие, растить их тяжело, но жене просто «хочется» еще одного ребенка. Мужу не хочется; его достаточно рационализированные аргументы и в данном случае объявляются «невнятными», т.е. несущественными, по сравнению с женским «просто хочу». Впрочем, сила женского желания ребенка «животом» представлена как действительно очень большая, такая, что негативно влияет на психологическое состояние женщины в целом, а «излечиться» от этого можно только путем беременности.

F.: «Муж категорически против еще одного ребенка. Бубнит что-то невнятное, что он устает на работе, что у нас есть дети и т.п. У нас двое сыновей после ЭКО, им пять лет. Мальчишек папа очень любит. Все свободное время он с удовольствием с ними. Хотя, признаться, времени свободного у него не так много. Я не работаю. Безумно хочется еще ребеночка. Самое главное, финансы позволяют... В последнее время желание иметь ребенка настолько навязчиво, что я даже будто «шевеления» чувствую. Боюсь, что так и крышу можно потерять».

О.: «Мой муж не хочет больше детей, у него трое от 2 других браков. А мне что делать? Мне 31, и хочу ребенка, и даже с ЭКО практически нет шансов... Хочу идти на ЭКО этим летом, но боюсь, что муж меня не поддержит и придется самой с донорским эмбрионом, а я сама не потяну, муж работает. Ведь это же предательство -- муж думает только о своем комфорте, как жить с таким человеком?»

О. объявляет позицию своего мужа предательством, как и в аналогичной жизненной ситуации Кб, хотя отличий очень много. Во-первых, ее муж уже является отцом трех детей, так что если они у него есть, и мотивация ответственности, и мотивация генетического продолжения у него, вполне вероятно, уже удовлетворены. Желание его третьей жены иметь своего ребенка, конечно, тоже имеет право на существование, но при этом у нее практически нет шансов, что генетически это будет ее ребенок. Она готова родить и с полностью донорским эмбрионом, но хочет, чтобы ее содержал именно нынешний муж, поскольку у нее нет других источников дохода. Можно хотеть и этого, но объявлять нежелание мужа согласиться со всем этим предательством можно считать дискурсивным стратегическим преувеличением. Впрочем, такое понимание соотношения мужских и женских прав и приоритетов в области репродуктивных решений иногда объясняется тем, что для женщины в рамках традиционного брака ребенок (пока гипотетический) -- главная и чуть ли не единственная радость и удовольствие, и мужчина не имеет права ей в этом отказывать, даже если ребенку и очень трудно появиться на свет, поскольку жена платит мужу за ребенка своими хозяйственными услугами и заботой обо всей семье.

Ял.: «Яне пойму, как это отказался? Отказаться можно в магазин вместе пойти или на концерт Петросяна! А тут стоит вопрос ЕДИНСТВЕННОГО ТВОЕГО ЖЕЛАНИЯ! А что он думает, что твое единственное желание, выходя за него, -- это стирать, убирать и развлекать его родственников?»

Другие участницы дискуссии продолжают развивать тему возможных манипуляционных тактик поведения в целях изменения репродуктивного решения мужа. Рекомендуются тактика выжидания, а также создания у мужа впечатления, что жена готова к еще более решительным вариантам, чем экстракорпоральное оплодотворение, для обретения ребенка, тогда он может согласиться на ЭКО как на «меньшее зло».

№.: «Когда я поняла, что без ЭКО у нас шансов нет, а мне уже 37и детей нет, я стала заглядываться на сайты по усыновлению. Муж видел, куда я хожу-брожу по Интернету, потом я сказала ему, что всерьез задумываюсь об усыновлении. Потому что для меня реально очень важно стать мамой. Просто сказала, от него не требовалось ни реакции, ни ответа. Но, видимо, у меня получилось так убедительно, что он понял, что я могу и исполнить намерение. А потом я... сказала ему -- прошло не меньше двух недель -- может, все-таки ЭКО попробуем?

