Размещено на http://www.allbest.ru/

Федеральное государственное образовательное бюджетное учреждение высшего профессионального образования

«ФИНАНСОВЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ПРИ ПРАВИТЕЛЬСТВЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ»

(Финансовый университет)

Кафедра «Общая политология»

Реферат

по теме: «Средний класс в России. Состояние и перспективы»

Выполнил:

студентка группы М1-5

Смолова Элина

Научный руководитель:

к.и.н., доцент

Седых Н.Н.

Москва 2013

Оглавление

• Введение
• 1. Понятие среднего класса в Росии
• 2. Ресурсы российского среднего класса
• 3. потенцеал и перспективы среднего класса в Росии
• Заключение
• Список литературы

В настоящее время проблематика среднего слоя в России, прежде всего как проблематика экономического, денежного среднего класса, проникает и в публицистику, и в научную литературу в связи с попытками оценить глубинную основу проведенных, проводимых и намечаемых реформ, показать непосредственные социальные результаты, обозначить возможные сценарии ближайшего будущего.

Выражение «средний класс» является расхожим штампом и составляет часть обыденной психологии. Средний слой - значит где-то по середине, люди, занимающие неопределенное социальное пространство между «верхами» и «низами». Средний слой и «новые русские» - это одно и тоже, или нет? Чтобы ответить на этот и ряд других возникающих вопросов, видимо, необходимо напомнить, что социологическое понятие «средний класс» имеет свою старую и новую историю, тесно связано с массой дискуссий о социальной структуре модернизированных индустриальных обществ. общественный слой класс

Впервые выражение «средний класс» было применено в Англии священником Томасом Джизборном в 1785 году для характеристики совокупности собственников и предпринимателей, которые противопоставлялись крупным землевладельцам, с одной стороны, и промышленным городскими сельскохозяйственным наемным работникам, другой. Этот термин был эквивалентен французскому «третьему сословию». С тех пор вплоть до экономического кризиса 30-х годов ХХ века под средним классом понимали совокупность слоев мелких и средних предпринимателей, торговцев, независимых работников, лиц свободных профессий, противопоставляемых крупной буржуазии и ее политическому аппарату, остаткам крупных землевладельцев, рантье и лицам наемного и независимого труда.

На рубеже XIX и ХХ веков употребление термина «средний класс» стало терять свою точность и определенность. Растущая экономическая и социальная роль государства отражалась в формировании обширных слоев чиновников, специалистов, профессионалов и т.д., которые явно выпадали из классификации, берущей за основание поляризацию труда и капитала как устойчивого «верха» и «низа». В результате термин «средний класс» как бы удвоился: стали различать «старые», «традиционные» средние слои и «новые» средние слои, основной характеристикой которых стало обладание культурным капиталом, выражающемся в образовании и профессиях высшей квалификации, оказавшихся наиболее востребованными в новых социально-экономических условиях развития цивилизации. Новый средний класс получил и собственное название - «белые воротнички», очерчивая круг профессиональных работников умственного труда, менеджеров.

В отечественной науке термин «средний класс» пока не приобрел однозначного понимания (видимо, в силу короткой истории этого класса). Под средним классом понимается «совокупность социальных средних слоев, занимающих промежуточное положение между основными социальными группами в системе социальной стратификации: между богатыми и бедными». Иначе говоря, основным критерием для выделения среднего класса предлагается признать количество денег. О величине «взноса» ведется много споров среди экономистов, социологов и т.д., но, тем не менее, расчетная величина принята именно такой. Но социологов интересуют не только (да и не столько) материальные ресурсные признаки этого класса (уровень доходов/расходов, потребление, объем накопленных сбережений и т.д.), но и нематериальные ресурсные признаки - уровень образования, профессионально - квалификационная позиция, признаки социального самочувствия и т.д., поскольку именно средний класс рассматривается в наши дни как гарант стабильности, как интегрирующая сила современного постиндустриального общества, проявляющая себя в качестве таковой в различных сферах. В условиях трансформации российского общества, изменения его структуры особый интерес представляет анализ ценностных ориентаций среднего класса, с которым связываются большие надежды в поступательном устойчивом развитии страны.

