Ветхозаветные пророчества о Мессии

Согласно пророчеству, Мессии предстояло пострадать ради очищения человеческих грехов в период между 69-ой и 70-ой седьминами. Если прибавить к году выхода указа о восстановлении Иерусалима 69 седьмин, т.е. 483 года, то получится 30-й год христианского летоисчисления. В это приблизительно время от 30-го до 37 года христианского летоисчисления, согласно пророчеству, Мессии предстояло пострадать и умереть. Евангелист Лука пишет, что Господь Иисус Христос вышел на проповедь в 15-ый год правления римского императора Тиверия. Это совпадало с 782-м годом от основания Рима или с 30-м годом после Рождества Христова. Господь Иисус Христос проповедовал три с половиной года и пострадал в 33-м или в 34-м году нашей эры, как раз в промежутке времени, указанном св. Даниилом. После Воскресения Христова христианская вера стала очень быстро распространяться, так что, действительно, последняя, 70-я седьмина была утверждением Нового Завета среди многих людей.

Иерусалим был вторично разрушен в 70-м году нашей эры римским полководцем Титом. Во время осады Иерусалима римскими легионами, из-за распрей среди иудейских вождей, в этом городе царил полный хаос. В результате этих распрей богослужения в храме происходили очень нерегулярно, и, наконец, в храме, как предсказал архангел пророку Даниилу, воцарилась "мерзость запустения." Господь Иисус Христос в одной из Своих бесед напомнил христианам об этом пророчестве и предупредил Своих слушателей, что, когда они увидят в святом месте "мерзость запустения," им следует скорее бежать из Иерусалима, потому что пришел конец ему (Мат. 24:15). Так христиане, жившие в Иерусалиме, и сделали, когда римские войска из-за выборов нового императора по приказу Веспасиана временно сняли осаду города и отступили. Поэтому христиане не пострадали во время последовавшего потом возвращения римского войска и разрушения Иерусалима и, таким образом, избежали трагической участи многих иудеев, оставшихся в городе. Разрушением Иерусалима завершается предсказание Даниила о седьминах.

Таким образом, совпадение данного пророчества с последующими историческими событиями в жизни еврейского народа и повествованиями Евангелий - изумительное.

Здесь следует упомянуть о том, что еврейские раввины, неоднократно запрещали своим соотечественникам исчислять Данииловы седьмины. Гемарский раввин даже подвергает проклятию тех евреев, которые будут подсчитывать год пришествия Мессии: "Да трясутся кости тех, которые исчисляют времена" (Sаnеdrin 97). Строгость этого запрещения понятна. Ведь Данииловы седьмины прямо указывают на время деятельности Христа-Спасителя, что неверующим в Него очень неприятно признавать.

У пророка Даниила мы также находим другое важное пророческое свидетельство о Мессии, записанное в форме видения, в котором Мессия изображается, как вечный Владыка. Записано оно в седьмой главе его книги. "Видел я в ночных видениях: Вот, с облаками небесными шел как бы Сын Человеческий, дошел до Ветхого Днями и подведен был к Нему. И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему. Владычество Его вечное, которое не пройдет, и царство Его не разрушится" (Дан. 7:13-14).

В этом видении говорится о последних судьбах мира, о прекращении существования земных царств, о страшном суде над народами, собравшимися перед престолом Ветхого Днями, т. е. - Бога Отца, и о начале славных времен для Царства Мессии. Мессия здесь именуется "Сыном Человеческим," что указывает на Его человеческую природу. Как мы знаем из Евангелия, Господь Иисус Христос часто называл Себя Сыном Человеческим, напоминая евреям этим именем пророчество Даниила (Мат. 8:20, 9:6, 12:40, 24:30 и т.д.).

Предсказания других двух великих пророков Иеремии и Иезекииля помещены в приложении, где собраны пророчества о Царстве Мессии. В заключении этой главы приведем только пророчество Варуха, ученика Иеремии, в котором он пишет о пришествии Бога на землю: "Сей Бог наш, и никто другой не сравнится с Ним. Он нашел все пути премудрости и даровал ее рабу Своему Иакову и возлюбленному Своему Израилю. После того Он явился на земле и обращался между людьми" (Вар. 3:36-38). К сожалению, во времена вавилонского плена еврейский оригинал книги пророка Варуха был утерян, из-за чего греческий перевод его книги попал в список неканонических книг. По этой причине среди инославных библеистов пророчество Варуха не пользуется заслуживаемым авторитетом.

Примечание: Параллельное видение мы находим в Апокалипсисе, где "Ветхий Днями" именуется "Сидящим на престоле," а воплотившийся Сын Божий именуется Агнцем и Львом из колена Иудина (Апок. 4-5 главы).

Предсказания "Малых" Пророков.

Кроме книг "великих" пророков, к которым относятся книги Исаии, Иеремии, Иезекииля и Даниила, среди ветхозаветных священных книг находятся еще 12 книг т.н. "малых" пророков. Малыми эти пророки называются потому, что их книги сравнительно малы размером, имея всего лишь несколько глав. Из малых пророков писали о Мессии Осия, Иоиль Амос и Михей - современники прор. Исаии, жившие лет за 700 до Р. Хр., а также пророки Аггей, Захария и Малахия, жившие после вавилонского плена, в 6-м и 5-м столетии до Р. Хр. При этих трех последних пророках строился второй ветхозаветный храм в Иерусалиме, на месте разрушенного Соломонова храма. Книгой пророка Малахии заканчивается ветхозаветное Писание.

