Этика ненасилия Л.Н. Толстого

Размещено на http://www.allbest.ru/

Этика ненасилия Л.Н. Толстого

Содержание

Введение

1. Становление этики ненасилия Л.Н. Толстого

1.1 Зло как насилие

1.2 Непротивление как проявления закона любви

2. Общественный отказ от насилия

3. Наше жизнепонимание

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Этика ненасилия - это древнейшее учение, которое означает отказ от зла и применения силы по отношению к ближнему. Истоки этой концепции находятся еще в древности, в середине I тысячи до н. э. Именно в это время формируется человекоцентричный взгляд на мир, связанный с золотым правилом нравственности. Мысль о ненасилии есть во многих религиях - джайнизме, буддизме, индуизме. В христианстве эта идея является одной из основополагающих, на ней основана Нагорная проповедь: «Вы слышали, что сказано: «око за око и зуб за зуб». А я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду» [3, Мф. 5: 38-41, с. 5]. Тем самым Иисус Христос отрицает древний закон («lex talionis») - принцип талиона, обязывающий отомстить за совершенное врагом зло, и провозглашает новый нравственный закон - закон любви.

Основателем педагогики ненасилия в России по праву считают Льва Николаевича Толстого (1828-1910), создавшего знаменитую школу в Ясной Поляне и внёсшего ряд очень важных для образовательного процесса идей.

Теория ненасилия Л.Н. Толстого - это не только убежденность во всеобщности универсального для всех сторон жизни принципа ненасилия, но и разработка форм и вариантов его практического воплощения в жизнь. Писатель был не просто теоретиком и проповедником ненасилия, но и борцом за его утверждение.

Фактически в учении о ненасильственном сопротивлении злу Л.Н. Толстой создал новую концепцию героизма, мужества: величие и сила человека не в том, чтобы нанести ответный удар, а в том, чтобы не ответить на удар. Благодаря такому поступку нравственный человек не будет продолжать цепь насилий, более того, ударивший человек может задуматься или даже устыдиться своего поступка, а это уже путь к его нравственному излечению.

1. Становление этики ненасилия Л.Н. Толстого

К идее «непротивления» Толстой обратился не сразу, и не он ее сформулировал. Большую часть жизни писатель по крупицам собирал вековую мудрость человечества и впоследствии издал уникальные сборники «Мысли мудрых людей» (1903), «Круг чтения: мысли многих писателей об истине, жизни и поведении» (1904, 1908), «На каждый день; учение о жизни, изложенное в изречениях» (1906, 1910). Изречения древних мудрецов и пророков обратили его внимание на часто повторяющуюся идею о бессилии зла и мудрости ненасилия. Простота и глубинная мощь высказываний Лао-Цзы, Конфуция, Будды убеждали его в необходимости обращения к проблеме ненасилия. Мысли Лао-Цзы («Нет в мире ничего нежнее и уступчивее, чем вода, а между тем жестокое и твердое не может устоять против нее. Слабый побеждает сильного. Нежный побеждает жестокого. Все в мире знают это, но никто не хочет исполнять это. Слабейшее в мире побеждает сильнейшее, поэтому велико преимущество смирения и выгода молчания») или Дхаммапады («Злой человек счастлив, пока сделанное им зло не созрело, но когда оно созрело, тогда злой человек познает зло. Зло возвращается на того, кто его сделал, так же как быль, брошенная против ветра» и другие действовали не только на ум, но и на сердце, чувства Толстого, стимулировали его интерес к проблеме ненасилия.

И все же подлинные основания этики ненасилия Толстой находит в учении Христа, в котором ненасилие, по его определению, занимает центральное место: «Положение о непротивлении злому есть положение, связующее учение Христа в одно целое, но только тогда, когда оно не есть изучение». Раз возникнув в мировоззрении Толстого, идея ненасилия уже не оставляет его, продолжая непрестанно развиваться и эволюционировать. Исследователи отмечают, что до окончательного, шестого («догматического») варианта философии ненасилия Толстого, изложенного в статье «Закон насилия и закон любви» (1908), она прошла еще пять этапов развития:

1. Обоснование заповеди непротивления как ключевого принципа всего христианского учения, определение основ веры как условия практического исполнения заповеди непротивления и необходимости «умоперемены» как предпосылки осуществления заповеди непротивления в жизни (1883, 1884: «В чем моя вера?»).

