Специальность 07.00.07. - этнография, этнология и антропология

На правах рукописи

Чегодаев Евгений Анатольевич

Ижевск - 2015

Работа выполнена в Федеральном государственном бюджетном учреждении науки Институт этнологических исследований им. Р.Г. Кузеева Уфимского научного центра Российской академии наук.

Научный руководитель: Галиева Фарида Габдулхаевна, доктор филологических наук, кандидат исторических наук.

Официальные оппоненты:

Черных Александр Васильевич, доктор исторических наук, зав. сектором этнологических исследований Отдела истории, археологии и этнографии ФГБУН «Пермский научный центр Уральского отделения Российской академии наук»;

Хабибуллина Айгуль Рафкатовна, доктор исторических наук, профессор кафедры права Института управления и безопасности предпринимательства ФГБОУ ВПО «Башкирский государственный университет».

Ведущая организация: ФГБУН «Музей антропологии и этнографии имени Петра Великого (Кунсткамера) Российской академии наук».

Защита состоится 14 мая 2015 года в 12.00 часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.275.01 при ФГБОУ ВПО «Удмуртский государственный университет» по адресу: 426034, г. Ижевск, ул. Университетская, 1, корпус 2, ауд. 407.

С диссертацией и авторефератом можно ознакомится в библиотеке Удмуртского государственного университета, на сайте УдГУ: http://udsu.ru и на сайте ВАК: http://vak.ed.gov.ru

Автореферат разослан «___» _________2015 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, канд. ист. наук, доцент Г.Н. Журавлева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования обусловлена продолжающимися изменениями в этнополитической карте мира, повышением роли диаспор, необходимостью решения вопросов гармонизации межэтнических отношений, исходя из новых знаний об особенностях функционирования разных народов, включая давних и современных переселенцев.

Научный аспект актуальности диссертационной темы заключается в проведении первого комплексного исследования латышей (латвиеши, latviesi) Республики Башкортостан (Башкирии, Уфимской губернии), прошедших разные этапы развития диаспоры - от ее формирования, внутриэтнической консолидации, взаимодействия с местными народами до ассимиляции, активизировавшейся в последние десятилетия. Латышская диаспора функционировала то в условиях единого государства, то за пределами отделившейся от России Латвии, при различных политических системах. Латышская общность в Башкортостане образована выходцами из Прибалтийского края и инфлянтских уездов Витебской губернии, является одной из значительных в России (вместе с латышами Сибири) и мире (диаспоры в США, Ирландии, Великобритании, Канаде, Бразилии).

Социально-экономическая значимость темы определяется необходимостью изучения опыта хозяйствования латышей. С момента переселения на башкирские земли во второй половине XIX в. они внедряли передовые технологии и приемы, которые остаются актуальными до сих пор (фермерство, кооперативы, предпринимательство). В то же время латыши, перенимая местные традиции, сформировали оригинальную локальную культуру. В 2010 г. в Башкортостане насчитывалось 1117 чел., идентифицировавших себя как латыши.

Научно-образовательный аспект характеризуется возрастающим интересом широкой общественности к этнической истории и культуре, что нашло отражение в новых учебных программах и государственных проектах, а также в республиканских государственных программах по возрождению их языков и фольклора.

Объект исследования - латышское население Республики Башкортостан.

Предмет исследования - историко-этнографическая характеристика латышской этнической общности на территории Башкортостана, этнические процессы в их среде.

Территориальные рамки исследования - Республика Башкортостан: селения Архангельского, Иглинского, Стерлибашевского районов, в которых компактно расселены латыши, а также город Уфа со значительной долей латышей. В разные исторические периоды указанные районы относились к Уфимской губернии (обр. 1865 г.) и Башкирской АССР (1919).

Хронологические рамки исследования охватывают период с конца XIX (формирование латышской диаспоры в регионе) до начала XXI в. (2010-2014 гг.).

Степень изученности проблемы. Сведения о латышах Уфимской губернии накапливались с начала XX в. и издавались на латышском и русском языках. На латышском языке опубликованы две монографии, касающиеся темы исследования. Первая - эмигранта Карлиса Шкилтерса «История латышских колоний» (Skilters K. Latkoloniju vesture. 1. Izcelosana no Baltijas un koloniju pirmsakumi. Maskava, 1928). Шкилтерс, будучи членом (секретарем) Центральной комиссии по исследованию латышских колоний СССР, образованной при латсекции ЦК ВКП(б) в 1926 г., в своей книге особое внимание уделил противоречивому отношению латышей к советской власти: для арендаторов земель она давала перспективы, а у владельцев отнимала веру в будущее. Данная монография являются библиографической редкостью, напечатана готическим шрифтом. Вторая монография - Викбертса Краснайса «Латышские колонии» (Krasnais V. Latviesu kolonijas. Riga, 1938), как и предыдущая, имеет идеологическую направленность. Автор пишет о перегибах во время коллективизации, попытках латышей взорвать клуб в Архангельской колонии. Он использует сведения предыдущего исследователя, дополняя их фактами из неофициальных источников. Современный латышский исследователь Томс Кикутс, научный сотрудник Национального музея истории Латвии, продолжил изучение предшественниками истории образования латышских колоний за пределами исторической родины, в том числе в Уфимской губернии. В своих русскоязычных статьях он пишет также о межэтнических отношениях в хронологических рамках 1877-1914 гг. (Сб.: Россия и Балтия. М., 2011. С. 27-41; Актуальные проблемы истории и этнологии. Уфа, 2011. С. 93-106).

