Институт Государственного управления, Главный редактор - д.э.н., профессор К.А. Кирсанов права и инновационных технологий (ИГУПИТ) тел. для справок: +7 (925) 853-04-57 (с 11⁰⁰ - до 18⁰⁰)

Интернет-журнал «НАУКОВЕДЕНИЕ» №3 2013 Опубликовать статью в журнале - http://publ.naukovedenie.ru

Размещено на http://www.allbest.ru/

1

http://naukovedenie.ru 30ПРГСУ313

Институт Государственного управления, Главный редактор - д.э.н., профессор К.А. Кирсанов права и инновационных технологий (ИГУПИТ) тел. для справок: +7 (925) 853-04-57 (с 11⁰⁰ - до 18⁰⁰)

Интернет-журнал «НАУКОВЕДЕНИЕ» №3 2013 Опубликовать статью в журнале - http://publ.naukovedenie.ru

1

http://naukovedenie.ru 30ПРГСУ313

Ростовский государственный строительный университет

Ростовский институт повышения квалификации и переподготовки педагогов Ростовской области

Cоциально-методологический статус мировоззрения: к постановке проблемы

Резванов Сергей Владимирович

Заведующий кафедрой E-Mail: SRezvanovoff@yandex.ru

Посошенко Елена Викторовна

Доцент

13.00.00 Педагогические науки

Аннотация

социальный мировоззрение диалектика мыслительный

Автор рассматривает вопросы социального статуса мировоззрения, предпосылки его научного понимания в аспекте диалектики субъекта и объекта. В центре исследования - объективные мыслительные формы как базис научной концепции мировоззрения. Автор анализирует специфику субъективного базиса мировоззрения, личность культурный субъект. Автор исследует творчество М. Хайдеггера и Х.-Г. Гадамера. Автор подчеркивает, что герменевтика вынуждена ограничиваться лишь готовыми формами мышления, его продуктами. Герменевтика изучает их социальные и культурные предпосылки. Они отождествляются с языком, диалогом, художественными и религиозными образами. Однако эти образы оказываются в итоге только различными типами алгоритмов, стереотипов эзотерического (элитарного) или простого общения. Эти алгоритмы - объективные мыслительные формы мышления, которое имеет абстрактный, формальный характер.

Ключевые слова: Мировоззрение, идеальное, объективные мыслительные формы, субъект, объект.

The Abstract

The author considers questions of social status of the worldview, the background of his scientific understanding in terms of dialectics of subject and object. In the centre of the study there is objective ways of thinking as the basis of the scientific concept of worldview. The author analyzes the specific of the subjective basis of the worldview, individual as a subject of culture. The author explores the work of M. Heidegger and H.-G. Gadamer. The author emphasizes that the world has to be limited to hermeneutics finished forms of thinking and its products. Hermeneutics examines their social and cultural conditions. They are identified with the language, dialogue, artistic and religious imagery. However, these images are, in the end, only the different types of algorithms, esoteric stereotypes (elitist) or simple communication. These algorithms are objective the forms of thought that have The Abstract and formal.

Keywords: Worldview, ideal, objective ways of thinking, subject, object.

Специфика современного состояния проблемы мировоззрения раскрывается в диверсификации подходов к нему как к объекту. Это отражает не только реальное изменение мировоззрения как такового, но и редукцию его многочисленных спецификаций (объективных форм) к субъективно-идеологическим образам, созданным самими философами, а так же идеологами иного рода, стихийно-сложившимися стереотипами повседневного потребительского массового сознания. Тот или иной частно-корпоративный «образ» мира (тип мировоззрения) акцентируется и пропагандируется, утверждаясь как универсальное и единственно истинное мировоззрение. В частности это является результатом моды на постмодернизм, являющейся следствием популизма, возникшим как рефлексия частичных субъектов - деятелей искусства, в основном «поп-арт» (массовой художественной литературы, поп-музыки, журналистики и т.д.). Позднее это направление распространилось и на философию. Такое проникновение объясняется, в том числе и тем обстоятельством, что западная философия середины ХХ века замкнулась в рамках текстоязыка, превратившись в крайних своих формах в «философию для философии» [1].

