Был ли епископ Иоасаф Вологодским игуменом Краснохолмского антониева монастыря

Размещено на http://www.allbest.ru/

МГУ им. М.В. Ломоносова

Был ли Епископ Иоасаф вологодским игуменом Краснохолмского Антониева монастыря?

А.Е. Тарасов

Москва, Россия

Аннотация

Статья посвящена критическому разбору гипотезы, объединяющей в одном лице трех деятелей Русской церкви середины XVI в., носивших имя Иоасаф. Сделан вывод, что ряд фактов противоречит подобной интерпретации.

Ключевые слова: Троице-Сергиев монастырь, Краснохолмский Николаевский Антониев монастырь, Вологодская епархия, Русская церковь, епископ Иоасаф Коломенский

Abstract

Arkadiy E. Tarasov

Lomonosov Moscow State University, Moscow, Russia

WAS THE BISHOP IOASAF OF VOLOGDA KRASNOKHOLMSKII ANTONIEV MONASTERY ABBOT?

The article is devoted to the criticism of hypothesis, combining three representatives of Russian Church of the middle of the 16th century in one person. A conclusion is made, that some aspects contradict such interpretation.

Keywords: Saint Trinity Monastery, Krasnokholmskii Nikolaevskii Antoniev Monastery, Eparchy of Vologda, Russian Church, bishop Ioasaf of Kolomna

В 1883 г. отец Анатолий (Смирнов) сделал предположение, что игумен Краснохолмского Николаевского Антониева монастыря Иоасаф (около 1548 г.) и игумен Троице-Сергиева монастыря Иоасаф Черный (1555-1560 г.) - это один и тот же человек. Основанием для такого заключения стали сведения о вкладах, читающиеся «в описях второй половины XVI века» Краснохолмской обители, которые сделал «Троицкой игуменъ Иасафъ» [Анатолий (Смирнов), с. 35]. С. С. Подъяпольский, не приведя никаких дополнительных аргументов, уже не сомневался в тождестве двух настоятелей [Подъяпольский, с. 29]. В 2012 г. А. В. Яганов предположил, что одно лицо не только игумены Краснохолмского (между 1543 и 1548 г.) и Троице-Сергиева монастырей (с 1554 по конец 1559 или начало 1560 г.), но также и епископ Иоасаф Вологодский (f 1570) [Яганов, с. 58-59]. Исследователь развил наблюдение о. Анатолия (Сахарова), сделав вывод, что некоторые из предметов, известных по монастырской описи 1575 г. как пожертвования «троецкого игумена Иасафа», указаны и в «Летописце» Краснохолмской обители среди 14 предметов во вкладе, который «дал игумен Иоасаф» в 7056 (1547/1548) г. Гипотеза А. В. Яганова была поддержана Н. П. Тарасовой, несколько скорректировавшей годы игуменского служения Иоасафа и предложившей дополнительные аргументы для объединения в одном лице трех деятелей Русской церкви середины XVI в. [Тарасова, Сорокин, с. 59--64].

Наблюдения А. В. Яганова и Н. П. Тарасовой в отношении Иоасафа Троицкого и Иоасафа Краснохолмского следует уточнить. Гораздо важнее, что все 5 предметов, упомянутых монастырской описью 1575 г. в качестве пожертвований Иоасафа Троицкого, упомянуты и в тексте «Летописца» во вкладе «игумена Иоасафа». Более того, 2 вклада «игумена Иоасафа» в монастырской описи 1575 г. также указаны среди вкладов «игумена Иоасафа» по «Летописцу». Таким образом, 7 вкладов Иоасафа в монастырской описи 1575 г. (5 как «Троицкого игумена Иоасафа», 2 как «игумена Иоасафа»1) находят полное соответствие в «Летописце» во вкладе «игумена Иоасафа». Других вкладов, которые были бы связаны с игуменом Иоасафом, в монастырской описи 1575 г. нет, и его имя как вкладчика в этом документе больше не упоминается. Вклады здесь записаны без указания времени их поступления.