В Башкирии литература о латышах появилась в дореволюционное время в связи с решением правительства об изучении опыта передовых хуторских хозяйств и его дальнейшего использования для поднятия сельского хозяйства страны. По результатам исследований, проведенных Н. Смирновым, издана брошюра «Хозяйство на латышских хуторах в Уфимской губернии» (Уфа, 1908). В ней дается характеристика латышских колоний Ауструм и Балажи, описана история переселения, способы ведения хозяйства. Информация о латышских хозяйствах публиковалась также в «Вестнике Уфимского земства» (1880), «Сельскохозяйственном календаре» (1915), «Сельскохозяйственном листке» (1916-1930). В первые годы советской власти газетные публикации основное внимание стали уделять революционной пропаганде («Вперед», «Известия», «Красная Башкирия», «Известия Уфимского губернского революционного комитета» и пр.).

В 1928-1930 гг. Башкирской экспедицией Академии наук СССР под руководством С.И. Руденко проведены комплексные исследования населения республики. Особенности земледелия и животноводства у народов Башкирской республики, включая латышей, изучал этнологический подотряд экспедиции под руководством А.С. Бежковича. Работа велась в четырех волостях Уфимского кантона: Иглинской, Петровской, Архангельской и Улу-Телякской, а также в западной части Усмангалинской волости Тамьян-Катайского кантона. Отличительной особенностью экспедиции являлось то, что она проводилась в последние годы традиционного хозяйствования, в преддверии сплошной коллективизации и массового раскулачивания крестьян. Уникальный материал, собранный А.С. Бежковичем, был издан лишь спустя 43 года в сборнике «Археология и этнография Башкирии» (Уфа, 1973). Столь поздняя публикация связана с тем, что ее автор в 1933 г. был репрессирован. Кроме того, советская власть старалась скрыть основной вывод исследования о преимуществах хуторских хозяйств. В статье А.С. Бежковича значительный объем информации посвящен характеристике земледелия латышских хозяйств, которая без всякого преувеличения свидетельствует о передовой на тот период сельскохозяйственной культуре, а также трудолюбии латышей и их предприимчивости.

1930-е -1950-е гг. для латышей Башкирии стали самыми трагическими Сотни людей были репрессированы и осуждены по статье 58 УК РСФСР (за контрреволюционные преступления). Информация о них долгое время хранилась в архивах, стала публиковаться с 1990-х гг. в «Книге памяти жертв политических репрессий Республики Башкортостан» (Уфа, 1997, 1998, 2001, 2003, 2005, 2008). Эти сведения не только характеризуют страницы истории этнической группы, но и масштабы, дают возможность объяснить резкое уменьшение численности латышей в республике.

В 1960-е - 1970-е гг. исследования переселенцев из западной России (немцев, латышей, эстонцев и др.), наиболее сильно пострадавших в годы репрессий, не были под официальным запретом, но и не приветствовались. Интерес к ним появился только после изменения политического курса страны в период гласности и перестройки. В 1985 г. большой фактический материал собрала комплексная экспедиция Академии наук Латвии. В 1987 г. ее руководитель доктор филологических наук, чл.-корр. Академии наук Латвийской ССР А.Ф. Блинкена основные результаты экспедиции опубликовала в статье «Латыши в Башкирской АССР» сборника «Этнические процессы в Башкирии в новое и новейшее время» (Уфа, 1987). В 1990-е гг. А.Я. Блинкена совместно с И.М. Габдрафиковым подготовила раздел о латышах в коллективной монографии «Народы Башкортостана» (Уфа, 2002).

С 1990-х гг. публиковались работы российских исследователей, касающиеся религиозной жизни латышей Уфимской губернии. О латышском православном приходе упоминают М.И. Роднов и О.В. Васильева в работе «Храм в Архангельском» (Уфа, 1999). Документы о закрытии Уфимской кирхи в 1930 г. приведены О.В. Курило в монографии «Лютеране в России XVI-XX вв.» (М., 2002). Участие представителей Уфимской губернии в Синодальном съезде Латышской евангелическо-лютеранской церкви в 1928 г. отражено в работе В.В. Солодовникова «Лютеранская диадема» (Псков, 2010). Особенности традиционной религии латышей познавались диссертантом благодаря обращению к фундаментальным монографиям О.А. Лиценбергер «Евангелическо-лютеранская церковь и советское государство (1917-1938)» (М., 1999) и «Евангелическо-лютеранская церковь в Российской истории» (М., 2003). Баптистам посвящены работы Ю.Н. Сергеева «Баптизм в Башкирии: очерки истории (конец XIX-XX вв.)» (Уфа, 1998) и А.П. Александрова «Долиною смертной тени» (Уфа, 2014). Современная религиозная жизнь республики освещена в монографии А.Н. Кляшева «Протестантизм в Республике Башкортостан: социальная реакция на вызовы современности» (Уфа, 2013).

В 2000-е гг. башкирский историк М.И. Роднов издал работы со статистическими сведениями о крестьянском, в том числе латышском населении Уфимской губернии: «Крестьянство Уфимской губернии в начале ХХ века (1900-1917 гг.): социальная структура, социальные отношения» (Уфа, 2002), «Крестьяне Бирского уезда по переписи 1917 года» (Уфа, 1997), «Крестьянство Уфимского уезда по переписи 1917 года» (Уфа, 1997), «Крестьянство Златоустовского уезда по переписи 1917 года» (Уфа. 2002), «Крестьянство Стерлитамакского уезда по переписи 1917 года» (Уфа, 2010), «Материалы всероссийской сельскохозяйственной и поземельной переписи 1917 г. по Уфимской губернии (Белебеевский, Бирский и Уфимский уезды)».