Пророк Михей записал широко известное пророчество о Вифлееме, которое цитировали иудейские книжники, когда царь Ирод спросил их, где должен родиться Христос. "И ты, Вифлеем-Ефрафа, мал ли ты между тысячами Иудиными? Из тебя произойдет Мне Тот, Который должен быть Владыкою в Израиле, и Которого происхождение изначала, от дней вечных" (Михей 5:2). Здесь пророк Михей говорит о том, что, хотя Вифлеем является одним из самых незначительных городов Иудеи, он удостоится стать местом рождения Мессии, действительное происхождение Которого уходит в вечность. Вечное бытие, как мы знаем, есть отличительное свойство Божьего Существа. Поэтому это пророчество свидетельствует о вечности и, следовательно, о единосущности Мессии с Богом Отцом (вспомним, что Исаия называл Мессию "Отцом вечности" (Ис. 9:6-7).

Следующие предсказания Захарии и Амоса относятся к последним дням земной жизни Мессии. Пророчество Захария говорит о радостном въезде Мессии, сидящего на ослице, в Иерусалим:

"Ликуй от радости, дщерь (дочь) Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: Се Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной... Он возвестит мир народам, и владычество Его будет от моря до моря и от реки до концов земли. А что до тебя, ради крови завета твоего Я освобожу узников твоих из рва, в котором нет воды" (Зах. 9:9-11).

Ослица - это символ мира, в то время, как конь - символ войны. Согласно этому пророчеству Мессия должен был возвестить людям мир - примирение с Богом и прекращение вражды между людьми. Вторая часть пророчества, об освобождении узников из рва, предсказала об освобождении из ада душ умерших людей в результате искупительных страданий Мессии.

В следующем пророчестве Захария предсказал о том, что Мессия будет предан за тридцать серебряников. В пророчестве речь идет от имени Бога, Который предлагает иудейским начальникам назначить Ему плату за все то, что Он для их народа сделал: "Если угодно вам, то дайте Мне плату Мою, если же нет - не давайте. И они отвесят в плату мне тридцать серебряников. И сказал мне Господь: брось их в церковное хранилище, - высокая цена, в какую они оценили Меня! И взял я тридцать серебряников и бросил их в дом Господень для горшечника"(Зах. 11:12-13). Как мы знаем из Евангелий, за тридцать серебряных монет Иуда Искариотский предал Своего Учителя. Однако Иуда не ожидал, что Христа осудят на смерть. Узнав об этом, он пожалел о своем поступке и бросил данные ему монеты в храме. На эти тридцать серебряников первосвященники купили у горшечника участок земли для погребения странников, как предсказал об этом Захария (Мт. 27:9-10).

Пророк Амос предсказал о помрачении солнца, которое произошло во время распятия Христа: "И будет в тот день, - говорит Господь, - произведу закат солнца в полдень и омрачу землю среди светлого дня" (Ам. 8:9). Подобное предсказание мы встречаем и у Захарии: "Не станет света, светила удалятся. День этот будет единственный, ведомый только Господу: ни день, ни ночь, лишь в вечернее время явится свет" (Зах. 14:5-9).

Дальнейшие предсказания о Мессии пророков Аггея, Захарии и Малахии имеют тесное отношение к построению второго Иерусалимского храма. Вернувшись из плена, евреи без большого энтузиазма строили новый храм на месте разрушенного Соломонова храма. Вся страна была разорена, и многие евреи предпочитали сначала отстроить свои собственные дома. Поэтому пророкам после пленного периода предстояло понуждать евреев к построению дома Божия. Для ободрения строителей, пророки говорили, что хотя своим внешним видом новый храм уступает Соломонову, но зато своим духовным значением он его превзойдет во много раз. Причиной славы строящегося храма будет то, что его посетит всеми ожидаемый Мессия. Приводим здесь подряд пророчества об этом Аггея, Захарии и Малахии так как они дополняют одно другое. Бог говорит устами пророков:

"Еще раз, и это будет скоро, - Я потрясу небо и землю, море и сушу, и потрясу все народы, - и придет Желаемый всеми народами, и наполню дом сей (храм) славою, говорит Господь Саваоф... Слава сего последнего Храма будет больше, нежели прежнего" (Аггей 2:6-7).

"Вот муж - имя Ему Отрасль, Он произрастет из Своего корня и создаст Храм Господень, Будет и священником на престоле Своем" (Зах. 6:12).

"Вот, Я посылаю Ангела Моего (пророка Иоанна), и он приготовит путь предо Мною, и внезапно придет в Храм Свой Господь, Которого вы ищете, и Ангел Завета, Которого вы желаете. Вот, Он идет, говорит Господь Саваоф" (Мал. 3:1).

Бог Отец, именует Мессию "Желаемым всеми народами," "Отраслью," "Господом" и "Ангелом Завета." Эти имена Мессии, известные евреям по прежним пророчествам, связывали все предыдущие многочисленные пророчества о Христе в одно целое. Малахия был последним ветхозаветным пророком. Его пророчеством о послании "Ангела" для приготовления пути Господу, Который вскоре придет, завершается миссия ветхозаветных пророков и наступает период ожидания пришествия Христа.