Мировоззрение в контексте проблемы субъективности. Особенно это касается категории субъекта [2], которая сегодня переживает проблемный ренессанс. Ранее она была списана в архив горячими головами онтологизма. Они, упоенные романтикой «технолоджи», обусловленной успехами прикладной математики (программирования, роботизации и т.д.), неосознанно отождествляли образ мира с образом «мира цифр». Однако, как и всякая формалистика, исходящая из мифической аксиомы: «содержание есть оцифрованная форма» или «целое есть сумма его частей», такого рода формальная гносеология (или эпистемология) зашла в тупик. Оказалось, что определение эмпирически многого через эмпирически единое является, по крайней мере, недостаточным. Оно не учитывает, что «эмпирически единое» само должно быть определено. Мир самодостаточных, самодействующих формальных систем, который грезился тем, кто мыслит в контексте «подчинения содержания форме», привел к появлению философского представления о манипулируемости субъекта. (Справедливости ради следует сказать, что истоки такой философии кроются в неразвитых естественнонаучных и художественных стихийных гносеологиях. Они не основываются на историческом опыте и склонны отождествлять априори «изобретения для себя» с изобретением для общества в целом. Во многом это относится к «дискурсам» постмодернизма [3] в том числе и к самому понятию «дискурс»).

Однако подобная картина безактивно-самодвижущейся действительности очень быстро обнаружила свою неуниверсальность, а, значит, и не оправдала возлагаемых на нее надежд. Возможность (причем явно преувеличенная) понимания самодостаточности формализма очерчивалась прикладными разделами математики. Да и в этих ограниченных пределах «объявленное уничтожение содержания» и некая абстрактная динамика «бессодержательной формальности» относится не к самой области прикладной математики, а к рефлексиям, абсолютизирующим, математически-прикладной - в смысле философской рефлексии - формально-логическим подход.

Как реакция на онтологизм субъекта и субъективности, в ходе «динамики алгоритмов» возникло понимание указанной ограниченности и стремление избежать ее путем введения ряда частных коррекций. Обычно принято в данном случае ссылаться на М.Бахтина, развивавшего идею «актуальности автора» как субъекта художественного произведения, Ему приписывается слом стандартного филологического (литературоведческого) дистанциирования автора как «источника» (субъекта) художественного произведения от героев самого произведения. Это относительно соответствует действительности, хотя и требует более качественной критической оценки. Вне ее может показаться, что и фиксируется в эмпирической рефлексии, поверхностно-критически отражающей бытие духовного, будто М.Бахтин оппонирует классической парадигме, лаконично выраженной Оноре де Бальзаком, охарактеризовавшим свою роль как писателя словами: «Я - секретарь истории».

Однако непосредственные указания на «соучастие» в делах «участников»» написанного им художественного произведения имеется в основном в набросках и заметках М.Бахтина. По ним нельзя однозначно сделать вывод об отрицании классики, тем более что примеры, которые приводятся, касаются классических произведений, например, А. Пушкина. Как нам представляется, речь идет скорее о критической или литературоведческой транскрипции художественных произведений. М.Бахтин говорил о «вживаемости в материал», конкретном, внутри себя расчлененном («архитектоническом») целом. Автобиографическое начало в художественном произведении опредмечено в типичном образе его текста и контекста. Последнее же в свою очередь носит автобиографический, можно сказать, субъективно-выраженный характер. Один из выводов, который делает наш автор, состоит в указании на то, отношение человека к внешнему миру должно иметь обязательную предпосылку - «антропоморфный мир» [4].