Автор приводит архивный источник - подворные карточки, позволяющие произвести вычисления по этническим, территориальным, сословным, имущественным, конфессиональным группам населения, рассмотреть почти каждое крестьянское хозяйство, его экономический потенциал, обеспеченность инвентарем, посевы, землевладение и пр.

В 2010-е гг. башкирский этнолог А.Р. Хабибуллина в диссертации «Историко-культурные центры как форма оптимизации этнической идентичности и межэтнических коммуникаций в Республике Башкортостан» (Ижевск, 2010) и ряде статей среди прочих описала деятельность латышского центра.

Продолжились исследования этнических процессов в среде латышей Сибири, которые начали Я. Баллод и А. Эйсуль в «Сибирской Советской энциклопедии» (1932), описав сквозь призму советской идеологии историю расселения, хозяйственную деятельность, народную медицину. Издаются работы обобщающего характера: И.В. Лоткина «Прибалтийская диаспора Сибири: история и современность» (М., 2000) и «Социально-политическая, экономическая и культурная адаптация прибалтийских поселенцев в Сибири» (1920-1940 гг.), Д.Г. Коровушкина «Латыши и эстонцы в Западной Сибири: Расселение и численность в конце XIX - начале XXI в.» (Новосибирск, 2008) и «Диаспоры в Западной Сибири: особенности этнокультурного развития сельских сообществ в конце XIX - XX в.» (Омск, 2001). Историей и этнографией народов Среднего Урала, включая латышей, занимается А.В. Черных, автор статьи «Латышские хутора Пермского Прикамья: становление и особенности традиционной культуры» (Вестник Пермского университета. 2012. № 3 (20). С. 30-36). Глубокий анализ формирования латышской идентичности в различные исторические периоды, основанный на изучении понятия «латышскость», впервые представила С.И. Рыжакова в докторской диссертации «Этнокультурные представления об основах латышской идентичности: исторический контекст, взаимосвязи, современные аспекты (середина XIX - начало XXI вв.)» (М., 2011). Ее монография «Язык орнамента в латышской культуре» (М., 2002) является комплексным историко-этнографическим исследованием одной из важнейших областей латышской культуры - национального орнамента, фактически имеющего в настоящее время статус государственного достояния и символизирующего одну из форм понятия «латышскость».

В последние десятилетия актуализировались историко-этнографические исследования немецких и эстонских диаспор России, сформировавшихся в результате единого с латышами переселенческого потока. Они отражены в кандидатской диссертации Д.В. Григорьева «Немцы Башкортостана в конце ХIХ - ХХ в.» (Уфа, 2002), книгах А.В. Черных «Народы Пермского края: история и этнография» (Пермь, 2007), А.В. Черных и Д.И. Ваймана «Немецкие хутора Прикамья: история и традиционная культура в ХХ - начало ХХI в.» (СПб., 2008), А.В. Черных, Т.Г. Голевой, С.А. Шевырина «Эстонцы в Пермском крае: очерки истории и этнографии» (СПб., 2010), монографии Р.Р. Садикова «Эстонцы на Южном Урале: историко-этнографические очерки» (Уфа, 2012). В них есть информация по истории образования хуторских хозяйств, приобретении переселенцами земельных участков.

Вышеприведенные публикации имеют источниковедческое и методологическое значение. Они устанавливают, что переселение латышей на Южный Урал началось в конце XIX - начале XX в., и в отличие от депортированных народов, вынужденных переселенцев, происходило, как правило, в рамках государственной политики Российской империи, носило добровольный характер. Подавляющее большинство латышей были безземельными крестьянами, которые переселялись в центральные губернии России, на Урал и в Сибирь в поисках «лучшей жизни», с целью приобретения земли и ведения крестьянского хозяйства. Этому способствовало строительство Самаро-Златоустовской железной дороги (с вводом которой в крае сложился региональный рынок, ранее труднодоступные земли стали объектом рыночных отношений), политика государства, деятельность Крестьянского поземельного банка. Земли, прилегающие к железной дороге, стали скупаться выходцами из западных регионов страны - латышами, эстонцами, немцами, украинцами, белорусами. Новые переселенцы принесли с собой уникальный для внутренних регионов России уклад жизни и ведения хозяйства на хуторах. Историография накопила материалы об основании латышских колоний в Башкирии, формах хозяйствования, организации религиозной жизни, деятельности национально-культурных центров. Однако до сих пор не было работ обобщающего характера, характеризующих формирование и развитие этнической группы в целом. В связи с этим сформулированы цель и задачи исследования.

Целью исследования является выявление особенностей формирования и функционирования этнической группы латышей Башкортостана.

В соответствии с поставленной целью необходимо решение следующих задач:

- систематизировать сведения о заселении региона латышским населением, основании латышских селений, адаптации к местным условиям;

- реконструировать этническую историю и этнокультурные процессы в среде латышей Республики Башкортостан в хронологических рамках исследования;

- охарактеризовать этническую культуру латышской диаспоры.

Источники. Источниковая база состоит из комплекса неопубликованных и опубликованных материалов.

Неопубликованные материалы подразделяются на следующие:

а) архивные: Центрального исторического архива Республики Башкортостан, Архива Управления ФСБ по Республике Башкортостан, Архива общественных объединений Республики Башкортостан, Архива г. Златоуста Челябинской области, Архивных отделов Иглинского и Архангельского районов. Эти материалы дают информацию о времени формирования латышских хуторов в Уфимской губернии, численности, социальной структуре и уровне грамотности латышского населения, формах хозяйствования, религиозной идентичности, масштабах политических репрессий.

