Пролог Евангелия от Иоанна как учение о Логосе

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Авторство, жанр, форма Пролога Евангелия от Иоанна

Ключевая проблема Пролога

Древнееврейский dabhar

Учение о Логосе

Проблема перевода Логоса в Прологе и его различные интерпретации

Одна особенная интерпретация

Авторство, жанр, форма Пролога Евангелия от Иоанна

В данной работе представлен экзегетический катарсис Пролога Евангелия от Иоанна (Ин. 1:1-18). Точнее, значение термина «логос» в Прологе.

Ответ на вопрос об авторстве и происхождении Пролога во многом зависит от значения главного его термина -- Логос. Принято считать, что это древний гимн Логосу, адаптированный Иоанном или кем-то из его круга в качестве вступления в Четвертое Евангелие. Откуда взялся этот гимн? На этот счет есть несколько гипотез. Адольф Гарнак в XIX веке предположил, что кто-то из круга Иоанна написал это вступление в Евангелие, чтобы обратиться таким образом к эллинистическому миру. Рудольф Бультман в начале XX века считал, что Иоанн или его ученики адаптировали гностический восточный (сирийский или мандейский, т.е. секты почитателей Иоанна Крестителя) гимн, соответственно переработав его. Большинство ученых (Ренделл Харрис, Чарльз Додд, Мари-Эмиль Буамар, Реймонд Браун, Рудольф Шнакенбург, Эдвин Хоскинс, Джон Генри Бернард, Чарльз Барретт, Эрнст Кеземан, Эрнст Хэнхен) считают, что Пролог происходит из христианских кругов и что его корни лежат в ветхозаветной традиции, получившей развитие в иудейском александрийском (Филон) и затем позднеиудейском (таргумы, раввинистическая письменность) учении об олицетворенном слове Божием, олицетворенной Премудрости Божией и обожествленной Торе (ветхозаветном Законе). Протопресвитер о. Михаил Помазанский выдвигает против этой гипотезы веское возражение: «была ли потребность обращаться к мирской философии тому, кто возвещает со всей силой духа: " Кто побеждает мир, как не тот, кто верует, что Иисус Христос есть Сын Божий?" (1-ое посл. Иоанна) [Помазанский, Апологетические заметки, ч. 2]. Во всем Новом Завете не только Иоанн, но и другие апостолы не употребляют «Логос» применительно ко Христу. Только в 14-м стихе1-й главы Евангелия от Иоанна читаем: «И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины…». Но это так далеко от некоего философского образа, ибо далее читаем: «И мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца». Помазанский так объясняет происхождение «Логоса» Иоанна в Прологе. Есть еще одно место, в тексте книг Нового Завета, с именованием Спасителя «Словом»: в Апокалипсисе св. Иоанна Богослова - 19 гл.: «И увидел я отверстое небо, и вот - конь белый, и Сидящий на нем... имел имя написанное, которого никто не знал, кроме Его самого. Он был облечен в одежду, обагренную кровью. Имя Ему: Слово Божие» (ст. 11-13).

Ключевая проблема Пролога

Каковы жанр и форма Пролога? Общепринято мнение, что это поэзия или ритмическая проза. Большинство исследователей признают, что не все стихи Пролога имеют стихотворную форму и, соответственно, принадлежат первоисточнику: прозаические вставки (прежде всего, указанные еще Юлиусом Вельгаузеном стихи 6-8 и 15) считаются рукой редактора или самого Иоанна. Но поэтический характер даже пяти общепризнанно поэтических стихов (1, 3, 4, 10 и 11) не очевиден, т.к. это не поэзия в строгом смысле слова. Древнееврейской поэзии в строгом смысле не было, однако греческая существовала со времен Гомера. Ряд ученых предполагают, что Евангелие от Иоанна первоначально было написано на арамейском языке. (Чарльз Фокс Бёрни еще в 1921 издал книгу «Арамейское происхождение Четвертого Евангелия», где, в частности, дал арамейскую реконструкцию Пролога). Если это так, гипотетический арамейский прототип только усугубляет проблему поэтики наличного греческого текста.

Хотя поэтический характер Пролога доказан быть не может, его характер, по крайней мере, как возвышенной прозы с элементами поэзии несомненен.

Это весьма необычное употребление понятия логос.