Согласно только что приведенному пророчеству Захарии Мессия должен был создать Храм Господень. Здесь речь идет о создании не каменного (который не мог бы вместить все народы), но духовного храма - Церкви верующих. Ведь Бог обитает в душах верующих, как в храме (Лев. 26:11-20).

Суммируя здесь содержание ветхозаветных пророчеств о Мессии, мы видим, что евреи, обладая таким обильным и всесторонним описанием Его личности и многих событий Его жизни, могли без труда приобрести правильную веру в Него. В частности, они должны были знать, что Мессия будет иметь две природы: человеческую и Божескую, что Он будет величайшим пророком, царем и первосвященником, помазанным Богом (Отцом) на эти служения и будет добрым Пастырем.

Пророчества свидетельствовали также, что важным делом Мессии будет поражение дьявола и его слуг, искупление людей от грехов, исцеление их душевных и физических недугов и примирение с Богом; что Он освятит верующих и установит Новый Завет, и что Его духовные блага распространятся на все человечество.

Пророки раскрыли также многие события в жизни Мессии, а именно: Он произойдет от Авраама, из колена Иуды, из рода царя Давида, родится от Девы в городе Вифлееме, будет проповедовать людям мир, исцелять болезни, будет кротким и сострадательным, будет предан, невинно осужден, пострадает, будет пронзен (копьем), умрет, будет погребен в новом гробе, во время Его распятия наступит тьма. Потом Мессия сойдет в ад и выведет из него души людей, после чего Он воскреснет из мертвых; предсказали также, что не все Его признают за Мессию, а некоторые будут даже враждовать против Него, хотя и безуспешно. Плодом Его искупления будет духовное обновление верующих и излияние на них благодати Святого Духа.

Наконец, пророки определили, что время Его пришествия совпадет с утратой коленом Иудиным своей политической самостоятельности, что произойдет не позже семидесяти седьмин (490 лет), после указа о восстановлении города Иерусалима и не позже разрушения второго Иерусалимского Храма, что Он уничтожит антихриста, придет снова в славе. Конечным результатом Его деятельности будет достижение справедливости, мира и радости.

О природе Мессии и о величии Его дел свидетельствуют также те имена, которыми Его наделяли пророки, называя Его: Лев, Давид, Отрасль, Бог Крепкий, Эммануил, Советник, Начальник мира, Отец будущего века, Примиритель, Звезда, Семя Жены, Пророк, Сын Божий, Царь, Помазанник (Мессия), Искупитель, Бог, Господь, Раб (Божий), Праведник, Сын Человеческий, Святой Святых.

Все это изобилие пророчеств о Христе в ветхозаветных священных книгах говорит нам о том, какое большое значение придавали пророки своей миссии научить евреев правильно верить в грядущего Христа. Причем, надежда на то, что когда-нибудь придет необыкновенный Человек, Который избавит людей от бедствий, распространилась от евреев среди многих народов, почему Аггей и именует Христа "Желаемым всеми народами." Действительно, у многих древних народов, (китайцев, индусов, персов, греков и других) еще задолго до Рождества Христова, существовало предание о пришествии в мир Богочеловека. Одни называли Его "Святым," другие - "Спасителем."

Так ветхозаветные пророки подготовили необходимые условия для успешного распространения новозаветной веры. Действительно, многие древние письменные памятники периода 2-го века до Рождества Христова, по началу 2-го века после Р. Хр. свидетельствуют, что в то время еврейский народ напряженно ожидал пришествия Мессии. Среди этих письменных памятников можно указать на книгу Эноха, Сибилльские Оракулы, древние части Талмуда, Свитки Мертвого моря, записи Иосифа Флавия (иудейского историка 1-го века нашей эры) и др. Цитаты из этих источников потребовали бы слишком много места. Читая древние письменные памятники, можно заключить, что вера евреев в Мессию достигала порой поразительной силы. Так, например, некоторые древние писатели именовали грядущего Мессию Сыном Человеческим и Сыном Божиим, существовавшим прежде появления вселенной, царем и судьей праведным, награждающим добрых и карающим злых (во второй части книги Эноха).

2. Понятие канонического права, его место в системе права

Как полагают многие правоведы, общее понятие права - единое, полностью удовлетворяющее потребностям государственно-правовой теории и практики - к настоящему времени не сформировалось. Те общие определения, которые имеют хождение в научном обороте, укладываются в рамки трех основных теорий в правопонимания (позитивно-нормативную, естественно-правовую и социологическую) и грешат, как полагают, чрезмерной абстрактностью или односторонностью1

Однако имеется мнение, что в российской правовой науке господствующим является понимание права в позитивно-нормативном аспекте - как совокупности норм, обладающих рядом свойств и признаков, сочетающих в себе функции формы общественного сознания и (в качестве институционального явления) инструмента социального регулирования.

Как бы то ни было, считающееся традиционным понимание права исключительно, как совокупности, санкционированных государством и обеспеченных возможностью его

принуждения норм признается сейчас слишком узким и не отражающим сущность, цели и направленность права.