б) полевые материалы автора. Это основные источники, они собраны в 7 селениях Иглинского района (Балажи, Балтика, Ауструм, Кудеевка, Искра, Дубовка, Ясная поляна), Архангельского (М. Горький, Бакалдино) и Стерлибашевского (Банковка), а также города Уфы. Основными информаторами стали 80 человек. Фото-базу составили снимки информаторов из семейных архивов, и сделанные диссертантом в ходе полевой работы (праздников «Лиго», домов, домашнего интерьера, хозяйств, предметов быта латышей, памятников на кладбищах с. Ауструм, М. Горький, Балтика и Ясная поляна);

в) материалы национально-культурного центра латышей Башкортостана «Максим Горький» (планы, отчеты, сценарии).

Опубликованные материалы, в том числе:

а) документы законодательной и исполнительной органов власти; материалы переписей населения, статистические данные,

б) публикации в периодических изданиях: «Уфимский сельскохозяйственный листок» за 1912-1917 гг., «Сельскохозяйственный листок Уфимского губернского земства» за 1908-1911 гг., «Вперед» за 1917 г. (орган Уфимского комитета РСДРП), «Известия» за 1919-1920 гг. (орган Уфимского губревкома), «Красная Башкирия» за 1930-1940 гг., «Сталинский путь» за 1939 г. (орган Иглинского райкома ВКП(б)), «Вестник Уфимского земства» за 1880 г., «Вперед» за 1940 г. (орган Архангельского райкома ВКП(б)), «Журналы Уфимской Городской Думы» за 1900 и 1905 гг., «Власть труда» за 1920 г. (орган Уфимского губкома ВКП(б), «Молочно-маслодельная промышленность» за 1937 г., «Октябрь» за 1993 г. (орган Миякинского исполкома райсовета), «Рабочее дело» за 1922 г. (орган Башкирского областного совета профессиональных союзов), «Башкирский край» за 1923 г. (орган Башэкосо, Башнаркомфина, Башнаркомзема, Башпрома), «Хозяйство Башкирии» за 1929 г. (орган Государственной плановой комиссии Башкирской АСС Республики) и др.

В качестве источников для характеристики хозяйственных занятий, одежды, обуви, интерьера жилища, музыкальной культуры латышей, привлечены экспонаты школьных музеев (Бакалдино, М. Горький). В свою очередь, в процессе работы над диссертацией попутно собирались экспонаты для Музея археологии и этнографии ИЭИ УНЦ РАН.

Методологическая основа исследования. Изучение истории и этнографии латышей Башкирии сопровождалось применением разных методологических подходов. Междисциплинародный подход (использование методологии истории, этнологии, археографии, религиоведения, культурологии, статистики) позволяет усилить достоверность и обоснованность выдвигаемых положений и выводов. Имманентный подход выявляет внутреннюю организацию этнической группы, а контекстуальный подход - влияние внешней среды, конкретных исторических обстоятельств.

Работа основана на принципах историзма, сравнительно-типологическом (обобщение и анализ обширного материала на синхронном и диахронном уровнях) и сравнительно-историческом (изучение этноса в процессе исторического развития) методах исследования. Использовались специальные методы полевой этнографии: опрос в форме интервью по заранее составленному вопроснику, простое и включенное наблюдение. Данные дополнялись и уточнялись в ходе интервью с последующими компетентными респондентами. С их согласия велась запись бесед на диктофон и фотографирование.

При написании диссертационного исследования использовались теоретические выводы и методологические приемы российских и зарубежных этнологов по теории этноса (С.М. Широкогоров, П.И. Кушнер, С.А. Токарев, Н.Н. Чебоксаров, Ю.В. Бромлей, Л.Н. Гумилев Широкогоров С.М. Место этнографии среди наук и классификация этносов. Введение в курс этнографии Дальнего Востока, прочитанный в 1921-1922 году в Дальневосточном государственном университете. Владивосток: Свободная Россия, 1922; http://www.shirokogorov.ru/s-m-shirokogorov/publications/mesto_etnografii_sredi_nauk (дата обращения: 04.05.2014); Кушнер П.И. Этнические территории и этнические границы. М.: АН СССР, 1951; Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. М., 1983; Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. Л., 1989; Чебоксаров Н.Н., Чебоксарова И.А. Народы, расы, культуры. 2-е изд, М., 1985; Токарев С.А. Этнография народов СССР. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1958; Он же. Избранное: теоретические и историографические статьи по этнографии и религиям народов мира. М., 1999. ) и диаспоры (D. Armstrong, R. Brubaker, R. Cohen, W. Safran, И.В. Арутюнян, С.А. Арутюнов, Л.М. Дробижева, В.А. Тишков, В.И. Дятлов, З.И. Левин, Т.В. Полоскова, В.Д. Попков, С.Я. Козлов, Ю.И. Семенов и др.) Armstrong J. A. Mobilized and proletarian diasporas // American political science review. Wash., 1976. Vol. 70. No. 2. P. 393-408; Brubaker R. Accidental diasporas and external "homelands" in Central and Eastern Europe: Past a. present. Wien., 2000; Brubaker R. The "diaspora" // Ethnic and racial studies. N.Y., 2005. Vol. 28. No. 1. P. 1-19; Арутюнов С.А. Диаспора - это процесс // Этнографическое обозрение. М., 2000. № 2. С. 74-78; Арутюнов С.А., Козлов С.Я. Диаспоры: скрытая угроза или дополнительный ресурс // Независ. газ. М., 2005. 23 нояб.; Левин З.И. Менталитет диаспоры (системный и социокультурный анализ). М., 2001; Попков В.Д. "Классические" диаспоры: к вопросу о дефиниции термина // Диаспоры. М., 2002. № 1. С. 6-22; Тишков В.А. Исторический феномен диаспоры // Национальные диаспоры в России и за рубежом в XIX-XX вв. М., 2001. С. 9-44. Полоскова Т.В. Диаспора - самостоятельный игрок // Независ. газ. 8.05.2014; http://www.ng.ru/project/2002-04-10/7_diaspora.html (дата обращения: 08.05.2014) и др.. Изучены проблемы международных миграций, освещенные независимым научным журналом «Диаспоры» (1999). Отличительными признаками диаспоры ученые называют дисперсность расселения, при которой община не имеет своей территориальной базы (Дж. Армстронг), «рассеянность» в регионах при обладании единым этническим сознанием, сохранением коллективной памяти о своей родине и стремлением туда вернуться (Р. Коэн), способность противостоять ассимиляции в новом обществе (З.И. Левин). Для диссертанта более приемлемым является определение диаспоры Ю.В. Арутюняна, Л.М. Дробижевой и А.А. Сусоколова как «части этнонации, живущей за пределами территории её самоопределения» Арутюнян Ю.В., Дробижева Л.М., Сусоколов А.А. Этносоциология. М., 1999. С. 36..