Совпадение предметов во вкладах по описи 1575 г. и во вкладе по «Летописцу» как будто бы свидетельствует, что их сделал один и тот же человек. Однако в «Летописце» не указан монастырь, игуменом которого был Иоасаф. Исследователи, начиная с о. Анатолия (Сахарова), приняли за аксиому, что он являлся игуменом Краснохолмского монастыря, не утруждая себя аргументацией. Полагаю, на них влияла структура текста «Летописца», в котором под 7056 (1547/1548) г. прежде вклада «игумена Иоасафа» записан еще один вклад. Он был сделан Вассианом Шереметьевым «при игумене Иоасафе». Логика изложения материала автором «Летописца», вероятно, подталкивала исследователей к выводу, что оба Иоасафа -- одно лицо: сначала упомянут вклад в монастырь, сделанный при его настоятеле Иоасафе, затем -- вклад самого настоятеля.

При этом требовалось объяснить, почему вклад игумена Иоасафа был сделан хотя и в том же году, но уже во время служения настоятеля Паисия: «...и за его даяние игумену Паисию... молити о нем всемилостиваго Бога»2. А. В. Яганов считал, что дата вклада, как и многие другие датировки в «Летописце», неверна, и вклад был сделан Иоасафом во время его игуменства в Троице. Н. П. Тарасова, ошибочно считая, что вклад Иоасафа, читающийся в «Летописце», и вклады, известные из монастырской описи 1575 г., -- это разные вклады, предложила достаточно сложную реконструкцию. По ее мнению, часть вкладов была сделана Иоасафом уже как игуменом Троицы, а часть -- «либо в период его игуменства в Антониевом монастыре, либо [когда] он перешел в Троице-Сергиев монастырь, но не сразу был назначен в нем игуменом» [Тарасова, Сорокин, с. 61].

Подробная запись о вкладе игумена Иоасафа явно скопирована из вкладной книги, видимо, с добавлением сведений из кормовой книги, причем другого времени. Приведу подробную выдержку: «И за его [Иоасафа] даяние игумену Паисею, -- и кто по нем иный игумен будет, -- при его животе, молити о нем всемилостиваго Бога соборне и келейне и, по его преставлении, его и родителей его вписать в синодик в вечное поминовение, а родителей его -- преставление и память их творим месяца марта в 17 день, на память св. Алексия, человека Божия, а по матери его, иноке Евгении, -- месяца сентября в 25 день на память преподобные матере нашея Евфросинии, и игумен тех на литиях поминает и на просвиромисании на литургиях Божиих и на их преставления и память их творит кануны и братию и нищих кормит и поит, елико возможно». Как видно, «вкладная» часть записи имеет логическое завершениепоминать Иоасафа при жизни, а после смерти занести поминовение его и его родителей в синодик, то есть поминовения родителей еще нет. Затем начинается «кормовая» часть записи: поминовение родителей уже существует на литиях, за литургией и во время кормов. Разумеется, такое поминовение предполагало наличие имен в синодике.

Есть вопросы и к самой «вкладной» части записи. Ее начало: «Лета 7056 году дал игумен

Иоасаф в дом Николе Чудотворцу, в наследие вечных благ, при своем животе, на милостыню и после своего живота по своей душе и по своих родителех, по отце и по матери, и по своих детех и роду и племени, в вечное поминание.». Здесь упомянуты дети Иоасафа, но никаких распоряжений о детях в дальнейшем нет, они есть только относительно самого вкладчика и его родителей, о чем сказано выше.

«Летописец»--амятникпоздний, созданный предположительно впервой половине 1687 г. И являющийся сложным нарративом, который содержал в том числе и легендарные сведения, особенно в начальной части [Тарасов, Тарасова, с. 241]. Безоговорочно полагаться на него нельзя. Отмеченные выше противоречия заставляют усомниться, что вклад Иоасафа действительно существовал в таком виде. Монастырская опись 1575 г. -- гораздо более надежный источник. Она не содержит дат вкладов, но опись -- хозяйственный документ строгой отчетности, его создатели опирались на реальные сведения из ранних документов (вкладных, кормовых, приходно-расходных книг и т. д.). Похоже, что в ранних документах были отдельно зафиксированы вклады «Троицкого игумена Иоасафа» и «игумена Иоасафа». Конечно, можно допустить невнимательность составителей описи -- в двух случаях из семи они могли пропустить указание на монастырь игумена Иоасафа. Но если это и было так, наличие вклада троицкого игумена совершенно не означает, что ранее он управлял Краснохолмским монастырем. И остаются противоречия текста в «Летописце».