И знаете, мой муж, который за шесть лет ни бэ, ни мэ на эту тему, так радостно отозвался на это и серьезно мне сказал -- да, давай».

Следующий пример показывает, насколько по-разному женщина может воспринимать ребенка от донорской яйцеклетки и ребенка от другой женщины, даже если отцом обоих является ее муж. Возможно, тут проявляется то, что для многих женщин собственная генетическая связь с ребенком важна не более, чем возможность выносить его «своим животом» и затем растить в течение первых лет его жизни, это в значительно большей степени делает ребенка «своим» для женщины, а для мужчины в данном случае важнее именно его генетическая связь и минимизация ответственности -- ребенок у любовницы уже есть, гены переданы, а растить и его-то одного не очень хочется, тем более -- брать на себя ответственность за еще одного.

X.: «...он сказал, что передумал, и предложил взять ребенка у его бывшей любовницы, которого он видел всего один раз (без комментариев), а сейчас вроде бы согласился [на ЭКО], и я месяц бегаю по врачам. Но вдруг погрустнел, начал бубнить что-то несвязное и выдавил опять, что дети ему сейчас не нужны... Он для меня стал чужим в один миг, я его не хочу совсем. Додавить и сделать, как я хочу, или плюнуть и уйти от такого??? Говорит, что любит, но разве ЭТО любовь?»

В этом примере, как и в следующем и во многих других, важно также отметить приоритетность репродуктивного желания женщины перед ее отношениями с мужем и даже зависимость последних от позиции и поведения мужа в отношении обзаведения детьми -- непримиримость репродуктивных планов (иногда) разрушает парные отношения.

Pl.: «Я на ЭКО иду в третий раз, сейчас в протоколе. Ни единого раза муж меня не забрал ни после пункции, ни после переноса. Я его ненавижу. Он мне не нужен. Ни помощи, ни поддержки, ни совета. Даже спим мы отдельно, я не могу заснуть рядом с этим храпящим телом. Боже мой, с какой бы радостью я его вообще никогда не видела и не жила с ним. Как же сложно развестись в этом возрасте. Из-за всех этих совместных дел, работы, квартиры».

Следующая история тоже про приоритетность ребенка по сравнению с мужчиной, здесь это выражено прямым текстом. Но интереснее тут скорее довольно подробное описание реакции мужа на его собственное бесплодие, очевидно весьма интенсивной, кризисной, это, видимо, было связано с центральными для него жизненными планами и задачами, и невозможность или трудность передачи своих генов долго казалась ему непоправимой бедой. Его жена при этом готовила «запасные» стратегии обзаведения потомством в рамках очень условных, практически исчезающих, моральных ограничений. В данном случае, как и в некоторых других, инструментальная роль мужчины для женщины при осуществлении ее репродуктивных планов очевидна.

Ин.: «Ребенок с вами навсегда, мужья -- переменная величина. Если вы решили, что хотите стать мамой, то нужно к этому идти, несмотря ни на что! У меня муж долго не мог смириться с мыслью, что причина нашей бесплодности -- его мужской фактор. Чуть до развода не дошло. Психовал, орал, кричал: «Иди налево сходи», потом успокоился. Я все перетерпела молча. Просто я мысленно отвела себе время на попытку с ним, а потом сходила бы налево. Как бы это цинично ни звучало. Узнал бы -- или понял и простил, или ушел, но у меня все равно осталась бы моя радость, моя цель в жизни. Я еще в фитнес-центр записалась и хожу, чтобы в форме себя держать, если мужа нового придется искать».

Наличие мужского фактора бесплодия и связанных с ним проблем с мужской самооценкой может проявляться и по-другому -- в утаивании его наличия от жены и высказывании нежелания иметь детей, в то время как на самом деле мужчина очень хотел бы, чтобы дети появились, и даже что-то предпринимает по этому поводу в секрете от жены, в страхе, что она его бросит. генетический мужской репродуктивный бесплодие

Заключение

Исследование показало, что у многих женщин существуют нормативные ожидания, связанные с неким «базовым брачным контрактом», согласно которому брак обязательно предполагает появление детей. Это означает как необходимость стремиться к преодолению проблем в области репродуктивного здоровья, если они этому мешают, так и необсуждаемость и непререкаемость мотиваций обоих партнеров к рождению детей.