Диссертант опирался на методологическую установку Р.Г. Кузеева о том, что изучать глобальные тенденции этнических, социальных, культурных, языковых, демографических процессов возможно лишь исходя из исследований регионов. Именно такой подход позволит «глубоко понять и адекватно объяснить движение мира, историю человечества и использовать новые знания для создания обновленного баланса, равновесия в сложных обществах» Кузеев Р.Г. Этнология в РБ вчера, сегодня и завтра (к итогам деятельности Отдела народов Урала с Музеем археологии и этнографии в 1991-1995 гг.) // Взаимодействие культур народов Урала. Уфа, 1999. С. 10-11.. Кроме того, «основным объектом исследования на макроуровне является не собственно этнос, а территория <…>, включающая конкретную совокупность этнических образований (находящихся во взаимодействии и в состоянии динамичного развития). На микроуровне объектом исследования являются подразделения этносов, в масштабе которых отчетливо прослеживаются результаты длительных межэтнических взаимодействий» Там же. С. 14-15.. Общности менее 100 тыс. чел. ученым были названы малыми этническими группами (МЭГ). Они во многом определяют особенности историко-этнографических областей (ИЭО), особенно Волго-Уральской ИЭО Кузеев Р.Г. Народы Южного Урала и Среднего Поволжья: этногенетический взгляд на историю. М.: Наука, 1992. С. 287-294. , на территории которой на протяжении веков проживают финно-угорские, тюркские, восточнославянские и другие народы. Опираясь на эту теорию, можно выделить уникальный историко-этнографический район (ИЭР) расселения латышей в современных Иглинском и Архангельском районах Республики Башкортостан.

В работе также использован опыт этнографического изучения диаспор регионов мира, например, российской диаспоры в странах СНГ и Балтии (Т.В. Полоскова), бурят в Монголии (О.С. Ринчинова), а также Республики Башкортостан: украинцев (В.Я. Бабенко), белорусов (Ф.Г. Галиева), эстонцев (Р.Р. Садиков), поляков (В.В. Латыпова), евреев (Э.А. Шкурко) и др.

Научная новизна. Впервые проведено комплексное исследование этнической группы латышей Республики Башкортостан. Получены новые сведения по истории переселения латышей на территорию республики, формированию их этнической группы, адаптации к социально-политическим и местным природно-географическим условиям, функционированию в многоэтничном и многоконфессиональном социуме в условиях разных политических систем, в хронологических рамках с конца XIX в. до настоящего времени. Прослежена драматическая судьба людей, оказавшихся вдали от исторической родины, благодаря огромному трудолюбию и высокой грамотности создавших крепкие хозяйства, но ставшие заложниками успеха для советской власти, переживших насильственную ликвидацию хуторов и тотальные репрессии, ощутивших невозможность вернуться на родину и обреченность доживать и ассимилироваться в местной среде. Изучены сложные судьбы членов латышских семей, разбросанных по разным странам в Латвии, России, Бразилии, США.

Обобщены, систематизированы и введены в научный оборот архивные источники: записи об актах гражданского состояния лютеранской церкви начала XX в., карточки всероссийской сельскохозяйственной и поземельной переписи 1917 г. по Уфимской губернии, отчеты латышских секций обкомов и райкомов партии 1920-х - 1930-х гг., архивно-следственные дела органов НКВД и КГБ за 1918-1954 гг., похозяйственные книги сельских поселений за 1945-1970 гг. и др. Архивные источники вкупе с полевыми материалами (письменные и устные воспоминания очевидцев, документы, письма, фотографии) позволили охарактеризовать не только историю, но и культуру этнической группы, в том числе: семейные и общественные обряды и праздники, декоративно-прикладное искусство, музыкальную и театральную культуру, народную медицину. Значительное место в работе уделено традиционной религии - лютеранству - как фактору сохранения этнокультурной идентичности. Показана роль латышей в хозяйственном развитии региона (новейшие для своего времени технологии земледелия, скотоводства, маслоделия), и влияние местных народов на современный этнокультурный облик латышей Башкортостана. Комплекс источников позволил на примере латышей Башкортостана рассмотреть этническую диаспору как ресурс модернизации общества, выявить механизмы сохранения культурной идентичности, этапы жизненного цикла.