Полагаю, вклад игумена Иоасафа 7056 г. -- это своеобразная «реконструкция», проведенная автором «Летописца». Во время работы над текстом автор обнаружил в монастырской документации несколько вкладов, возможно, близких по времени, которые связывало имя -- Иоасаф. Решив, что все вклады принадлежат одному человеку, он объединил их, подвергнув некоторой редактуре, и записал под одним годом. «Удобным» годом оказался 7056-й -- из вклада Вассиана Шереметьева был известен игумен Иоасаф, настоятель Краснохолмского монастыря.

Таким образом, не берусь утверждать, что Иоасаф Троицкий и Иоасаф Краснохолмским -- одно лицо. Ситуация представляется неоднозначной.

Еще более спорный вопрос о соотнесении с двумя игуменами епископа Вологодского. Исследователи опираются исключительно на косвенные свидетельства: известно, что в Краснохолмский монастырь вологодский архиерей вложил книгу и его род был записан в монастырский синодик, а в Троицкий монастырь он сделал пожалование деньгами и образами, здесь же скончался на покое, после чего на помин его души был дан вклад. Примерная хронология игуменства настоятелей Краснохолмского и Троицкого монастырей, а также приблизительные даты архиерейского служения Иоасафа Вологодского могут быть лишь косвенным доводом. Следует сказать, что епископ Иоасаф долгое время ошибочно отождествлялся с его современником книжником Иоасафом, автором житий северорусских святых. В настоящее время убедительно обосновано, что Иоасаф-агиограф и владыка Иоасаф -- разные лица [Романова, Рыжова, с. 183]. Какие же свидетельства заставляют усомниться в реконструкции А. В. Яганова и Н. П. Тарасовой?

Обращу внимание на знаменитый синодик Троице-Сергиева монастыря 1575 г., составленный через пять лет после смерти Иоасафа Вологодского. Данный синодик -- древнейший из сохранившихся троицких. За поминаниями великих и удельных князей и княгинь в нем следует традиционный для троицкой поминальной практики перечень церковных иерархов, написанный одним из основных почерков рукописи [Николаева, с. 20]. В этом синодике поминаются все троицкие игумены, становившиеся к тому времени архиереями и ушедшие из жизни: митрополиты Симон и Иоасаф Скрипицын, архиепископы Новгородские Серапион и Серапион Курцов, архиепископы Ростовские Вассиан Рыло, Алексий и Никандр, епископ Рязанский Гурий Лужецкий, епископ Сарский Досифей Забела. Памяти Иоасафа Вологодского в нем нет3. Имя епископа Иоасафа не было приписано и позднее. церковь монастырь поминальный

Укажу также на Троицкий синодик конца XVIII в., в котором над именами игуменов этого монастыря, рукоположенных в архиереи, сделаны киноварные приписки, указывающие кафедру. Игумены перечислены в последовательности их настоятельства в Троице, под порядковыми номерами. Перечень из 33 игуменов обители составлен в 1793 г., о чем свидетельствует запись на поле л. 11 об. Безусловно, данный синодик -- поздний, но в нем безошибочно отмечено, что Симон (№ 15) и Иоасаф (№ 23) занимали митрополичью кафедру, Вассиан (№ 8), Алексий (№ 25) и Никандр (№ 27) -- Ростовскую кафедру, Серапион (№ 16) и Серапион (№ 29) -- Новгородскую кафедру, Гурий (№ 31) -- Рязанскую кафедру. Никаких указаний на архиерейский сан игумена Иоасафа (№ 33) в синодике нет4.

Впервые поминовение Иоасафа Вологодского, видимо, было внесено в общий протограф троицких синодиков- сельников, составленный между 1584--1589 г. [Николаева, с. 29]. Его имя читается в двух из трех синодиков этого типа конца XVI в. и наверняка присутствовало в третьем, однако начальная часть рукописи утрачена5. Синодики-сельники содержали памяти лиц, пожертвовавших в монастырь крупные суммы -- не менее 50 рублей. Иоасаф Вологодский дал в Троицу вклад в размере именно 50 рублей 22 марта 1565 г., а 21 сентября 1570 г. «по архиепископе Иасафе» был сделан вклад на ту же сумму троицким архимандритом Феодосием Вяткой6.