При этом правовая наука выделяет ряд практически общепризнанных признаков,

которыми может характеризоваться положительное право:

1) общественный характер и социальная значимость;

2) системность и упорядоченность;

3) нормативность;

4) императивный, чаще - государственно-волевой, властный характер;

5) общеобязательность и общедоступность;

6) формальная определенность;

7) проявление в качестве всеобщего масштаба и равной меры по отношению ко всем индивидам;

8) обладание регулятивным характером;

9) эквивалентный характер, взаимная корреспондированность прав и обязанностей субъектов;

10) всесторонняя (с помощью государственных и негосударственных институтов) обеспеченность и гарантированность.

Правовые по природе отношения являются объективными, существуют вне зависимости от воли законодателя, поскольку на формирование этих отношений влияет характер общественных потребностей. Эффективность законодательного регулирования связывается с потенциалом учета законодателем этих потребностей и степени их соблюдения.

Закон может отражать объективные закономерности регулируемых процессов и их современное состояние, и тогда он активно входит в правоприменительную практику как действенный инструмент регулирования общественных отношений. Но он может и не отражать этих закономерностей - либо опережая их формирование, либо отставая от них, либо развиваясь вне общей исторической динамики общественной системы. Тогда регулятивный потенциал данного закона будет стремится к нулю, если не вызывать отрицательных последствий. Закон окажется неэффективным, а общественные процессы перейдут на уровень саморегулирования.

Каноническое право, как право религиозное, возникает и развивается как форма правового регулирования правоотношений (понимаемых как урегулированные нормами права, т.е. правилами поведения, имеющими общественный характер, общественные отношения)

а) между личностью и Церковью;

б) на межличностном, личностно-институциональном и межинституциональном уровнях внутри Церкви;

в) между Церковью как общественным институтом, а также членами Церкви, и различными проявлениями внешнего мира, -возникающих по самому широкому спектру проблем (сакральных, политических, экономических, идеологических, культурных, морально-нравственных и др.).

В наиболее общем виде - это особая стабильная5 система регулирования специфических общественных отношений через систему специальных правоотношений, рассматриваемых как существенная часть общественных отношений.

Трансцендентальные по своему происхождению и характеру, нормы канонического права зафиксированы на уровне Вселенских соборов в качестве имеющих всеобщее значение для Церкви во всей ее совокупности, не взирая на историческое время и местопребывание, и потому не подлежат изменению или отмене на уровне Поместных Церквей в зависимости от внешних факторов - в частности, от динамики социально-экономических процессов и отражающих их национальных или наднациональных правовых систем.

Каноническое право, взятое во всей его деноминационной совокупности, - предмет положительно необъятный. В этой связи любое его исследование, в особенности - столь краткое, как настоящее, не вправе претендовать на полный охват проблемы и должно поневоле ограничиться рассмотрением актуальных проблем, характеризующих состояние данной сферы общественного правосознания в одной из деноминаций, составляемого не только строго придерживаться канонических правил, но и не отступать от них «даже до смерти» и при условии внешнего давления. Перед хиротонией нареченный епископ обещает «ничтоже творити по нужде, аще и от сильных лиц или от множества народа нудиму, аще и смертию воспретят, велящее что сотворити вопреки божественным и священным правилом», и обязуется «во всем согласным быти и купоночинным ко божественным законом и священным правилом святых апостол и святых отец», «каноны святых апостол, седми вселенских и благочестивых поместных соборов и правила святых отец хранити и соблюдати», говоря: «Вся, яже тии прияша, и аз приемлю, ииже тии отвратишася, и аз отвращаюся». Печать же этой клятве - Бог-Свидетель и Цар-ство Небесное («Вся же та, егоже днесь обещахся, до последняго издыхания, ради будущих благ, исполняти обещаваюся. Буди ми Сердцеведец Бог обещанию моему Свидетель»).

Для византийского периода имеется определение канонического права (рассматриваемого как «разновидность официального имперского законодательства») как «совокупности норм, обладавших силой закона и определявших организацию церкви, ее внутреннее устройство, отношения между церковью и государством, а также между церковью и частными лицами - мирянами» (Медведев И.П. Правовая культура Византийской империи).

В России вплоть до Октябрьской революции 1917 г. (несмотря на то, что корни секуляризма в ней восходят еще к эпохе петровских преобразований, которые не смогли разрушить феодальных основ тогдашнего российского общества, но наложили существенный отпечаток - в том числе и путем своеобразного «богосударствления» Церкви - и на церковное самосознание, и на взгляды государственных деятелей на Церковь, и на фактическое положение Церкви в государственной структуре), наблюдалась своеобразная ситуация, когда, «при раз принятом союзе церкви и государства у каждой стороны всегда "есть дело до другой"»19 - несмотря на то, что капиталистический путь развития в стране оказался императивной доминантой уже с середины XIX в.

С одной стороны, «требовавший себе тоталитарного подчинения решительно всех публичных функций».

Само понятие Канонического права (от гр. "канон" - правило, норма) - совокупность законов и норм, изданных компетентной церковной властью для регулирования деятельности верующих и их объединений. Термин "каноническое право" принят в католической церкви. Его нормы являются юридически обязательные для выполнения всеми членами церкви, так и теми, кто находится за ее пределами. Он стал регулярно употребляться, начиная с IV века. для обозначения производимых церковными соборами норм церковной жизни - в отличие от слова "закон", что означает правила жизни, установленные государством. В православной церкви отдается предпочтение термину "церковное право" под которым понимаются правила, которые распространяются исключительно на внутреннюю жизнь церкви и регулирующие ее отношения с государством.