Практическая значимость. Результаты исследования уже оказывают помощь руководителям и специалистам органов государственного и местного управления, Министерства культуры и национальной политики, учреждений культуры, национально-культурных центров региона в решении вопросов, связанных с их деятельностью, возрождением национальных культур, прогнозированием этнокультурных процессов.

Материалы и выводы диссертационного исследования используются для лекционно-просветительской работы, при подготовке учебников, учебно-методической литературы по истории и культуре республики.

Положения, выносимые на защиту:

1. Латыши, несмотря на численную незначительность, сыграли важную роль в этнокультурном и хозяйственном развитии края.

2. В годы советской власти лишь часть латышей стала революционным элементом. Большинство латышских крестьян, исходя из собственных экономических интересов, боролось за сохранение общественно-политической системы.

3. Формирование общего слоя региональной культуры латышей и других народов Башкортостана стало залогом устойчивости их взаимоотношений, фактором стабилизации межэтнических отношений.

4. Несмотря на общие интеграционные процессы в советское время и взаимодействие с народами, отсутствие поддержки со стороны прежней родины, латыши сохранили идентичность и элементы этнической культуры. В последние годы ассимиляционные процессы усиливаются, что может привести к исчезновению латышской диаспоры в Башкортостане.

Степень достоверности и апробация результатов исследования. Содержание диссертации определяется комплексом опубликованных и неопубликованных источников. Введенные впервые в научный оборот материалы архивов подтверждаются собственными полевыми источниками, собранными в 2010-2014 гг. во всех местах компактного расселения латышей в Республике Башкортостан. Сформулированные в диссертационном исследовании выводы соответствуют положениям известных российских этнографов. В качестве сравнительного материала использованы результаты исследования латышей Прикамья и Сибири, а также других европейских народов Урало-Поволжья - эстонцев, немцев, украинцев, белорусов. Основные положения диссертационного исследования нашли отражение в 11 публикациях общим объемом более 6,4 п. л., в том числе в трех изданиях, рекомендованных ВАК Минобрнауки РФ, и апробированы на различных научных - международных (2010-2014) и всероссийских (2008-2013) - конференциях.

Диссертационная работа обсуждена и рекомендована для представления к защите ученым советом ИЭИ УНЦ РАН от 06 мая 2014 г. (протокол № 5).

Структура исследования. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ И ВЫВОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Во «Введении» обосновывается актуальность темы, устанавливается степень разработанности проблемы, определяются цель и задачи, объект и предмет исследования, методологическая основа, территориальные и хронологические рамки работы, характеризуется ее источниковая база, формулируется научная новизна, теоретическая и практическая значимость полученных результатов.

В главе 1 «Формирование этнической группы латышей на территории Башкортостана (конец XIX - начало XX в.)» изучены адаптационные процессы в истории диаспоры.

В первом параграфе «Причины и характер переселения» показано, что миграциям латышей из прибалтийских губерний во внутренние губернии России, в том числе в Уфимскую, способствовало обезземеливание крестьян, «избыток рабочих рук в сельском хозяйстве и жестокий экономический гнёт немецкого дворянства» на их прежней родине» Садофьева Н.Н. К вопросу о причинах переселения эстонских крестьян в Европейскую Россию // Река времени. Уфа, 2004. С. 93-95.. На первом этапе переселение латышей шло в близлежащие западные губернии страны - Витебскую, Петербургскую, Новгородскую и Псковскую. В дальнейшем, в связи с ростом цены на аренду и приобретение земли в собственность, они стали оседать в центральной России, Поволжье, Урале и Сибири. Впоследствии часть латышей Витебской, Самарской и Симбирской губерний устремлялась в Уфимскую губернию, а те, кто не смог здесь обустроиться, направлялись далее в Западную и Восточную Сибирь. На рубеже XIX и XX вв. предложение свободных земель производилось крупными землевладельцами путем объявлений в газетах «Latviesu avizes» / «Латвиешу Авизес» («Латышская газета»), «Majas Viesis» / «Маяс Виесис» («Гость дома»), «Dienas Lapa» / «Диенас Лапа» («Ежедневный листок») и др. Блинкена А.Ф. Латыши в Башкирской АССР // Этнические процессы в Башкирии в новое и новейшее время. Уфа, 1987. С. 90.. Притоку латышских переселенцев в Уфимскую губернию способствовали такие факторы, как дешевизна земли, льготы, представляемые переселенцам, возможность достаточно быстро добраться благодаря построенной Самаро-Златоустовской железной дороге.