Греческое понятие логос невозможно в точности передать ни на каком другом языке, хотя по установившейся традиции оно переводится на европейские языки как «слово» (verbum, word, parole, Wort). У древних эллинов оно означало цельную, связную, отчетливую, упорядоченную мысль (смысл, значение), но обязательно высказанную в законченной фразе. Это «мысль, адекватно выраженная в слове и потому неотделимая от него», или «слово, адекватно выражающее какую-нибудь мысль и потому от нее неотделимое» (А. Ф. Лосев); «это противоположность всему безотчётному и бессловесному, безответному и безответственному, бессмысленному и бесформенному в мире и человеке» (С. С. Аверинцев). Высказанная вовне, эта мысль именуется произнесенным словом (logos prophorikos); высказанная внутри, в уме, -- внутренним словом (logos endiathetos). Логос -- это речь со стороны ее смысла, содержания, значения, а не внешней формы. Логосом называлось и само мышление, разум -- в его действии, динамике, жизни (в отличие от ума, nous, как духовной силы и потенциальной способности мыслить). Почти не встречающийся у древнейших поэтов (у Гомера всего три раза, у Гесиода несколько раз в значении «речь, слова»), этот термин впоследствии приобрел огромное количество значений, главные из которых: «речь, высказывание», «мысль, смысл, разум», «разумное основание, довод». Но кроме того логос употреблялся в следующих значениях: «рассказ, тема, предмет обсуждения», «прозаическое произведение», «пословица»; «отвлеченное понятие», «категория, определение» (у Платона), «суждение, умозаключение», «форма» (у Аристотеля как сущность вещи в противоположность материи), «значение (вес), внимание» (напр., «ничего, достойного логоса» = заслуживающего внимания; «иметь логос чего-то» = обращать внимание, ценить), «условие», «отчет», «довод, причина, повод, предлог», «число, счет»; «отношение, соответствие, пропорция», «аргументация, доказательство», «исследование, теория, закон, учение, наука».

Древнееврейский dabhar

пролог евангелие иоанн логос

Признается, что за греческим логосом в Прологе стоит семантически близкий к нему еврейский термин dabhar, означающий как цельное высказывание-речь (без позднейших греческих абстрактных смыслов), так и «дело, событие, предмет, вещь, нечто», откуда еще и «повод, причина». Евр. dabhar обладает силовым, энергийным аспектом (слово превозмогает другое слово: 2 Цар.19:44, 24:4, параллелизуется с Духом, в котором, согласно евр. мировосприятию, преобладает силовой, а не интеллектуальный аспект: 2 Цар.23:2, Пс.32:6, Иудифь 16:14). Хотя логос и другие греческие слова для обозначения речи (rema, epos) тоже могут означать «дело», евр. dabhar гораздо «материальнее» и «действеннее» (напр., в Быт.19:8, 20:10, Исх.5:13, Чис.31:23, Втор.24:1, 3 Цар.9:15 dabhar в Септуагинте, при всем буквализме перевода, передано через «дело» или в подобном смысле). В Ветхом Завете слово Божие означало высказывание Бога, обращенное к людям, т.е. Откровение Божье, но эта речь воспринималась, в соответствии с общим для всего Древнего Востока представлением, как сила и действие: словом Божьим сотворен и поддерживается мир, всякая тварь повинуется этому слову; оно -- Его посланник и исполнитель Его воли (Пс. 106:20, Ис. 55:11); оно подобно огню и молоту (Иер. 5:14, 23:29); оно -- жизнь людей (Втор. 8:3, 32:47), имеет воскрешающую силу (Иез. 37:4 и далее). В позднейшем иудейском богословии (в книгах Притч, Премудрости Соломона и Премудрости Иисуса, сына Сирахова) слово Божье по смыслу параллельно Божией Премудрости (евр. chokhma [хохма], греч. Sophia), поэтически олицетворяемой в виде некоего существа, которое было с Богом при творении мира и было неким орудием, помощником («художницей») в творении мира.

В таргумах, свободных переводах-пересказах Писания на арамейский язык, часто вместо «Господь» ставилось «слово Господне (Божие)» (mзmar или с определенным aртиклем mзmra'). Таким образом, оказывалось, что слово Божие является посредником между Богом и миром во всех их отношениях.

Учение о Логосе

Параллельно с развитием представлений о слове Божием в израильском народе, но позже по времени у эллинов возникает понятие о зиждительном, мироправительном, смыслообразующем Логосе или логосах.