2. Философско-антропологическое обоснование идеи непротивления, установление основного противоречия жизни - между желанием личного блага и невозможностью его обретения, а также установление четкого соотношения между непротивлением, самоотречением и благом любви (1885, 1887: «О жизни»).

3. Социальное и философское обоснование идеи непротивления, разработка системы аргументации в пользу непротивления - и как принципа личного поведения, и как закона общественной жизни (1890, 1892: «Царство Божие внутри нас, или Христианство не как мистическое учение, а как новое жизнепонимание»).

4. Начало систематизации философии непротивления, разработка учения огрехах, соблазнах и обманах веры, определение методов борьбы со злом (1897: «Христианское учение»).

5. Систематизация и популяризация философии непротивления (1903, 1910: «Круг чтения», «На каждый день: учение о жизни, изложенное в изречениях», «Путь жизни»).

По мнению Толстого, первоначальным «высшим, общим всему человечеству религиозным законом» утверждалась необходимость каждому человеку жить не для себя, а для блага всех, «для взаимного служения». Жившие по этому закону люди убеждались в его истинности и благотворности. «Но установившаяся жизнь, основанная не на взаимном служении, а на насилии, до такой степени проникла во все учреждения и нравы, что, признавая благотворность взаимного служения, люди продолжали жить по законам насилия, которое они оправдывали необходимостью угрозы, возмездия. Им казалось, что без угрозы и возмездия злом за зло общественная жизнь невозможна». Потенциал зла разрастался, появлялись люди, берущие на себя обязанности управлять людьми, исправлять их при помощи законов, т. е. опять-таки насилия. Повелевающие развращались властью, повинующиеся развращались участием в насилии власти.

Христианство подтвердило благотворность взаимного служения и разъяснило причины, по которым закон этот перестал исполняться. Причины эти достаточно просты: люди впали в ложное представление о законности н необходимости насилия как возмездия.

Насилие является противоположностью любви. У Толстого есть по крайней мере три связанных между собой определения насилия. Во-первых, он отождествляет насилие с убийством или угрозой убийства. Необходимость применения штыков, тюрем, виселиц и других средств физического разрушения возникает тогда, когда стоит задача внешнего принуждения человека к чему-либо. Отсюда - второе определение насилия как внешнего воздействия. Необходимость внешнего воздействия, в свою очередь, появляется тогда, когда между людьми нет внутреннего согласия. Так мы подходим к третьему, самому важному определению насилия: “Насиловать значит делать то, чего не хочет тот, над которым совершается насилие”.

В таком понимании насилие совпадает со злом и оно прямо противоположно любви. Любить - значит делать так, как хочет другой, подчинять свою волю воле другого. Насиловать - значить подчинять чужую волю своей.

1.1 Зло как насилие

Зло как насилие, считает писатель, имеет двойную природу: с одной стороны, оно абсолютно еще потому, что как проявление насилия является реальностью повседневной жизни (этот тезис доказывается от противного: если бы не было зла, то и не было бы насилия), но оно одновременно является субъективным проявлением человеческого своеволия, принимающего зачастую непреодолимый характер. Зло как человеческая возможность может приобретать различные формы грехов, соблазнов, суеверий. Свой анализ зла в виде грехов, соблазнов и суеверий писатель строит на утверждении, что зло является как бы оборотной стороной любви: «Любовь, стремясь к своему проявлению, встречает препятствие к этому проявлению в теле человека и в особенности в том, что разум человека, освобождающий любовь, пробуждается в человеке не при появлении человека на свете, а после известного времени, когда человек уже усвоил себе привычки животной жизни». Эти препятствия, мешающие проявлению любви, и есть зло, которое проявляется прежде всего в виде грехов. Их шесть видов: похоть, праздность, корысть, властолюбие, блуд и опьянение. Каждый из них препятствует любви и вызывает бедствия. «Бедствия, производимые грехами, двух родов: одни бедствия - те, от которых страдают люди, подпадающие греху; другие - те, от которых страдают другие. Бедствия, постигающие тех, которые совершают грехи, суть изнеженность, пресыщенность, скука, тоска, апатия, забота, страх, подозрительность, злоба, ненависть, ожесточение, ревность, бессилие и всякого рода мучительные болезни. Бедствия же те, от которых страдают другие - воровство, грабежи, истязания, побои, убийства. Не будь грехов - не было бы ни нищеты, ни пресыщения, ни разврата, ни воровства, ни грабежей, ни убийства, ни казней, ни войны». Грех - это один из видов насилия, это зло. Люди с древних времен борются с этим злом путем всевозможных законов и запрещений, а порой и репрессий, даже в виде казней, но успеха эта борьба не приносит.