Эта разница между канонами и законами со времен императора Юстиниана (VI в.) и до X века твердо установилась в римской и греческой юриспруденции. Потому канонам следует называть правила, установленные в церкви, которые были приняты или утверждены церковными соборами. При таком понимании термина "канон" каноническим правом можно считать систему изложения правил, установленных, принятых и утвержденных церковью, как собственное законодательство, которое касается ее внутреннего устройства и управления.

Но такое определение канонического права, как отмечают некоторые исследователи, является узким и несколько ограниченным. Имеется в виду то, что церковь и церковная организация не существуют вне человеческим обществом и без всякой связи с государством. А потому наука канонического права имеет своим предметом и, конечно, преподает право церкви не только на основе канонов, но и на основе государственных законов, обычного права и общественной морали. Нельзя не согласиться и с мнением о том, что деятельность церкви не может нормироваться только церковными законами. Какую бы законодательную, исполнительную, административную или судебную власть каноническое общество не предписывало, например, Папе Римскому, все же он сам и церковь подлежит влияния государственного законодательства (по крайней мере, международного) и общественного обычая.

Некоторые исследователи современного права и правовых систем мира различают в каноническом праве право Божественное и право человеческое.

Божественным называют то право, нормы которого изложены в Священном Писании, а человеческим - право, которое создается церковью как сообществом людей. Хотя, конечно, и то, и другое право является творением человеческого разума и человеческого сообщества.

В церковной лексике слово "канон" стало одним из многозначных по своему содержанию. Оно означает и перечень Священных Книг, и список клириков, и особый литургический жанр. Предметом нашей науки являются каноны в смысле дисциплинарных постановлений церкви - правил апостольских, соборных и установленных святыми отцами. Каноны следует отличать от оросів - догматических определений церковных соборов, и от законов, изданных светскими властями.

В западной юридической литературе церковное и каноническое право рассматриваются как две различные дисциплины. Под канонической подразумевается наука, изучающая каноны древней церкви и папские декретами, которые вошли в "Корпуса канонического права" - свода, который окончательно сложился в позднем Средневековье; а также те, которые составили современный "Кодекс канонического права". Правовые нормы "Корпуса" касаются не только церковных, но и светских правовых отношений, которые в Средние века входили в юрисдикцию церкви. Таким образом, каноническое право на языке западной юридической науки - это право, которое является церковным по происхождению, однако не исключительно церковное по своему содержанию.

А церковным правом называют науку, предмет которой правовые акты, регламентирующие церковную жизнь, независимо от их происхождения: будь то древние или новые каноны, постановления местных (партикулярных) инстанций; или законы, изданные светской властью.

Другими словами, каноническое право - это все то право, которое произошло от церкви в эпоху Вселенских соборов на Востоке и до конца Средневековья на Западе, независимо от того, касается оно церковных или светских дел. А церковное право - это право, которое касается церкви независимо от законодателя. По образному выражению немецкого ученого Рихтера, соотношение того и другого права " можно представить себе как взаимное пересечение правильных кругов.

По мнению русского канониста Н.С. Суворова, такое различие дисциплин вполне приемлема и для православной церкви. При этом он ссылается на то обстоятельство, что "церковные отношения... как в автокефальных церквях Восточного Православия, так и на Западе, только отчасти определяются каноническим правом, главным же образом определяются нормами позднейшего происхождения, как церковного, так и государственного".

С такими доводами нельзя не согласиться. Попутно следует заметить, что количественно законодательный материал позднейшего происхождения превосходит канонический свод. В этом смысле "каноническое право" является лишь частью всей совокупности церковно-правовых актов. Но каноны образуют основу и сердцевину церковного права и для позднейшего церковного законодательства они являются безоговорочным авторитетом, критерием и правовой аксиомой.

Если на Востоке "церковь и входила в область светского, мирского права, - отмечает российский ученый А.С. Павлов, - то она никогда не придавала принципиального значения своей законодательной деятельности в этой сфере". Он вполне справедливо отождествляет каноническое и православное церковное право: "Православный, и, в частности, российский каноніст может все равно давать своему предмету и то, и другое название". По его словам, если мы назовем наш предмет каноническим правом, то этим названием мы укажем на господствующий и определяющий элемент в церковном праве.

Предметом канонического правового регулирования являются те отношения, которые поддаются правовому воздействию, а следовательно, они должны быть: во-первых, устойчивыми и повторяющимися в событиях и действиях людей; во-вторых, они должны допускать возможность канонически-правового и правового контроля за ними со стороны церкви и государства; и, в-третьих, должна существовать объективная потребность в регулировании этих отношений. Противники точки зрения, которая рассматривает церковное право как особый вид права, которые отрицают юридический характер церковно-правовых норм, применяют такие аргументы.