Гераклит Эфесский (V в. до Р.Х.) впервые употребил понятие Логоса в значении мирового Разума и Закона, единого и общего для всех людей. Дальнейшее развитие учения о Логосе получило у стоиков (III в. до Р.Х. -- II в. п. Р.Х.), сформировавших концепцию мирового божественного Разума-Смысла как созидательного, упорядочивающего, организующего принципа и Закона всего сущего. Стоики именовали его Судьбой, Необходимостью и Промыслом. Только приобщаясь к этому Разуму и следуя его велениям, человек может правильно познавать действительность и правильно, т.е. нравственно поступать.

В эллинистических мистериях логос употреблялся в сочетании «священное слово» в смысле «священная история», «священное (тайное) учение», «откровение».

Филон Александрийский (умер ок. 40 г. п. Р.Х.), будучи обычным евреем получившим превосходное философское образование, пытался сочетать Библию с платонизмом. У него Логос Божий отождествляется с Умом или миром идей (замыслов) Бога, по которым сотворен видимый мир, и выступает посредником между Богом и миром в творении и сохранении мира, а также в Божием Промысле, Откровении Бога людям и в их религиозно-нравственном совершенствовании. Филон именовал Логоса вторым богом, старейшим Архангелом, истинным Первосвященником, Просителем и Ходатаем к Богу за людей, Соправителем и Наместником Бога, истинным идеальным Человеком.

В поздней раввинистической литературе Тора (Учение) именуется Божьей дочерью, силой творения, жизнью и светом Израиля; как и слово, она есть творческое орудие, посредством которого сотворен мир (мидраш «Берешит Рабба»).

Проблема перевода Логоса в Прологе и его различные интерпретации

Зная всё это, перевести логос в Прологе можно как Слово, Речь, Смысл, Разум, Закон и даже Дело в значении еврейского dabhar (Tatwort (действенное слово). Но останемся пока при старом переводе св. Кирилла и Мефодия: «В начале было Слово».

Переходя к обзору интерпретаций, мы возвращаемся к уже упоминавшейся проблеме происхождения Пролога.

Одни ученые думают, что Иоанн обращается к эллинскому миру и потому употребляет близкий и понятный, а вместе с тем столь важный для них термин. Это вполне оправдывается историей последующего восприятия Иоаннова Логоса: греко- и латиноязычные раннехристианские авторы, называемые у нас апологетами и ранними отцами Церкви, а в немецкой науке именуемые Logoslehrer, «учителями о Логосе», а вслед за ними и позднейшие отцы Церкви восприняли Иоаннов Логос как нечто само собой разумеющееся и подтверждающее их интуицию: Бог евреев открывался и лучшим из эллинов как мировой Разум и Смысл. Тут достаточно процитировать св. Григория Богослова: «Если же кто скажет, что и по причине того [Христос именуется Логосом], что пребывает в сущем (enyparkhein tois ousi), не погрешит против логоса (ouch hamartesetai tou logou). Ибо есть ли что-нибудь, что не содержится Логосом (ti gar estin ho me logo sunesteken)?» (Слово 30.20, о богословии 4). Весьма созвучное с Иоанновым представление о Логосе находим в малоизвестном, очень интересном памятнике рубежа эр «Оды Соломона», написанном на сирийском языке. Так, в 41-й Оде читаем: «Слово Его с нами на всяком пути нашем -- / Спаситель оживляющий и не гнушающийся нас; … /Сын Всевышнего, явившийся / В совершенстве своего Отца. / Свет воссиял от Слова, / Того, что покрывалось им» [перев. с сир. о. Леонида Грилихеса в: Оды Соломона. М., 2004].

Большинство современных экзегетов и библеистов принимают библейские и позднеиудейские корни Иоаннова Логоса. Однако многие из них отвергают корни Иоаннова Логоса в таргумах. Так, крупнейший знаток данной темы Рудольф Шнакенбург заключает: «Достаточно ясно, что мы можем совершенно исключить обращение к Memra de-Adonai (слову Господа) в арамейских переводах Библии …это просто именование Бога для исключения непочтительности.» [The Gospel according to St. John, Herder and Herder, 1968, vol. I, р. 485].