Толстой считает, что столь долгая неистребимость этого вида зла коренится в постоянно практикуемом оправдании неких обстоятельств, при которых грех простителен, а порой и необходим. Эти оправдания носят название соблазнов. Именно соблазны ответственны за то, что люди не исправляются от грехов, а все больше погружаются в них. Соблазнов пять: личный, или соблазн приготовления; семейный, или соблазн продолжения рода; дела, или соблазн пользы; товарищества, или соблазн верности; государственный, или соблазн общего блага.

Человек живет в грехах, знает о них и, узаконивая их, то есть впадая в соблазны, укореняет эти грехи в жизни, делая таким образом истину ложью. В чем причина этого? - задается вопросом Толстой. В обмане веры, который стоит в том, «что люди прежних поколений внушают последующим поколениям различными искусственными способами понимание смысла жизни, основанное не на разуме, а на слепом доверии». Таких искусственных приемов обмана веры пять: пере толкование истины, вера в чудесное, установление посредничества между человеком и Богом, воздействие на внешние чувства человека и внушение ложной веры детям. Доверие к разуму - единственное средство против обмана веры

Таким образом, существует определенная иерархия неподлинной жизни человека: это грехи, заставляющие человека временами совершать дела, противные его духовной природе, противные любви, задерживающие его рождение к новой истинной жизни; далее, это соблазны, которые эти грехи оправдывают и тем самым ввергают человека в животную жизнь; и наконец, это обманы веры, которые «есть основа всех грехов и бедствий человека». Эта лестница неподлинной жизни мешает людям жить по учению Христа, то есть истинной жизнью, в любви.

1.2 Непротивление как проявления закона любви

Любовь, вероятно, самое часто встречающееся понятие в религиозно-публицистических и художественных произведениях писателя. Она в его представлении сила жизни, ее стержень. «Любовь, - пишет он, - есть правило для исполнения всех правил. Отвечая на вопрос, кого любить - себя, друзей, окружающих (все они смертны) или бессмертного Бога, писатель пишет: «Ответ один: любить всех, любить начало любви, любить любовью, любить бога как символ любви, любить добро».

В этом ответе заключено несколько ключевых положений толстовского понимания любви:

- Любить всех.

- Любить Бога как символ любви.

- Истинное понимание любви уничтожает зло.

Первое положение лежит в основании этики ненасилия и утверждает, что нет людей, недостойных любви. Писатель неоднократно заявлял: люби всех - и добрых, и злых. Люби не переставая, и не переставая будешь счастлив. Не зло, а любовь делает человека счастливым.

Второе утверждение связывает любовь с именем Бога. У Л. Н. Толстого свое, во многом отличное от богословского, понимание.

Поскольку Бог - начало всего, начало жизни, все живое, каждый человек несет в себе его частицу. В этом смысле люди равны, они братья. И Бог уравнивает их. Человек любит Бога как свое начало, а людей любит как своих братьев. И если Бог - жизнь, Бог - добро и благо, Бог - любовь, то любовь к нему - это любовь к благу, любовь к любви.