Таким образом, поминальная практика в отношении Иоасафа Вологодского в Троице-Сергиевом монастыре складывалась в конце XVI в. как по вкладчику, но не игумену обители, ставшему архиереем.

Не может однозначно свидетельствовать в пользу гипотезы и вклад епископом Вологодским Иоасафом в Краснохолмский монастырь книги «Стефана епискупа Пермскаго да Федора Едесскаго в десть». Н. П. Тарасова считает, что данный вклад был сделан владыкой именно потому, что он ранее являлся игуменом обители: «Несмотря на то, что в XVI веке Николаевский Антониев монастырь имел сановитых вкладчиков, был достаточно богат, обладал немалыми земельными угодьями, он все же не был настолько известен и примечателен чем-либо, чтобы Вологодский епископ мог сделать в него вклад без особых причин. Мы полагаем, что именно его род упоминался в монастырском синодике 1685 года» [Тарасова, Сорокин, с. 63].

Между тем в Краснохолмский синодик 1685 г. были записаны рода и других архиереев: патриархов Никона и Иоасафа, архиепископа Архангельского собора Московского Кремля Арсения Элассонского (все -- иерархи XVII в.), епископа Корнилия Юрьевского7. Первые трое не подвизались в Краснохолмском монастыре, не являлись его пострижениками, не родились в Бежецком Верхе и явно не имели каких-либо «особых причин» делать сюда вклады, если под причинами понимать какую-то значимую связь с монастырем. В XVII в. Краснохолмская обитель не только не стала известной и примечательной, но и долгое время находилась в упадке после событий Смутного времени, а ее возрождение началось лишь ближе к концу столетия [Тарасов, Тарасова, с. 224, 241]. О Корнилии, епископе с 1570 г. отбитого у ливонцев города Юрьева, сохранилось мало сведений. Теоретически можно допустить, что какое-то время он провел в Краснохолмском монастыре, однако это недоказуемо.

Практика архиерейских пожалований в малоизвестные, часто удаленные монастыри широко отражена в источниках XVI--XVII в. Например, в 7109 г. митрополит Ростовский и Ярославский Варлаам, постриженик и впоследствии игумен Кирилло-Белозерского монастыря, сделал вклад «на церковное строение» в Троицкий Муезерский монастырь, затерянный в глухих лесах к западу от Поморского берега Белого моря8. 28 марта 1503 г. епископ Рязанский Протасий, вероятно, выходец из Троице-Сергиева монастыря, вложил «в дом великого мученика Дмитрея в великого князя село в Гледячое Евангелие опракос... в Муромскую десятину» [Усачев, 2018, с. 356]. В 1583 и 1584 г. бывший епископ Рязанский Филофей, видимо, уроженец Новгорода и постриженик московского Чудова монастыря, сделал вклад в Антониево-Сийский монастырь, на тот момент обитель, не игравшую заметной роли в духовной жизни России [Макарий (Веретенников), с. 420]. Искать мотивы вкладов архиереев, благодаря которым в монастырях устанавливалось их поминовение, в предыдущей их связи с этими обителями необходимо. Но очевидно, что такая аргументация, тем более если она сталкивается с контраргументами, не может рассматриваться как достаточно убедительная.

Интересным аргументом в пользу гипотезы об Иоасафе Вологодском, Иоасафе Троицком и Иоасафе Краснохолмском как одном лице служат Минеи, отложившиеся в РГИА в фонде рукописных книг Святейшего Синода по Вологодской епархии: «Сие Минеи дал в дом Пречистой да Николе Чудотворцу от Троици из Сергиева манастыря Иасаф бывшей владыка по собе и по своих родителех при строителе Селивестре лета 7078 июля и те 5 Минеи взяты у Троицы в Сергееве манастыре у старца у Ондраяна Заборовского и всех Миней дано к Николе 6 во шти книгах»9. Н. П. Тарасова показала, что «дом» не может быть Краснохолмским монастырем, однако вероятное вологодское происхождение Миней, вклад бывшего владыки из Троице-Сергиевой обители и его дата -- 5 июля 1570 г., то есть после предполагаемого ухода Иоасафа с Вологодской кафедры, -- дали ей основания видеть во вкладчике Иоасафа Вологодского, бывшего ранее игуменом Краснохолмского и Троицкого монастырей.