Особенно много совпадений в характеристиках Премудрости с чертами Иоаннового Логоса находим в «литературе премудрости» и так называемой «апокалиптической» литературе. В свое время на этом настаивал Рендел Харрис в книге о Прологе Иоанна (1917 г.), а у англиканского ученого Чарльза Додда в замечательной книге «Интерпретация Четвертого Евангелия» находим наглядную сопоставительную таблицу, где стихам Пролога поставлены в соответствие стихи из указанной литературы (Ин. 1:1а и Прит. 8:22; Ин. 1:1б и Прит. 8:30; Ин. 1:3 и Прем. 9:2; Ин. 1:11 и Енох 42:2; Ин. 1:14 и Сир. 24:8, Прем. 7:22, 25). Значит, Иоаннов Логос -- вариация на библейскую и ближневосточную, иудейско-эллинистическую тему мудрости, Сhokhma-Sophia?

Однако против всех высказанных выше предположений есть одно существенное возражение: ни слово Божие в Ветхом Завете, ни Божий логос у Филона, ни слово Господа (mзmra' de-Adonai) в таргумах, ни Божия Премудрость никогда не стоит просто, абсолютно, без дополнения: или в родительном падеже -- слово (Премудрость) Бога или Господа, или же с прилагательным -- Божественное(-ая), Божие(-ия) слово, премудрость, или «Моё (Моя)», «Твоё (Твоя)», «Его» и пр. Почему так? Просто потому, что слово без дальнейших определений может принадлежать кому угодно, так что, во избежание недоразумений, нельзя сказать просто «слово» или просто «мудрость». Только у стоиков и гностиков понятие Логоса фигурирует как раз без всяких дополнений, как нечто (или некто) всем известное. Но маловероятно, что Иоанн позаимствовал свой Логос у стоиков: их уже было мало в среде христиан (к кому ж тогда обращаться?), да и Логос Иоанна иной по характеру. Рудольф Бутман, экзегет 20-х годов прошло века, полагал, что автор Пролога мог увидеть Иисуса в фигуре воспеваемого в мандейских гимнах Логоса точно так же, как многие христиане узнавали Иисуса Христа в младенце, которого воспевает IV эклога Вергилия.

Одна особенная интерпретация

Немецкий философ и экзегет Шеллинг в «Философии откровения», переходя к изложению идеи предсуществования Христа, выдвигает совершенно новую интерпретацию. Логос в Прологе означает просто нечто, предмет речи, некий субъект. Вот слова Шеллинга: «В соответствии с этим начало Евангелия можно было бы объяснить так: субъект, предмет, о котором мы говорим, был в начале, подобно тому, как какой-нибудь преподаватель мог бы начать свою лекцию словами: предмет, о котором мы говорим, имеет такие или такие свойства. Тем самым, правда, слово logos утрачивает то таинственное, мистическое, что прежде в нем мыслилось. Однако, в этом начале остается глубина, достаточная для того, чтобы не возникало необходимости привносить еще что-либо таинственное» (в русск. перев. СПб, 2002, с. 106).

В подобном смысле логос употребляется даже в чисто греческой литературе у Сократа, Геродота, Демосфена, Плутарха. Например: «…приостановившись, мы беседовали о некоем логосе (peri tinos logou), который встретился нам дорогой» (Сократ, Протагор, с. 314, пер. В.Соловьева); «Эврибиад удивился его кротости и велел ему говорить. Фемистокл стал повторять свое прежнее предложение»; точнее: «…предлагал ему этот логос (anegen auton epi ton logon, Киттель: he won him for the matter (reffered to))» (Плутарх, Фемистокл и Камилл 11, перев. С. И. Соболевского). Тем более в Ветхом и Новом Завете: 2 Цар. 1:4: «И сказал ему Давид: что произошло? расскажи мне». Вопрос «что произошло?» на евр. (me haya ha-dabhar) и в Септуагинте, греч. переводе (tis ho logos houtos), буквально означает: «что это за слово?». Лк. 4:36: «что это значит (tis ho logos houtos), что Он со властью и силою повелевает нечистым духам, и они выходят?». Деян. 8:21: «Нет тебе в сем части и жребия, ибо сердце твое неправо пред Богом». Букв.: «Нет тебе части и жребия в этом слове (en to logo touto)».

То есть, по Шеллингу, это апофатическое высказывание: благодаря особому употреблению термина логос в классическом греческом и семитическом греческом Иоанну удалось назвать Того, Кого невозможно назвать в том Его состоянии, с которого хочет начать свое благовестие Иоанн -- с самого-самого начала, с самого, так сказать, «начальнейшего» начала. Если это так, мы имеем здесь одно из чудес языка: выражение невыразимого, именование неименуемого.