Еще одной категорией, с неизбежностью обнаруживаемой в этике непротивления Л. Н. Толстого, является категория свободы. Мыслитель убежден, что воздаяние злом за зло увеличивает его, а человек, вступающий в борьбу с насилием, лишает себя свободы. Аргумент таков: «Допуская насилие для себя против других, он (человек) этим самым допускал насилие и против себя, и потому мог быть покорен тем насилием, с которым боролся; и если даже оставался победителем, то вступал в область внешней борьбы, был всегда в опасности в будущем быть покоренным более сильным». Чтобы быть свободным, утверждает Толстой, надо исполнять высший закон, общий для всего человечества, закон, для которого не может быть препятствий. Это христианский закон ненасилия: покорное, без борьбы перенесение какого бы то ни было насилия. Если же насилие касается целого народа, например, со стороны государства, то надо не противостоять последствиям этого насилия, а разобраться с его корнями, т. е. с ложным отношением народа к человеческой власти. Если народ признает человеческую власть выше Бога и его законов, то он всегда будет находиться в рабском состоянии и подвергаться насилию.

2. Общественный отказ от насилия

Этика ненасилия Л. Н. Толстого - это не только убежденность во всеобщности универсального для всех сторон жизни принципа ненасилия, но и разработка форм и вариантов его практического воплощения в жизнь. Писатель был не простым теоретиком и проповедником ненасилия, но и борцом за его утверждение. И на этой стезе заслуги его велики, хотя бы уже потому, что эта сторона его деятельности наталкивалась как на собственные житейские обстоятельства, так и на внешнее сопротивление государства и церкви.

Толстой утверждал идею о том, что каждый человек должен сам, своими руками, своим трудом обеспечивать свое существование и тем самым бороться со злом эксплуатации и, следовательно, насилием. Насильственный путь борьбы с этим злом он видел в своеобразном его варианте - «опрощении». Его суть состоит в том, что капиталистическое разделение труда и эксплуатацию можно преодолеть простой трудовой жизнью каждого отдельного человека. Ежедневная трудовая деятельность должна быть разбита на четыре периода («упряжки», по определению Толстого). Утром, до завтрака, - труд тяжелый, с использованием ног, спины. От завтрака до обеда - труд более легкий, с использованием одних кистей и пальцев. После обеда труд должен быть умственным, а завершает день общение с другими людьми. Осуществление и перспективные возможности такого труда Толстой видел в сельской жизни. Его он не только обосновал, но и испытал на собственном опыте. Однако, как вариант ненасильственной борьбы со злом эксплуатации и разделения труда в общегосударственном масштабе метод «опрощения» был явно утопичен, в чем вскоре убедился и сам Толстой.

Своеобразным полигоном практического применения принципа ненасилия для Л. Н. Толстого была педагогика, которой он занимался с 1849 года и до конца жизни. Его педагогические идеи сильно отличались от официальной политики правительства в области образования и, по существу, раскололи не только педагогическую, но и общественную мысль России на два лагеря. Толстой-педагог различает «образование» и «воспитание». Образование он понимает, как совокупность всех культурных влияний, которые развивают человека, дают ему миросозерцание, новые сведения о мире и о нем самом. Образование свободно, потому законно, разумно, справедливо. Воспитание же - это возведенное в принцип стремление к нравственному деспотизму. Оно опирается на принуждение, насилует природу ребенка, поэтому несправедливо, но оправдывается разумом и не может быть предметом педагогики.

Другими словами, любое насилие в педагогике невозможно, поскольку либо не приводит ни к каким результатам, либо приводит к печальным. Поэтому «воспитание есть возведенное в принцип стремление к нравственному деспотизму». Но оно существует веками, и его причины коренятся в человеческой природе, а именно - в семейных отношениях, в религии, государстве и обществе.

Толстой-педагог был противником авторитарного воспитания, навязываемого этическими нормами, социальными правилами, родительским авторитетом. Толстого особенно возмущали догматизм и ложь религиозного просвещения. В его дневнике встречается немало критических замечаний по поводу преподавания религии в школе.

