Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 141.32

КАТЕГОРИЯ ОТЧАЯНИЯ ИЛИ «БОЛЕЗНЬ К СМЕРТИ» В ФИЛОСОФИИ СЁРЕНА КИРКЕГОРА

Татьяна Борисовна Зайцева, к. филол. н., доцент Кафедра русской литературы Магнитогорский государственный университет

Аннотация

В статье анализируется категория отчаяния -- одна из самых важных в христианско-экзистенциальной философии Сёрена Киркегора. Особое внимание уделяется представлениям философа об истоках «болезни к смерти» и ее последствиях, рассматриваются разновидности отчаяния (отчаяние-слабость и отчаяние-вызов) и условия духовного исцеления человека, утратившего связь с Богом.

Ключевые слова и фразы: Киркегор; категория отчаяния; «болезнь к смерти»; эстетическая и этическая стадии жизненного пути; страх; разновидности отчаяния; определение веры.

The author analyzes the category of despair - one of the most important in the Christian-existentialist philosophy of Sшren Kierkegaard, pays special attention to the philosopher's ideas about the origins of “sickness unto death” and its consequences, and considers the varieties of despair (despair-weakness and despair-challenge) and the conditions of the spiritual recovery of the man, who has lost connection with the God.

Key words and phrases: Kierkegaard; category of despair; “sickness unto death”; aesthetic and ethical stages of life; fear; varieties of despair; definition of faith.

Впервые в европейской культуре категория «отчаяния» формируется в трактатах датского мыслителя XIX века Сёрена Киркегора: философские и психологические аспекты понятия отчаяния всесторонне и глубоко исследованы им в книге «Болезнь к смерти» (1849 г.) [5, с. 249-350]. После трудов Киркегора «отчаяние» становится важной категорией философии экзистенциализма, понятие широко используется и в психологии.

Пауль Тиллих, известный философ-экзистенциалист XX столетия, исследуя общественно-исторические обстоятельства, повлиявшие на творчество датского мыслителя, констатировал дегуманизирующее воздействие технического прогресса на все индустриальное общество XIX века, важным последствием которого «стало то, что Ницше назвал “смертью Бога”, а именно исчезновение христианского опыта и христианских символов из массового сознания западной цивилизации» [6, с. 455].

«Время и люди становятся все более и более недействительными», -- размышляя о своей эпохе, тревожился датский философ [3, с. 367], назвавший смертельную болезнь духа и души своих современников, утративших подлинную связь с Богом, отчаянием, связывая «болезнь к смерти» с неподлинностью экзистенции.

По Киркегору, «отчаяние» представляет собой сложный экзистенциальный феномен, характеризующийся комплексным переживанием безотчетного страха, бессмысленности и абсурдности собственного существования, иллюзорности жизни, конечности бытия, чувством заброшенности в чуждый человеку мир. Источником отчаяния была безопорность человека, его неукорененность в бытии, скрытая зависимость человека как конечного существа от Ничто.

В отличие от обычного отчаяния как чувства, которое когда-нибудь испытывал любой человек, экзистенциальное отчаяние захватывает человека в самой глубине его существования. В своей книге «Или-или» Киркегор замечал: «Если же человек предается обыкновенному, временному, житейскому отчаянию, то он только вредит душе своей: внутренняя внутренних его существа -- душа -- не выходит из горнила отчаяния очищенной и просветленной, а, напротив, как бы цепенеет в нем, грубеет и черствеет. При этом человек одинаково вредит душе своей -- стремится ли он в своем отчаянии обрести весь мир и обретает его, или отчаивается, потому что лишился мира, -- в обоих случаях он смотрит на себя только как на земную, конечную величину» [4, с. 273-274].

Категория «отчаяния» в трактатах датского философа вбирает такие экзистенциальные понятия, как «скука», «меланхолия» или «уныние», «тоска», «страх», которые становятся своеобразными ступенями на лестнице, ведущей человека либо к подлинности существования, либо в бездну небытия. «Отчаяние представляет собой такое движение, которое, происходя из предельного, ставшего безысходным страха, потрясает и тотально охватывает человека во всю глубину его личности», - комментирует современный философ-экзистенциалист [1, с. 99].

Философии экзистенциализма присуще понимание страха и отчаяния как характерной почвы, на которой не только строится экзистенциальный опыт, но благодаря которой он и приобретает особую остроту. «Своеобразнейшее открытие экзистенциальной философии заключалось в том, что в ней страх был познан в его поистине основополагающем значении -- как условие становления подлинного существований», - констатирует О. Ф. Больнов [Там же, с. 90].

Смысл экзистенциального страха раскрывается только в отношении индивида к самому себе и определяет степень зрелости личности, духовности человека. Страх -- «головокружение свободы» [5, с. 160], которое охватывает человека перед пропастью, т.е. возможностью и необходимостью личностного выбора. Человека одновременно и привлекает, и отталкивает возможность сделать решительный выбор, который требует от него мужества быть свободным, возлагает на него ответственность за собственное существование. Как религиозный писатель С. Киркегор считал: «Единственное, что поистине способно обезоружить софистику страха, -- это вера, <…> мужество отказаться от страха без страха, а на это способна только вера; вера не может тем самым уничтожить страх, но сама, будучи вечно юной, снова и снова выпутывается прочь из смертного мгновения страха» [Там же, с. 209].