Если выясняется, что партнер-мужчина отказывается заводить детей с данной женщиной, даже если такое возможно только путем ЭКО или усыновления, это воспринимается многими как «предательство», нарушение данного базового контракта.

Такое восприятие связано еще и с тем, что наличие хотя бы одного ребенка для некоторых женщин является единственной ожидаемой радостью в традиционном браке, только оно отчасти оправдывает в остальном служебную роль жены -- ведение хозяйства, заботу о стариках и других взрослых членах семьи.

При этом о рациональной (финансовой) стороне выращивания ребенка и собственно «лечения» бесплодия многие женщины думать не хотят, искренне считая такого рода аргументы своих мужей несущественными отговорками.

Обычно женщины считают допустимыми различные манипуляции (почти любые) с целью склонить мужа на «правильную» сторону, «захотеть» появления ребенка в семье и таким образом «починить» контракт.

У этой базовой модели возможны вариации:

• женщина «любит» мужчину и постарается его понять, возможно, даже не будет очень уж сильно уговаривать,

• мужчина для нее вообще имеет только инструментальную ценность, ребенок намного важнее, и хороши все средства.

Меньшинство признает существование множественности «контрактов», среди которых есть и такой, который не подразумевает детей в браке. Эти немногие женщины считают, что о том, какой «контракт» у данной пары, лучше договориться еще до вступления в отношения, а не ожидать, что «контракт» по умолчанию «базовый», целостный. Некоторые даже допускают, что поменять свое мнение по поводу деторождения любой человек имеет право в любой момент -- хотя специфика репродуктивных технологий такова, что, если мужчина отказывается от «борьбы» за ребенка, когда медикаментозное воздействие на женский организм уже начато, для него это выглядит как совершенно нормальное, этичное изменение мнения «пока еще не поздно», а для женщины ситуация может казаться аналогичной принуждению к аборту, поскольку телесно и психологически она в этот момент уже как бы «входит» в беременность.

Интересно, что в ситуации применения репродуктивных технологий женщина имеет дополнительные возможности получить беременность без участия «своего» мужчины, а потом поставить его перед необходимостью репродуктивного решения второго порядка, когда беременность уже есть, пусть и не от него, и только от нее зависит, расскажет она ему правду или нет. Репродуктивные желания мужчины опосредованны и зависят от женщины, что во многих случаях приводит к отсутствию сильной эмоциональной заинтересованности в детях, тем более что мужская гендерная роль и в целом не предполагает чрезмерной эмоциональности, это подтверждают и другие исследования [5].

Исследование показало, что мужчина (как и женщина) [2, 10], зная о своих репродуктивных проблемах, иногда сам считает донорский генетический материал ресурсом для обзаведения детьми [7].

В ситуацию решения о рождении могут включаться дополнительные факторы -- наличие детей у одного из партнеров или у пары, серьезная болезнь у одного из партнеров, но очень сильным фактором является репродуктивное желание (существовавшее изначально или актуализировавшееся только в отношениях с конкретным мужчиной / конкретной женщиной) или его отсутствие, если оно очень определенно и ярко выражено. Тот, кому все равно, или его желания/нежелания достаточно слабы, обречен в конце концов подчиниться более уверенному партнеру [2].