В его яснополянской школе тоже преподавался Закон Божий. Однако, чтобы исключить догматизм и обман детей, акцент в преподавании делался на жизнь не за страх Божий, а по евангельским заповедям, т. е. Бог представлялся не наказывающим судьей, а синонимом нравственного понимания жизни. В своей сути и истоках, считает писатель, христианство - это «ясное, глубокое и простое учение жизни, отвечающее потребностям души». Поэтому, отрицая христианство историческое, он решил восстановить христианство истинное, создать новую религию, соответствующую развитию человечества, религию Христа, но очищенную от веры в таинственное, религию практическую, дающую блаженство на земле. Догматизму и лжи исторического христианства, жестким, насильственным методам образования и воспитания он противопоставил все ту же религию, но религию любви, в которой главным инструментом богообщения и человеческого общения были не страх и обман, а любовь, противостоящая всем формам насилия

Никакого компромисса не было в отношениях Л. Н. Толстого со злом государства и права. Он был уверен и постоянно подчеркивал, что в основании всякого насилия и неравенства лежит собственность: «Собственность в наше время есть корень всего зла: и страдания людей, имеющих ее или лишенных ее, и укоров совести людей, злоупотребляющих ею, и опасности за столкновение между имеющими избыток ее и лишенными ее». Зло собственности и основанное на нем присвоение чужого труда не может быть оправдано ничем, за исключением тех случаев, когда трудовая деятельность приносит пользу, хотя бы частичную, самим трудящимся.

Что же касается государства, то оно призвано охранять собственность и уже не подлежит никакому оправданию. Однако на деле насилие государства оправдывает закон. «Законы - это правила, устанавливаемые людьми, распоряжающимися организованным насилием, за неисполнение которых не исполняющие подвергаются побоям, лишению свободы и даже убийству». Считается, что закон «со времен Моисея» призван искоренять зло, но он не делает этого, поскольку искореняет зло отдельных прегрешений, а не зло как таковое. Закон не преследует злых намерений, настроений и уж тем более не достигает корней зла. К тому же законы создаются отдельными людьми, а они не свободны от грехов, суеверий и прочих форм зла. А когда дело касается осуждения по закону, человеческий фактор может влиять на его результат и, как часто бывает, увеличивает зло насилия.

Ненасилие, продуманное до конца, не только предполагает отрицание государственного насилия, но делает это в первую очередь, поскольку здесь идет речь о чем-то большем, чем факты насилия, - о праве на насилие.

Толстой видел разницу между различными проявлениями насилия - например, между насилием разбойника с большой дороги и насилием государственных деятелей (царей, президентов, генералов и т. д.). Оправдать нельзя никакое насилие. Но если насилие разбойника хоть как-то можно понять, то насилие государственного деятеля понять нельзя, не говоря уже об его оправдании - оно много хуже, т. к. претендует на узаконивание, в том числе и нравственное. Разбойник с большой дороги, как правило, понимает, что он делает что-то недостойное, он не выставляет своего душегубства напоказ, не мобилизует разум для его оправдания. Разбойник на троне гордится насилием, изображая его как благо, требование разума. И этим он отвратителен вдвойне.

Суд в своей основе противоречит основным заповедям Христа. Одна из них говорит: «Не судите, и не судимы будете», то есть не судите ни на словах, ни на деле. Но суды пренебрегают этой заповедью и множат зло насилия. Другая заповедь: «Не противься злому». Христос завещал: «Делать добро за зло». Суды, наоборот, воздают злом за зло. «Не разбирать добрых и злых» -еще одна заповедь Христа. А суды как раз и делают это. Наконец, Христос говорит: «Прощать всем, прощать без конца, любить врагов, делать добро ненавидящим». А суды не прощают, а наказывают и тем самым делают зло тем, которых они считают врагами государства и общества. Толстой не может принять ни одного аргумента в защиту закона и суда над человеком, даже самого, казалось бы, неопровержимого: как быть с разбойником, убивающим свою жертву. Каждый нормальный человек убежден, что такое зло должно быть пресечено и наказано. Толстой такую реакцию понимает, но считает, что подобный случай нетипичен, он не оправдывает и не отрицает непротивление, поскольку насилие лежит в основании повседневной жизнедеятельности людей. И поэтому зло творится обществом, государством, судами, школой. А разбойник - следствие этого зла, его выражение.