Во-первых, учитывая человеческое общество, церковь - тоже одна из человеческих сообществ, однако этот союз совершенно другого характера, природа и цель которого не замыкаются земным горизонтом. Во-вторых, в сферу права не входят внутренние мотивы человеческих поступков, но ведь Господь учил нас оценивать себя не только за нашими делами, но и за наигрешными побуждениями, греховными мыслями и чувствами, которые стоит ставить в один ряд с уступками: "...всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем". И, наконец, разве в церкви, созданной тем, кто "трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит", есть место санкциям, принуждения или иным средствам воздействия, которые присущи человеческому светскому праву?

Эти вопросы некоторых богословов и в древности, и в наше время нередко приводили к выводам, лишенных юридической и богословской логики. Ими наполнены некоторые научные конструкции православных авторов-славянофилов (К.С. Аксакова, А.С. Хомякова), самую серьезную причину раскола христианства на западное и восточное усматривали в рационализме Западной церкви. На первый поверхностный взгляд такое объяснение генезиса католичества может показаться убедительным: высокоразвитая юридическая культура Древнего Рима, а также скрупулезно разработанное каноническое право римско-католической церкви с интенсивным вмешательством правовых конструкций в область католического нравственного богословия, которые подтверждают концепцию славянофилов. Но то лишь на первый взгляд. Настоящая причина раскола христианства в 1054 году была обусловлена факторами, далекими от религиозных догматов, хотя их и личностные влияния не стоит игнорировать.

Если вести речь о исторические обстоятельства появления примата епископата Рима, который развился в папский абсолютизм, то римский юридизм здесь ни к чему. Римской империей, построенной на филигранно разработанном римском праве в эпоху, когда притязания пап на вселенскую юрисдикцию осложняли взаимоотношения между Востоком и Западом, что, в конечном итоге, и вылилось в разрыв общения между ними, была империя со столицей не на Тибре, а на Босфоре, в Константинополе. Древний Рим оставался островком римской цивилизации, окруженным стихией германского варварства. Эпоха, когда наметилась и впоследствии расширилась трещина между Восточной и Западной церковью, была эпохой провала римского права как раз на Западе, где его потеснило право германских народов, которое в своей первооснове имело больше общего с обычным правом славян, чем с римским правом. Хотя славянофилы усматривали как раз в славянской ментальности определенный элемент приверженности славянских народов до аутентичного христианства - православия. В самом факте церковного разрыва 1054 года с западной стороны четче проявился как германский, так и латинский фактор (германские имена кардинала Гумберта и впоследствии Гильдебранда (Папы Григория VII) - тому свидетельство).

Скептическое отношение к ценности права характеризует также воззрения влиятельных российских богословов и канонистов начала XX века. Показательным в этом плане является учение протопресвитера Николая Афанасьева. С одной стороны, будучи не в состоянии игнорировать реальные условия человеческого бытия, он признает, что право является необходимым условием эмпирического жизнь, что оно есть высшее достижение человечества на пути Его истории, что церковь признает право, как самый важный фактор общественно-государственной жизни, в котором находится церковь. В то же время, давая крайне негативную оценку последствий того, что он называет "проникновением права в церковную жизнь", протопресвитер, не удержавшись от таких характеристик: "С Константина Великого церковь получила мир, которого она жаждала и который был ей необходим, но он повлек за собою помимо ее воли преклонение под чужое ярмо - ярмо римского кесаря и римского закона".

Христианская империя при Константине и его преемниках, конечно, не осталась такой, какой она была в эпоху преследования христианства, но и преемственность христианского Рима относительно Рима языческого (в том числе и в сфере права) тоже является неоспоримым фактом. Так, к "Corpus juris civilis" (Кодификация императора Юстиниана) вошли императорские законы, начиная от Адриана (117 p.), и все они составили часть действующего права уже христианской Римской империи. И что особенно важно: это римское законодательство, в том числе и времен императоров-язычников, было адаптировано церковью, а отдельные его положения вошли в авторитетных сборников церковного права.

Отрицая факт проникновения светского права в церковную жизнь, некоторые богословы утверждают, что между понятием права и христианской церковью лежит внутреннее противоречие, что право и церковь несовместимы, что церковное право - это нонсенс. Стоит напомнить, что сам Иисус Христос учил нас другому: "Не думайте, что « Я пришел нарушить закон или пророков; не нарушать пришел Я, но исполнять". И действительно, нравственный христианский закон, который основывается на любви, является безусловно важнее в церкви, чем право, опирающееся на справедливость. И все же правовое начало является тоже неотъемлемым элементом церковного организма. Взаимоотношения между субъектами церковной иерархии, в церковных общинах регулируются не только внутренними мотивами людей и нравственными заповедями, но и общеобязательными нормами, нарушение которых влечет за собой применение санкций. Речь идет именно о санкциях, хотя и своеобразного, особого характера, не совпадающих с санкциями, вытекающих из государственного, светского права.

Характеризуя церковные санкции, укажем на следующие их особенности. Во-первых, церковному праву тоже присущ характер принудительности, но средства принуждения, применяемые церковной властью, коренным образом отличаются от тех, которые применяет государственная власть. Церковь не уполномочена своим Создателем принуждать физически, принуждать насилием. Этой монополией обладает только государство. Во-вторых, даже самые тяжелые церковные санкции применяются не только ради поддержания церковного порядка, но и (и это, возможно, является самым важным) для духовной пользы самого нарушителя церковных законов, очищение его души от засилья злых сил. В-третьих, светское право также не исключает такую цель, как исправление правонарушителя. Но если церковное право усматривает в этом весь смысл своего законодательства, то государственные законы не всегда ставят эту цель в основу своей пенитенциарной системы, исходя, прежде всего, из задач охраны общественной безопасности и общественного покоя.