Товарно-денежный базис и социальный статус мировоззрения. Личностным отношениям между людьми был насильственно придан статус отчужденности объективными парадигмами самой реальности товарно-денежных детерминант-приоритетов. Живые личностные отношения были скрыты мертвыми «преградами» - посредниками этих отношений, являвшимися их овеществленным формализмами. В рефлексии это было доведено до абсурда, отразившись как факт «безличности» бытия. Ряд философов (экзистенциалисты, герменевты и т.д.) оправданно осуществили поиск «живых», креативных форм деятельности как форм бытия. Особая заслуга принадлежит здесь М. Хайдеггеру и Х.-Г. Гадамеру. Формальная неокантианская гносеология была приоритетно дополнена культурологическим компонентом, получившим название «языка человечности», или «языка человеческого мира» как «дома бытия».

Вместе с тем, делая акцент на социальных и культурных предпосылках мировоззрения герменевтика вынуждена ограничиваться лишь готовыми формами мышления, его продуктами. Вместо грубо вещественных «рецидивов» мышления она вынуждена обращаться к «тонким» материям, типа языка, диалога, художественного и религиозного образа. Однако эти образы оказываются лишь различными типами языков, имеющих смысл, содержание, но, в конечном счете, действующих по алгоритмам, по стереотипам, сложившимся в практике эзотерического, элитарного или кастового общения. Это - то же объективные мыслительные формы. Однако они являются общеобязательными схемами мышления лишь постольку, поскольку это мышление имеет формальный характер [5].

Такого рода мышление является абстракцией от готового состояния, получившего форму отчужденного продукта. Мышление как абстракция от «post factum» имеет ту особенность, что оно уже имеет предзаданную готовую форму. Образно говоря, оно похоже на решение задачи, результат которой известен и даже помещен в конце задачника. Зависимость творческого мышления от алгоритмического появляется по причине того, что герменевты, как и узкопрофессиональные философы в целом ограничены сферой мышления, которая становится для них неизбежно замкнутой в формах выражения («овеществления») мышления. Это их и приводит к метафизике или мифологии языка. Однако без ответа остается вопрос о генезисе мышления как такого, в том числе и о генезисе языка в любой его интерпретации. Обобщая обширный мировой опыт (М. Бахтин, Н. Гартман, Э. ЛевинасЖ.-Л. Нанси, П. Рикер, М. Хайдеггер. К. Ясперс), современные исследователи делают обоснованный вывод о том, что «критика субъекта» обнажила деятельную сторону субъекта и процессуальность познания в целом. Напряженные эстетические и критико-художественные поиски, не выходившие, на наш взгляд за пределы любительской философии, объективно дезавуировали свойственную постмодернизму манеру алогического подхода, как, в общем, к трактовке природы духовных форм, в том числе мировоззрения, так и в частности к проблеме субъекта (автора, деятеля, «актора»). На место объективного анализа исторических фактов в нем часто превалировал истероидный, хаотический, бессвязный «выброс» личных пристрастий и гламурных мнений. Все это называлось эклектикой, и она, особенно в области потребительской «эстетики» одно время выдавалась за идеал. Ее по-дилетантски путали с «разнообразием».

Два типа реальности и дилемма: «внешний мир - внутренний мир». С проблемой ренессанса предметности и активности субъекта вообще тесно связана и диалектика субъективного и объективного в мировоззрении. Она так же проходит ряд ступеней. Первоначально «внутреннее» априори воспринимается как интуитивная оппозиция «внешнему». Особенно это заметно на примере субъективных мотиваций прародителей психологии, в частности, В.Вундта . Не столько им самим, сколько его интерпретаторами данная частная оппозиция приобрела статус неэксплицируемой физической оппозиции. Предполагалось, что внешний и внутренние миры выступают как различные субстанции. И данное предположение представлялось в глазах первых психологов убедительным и оправданным до тех пор, пока не была замечена и оборотная сторона данной дилеммы.

