Анализ отношений церкви и государства

Размещено на http://www.allbest.ru/

Анализ отношений церкви и государства

Иерей Владислав Владимирович Баган - кандидат юридических наук, соискатель кафедры богословия и библеистики Киевской духовной академии

На современном этапе развития истории вопрос церковно-государственных отношений является чрезвычайно важным и, в то же время, крайне сложным. Сложность данного вопроса состоит в том, что невозможно четко определить границы между, так сказать, сферами деятельности Церкви и сферами деятельности государства, потому что в эпицентре внимания как первой, так и второго стоит человек. Человек -- существо двусоставное: телом он принадлежит миру видимому, материальному, душой же -- миру невидимому, духовному. И потому человек подлежит влиянию и ответственности, как перед Церковью, «градом Божиим», так и перед государством, «градом земным». С этой позиции является невозможным внутреннее разделение церковного и государственного организмов, поскольку человек, будучи членом Церкви, как Тела Христова, одновременно с этим является также и членом или гражданином того или иного земного государства. В данной перспективе целесообразным представляется применение халкидонского принципа[i] для определения внутреннего механизма вышеуказанных взаимоотношений. Ведь только такой подход оказывается самым приемлемым в православной среде.

Кроме того, в данном вопросе весьма важным будет, так называемое, определение приоритетов. В этом смысле, мы также не имеем никакого права говорить о четком разделении между Церковью и государством, поскольку именно Церкви -- и никак иначе -- принадлежит абсолютное преимущество и, следовательно, определение и установление всех конечных целей и задач для всех иных социальных структур и организмов, к которым, в первую очередь, следует отнести государство. Стоит, однако, отметить, что данное утверждение является неким камнем преткновения в те исторические этапы существования Церкви, когда последняя испытывала притеснения и гонения со стороны государственных структур.

Следующей проблемой, так или иначе входящей в ракурс интересующего нас вопроса, является мера человеческой свободы в перспективе церковно-государственных отношений. Иными словами, это вопрос реальности полноты человеческой свободы. Решение данного вопроса примыкает к утверждению относительно тех приоритетов, о которых мы упомянули несколько ранее. Так, человеческая личность может найти свое осуществленное и полноценное проявление исключительно в Церкви Христовой, поскольку в ней она (то есть, личность -- прим. авт.) обретает подлинную свободу, как в организме, вмещающем в себя все планы человеческого бытия.

Невозможность внутреннего разграничения между Церковью и государством порождает, так сказать, некие «общие» явления, которые занимают подобающие им места в среде этих организмов. Таким продуктом церковно-государственных отношений является право. Его место в Церкви и государстве не является одинаковым по значимости, но этот феномен заслуживает внимания ввиду своей природы и характера его применения в Церкви. церковь государство политический закон

Из всех существующих моделей взаимоотношений Церкви и государства, самыми основными являются следующие: политеократия (политическая система отношений Церкви и государства, при которой последнее устанавливает и регулирует действия Церкви посредством государственного закона), теократия, омотаксия (взаимное уважительное сосуществование, некий паритет или равенство Церкви и государства) и симфония (согласие). Если останавливаться более подробно на тех моделях, которые описывают взаимоотношения Церкви и государства, то в святоотеческих трудах мы, прежде всего, увидим склонность церковных авторов к модели «симфонии». Ее суть была выражена еще императором Юстинианом I в 6-й новелле, адресованной патриарху Константинопольскому Эпифанию: «Величайшие блага, дарованные людям высшею благостью Божией, суть священство и царство, из которых первое заботится о Божественных делах, а второе руководит и заботится о человеческих делах, а оба, исходя из одного и того же источника, составляют украшение человеческой жизни. Поэтому ничто не лежит так на сердце царей, как честь священнослужителей, которые со своей стороны служат им, молясь непрестанно за них Богу. И если священство будет во всем благоустроено и угодно Богу, а государственная власть будет по правде управлять вверенным ей государством, то будет полное согласие между ними во всем, что служит на пользу и благо человеческого рода. Потому мы прилагаем величайшее старание к охранению истинных догматов Божиих и чести священства, надеясь получить чрез это великие блага от Бога и крепко держать те, которые имеем».