Предусматриваемая уголовными кодексами многих стран смертная казнь вполне определенно свидетельствует о том, что нравственное исправление преступника не во всех случаях является высшей целью законодательства. Евангелие учит нас тому, что любая человеческая душа бесценна. Даже такое крайнее для церкви наказания, как анафема, применяется не только для защиты церковного мира, а в основном для того, чтобы побудить самого наказанного до раскаяния, очищения собственной души от скверны.

Существование в церкви общеобязательных законов, защищенных санкциями, не противоречит христианской свободе. Подобно светского права, то или иное церковное наказание, очевидно, не всегда вызывает внутреннее согласие того, кого наказали. Однако, в конечном счете, возможность применения церковных законов, в том числе таких, которые предусматривают определенные запреты, опирается на добровольное согласие членов церкви подчиняться им. Нет и не может быть никакого принуждения для вступления человека к церковной общины или монашеской братии, но если человек стал членом церкви, она тем самым взяла на себя обязанность подчиняться и божественным законам, и тем правилам, которые принадлежат к области положительного церковного права, т. е. являются продуктом церковного законодательства. В системе права церковное право занимает свое определенное место. Какое именно? В ответах на этот вопрос мнения юристов значительно расходятся. Как известно, в Древнем Риме существовало деление права на две ветви: jus publicum (публичное право) и jus privatum (частное право). Он существовал в римском праве веками и отразился в "Дигестах" императора Юстиниана.

Опираясь на это классическое разделение, многие из правоведов и канонистов либо пытаются отнести каноническое право к одной из этих ветвей, или само церковное право разделяют на две отрасли - церковное публичное и церковное частное право. В Риме религия беспрекословно переплеталась с государственными интересами, а потому jus sacrum (сакральное, то есть священное, право) в "Дигестах", вполне понятно, подается как часть публичного, государственного права.

Такую классификацию права восприняли и некоторые христианские канонисти, как Западной, так и Восточной церкви. В частности, известный российский теолог начала XX века. Н.С. Суворов писал: "В церковном праве нет надобности различать публичное и частное право, потому что все вообще церковное право носит публичный характер".

Сращение церковного права с государственным законодательством в Византии в Константиновскую эпоху представляет собой лишь исторический феномен, который имеет свое начало, не совпадающее с рождением церкви, и окончания. В отличие от канонического права Западной церкви, здесь, в частности в византийских "Номоканонах", четко отделяются каноны от законов. Церковь - не государственное учреждение и никогда ею не была. Христианская вера предназначена для всех независимо от национальности и государственной принадлежности. Вселенская церковь не имеет государственных границ. Поэтому универсальное церковное законодательство не может быть частью государственного законодательства, которое есть всегда национальным и территориально ограниченным.

Государственное, публичное право всякого народа является продуктом его истории, а потому меняется вместе с переменами в жизни народа. А церковь, наоборот, выводит свое право из Божественного Откровения, которое дано человечеству навсегда. А, следовательно, первооснова церковного права, его ядро - остается неизменной на все времена, так же, как неизменными являются догматы веры. Церковное право является самодостаточным, самобытным по отношению к праву любого государственного или политического образования.

Церковь Иисуса Христа имела свои правила, свою достаточно полно разработанную систему законов еще тогда, когда Римское государство не только не признавало за ним статус публичной корпорации, но и прямо преследовало ее как недозволенную ассоциацию.

Когда христиан начали преследовать иудеи и римляне-язычники, они начали совершать свое богослужение дома и в пещерах - катакомбах. Некоторые из катакомб и сегодня можно увидеть в Риме.

В катакомбы спускались по ступенькам крутой лестницы, они состояли из трех частей: галереи, комнаты и церкви. Галереи - это узкие и длинные коридоры, вырубленные в скале, стены которой сверху донизу были заняты гробницами в виде ниш. В эти углубления укладывали тела умерших; отверстие закладывался каменными плитами, на которых иногда вырезали эпитафию. В этих же галереях, только внизу, под земляным полом, христиане нередко хоронили своих умерших. Христиане не могли следовать языческому обычаю мумифицировать тела умерших, а, как того требует религия, "предавали тела земле". И только прах великомучеников и других достойных людей, которые были предметом поклонения, они хранили в стенах катакомб.

Комнаты назывались кубикулами (спальнями). Войти в них можно было из галереи. В стене напротив входа в кубикулы обычно была гробница мученика. В потолке делались отверстия для света и вентиляции. Они прокладывались под наклоном, чтобы христиане могли спускаться к кубикул в случае гонений или погромов, которые нередко устраивали язычники; а также для того, чтобы дождь, песок камни не могли падать на головы тех, кто находился в кубикулах. Кроме того, через отверстия опускали до катакомб умерших для захоронения. Кубикулы предназначались также для молитв, и служили семейными усыпальницами.

Церкви в катакомбах - это таю сами кубикулы, но большие по размерам. В каждой из них обязательно была одна или несколько гробниц святых мучеников, которые были вместо престола, а поэтому поднимались над полом. Помещение церкви делилось на две части: алтарь и зал для прихожан, которые преграждались двумя колоннами, заложенными в стену.