В этом значении logos удивительным образом перекликается с употребленным в начале стиха arche, что одинаково может означать «начало» во временном смысле, и «первоначало», «первооснова» -- в онтологическом. Патристическая экзегеза склонялась к тому, чтобы под arche первой строки первого стиха понимать Бога Отца (Феофил Антиохийский, Ориген, Кирилл Александрийский, Амвросий, Августин, Иларий Пиктавийский, Иероним, Иоанн Скотт Эриугена). Тогда первая строка Пролога en arche en ho logos «в начале был Логос», обычно понимаемая как «вечно был Логос», может означать: в основе всего лежит Тот, Кого невозможно описать, высказать. Единственное человеческое слово, найденное для Его обозначения в греческом языке, -- это логос в самом неопределенном смысле -- «нечто», «предмет», «субъект». По этой гипотезе Первоначальнейшее - это Тот Несказанный и Немыслимый, «о Котором у нас речь». Логос в этом смысле указывает и на то, что мы теперь называем личностью. Две главные черты личности: самосознание и коммуникация отражены во второй строке первого стиха: ho logos en pros ton theon «Логос был к Богу», «в соотнесении с Богом». Князь Сергей Трубецкой писал, что учение Иоанна о Логосе «заключает в себе не что иное, как признание абсолютной истинности или абсолютной подлинности Богосознания Христа, связанного с Его личным Самосознанием: на основании Евангелия это Богосознание Христа признается божественным, определяется как сознание Самого Бога о Себе или Логос Божий».

Таким образом, Иоаннов логос в прочтении Шеллинга -- не «некое особенное сущее», а скорее не-сущее, т.е. само бытие. И, может быть, поэтому, как замечает Бультман в заключении своей экзегезы первых двух стихов Пролога, ответ на главный метафизический вопрос: «Почему вообще есть что-то, а не, наоборот, -- нет ничего?» содержится в первой строке Пролога: en arche en ho logos.

Далее в Прологе, в ст. 14, мы узнаём, что этот Логос стал человеком, вот этим Иисусом из Назарета. Не в том ли весь смысл христианства, что жил некогда такой человек, который, по сути, был той самой неименуемой Основой всего? Не это ли означает 3-я строка первого стиха: theos en ho logos, не в позднейшем философском смысле единосущия, а в смысле абсолютной прозрачности этого «субъекта» для Того, Кого мы столь неточно называем ho theos «Бог» (Который, возможно, именно поэтому не назван в первой строке) и Кто скорее должен быть назван arche или, как говорит Иоанн Скотт Эриугена, «Бог Начало», deus principium? Но, называя arche и Отца, и Сына, не впадаем ли мы в противоречие? Не в большее, чем изначально несёт в себе это откровение, зафиксированное позже в непреодолимом для рационального мышления догмате единосущия.

Но как бы то ни было, гипотеза Шеллинга не даёт удовлетворительного объяснения, как и другие: именно в таком употреблении логос мы не встречаем нигде. Интересно, что прот. Михаил Помазанский дает в чем-то схожее по смыслу толкование значения и употребления логоса у Иоанна, сопоставляя Пролог евангелиста с первыми стихами Книги Бытия о творении мира. «В начале было Слово»- Слово, как личное Божественное бытие, «было в начале»- прежде всякого иного бытия, в безграничной вечности. Однако Помазанский подчеркивает в этом понимании, что Иисус - Логос - «от начла Сущий», как Он сам и говорил о Себе (Ин. 8:25). Откровение о Боге, данное в Завете Ветхом, возвышается Иоанном, и делает для нас более «прозрачными» все три Божественных Ипостаси, подчеркивая значение Второй из них в деле спасения человека: «От полноты Его все мы приняли и благодать на благодать, ибо закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа» (Пролог, ст. 16-17).

И все же, Логос Пролога Иоанна остаётся загадкой. Освободившись от всех предложенных интерпретаций, совершив двойной экзегетический катарсис, мы можем вернуться к этим вечно удивительным словам:

en arche en ho logos

kai ho logos en pros ton theon

kai theos en ho logos

houtos en en arche pros ton theon

panta di' autou egeneto…

Размещено на Allbest.ru