Но среди епископов, современных Иоасафу Вологодскому, был его тезка, владыка Иоасаф Коломенский. О его биографии почти ничего неизвестно. Он не упоминается в большинстве справочников по истории русской иерархии. Сохранились сведения, что Иоасаф Коломенский вел тяжбу с епископом Рязанским за подчинение Коломенской епархии Нового Данкова. Спор завершился 22 ноября 1569 г. в пользу Рязанской кафедры, поскольку именно владыка Рязанский сумел предоставить грамоты, подтверждающие его епархиальную власть над Данковым. По мнению А. С. Усачева, Иоасаф занимал кафедру всего несколько месяцев во второй половине 1569 г. и не позднее 17 мая 1570 г., когда на Коломенскую кафедру было совершено архиерейское рукоположение Савватия [Усачев, 2016, с. 79--80]. Дальнейшая судьба Иоасафа Коломенского неизвестна. Во вкладной записи на Минеях Иоасаф упомянут только как «бывшей владыка», без указания кафедры, дата вклада не противоречит хронологии смены коломенских иерархов, а сам вклад, даже если он был сделан в какой-либо монастырь Вологодской земли, автоматически не означает, что вкладчиком являлся именно Иоасаф Вологодский. Нельзя исключать, что Иоасаф Коломенский ушел на покой в Троицу и оттуда вложил Минеи в монастырь «Пречистой да Николы Чудотворца». Фигура Иоасафа Коломенского имеет особое значение для настоящей проблематики. Наличие еще одного церковного деятеля 1560-х годов по имени Иоасаф, к тому же достигшего архиерейского сана, в условиях нехватки источников вносит еще больше путаницы. Представляется, что в настоящее время ни гипотеза о тождестве Иосафа Троицкого и Иоасафа Краснохолмского, ни их объединение в одном лице с Иоасафом Вологодским не могут быть приняты как убедительно обоснованные. При этом не отрицаю, что в будущем, благодаря новым источникам, удастся подтвердить эти предположения.

Литература

1. Анатолий (Смирнов), игумен. Историческое описание Краснохолмского Николаевского Антониева монастыря Весьегонского уезда Тверской губернии. Тверь, 1883.

2. Макарий (Веретенников), архим. Святитель Макарий, митрополит Московский, и архиереи его времени. М., 2007. Николаева С. В. Троице-Сергиев монастырь в XVI -- начале XVIII в. Вклады, вкладчики, состав монашеской братии. Сергиев Посад, 2009.

3. Подъяпольский С. С. О датировке Никольского собора Антониево-Краснохолмского монастыря // Архитектурное наследство. М., 2001. Вып. 44. С. 26-31.

4. Романова А. А., Рыжова Е. А. Иоасаф, агиограф // ПЭ. М., 2010. Т. 25. С. 183.

5. Тарасов А. Е., Тарасова Н. П. «Летописец о зачатии Бежецкого Верху Николаевского Антониева монастыря»: время и обстоятельства создания // Исторические исследования: электронный журнал Исторического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова. 2016. № 5

6. Тарасова Н. П., Сорокин В. Н. СВЕТ МИРУ: Настоятели Краснохолмского Николаевского Антониева монастыря. 1461 -- 1920 гг. (Материалы к биографиям). Тверь, 2017.

7. Усачев А. С. Был ли конфликт Ивана IV с рязанской кафедрой в 1569 г. // Российская история. 2016. № 5. С. 66-81.

8. Усачев А. С. Книгописание в России XVI в.: по материалам датированных выходных записей. М.; СПб., 2018. Т. 1.

9. Яганов А. В. Об источниках датировки памятников «Бежецкого Верху Николы чудотворца Онтонова монастыря» / / Архитектурное наследство. М., 2012. Вып. 57. С. 51-66.

Размещено на Allbest.ru