Государство может придать церковным правилам статус государственных законов, которые являются обязательными для всех граждан, как это произошло сразу после издания Миланского эдикта (313 г.). Но для мирян эти правила обязательными и без государственной санкции, в силу их церковного авторитета. таким образом, право, определяющее внутрицерковные отношения, своим происхождением не обязано государству и не является частью государственного, публичного права.

Несколько по-другому вырисовывается ситуация с внешним церковным правом, т. е. теми нормами, которые регулируют отношения церкви как одного из общественных союзов другими общественными образованиями и, прежде всего, с государством. В этой сфере поместная церковь во многом является зависимой от воли государственной власти, осуществляющей свои суверенные полномочия на территории этой церкви. Чтобы правильно оценить отношения между церковью и государством, а, следовательно, между церковным и государственным правом, надо постоянно держать в поле зрения принципиальное различие между внутренним и внешним церковным правом. Последнее, как уже отмечалось, входит в сферу государственного права. Государство может, с одной стороны, рассматривать церковь как публичную корпорацию и даже предоставлять церковным правилам статус государственных законов. С другой стороны, она может признавать церковь лишь как частную сообщество или устанавливать какие-либо иные нормы для ее существования. Наконец, государство, вроде Римской империи или коммунистической Албании, объявить церковь вне законом. Однако внутреннее законодательство по самой природе своей во всех случаях останется вполне самобытным и суверенным.

Некоторые из канонистов, преимущественно католического толка, всячески подчеркивая независимость и самостоятельность церкви по отношению к государственной власти, выводят взаимоотношения между государством и церковью в сферу международного права. Нетрудно догадаться, что за такой позицией скрывается представление о церкви как о своеобразном государственном образовании ("государство в государстве"). При этом забывается то обстоятельство, что церковь является все-таки "Царством не от мира сего", неестественным политическим союзом, который преследует совсем другие цели, чем государство. Учитывая это, ей нет необходимости заключать с государством какие-то договоры или конкордаты с нормами международного права.

Можно согласиться с мнением исследователей, которые отмечают, что более гибкий характер имеют те системы классификации права, в которых церковное право, наряду с государственным и международным, включается в публичное право, как его особая отрасль.

Серьезных оснований для того, чтобы относить каноническое право к сфере частного права, нет. Главный аргумент в защиту этой точки зрения то, что религия - это дело совести, а не государственная повинность, а следовательно - дело частное. Никто не будет отрицать, что с христианской точки зрения не может быть принуждения к религиозной вере. Но это вовсе не означает, что церковь является делом частным. Церковь, конечно, представляет собой частное образование в отношении государства, не признает за ним статус публичной корпорации. Церковь - частная структура и в отношении тех, кто к ней не принадлежат. Но для своих членов (а это является самым важным) церковь является никаким не частным обществом, а живым организмом с максимальной универсальностью. На этом основании нельзя согласиться с концепцией тех ученых, которые в зависимости от того, отделена церковь от государства или нет, рассматривают ее право, как публичное в первом случае и частное - во втором. По поводу этого интересными и глубокими являются мысли историка права Марецолла, который в своем исследовании "Институции римского права" (1875 г.) писал, что каждый человек по своим верованиям входит в состав той или другой религиозной общины. В ней возникают определенные религиозные отношения, которые совпадают целиком со всеми прочими отношениями в государстве, именно там, где существует национальная религия. Так было, например, в Древнем Риме, где jus sacrum (сакральное право) было отнесено к jus romanum publicum (публичного римского права). Там, где нет такого отождествления интересов государства с интересами религии, как, например, в нынешних новейших государствах, отношения верующих к их религиозной общине (церкви) образуют особенное право - церковное; Если речь идет об отношениях церкви с государством, то здесь церковное право входит в состав права государственного.

Но поскольку оно затрагивает также интересы отдельных лиц и видоизменяет их, то такое право относится к частному праву. "Все остальное в церковном праве, - делает вывод исследователь, - находится на границе между частным и публичным правом".

Таким образом, внутреннее церковное право нельзя отнести ни к публичному, ни к частному праву. Это, как метко заметил исследователь церковного права А.С. Павлов, представляет в церковном праве существенный элемент, "который проникает всю его систему и дает ему характер, отличный от всякого второго права".

Небезосновательно право христианской церкви некоторые канонисти выделяют в третью ветвь права наряду с правом публичным и приватным. А само церковное право в зависимости от его источника делят на Божественное (некоторые ученые называют его еще общественным), основанное на ясно выраженной Божественной воле; и положительное, или церковное право в узком смысле слова, основанное на точно установленных законодательных актах самой церкви.

3. Тестовое задание

1. Субъектами канонического права являются:

а) Бог

б) человек

в) ангел

г) Церковь

д) государство

2. В настоящее время норма права и религиозная норма:

а) противостоит одна другой

б) дополняют одна другую

в) исключает одна другую

г) существуют отдельно одна от другой

3. Наследство в древнееврейском государстве осуществлялось:

а) по закону

б) по завещанию

в) на выбор

г) отсутствовало имущество, принадлежащее всему роду

Размещено на Allbest.ru