Однако, в нынешнее время, к сожалению, все чаще и чаще мы сталкиваемся с еще одной моделью взаимоотношений Церкви и государства -- отделения Церкви от государства, которая в свою очередь проявляется в двух формах: жесткой (или «дикой») и умеренной (так называемый, «доброжелательный нейтралитет»). Вся проблематика последней из приведенных нами моделей заключается в том, что, как мы уже сказали, человек -- это двусоставное существо, он одновременно и член Церкви, и гражданин государства, и потому речь не может идти о некоем «внутреннем» разделении или отделении Церкви от государства. В этом смысле подобная идея представляется утопической. Но если мы говорим о четком административном разделении, то такая модель вполне допустима, и даже более того: данная модель находит себе все большее число сторонников даже в тех странах, где церковно-государственные отношения находятся на достаточно хорошем уровне. Несмотря на то, что данная модель впервые появилась на Западе, как некий плод антиклерикальных настроений, в настоящее время она рассматривается в кругу православных богословов как наиболее благоприятствующая построению здоровых, адекватных отношений между Церковью и государством. Данная модель представляется некоторым церковным авторам максимально соответствующей современному менталитету различных народов мира.

Так, А. В. Карташев видит даже в принципе отделения Церкви от государства проявление древней симфонии: «Отделенная от государства Церковь не вне жизни, а наоборот, в самом центре ее и при том с свободными руками… Она уже в симфонии, в союзе с живыми силами нации, она не лишена средств для теократического влияния на жизнь. Она имеет для выполнения этой задачи новых союзников -- силы общественности, живущие и расцветающие заодно с нею в атмосфере свободы, а иногда и в конфликтах с государственной властью… Особенно ценно в этой новой симфонии Церкви с обществом то, что она сохраняет свою внешнюю и внутреннюю свободу -- залог ее теократической силы… Итак, отделение Церквей от государств, задуманное антирелигиозными философами и политиками, как тонкая форма гонения, вместо древней откровенной и грубой, снова обращается для Церкви, как древние гонения, вместо смерти к жизни и воскресению… Вместо симфонии старого типа жизнь создала, под формальным режимом отделения симфонию реальную, новое соединение Церкви с душой наций и культур. Не номинальное и только кажущееся цельным, а реальное, хотя и частичное, так сказать, молекулярное, но христианизующее систему жизни чрез влияние изнутри духовными силами Церкви. Эта новая, внутренняя симфония Церкви с социальной жизнью народов по существу является продолжением и выполнением идеала прежней, но в измененных условиях современности».

Таким образом, существующий в большинстве современных стран принцип отделения Церкви от государства рассматривается многими православными богословами как положительное явление на фоне современного жизненного устройства. Именно такой точки зрения придерживались, например, некоторые представители славянофильства и, в частности, И. В. Киреевский. Последний писал: «Церковь должна быть отделена от государства, так что ни Церковь не должна знать государства, ни государство Церкви», в том смысле, что государство не должно вмешиваться в дела церковные и наоборот.

Но, опять же, следует еще раз подчеркнуть, что указанная модель относится исключительно к административным аспектам отношений Церкви и государства, а потому всевозможные разговоры об аналогичном разделении на онтологическом уровне лишены всякого смысла.

Взаимоотношения Церкви и государства являются проблемой не только Церкви, но и самого мира, поскольку государство составляет часть мирового порядка. А в виду общего замысла творения усматривается цель и назначение самого государства. Все должно соединиться в Церкви, стать в ней, по словам святых отцов, единым целым, ведь именно Церковь -- это итоговый, конечный смысл всего творения.

Несмотря на эсхатологическую перспективу Церкви, государство получило одобрение в словах Иисуса Христа. В связи с этим, государство рассматривается, как «исторически необходимая организация в естественном, подверженном греху, не преображенном еще человечестве». Но именно такая эсхатологическая перспектива обусловила ту отчужденность от государственной власти, которая улавливается на страницах Евангелия. Христианин, согласно заветам Господа Иисуса Христа, отдает «кесарево кесарю, а Богу Божие», исполняя при этом и свой государственный, и свой нравственный долг. Таков порядок вещей, даже если власть при этом оказывается безбожной (атеистической или языческой). Лишь одно условие может послужить препятствием к подобному повиновению и условие это -- абсолютизация государственной власти. Земной кесарь, претендующий на религиозное почитание, должен быть «ничтоже сумняшеся» отвергнут православным христианином, который может и должен воздавать такое поклонение исключительно своему Творцу.