Она состояла в обнаружении методологической возможности исходить не из отрицания внешнего (как уродующего внутреннее - «мир индивида») и на этом отрицательном основании утверждать принципиальное их различие, а из анализа структуры самого этого внутреннего мира. Оказалось, что даже в предварительном виде обозначить границу между «Не-Я» и «Я» физически невозможно. При их формальной дистинкции обнаруживалась редукция: 1) внешнего к внутреннему; 2) или, внутреннего к внешнему. В конечном счете, пришлось признать, что граница между этими «двумя» мирами не физическая, а метафизическая. И лишь стойкое неприятие психологией на начальном этапе развития данной метафизики не позволила ее основателям открыто признать это. Основатели психологии были загипнотизированы возможностями экспериментирования в области гуманитарных наук путем калькирования экспериментального метода с естествознания, забывая, что отрицая одну метафизику (рационалистическую) они утверждают другую (эмпиристскую).

Понимание мировоззрения проделывает тот же гносеологический путь, что и возникающая психология. Поэтому проблема мировоззрения была недаром отнесена В.Вундтом к числу фундаментальных проблем психологии при понимании внутреннего мира индивида [6]. Однако Вундт оказался ближе к пониманию диалектики «внутреннего» и «внешнего», чем философы, даже век спустя. Для Вундта, подвергшего критике априорный рационализм немецкого классического идеализма, идея мира и его субъективной экспликации («мировоззрения») оказались объективными. Вундт исходил из экспериментальной методологии, в рамках которой хотя и в ограниченных пределах (в виде «рабочих» априорных постулатов) нельзя было не признать объективность «мира идей», в том числе и «мировоззрения». Без признания объективности идеального (повторяем, хотя и в ограниченной мере) невозможно было исследовать ни внутренний мир индивида, ни мир общезначимость его духовных установок. Поэтому В.Вундт ищет субъективные установки, которые являются детерминантами деятельности личности (и в этом смысле мировоззрением) в «духе народов», т.е. в этно-исторической области. Но эти субъективные установки самим ходом его сравнительно-исторических и этнологических исследований полагаются как объективные[7].

Литература

1. Бахтин, М.М. Автор и герой. К философским основам гуманитарных наук. М.; Академия. - 2000. - С. 11, 17, 29.

2. Вундт В. Очерки психологии. - М., Московское книгоиздательство. - 1912 212 с.

3. Зубова, Д.А. Переоткрытие субъектности: точки роста новых ценностей / Д.А Зубова, Т.Г.Лешкевич // Научная мысль Кавказа. - 2010. - №2 - С. 24-32.

4. Лекторский В. А. Философия, общество знания и перспективы человека // Вопросы философии. - 2010. - № 8. - С. 98-112

5. См. Резванов С.В. Мировоззрение: философия социальной культуры. - Ростов н/Д.: Изд-во ДГТУ, 2002. - 257 с.

6. Резванова Л. А. Сущность социального государства и ее проявление в сфере образования. Ростов н/Д,: Изд-во РГСУ, 2010. - 129 с.

7. Титова Е.В. Менталитет: поиск психологических коррелятов /Титова Е.В., Лисс

Э.М., Коломиец Н.В. // Личность 21 века: теория и практика. - МоскваАрмавир.: Прогресс, 2001. - 327 с.

8. Титова Е.В. Профессиональное становление личности. /Титова Е.В., Лисс Э.М., Коломиец Н.В. // Развивающаяся личность в системе высшего образования России. Ч. 4. Ростов н/Д. 2005. - 255 с.

9. Штомпель Л.А., Штомпель О.М. Архаизация современной культуры: необходимость или случайность // Ценности и смыслы. - 2010. - № 1 (4). - С. 27-34.

Рецензент: Любченко Василий Сергеевич, заведующий кафедрой философии, доктор философских наук, Южно-Российский государственный технический университет (НПИ).

Размещено на Allbest.ru