Отчаяние -- всеобщая болезнь, диагностировал Киркегор: «большая часть людей живет, не особенно задумываясь над своим духовным предназначением… отсюда и вся эта ложная беззаботность, это ложное довольство жизнью и так далее -- то, что как раз и есть само отчаяние» [Там же, с. 265]. киркегор категория отчаяние исцеление

Философ приводит пример типичного представителя эпохи: «Все складывается, как в романах со счастливым концом -- он <…> активный и предприимчивый человек, отец семейства и добрый гражданин, возможно, даже великий человек; в доме его слуги, говоря о нем, наделяют его неким Я: “сам хозяин!”; он именит; его обращение с людьми выказывает человека, умеющего воздавать им должное, да и себе он воздает должное, своей собственной личности, -- а если судить по этому должному, то совершенно не подлежит сомнению, что личность у него есть. В христианском мире он христианин (точно так же, как был бы язычником при язычестве и голландцем в Голландии), который занимает свое место среди благовоспитанных христиан» [Там же, с. 289]. Такой человек может мерить себя разными внешними мерками, только не мерой человечности (что означает на языке Киркегора, мерой «не-предметности», т.е. «свободы от причинной, природной и социальной зависимости» [2, с. 7]). Главная беда и вина «человека отчаявшегося», по убеждению датского мыслителя, в том, что? несмотря на весь внешний антураж благополучности? «у него нет Я» [5, с. 289], нет ощущения своей экзистенциальной подлинности.

Самоосознание человеком своей погруженности в отчаяние является главнейшим условием преодоления болезни к смерти и пробуждения подлинного человеческого Я: «отчаяние -- не разрыв, а просветление личности» [4, с. 280], поскольку ведет к осознанию человеком своего духовного предназначения. Осознанное отчаяние свидетельствует о стремлении восстановить потерянную в XIX столетии связь человека с Богом.

Категория «отчаяния» в произведениях Киркегора представлена развернутой типологией разновидностей отчаяния и «человека отчаявшегося».

Философская концепция Сёрена Киркегора о стадиях жизненного пути человека предполагает существование трех основных экзистенциальных модусов: эстетического, этического и религиозного. Философ подчеркивает, что отчаяние свойственно человеку, прежде всего, на эстетической стадии жизненного пути: «…эстетическое воззрение на жизнь -- всех сортов и степеней -- есть, в сущности, своего рода отчаяние; оказывается, что человек, живущий эстетической жизнью, живет сознательно или бессознательно в отчаянии» [Там же, с. 243].

Как следует из последних слов, отчаяние бывает двух основных видов: неосознанное и осознанное. Киркегор считает человека, «лишенного рефлексии самосознания или же безразличного к выяснению вопроса о смысле собственного существования, этически неразвитым, “естественным”» [2, с. 10], далеким от духовности и предательски уклоняющимся от жизни духа. «Естественный» человек представляет собой массовый тип. Скрытое отчаяние, чаще всего встречающееся в XIX веке, Киркегор называет «язычеством сегодняшнего дня» [5, с. 280].

По сути, неосознанное отчаяние, как его характеризует датский философ, можно назвать «ласковым убийцей»: человек верит в то, что он здоров, и другим кажется цветущим, в то время как «болезнь на деле свирепствует больше всего» [Там же].

Рассматривая категорию отчаяния в категориях сознания, Киркегор подчеркивает, что рост, развитие сознания способствуют росту напряженности отчаяния. С точки зрения чистой диалектики, бессознательно отчаявшийся дальше от истины, чем сознательно отчаявшийся: неосознание своего отчаяния является двойной негативностью. Однако моральная диалектика отчаяния заключается в том, что тот, кто осознал свое отчаяние и упорствует в нем, более далек от спасения, поскольку его отчаяние более напряженно [Там же, с. 279].

Осознанное отчаяние предстает в двух формах: отчаяние-слабость или женственное отчаяние, когда человек не желает быть собой, и отчаяние-вызов или мужественное отчаяние, когда человек желает быть собой. Противопоставление между ними относительно, подчеркивает Киркегор, формы отчаяния взаимопроникаемы и не зависят от пола отчаявшегося. Определение «женственное» связано с тем, как философ понимал женскую природу вообще: прирожденная особенность женского существа состоит в том, что женщине в большей степени свойственна самоотдача. Прежде чем обрести свое Я, женщина его теряет, когда «с истинной женственностью все более вкладывает себя и свое Я в объект, которому отдается», «и только так можно обрести свое счастье и, значит, вновь обрести Я». Мужественное отчаяние отличается более напряженной энергией; особенность мужской природы состоит в том, что сущность мужского Я не заключается в самоотдаче, так как субъективное углубление и доминирующий интеллект, свойственные мужчине, позволяют даже в то время, когда мужчина отдает себя, пребывать его Я в качестве «своего рода самосознания этой самоотдачи» [Там же, с. 284].