Л.Н. Толстой призывает не подчиняться злу военного и государственного насилия. Неучастие народа в насилии - это его путь к свободе. Любой вид борьбы с насилием - военный, политический, революционный - ведет не к свободе, а к новому насилию, умножая зло.

В разряд отрицаемых народом ценностей цивилизации Толстой относит искусство и науку. Считая себя защитником народных интересов, писатель вместе с народом не признает достоинств произведений искусства и науки, если они не утверждают человеческих отношений, исключающих насилие.

3. Наше жизнепонимание

Свое кредо непротивления злу силой Л.Н. Толстой изложил в восьми пунктах своей статьи «Наше жизнепонимание». Они просты и говорят об основных сторонах жизнедеятельности людей в свете философии ненасилия:

«1. Мы полагаем, что сущность нашей жизни не в нашем теле, подверженном страданиям и неизбежной и всегда близкой смерти, а в том духовном начале, которое дало и дает жизнь человеку. И потому назначение и благо жизни нашей мы видим только во все большем и большем сознании и проявлении этого духовного начала.

2. А так как это духовное начало в противность телесности, различной для всех людей, одно и то же для всего живого, то и сознание этого начала соединяет нас со всеми живущими и в жизни нашей проявляется любовью.

3. И потому любовь к ближнему, как к самому себе, и вытекающее из этого правило - поступать с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой, мы признаем духовным законом нашей жизни.

4. Зная же по опыту, что всякое стеснение свободы посредством насилия причиняет страдания и, кроме того, вызывает в людях недобрые, противные любви чувства, мы всякого родонасилия, совершаемые над людьми - как отдельными лицами, так и собраниями людей, называющих себя правительствами, признаем противными основному закону нашей жизни.

5. И потому, признавая единственной силой, сдерживающей людей и приводящей их к мирной жизни, закон любви, основы которого лежат в душе каждого человека, мы:

Во-первых, не признаем ни за какими людьми, ни за собранием людей права насилием или под угрозой насилия отбирать имущество одних людей и передавать его другим (подати).

Во-вторых, не признаем ни за собой, ни за другими людьми права насилием защищать исключительное право пользования какими бы то ни было предметами, а тем менее исключительное право пользования некоторыми частями земли, составляющей общее достояние всех людей.

В-третьих, не признаем ни за собой, ни за какими людьми права насильно привлекать к суду других людей и лишать их имущества, ссылать, заточать в тюрьмы, казнить.

В-четвертых, не признаем ни за какими людьми, как бы они ни называли себя - монархами, конституционными или республиканскими правительствами - права собирать, вооружать и приучать людей к убийству, нападать на других людей и, объявив людям другой народности войну, разорять и убивать их.

В-пятых, не признаем ни за собой, ни за какими людьми права под видом церкви или каких-либо воспитательных, образовательных и мнимо просветительских учреждений, поддерживаемых средствами, собранными насилием, руководить совестью и просвещением других людей.

В-шестых, не признавая ни за какими людьми, называющими себя правительствами, права управлять другими людьми, мы точно так же не признаем и за неправительственными людьми права употреблять насилие для ниспровержения существующего и установления какого-либо иного, нового правительства.

Не признаем этих прав ни за кем, потому что всякое насилие по существу своему противно признаваемому нами основному закону человеческой жизни, любви. При победе одного насилия над другим остается победившее насилие и точно так же, как и прежнее, вызывает против себя новое насилие, и так без конца.

Не признавая таких прав ни за какими людьми, мы считаем и все деятельности, основанные на этих мнимых правах, вредными и неразумными, и потому не только не можем участвовать в таких деятельностях или пользоваться ими, но всегда будем всеми силами бороться против них, стараясь уничтожить их в самом их основании.

В-седьмых, уничтожить же эти ложные и вредные деятельности в самом их основании мы считаем возможным только одним средством: проявлением нами в своей жизни того высшего закона любви, который мы признаем единственным и несомненно верным руководством человеческой жизни. этика ненасилия толстой

В-восьмых, и потому все наши усилия, вся наша деятельность будет иметь только одну цель, проявление в нашей жизни, насколько это будет в наших силах, того закона любви, который вернее всяких других средств уничтожает зло теперешнего устройства жизни и все более и более приближает установление истинного братства людей, которого так жадно ждет в наше время исстрадавшееся человечество».