Во втором параграфе «Основание латышских селений и их этнический состав» установлено, что первым переселенцем, а также организатором движения латышей в Уфимскую губернию стал И.Я. Вейнберг, выходец из Дзербене Лифляндской губернии Skilters, K. Latkoloniju vesture. I. Izcelosana no Baltijas un koloniju pirmsakumi. Maskava, 1928. 65. lpp. . В 1878 г. он приобрел земельный участок на территории современного села Ауструм Габдрафиков И.М., Блинкена А.Я. Латыши // Народы Башкортостана: историко-этнографические очерки / гл. ред. Р.Г. Кузеев. Уфа, 2002. С. 419. и стал комиссионером между местным землевладельцем Заварицким и другими переселенцами-латышами Смирнов Н.Ф. Хозяйство на латышских хуторах в Уфимской губернии. Уфа, 1908. С. 3.. Наиболее крупными латышскими поселениями, они же были самыми ранними по времени основания, в Уфимском уезде стали колонии Ауструм (Austrumu ciems), Балажи (Balozu ciems), Балтийская (Baltijas ciems), Дубовская (Ozolu ciems), Симбирская (Simbirskas ciems) и Цветаевская (Cvetajevas ciems). Даты их основания в источниках не совпадают или отсутствуют. Вероятно, наиболее ранние относятся к концу 70-х - началу 80-х гг. XIX в. Переселенцы не сразу оформляли землю в собственность, какое-то время тратили на поиски подходящих участков, ведение переговоров с владельцами земли, созданию товариществ и т.д. В годы Первой Мировой и Гражданской войны увеличение численности латышей в республике произошло за счет беженцев, однако они обустраивались в городах или уже основанных сельских поселениях. Депортаций латышского населения на территорию Башкирской АССР во времена сталинских репрессий также не проводилось. По статистическим данным, к 1917 г. большинство латышских селений Уфимского и Стерлитамакского уездов оставались моноэтничными с незначительным включением русских, белорусов, поляков, украинцев, эстонцев - тех этносов, которые были хорошо знакомы латышам на прежней родине в качестве соседей. В волостях, где проживали латыши, финно-угорские и тюркские этносы составляли малую долю.

В третьем параграфе «Ареалы расселения» приведены демографические данные, показывающие, что большая часть латышского населения Уфимской губернии проживала в сельской местности - хуторах, объединенных в колонии. В 1897 г. из 3873 латышей сельчан насчитывалось 3801 чел. (98,1%) Всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. СПб., 1904. Т. XLV: Уфимская губерния. Тетрадь 2. С. VII.. Они были многочисленны в Уфимском, Стерлитамакском, Белебеевском, Бирском, Златоустовском уездах. Незначительная часть - 72 чел. - жила в городах, в т.ч. в Уфе - 61 чел., а также в Стерлитамаке, Мензелинске, Белебее, Бирске и Златоусте. По переписи 1917 г., в Уфимском уезде латышское население в количестве 2351 чел. проживало в 63 сельских населенных пунктах. Большая часть - 1994 чел., или 84,8% - числилась в 9 колониях, которые находились в 4 волостях Уфимского уезда. В Свято-Троицкай волости - Ауструмская, Дубовская, Рижская и Цветаевская колонии; в Иглинской волости - Балтийская и Симбирская; в Урман-Кудейской волости - Ликсненская колония и Ергазинские хутора; в Охлебининской волости - колония Балажи. Некоторые латыши были представлены в качестве работников в частновладельческих хозяйствах, на уральских заводах, пристанях, отдельно стоящих хуторах, железнодорожных станциях. В 1926 г. число латышей-сельчан достигло 6675 чел., горожан - 370 чел., в основном, уфимцев Всесоюзная перепись населения 1926 года. М., 1928. Т. 4. С. 336, 337.. Границы первоначального расселения латышей сохранились до настоящего времени - ныне это Иглинский и Архангельский районы Республики Башкортостан.

В четвертом параграфе «Топонимика» отмечена связь с прежней родиной (Балтийская, Рижская, Симбирская). Из общего числа колоний только 3 имели названия на латышском языке - Ауструмская, Балажи и Ликсненская. Ауструмская - «austrumiem», в переводе с латышского означает «восток», отражает местонахождение к востоку от исторической родины. Балажи - «balodis», переводится как «голуби», т.к. латышей сравнивали с голубями, которые прилетают весной на поля. Название Ликсненской колонии связано с названием волости на исторической родине переселенцев (в дореволюционный период Ликсненская волость находилась в Двинском уезде Витебской губернии, в настоящее время - в Даугавпилском районе Латвии). До настоящего времени на топографических картах Иглинского, Архангельского и некоторых других районов республики сохранились и другие названия, связанные с пребыванием латышского населения. Возле д. Балажу Иглинского района имеется ручей Грассмана; гидроним назван по фамилии хозяина земли, где был исток и по чьей территории протекал ручей, а также Валова гора, Выдрин хутор и др. Многие названия местности не закреплены на картах, но используются как ориентиры местными жителями: «Первый Щепной», «хутор Осиса», «хутор Ринэ» «овраг Гегера» и др.

В пятом параграфе «Грамотность латышских переселенцев» выявлено, что обучение грамоте латышских детей до 9 лет велось в основном на родном языке, позднее - и на русском. В возрасте 10-19 лет мальчики и юноши примерно одинаково владели грамотой на родном (49,3%) и русском языке (42,5%). Девушки в большинстве владели лишь латышской грамотой (67%), некоторые - и русской (26,2%). В возрасте 20-29 лет владение русским языком у мужчин было еще выше (73%), в отличие от женщин (30,5%), которые предпочитали латышскую грамоту (65,7%); у мужчин этого возраста латышский язык терял популярность (21,9%). В последующих возрастных группах доля людей, знающих русскую грамоту, снижается. У мужчин от 60 лет и старше она чуть больше (6,8%), чем у женщин (3,2%). В то же время владение латышским языком увеличивается (82,5% мужчин и 84,8% женщин). Лучшее владение русским языком мужчинами молодого и зрелого возраста объясняется большей необходимостью консолидации в русскоговорящем пространстве для решения насущных жизненных (экономических) вопросов. Женщины в абсолютном большинстве были заняты домашним хозяйством. Грамотность латышей изначально была намного выше других этносов и поддерживалась образованным в 1914 г. в Уфе «Уфимским латышским обществом взаимопомощи» Центральный исторический архив Республики Башкортостан. Ф. И-420. Оп. 1. Д. 1..