Кроме того, именно Церковь определяет конечную цель и самому государству. Так, обеспечивая земное благоденствие своих граждан, государство должно осознавать свое конечное назначение. Оно исходит от призвания человека и творения вообще. И цель эта -- спасение мира. Таким образом, государство не может рассматриваться, как явление самодостаточное, имеющее цель в самом себе. Свое призвание и конечное назначение оно получает от Церкви.

В связи с этим стоит также и вопрос приоритетов. Вне всякого сомнения, главный приоритет принадлежит только Церкви, поскольку именно она указывает человеку на высшую цель его жизни, а также обладает всеми средствами для ее достижения. Но при этом следует также отметить, что Церковь никоим образом не определяет для государства методы его функционирования.

С вышеуказанным приоритетом Церкви, таким образом, должны выстраиваться и все последующие церковно-государственные отношения. Государство, например, не может быть признано самодостаточным по причине того, что по своей природе оно стремится к поглощению человеческой личности и неприятию любого другого объединения своих граждан, существующего в его пределах. В этом смысле необходимо признать положительное действие права, полагающего пределы подобному посягательству. О свободном же развитии человеческой личности можно говорить только в пределах Церкви, потому как государство не обладает для этого необходимыми условиями.

Именно поэтому, ввиду абсолютной невозможности четкого определения границ между Церковью и государством, представляется целесообразным их сосуществование по примеру халкидонского принципа, символом чего еще в византийскую эпоху стал двуглавый орел, отображающий две власти (церковную и государственную) при наличии одного-единственного тела.

Невозможность внутреннего разделения Церкви и государства, к которому так стремились в нашем отечестве во времена правления атеистической власти, явилась следствием того, что Церковь не удалось вытеснить из общественной жизни. Агрессия, обращения в ее адрес, постепенно сменилась доброжелательностью. Несмотря на то, что модель «отделения Церкви от государства», в принципе, антиклерикальное движение, данный процесс все же удалось повернуть в полезное для самой Церкви русло, в котором многие православные богословы увидели некое возвращение к понятиям церковно-государственной симфонии.

О важности повиновения светской власти святитель Филарет (Дроздов) говорит следующее: «Что повиноваться должно, надобно ли сие доказывать? Где есть общество человеческое, там необходимо есть власть, соединяющая людей в состав общества; ибо без власти можно вообразить только неустроенное множество людей, а не общество. Но власть действует в обществе и сохраняет оное посредством повиновения. Следственно, повиновение необходимо соединено с существованием общества. Кто стал бы колебать или ослаблять повиновение, тот колебал бы или ослаблял бы основание общества. Много ли в обществе людей, способных к повиновению по идеям и умозрениям? Когда смотрю на опыты, как на подобных умозрениях хотят в наше время основать повиновение некоторые народы и государства, как там ничто не стоит твердо, зыблются и престолы и алтари, бразды правления рвутся, мятежи роятся, пороки бесстыдствуют, преступления ругаются над правосудием, нет ни единодушия, ни доверенности, ни безопасности, каждый наступающий день угрожает, - видя все сие, не могу не заключить: видно, не на человеческих умозрениях основывать должно государственное благоустройство» (Филарет, митрополит Московский и Коломенский. Слова и речи. М., 1861. Т. 3. С. 252).

Список использованной литературы

1. Правила Православной Церкви с толкованиями Никодима, епископа Далматинско-Истрийского. СПб., 1911.

2. Л. Карсавин в своем труде: Карсавин Л. Церковь, личность и государство. Париж, 1927.

3. Карташев А. В. Церковь и государство. Варшава, 1937.

4. Киреевский И.В. А.И. Кошелеву. 15 октября 1853 года // Киреевский И.В., Киреевский П.В. Полное собрание сочинений. В 4-х т. Калуга: Гриф, 2006. Т.3.

5. Фиолетов Н. Очерки христианской апологетики. Клин, 2000.

6. Филарет, митрополит Московский и Коломенский. Слова и речи. М., 1861. Т. 3.

7. Флоровский Георгий, прот. Пути русского богословия. Париж, 1937.

8. Papathomas Grigorios, archim. CoursdeDroitCanon. Paris, 1995.

Размещено на Allbest.ru