Заключение

До того, как Иисус Христос сформулировал заповедь непротивления, в обществе господствовало убеждение, что зло можно истребить злом. Оно воплотилось в соответствующий строй человеческой жизни, вошло в быт, привычку. Самым главным средоточием насилия является государство с его армиями, всеобщей воинской повинностью, присягами, податями, судами, тюрьмами и т. д. Словом, вся цивилизация основана на законе насилия, хотя, и не сводится к нему.

В представлении Л. Толстого, зло имеет своего рода цепную реакцию: раз возникнув, оно порождает ответные действия, которые даже будучи оправданными, как правило, не удерживаются в рамках справедливости, порождают новое зло, причем еще в больших масштабах, чем прежде. И так происходит до бесконечности - до всеобщей катастрофы. Поэтому единственным средством остановить этот разрушительный процесс является решимость воздержаться от возмездия за причиненное зло, в том числе, и от права на самооборону. Но главное не в самом этом отказе от мести, а в том просветленном чувстве, которое движет нравственно совершенным человеком - в чувстве любви ко всем людям без исключения.

В неприятии и непонимании принципа ненасилия Толстой видел несколько объективных причин, являющихся наиболее распространенными. Во-первых, люди считают учение Христа прекрасным, но трудновыполнимым в реальной жизни. Опровергая это мнение, Толстой говорит, что дело вовсе не в трудности исполнения, а в ложной вере, согласно которой изменение человеческой жизни зависит не от самих людей, а от Христа и исторической предопределенности. На самом же деле есть люди, которые принимают решения, и говорить об учении, которое обращено к человеческому выбору, что оно невыполнимо, - значит противоречить логике жизни. Во-вторых, люди боятся быть непонятыми, осмеянными, избитыми, боятся погубить свою жизнь, поскольку "нельзя идти одному человеку против всего мира". Но учение Христа есть путь спасения, путь к блаженной жизни, и те, кому жалко погубить свою жизнь, не понимают, о чем речь. Третий аргумент состоит в том, что люди боятся нарочитых страданий, противоречащих стремлению человека к счастью. Но важно определить, когда этих страданий больше, тогда ли когда человек живет для Бога, или тогда, когда он живет во имя мира. Сторонники Христа, по крайней мере, лишены страданий, связанных с завистью, разочарованиями, соперничеством и т. д. Следовательно, обыденные аргументы против принципа ненасилия являются предрассудками, с помощью которых люди пытаются дать оправдание своему безнравственному образу жизни и избавиться от личной ответственности за то, как они живут.

Непротивление злу силой Толстой считал важнейшим нравственным законом жизни, и, вполне естественно, сам писатель свою собственную жизнь строил по этому закону. «Этот закон, помимо того, что накладывает абсолютный запрет на лишение человека жизни или внешнее подчинение воли одного человека воле другого, заставлял признать, что человек властен лишь над своей собственной волей, а единственный способ влияния на других людей заключается в духовном самосовершенствовании, в выработке своего лучшего миросозерцания и жизни в соответствии с ним. Выработкой и корректировкой собственного мировоззрения, самосовершенствованием Л. Н. Толстой занимался всю жизнь.

Список использованной литературы

1. А. В. Конухова Этика ненасилия и общечеловеческие ценности http://sociosphera.com/;

2. М. Малышев Философия ненасилия Л. Н. Толстого: истоки и смысл. 2011 г. http://www.runivers.ru;

3. В. Л. Обухов, 3. С. Алябьева, А. Ф. Оропай и др.. Реалистическая философия. Учебник для вузов / В. JI. Обухов, 3. С. Алябьева, А. Ф. Оропай и др. / Под ред. В. JI. Обухова. - 4-е изд., перераб. - СПб.: СПбГАУ, ХИМИЗДАТ,2009. - 336 с., 2009.

4. Толстой Л. Н. Наше жизнепонимание. Екатеринбург, 1993. С. 4-5

Размещено на Allbest.ru