В шестом параграфе «Хозяйственная деятельность» раскрыт тезис о том, что с момента переселения на башкирские земли латыши быстро прошли этап адаптации к местным условиям и внесли существенный вклад в экономическое развитие края. По инициативе ауструмских крестьян и по примеру латышей Сибири на территории Башкортостана в 1905 г. появились первые маслодельные артели. Они обеспечивали не только местное население, но и отправлялись в Ригу и далее в Лондон Смирнов Н.Ф. Указ. соч. С. 8. . Эффективное развитие животноводства стало возможным благодаря использованию племенного бестужевского скота и созданию прочной кормовой базы. Латыши Ауструмской колонии первыми в Уфимской губернии (с 1885 г.) начали заниматься травосеянием (тимофеевка, костер, вика, люцерна, эспарцет, особенно клевер) и стали примером для других латышских колоний и соседних народов Орлов И.Л. Сельскохозяйственные районы БАССР // Хозяйство Башкирии. 1929. № 1 С. 102.. Если вначале семена выписывали из Риги Степанов А. О получении семян клевера // Уфимский сельскохозяйственный листок. 1914. № 7. С. 3., то затем производили на месте и продавали специализированным российским фирмам. Для увеличения удоев, особенно в осенне-зимний период, улучшения качества молока и молочных продуктов в качестве корма использовались корнеплоды, в частности, корни и ботва моркови, репы и кормовой свеклы.

Полеводство велось на основе передового опыта ведения хозяйства (многополье) и новейших сельскохозяйственных знаний, и повлияло на деятельность соседних народов, включая русских. Уровень механизации в хуторах составлял 70-80%. В 1929 г. у латышей на одну веялку приходилось 1,2 хозяйства, у белорусов и украинцев - 3,1, у русских - 6, у татар, чувашей, марийцев - 8,1, у башкир - от 18,7 до 30. Как удобрение навоз латышами использовался на 100% (башкиры выкидывали в овраги). Семена латыши тщательно очищали, протравливали, подбирали лучшие Бежкович А.С. Этнические особенности земледелия у народов Башкирии // Археология и этнография Башкирии. Т. 5. Уфа, 1973. С. 70.. Вместе с белорусами они одними из первых начали культивировать скороспелые сорта картофеля. Даже в голодные для других народов годы латыши сохранили семенной фонд картофеля и прочих культур (впрочем, как и коров бестужевской породы, а также породистой латышской овцы). Обладая передовой сельскохозяйственной культурой, латыши, тем не менее, активно перенимали земледельческие традиции у соседей. Использовали русский способ складывания снопов в «бабки» для сырого хлеба, переименовав «суслоны» в «студи» и «губас». Применяли не только собственные, но и заимствованные у других этносов орудия труда, удобные для данной местности. При ручном севе брали белорусскую коробку, плетенную из ржаной соломы или лыка («сетиво», «севалка»).

Латышские переселенцы внесли существенный вклад и в развитие рамочного пчеловодства. По инициативе первопоселенца И.Я. Вейнберга наладился сбыт сотового меда на рынки страны, причем не в деревянных ящиках большого размера, как было принято, а в жестяных коробках, как ныне продается башкирский мед Юрьев А.А. Отчет по исследованию состояния пчеловодства Уфимской губернии летом 1900 года. Уфа, 1901. С. 30. . Хозяйственными занятиями латышей были также домашние промыслы и ремесла. Широкое распространение получило изготовление бондарных изделий, колес, саней и других изделий из дерева, в значительных объемах они поставлялись в Сибирь и юг России Отчет о деятельности Уфимской губернской земской управы по содействию кустарной промышленности за 1912 год. Уфа, 1913. С. 28..

Во второй главе «Этапы этнической истории латышской диаспоры (XX начало XXI в.), в первом параграфе «Непринятие советской власти» проанализирована социально-политическая ситуация, сложившаяся в республике. Она характеризовалась протестными настроениями основной массы латышей, являющейся зажиточной, по причине нежелания терять то, что создавалось кропотливым трудом. По количеству произведенной товарной продукции, выращенного скота, имеющегося сельхозинвентаря, способам обработки земли, найму рабочей силы и другим показателям они значительно опережали полунатуральные татарские и башкирские хозяйства. Каждое латышское хозяйство в 1926 г. платило сельхозналог в среднем 44 руб. 64 коп., а каждое русское, татарское и башкирское хозяйство - лишь 4 руб. 17 коп. Центральный архив общественных объединений Республики Башкортостан (далее - ЦАОО РБ). Ф.122. Оп. 6. Д.150. Л. 41. . Для внедрения коммунистической идеологии властями стала проводиться политико-воспитательная работа: создавались партийные и комсомольские ячейки (численность в них латышей была незначительна), избы-читальни, красные уголки, сельсоветы, комитеты бедноты, ячейки добровольных обществ. Для привлечения женщин к участию в общественной жизни, в том числе к работе в женских советах, организовывались занятия по домоводству (курсы кройки и шитья, рукоделия). В стенах школ велась политико-воспитательная и антирелигиозная работа, причем не только с учениками, но и с их родителями; результатом стало то, что многие латышские семьи стали отказываться посылать своих детей в советские школы. Начался процесс реэмиграции: латышские крестьяне, опасаясь за свою жизнь, уходили вместе с отступавшей Белой армией или нелегально пробирались в Прибалтику М. В темных углах. «Курляндские бароны» // Известия Уфимского губернского революционного комитета. 1919. № 66..