Социальные (вырастить детей достойными членами общества и отвечать за их физическое и умственное благополучие) и генетические репродуктивные мотивации мужчин в исследуемых текстах часто прослеживаются как отдельные, у некоторых мужчин очень сильно первое, и тогда им важно именно воспитывать и растить ребенка, иногда и не обязательно генетически своего, как и в других странах [7]. У других ярко выражено второе, и они готовы выступать бесплатно донорами для многих женщин. У большинства же присутствует комбинация того и другого, что в сочетании с серийной брачностью может приводить к негативным репродуктивным решениям в новом браке, поскольку в прежних уже есть генетически свои дети, в выращивании которых надо так или иначе участвовать.

Женские мотивации к рождению ребенка [2, 6] несколько более целостны, телесны и менее рациональны, думать заранее о том, как они будут воспитывать ребенка и на какие деньги его кормить, многим женщинам несвойственно, более того, они отвергают аргументы подобного рода как недостойные. Коммуникация между партнерами по поводу рождения ребенка -- процесс непростой в любом случае, а применение репродуктивных технологий иногда значительно удлиняет период от принятия решения до появления ребенка, давая возможность как мужчине, так и женщине неоднократно менять свои предпочтения, рационализировать и (или) наполнять их эмоциями -- в гораздо большей степени, чем при обычном процессе зачатия, беременности и родов.

Библиография

1. Забаев И. В. Семья и деторождение в России. Категории родительского сознания / И. В. Забаев, Н. Н. Емельянов, Е. С. Павленко, И. В. Павлюткин // Экология и жизнь. -- 2006. -- № 7. -- С. 18-25

2. Исупова О. Г. Модернизация женских мотиваций к рождению детей: деконструкция материнства? / О. Г. Исупова // Демоскоп Weekly. -- 2011. -- № 453-454

3. Репродуктивное здоровье населения России-2011. Итоговый отчет. Росстат. Министерство здравоохранения Российской Федерации. -- М.: Российская статистика, 2013.

4. Что делать, если вторая половинка отказывается от ЭКО? Онлайн-дискуссия, идущая на интернет-форуме «Пробирка.ру» (Probirka.ru) с января

5. Apicella C. L. Men's reproductive investment decisions: Mating, Parenting, and Self-perceived Mate Value / C. L. Apicella, F. W. Malowe // Human Nature. -- 2007. -- Mar. -- No. 18 (1). -- P. 22-34.

6. Hammons S. A. Assisted Reproductive Technologies: Changing Conceptions of Motherhood? / S. A. Hammons // Affilia. -- 2008. -- No. 23. -- P. 270.

7. Inhorn M. C. Reconceiving the Second Sex: Men, Masculinity, and Reproduction / M. C. Inhorn, T. Tjprnhpj-Thomsen, H. Goldberg, M. la Cour Mosegaard, eds. -- New York and Oxford: Berghahn Books, 2009.

8. Kozinets R. V. The Field Behind the Screen: Using Netnography for Marketing Research in Online Communities / R. V. Kozinets // Journal of Marketing Research. -- 2002. -- No. 39. -- P. 61-72.

9. Parsell M. Pernicious Virtual Communities: Identity, Polarisation and the Web 2.0 / M. Parsell // Ethics and Information Technology. -- 2008. -- No. 10 (1). -- P. 41-56.

10. Ragone H. Of Likeness and Difference. How Race Is Being Transfigured by Gestational Surrogacy / H. Ragonц and F. Twine (eds.) Ideologies and Technologies of Motherhood. Race, Class, Sexuality, Nationalism. -- New York, London: Routledge, 2000. -- P. 56-75.

11. Rheingold H. The Virtual Community / H. Rheingold. -- Menlo Park, CA: Addison-Wesley Publishers, 1993.

12. IStone L. Kinship and Gender. An Introduction / L. Stone. -- Boulder, Colorado and Oxford: Westview Press, 2000.

13. Tripp-Reimer T. Cross-cultural perspectives on fatherhood / T. Tripp-Reimer, S. E. Wilson // Bozett F. W., Hanson S.M. H. (Eds.) Fatherhood and families in cultural context. -- New York: Springer Publishing Company, 1991. -- P. 1-272013 r.

Размещено на Allbest.ru