Отчаяние-слабость имеет два варианта, номинирующих две последовательные ступени развития эстетика: 1) отчаяние слабости, или отчаяние во временном (земном) и временных (земных) вещах, подверженность внешнему воздействию; 2) отчаяние по поводу своей слабости, или «отчаяние относительно вечности и в себе самом», что, по мысли Киркегора, является истинной формулой всякого отчаяния [Там же, с. 293].

Предугадывая перспективы человечества, в главе книги «Болезнь к смерти», посвященной отчаянию, когда желают быть только собой, С. Киркегор писал о такой степени развития человека, когда «не простирая свое отчаяние до того, чтобы в опыте возвыситься Богом, никакое производное Я не может, глядя на себя, придать себе больше, чем оно имеет; в последнее мгновение всегда есть только это Я, даже если оно умножается, это Я -- ни больше, ни меньше. В этом смысле, совершая отчаянное усилие, чтобы быть собою, Я погружается в свою противоположность, пока не кончает тем, что более не является таковым» [Там же, с. 299-300].

Отчаяние-вызов представляет собой следующую ступень развития индивида и, по мнению некоторых исследователей, новый модус существования -- этический. Жизнь этика погружена в отчаяние в том случае, когда он, в гордом упрямстве, «отчаянно желает распоряжаться собою», хочет всем заправлять и начинает конструировать из своего Я (дарованного ему Богом) то Я, «которым оно желало бы стать», выступая собственным творцом, бросая тем самым вызов Богу [Там же, с. 299]. Совершая отчаянное усилие быть собою в отрыве от той силы, которая его установила, Я погружается в свою противоположность: размывается, все больше становится гипотетичным Я. Не приемля смирение, отказываясь от помощи свыше, воспринимаемой как самоуничижение, Я вовлекает себя в процесс самоуничтожения. Достигнув такой степени отчаяния, человек, «возомнивший, будто его собственных -- человеческих -- сил достаточно для воплощения нравственности» [2, с. 12], оказывается в тупике. Я, брошенное в само себя, пожирает само себя.

По замечанию автора «Болезни к смерти», «отчаяние, когда желают быть собою, -- самое насыщенное и сгущенное из всех» [5, с. 303]. Такой тип отчаяния порождается не желанием самосовершенствования или «идолопоклонства перед собою» [Там же], даже не чувством протеста, такое отчаяние, по утверждению Киркегора, возникает у человека в ненависти к существованию и цель его -- предать Бога.

Отчаяние -- смертельная болезнь, болезнь к смерти. Однако Киркегор считал, что самоосознание человеком своей погруженности в отчаяние является главнейшим условием пробуждения подлинного человеческого Я и преодоления болезни к смерти: «отчаяние -- не разрыв, а просветление личности» [4, с. 280], поскольку ведет к осознанию человеком своего духовного предназначения.

По страстному убеждению датского философа, отчаяние -- болезнь духа и потому исцеляется «лишь силою духа <…>. Торжество духа ведет к тому, что все мелочные заботы и печали человека -- недовольство жизнью, тоскливое сознание ненужности и бесполезности своего существования -- все исчезает само собой; раз человеческая личность осознает свое вечное и неизменное значение, она осознает и свое значение в земной жизни» [Там же, с. 240]. Осознанное отчаяние свидетельствует о стремлении человека восстановить потерянную связь с Богом. Этическая позиция не избавляет полностью от отчаяния, поскольку выбор собственного «Я» означает выбор самого себя в вечном значении, и только связь с Богом на религиозной стадии жизненного пути придает человеческой экзистенции смысл.

Состояние Я, когда отчаяние полностью отсутствует, формулируется Киркегором следующим образом: «в отношении к самому себе, желая быть собою, Я погружается посредством собственной ясной прозрачности в ту силу, которая его полагает» [5, с. 350]. Эта формула и становится для Киркегора определением веры.

Список литературы

1. Больнов О. Ф. Философия экзистенциализма. СПб.: Лань, 1999. 224 с.

2. Исаев С. А. «Диалектическая лирика» С. Кьеркегора // Кьеркегор С. Страх и трепет. М.: Республика, 1993. С. 5-12.

3. Киркегор С. Заключительное ненаучное послесловие к «Философским крохам». Минск: И. Логвинов, 2005. 752 с.

4. Кьеркегор С. Наслаждение и долг. Ростов н/Д: Феникс, 1998. 416 с.

5. Кьеркегор С. Страх и трепет. М.: Республика, 1993. 383 с.

6. Тиллих П. Киркегор как экзистенциальный мыслитель // Киркегор С. Наслаждение и долг. Киев: Air Land, 1994. С. 452-456.

Размещено на Allbest.ru