1. Понятие среднего класса в России

Проблема среднего класса в контексте трансформационных процессов в российском обществе понимается прежде всего и в самом общем виде как определение путей и способов создания доминирующей по численности в структуре общества совокупности домохозяйств с достаточно высокими по уровню и средними по удельному весу параметрами, отражающими качественные характеристики их жизнедеятельности, члены которых в целом лояльно относятся к существующему общественному устройству и выполняют нормативно-исполнительские функции по его поддержанию. Именно возникновение такого преобладания будет означать создание нового качества общества и его стабильность, устойчивость, в конечном итоге - перспективность существования. В этом ракурсе мы будем рассматривать проблематику среднего класса в данном разделе.

Противоречия формирования среднего класса в условиях трансформации социальных институтов, социальной структуры давно и активно обсуждаются в политическом, социологическом и экономическом дискурсах. Это связано с той особой ролью, которая подчеркивается практически всеми исследователями российского среднего класса, -- ролью социального стабилизатора общества «на переломе», призванного разрешить острые противоречия его аномийного состояния. Иными словами, с одной стороны, средний класс рассматривается как главный фактор и опора формирования благоприятной институциональной среды, а с другой -- как основной ожидаемый продукт этого процесса.

Средний класс стал объектом исследований российских обществоведов с рубежа 90-х годов. На первом этапе пристальный интерес вызывали теоретико-методологические вопросы, попытки разобраться в том, как можно «выделить» средний класс из общей массы маргинализированного населения, какие методологические инструменты при этом применимы, как определить его специфику и социальную значимость. Одним из результатов этих изысканий стал известный тезис о мифическом характере среднего класса, или же о существовании его в зародыше (как протокласс [1]).

Исследования среднего класса на Западе стали традицией уже давно и тесно связаны с историей возникновения институтов индустриального общества. Поиски критериев разнородного и пестрого социального конгломерата, носящего это обозначение, также всегда были актуальными.

Понятия «средний класс» и «средние слои» часто пишутся через запятую, употребляясь практически как синонимы, что лишний раз показывает их «размытость». Это объяснимо, если учесть гетерогенность групп, входящих в состав этого феномена. Но определенное различие все же следует подчеркнуть. Оно задается концепцией исследовательского подхода. «Слоевой» подход акцентирует понимание промежуточности социального положения между верхами и низами общества как сущностной, критериальной характеристики. Иными словами, средние слои -- все те разнородные группы, которые заполняют социальное пространство в границах между элитой, "богатыми", с одной стороны, и бедными, андерклассом, "социальным дном" -- с другой. Эта мысль привлекательна и для ситуации современной России. Например, А.Г. Здравомыслов считает плодотворным, следуя идущей от Аристотеля тенденции, понимать средний класс как срединный слой общества (замечая при этом условность понятия "класс" с точки зрения марксистской традиции) [2]. В этом подходе есть свои акценты и аспекты. Один из них, обозначенный как «техническая точка зрения» [3], ярко представил М. Хальбвакс, исследуя в 1939 г. генезис и функции среднего класса. Он подчеркивает положение среднего класса -- между буржуазией и ремесленниками, и основной критерий -- «техническую деятельность» среднего класса, также промежуточную, посредническую, связанную со знанием и исполнением некоторого числа правил, предписаний, методов, и не более того. То, что выходит за эти рамки, т.е. адаптация правил к меняющимся или нестандартным ситуациям, - является уже полем деятельности буржуазии [3].

Другой подход подчеркивает значимость показателей социально-экономического положения многообразной совокупности групп, объединяемых понятием среднего класса. Это понимание класса основывается на сходстве в обладании материальными ресурсами и степени контроля над ними [4]. На этой основе выстраиваются достаточно четкие критерии отнесения к среднему классу. Основными из них являются, прежде всего, определенный уровень дохода и наличие собственности; достаточно высокое образование, дающее возможность получения престижной профессии и работы, карьеры, иными словами, достаточно высокий статус в обществе; и, наконец, некоторые авторы подчеркивают особое социальное мировоззрение [5], присущее среднему классу.

В структуре среднего класса, как правило, выделяются по своему положению разнородные категории. Согласно Гидденсу, их можно обозначить как старый средний класс, объединяющий представителей малого и среднего бизнеса, высший средний класс, в который попадают профессионалы высокого уровня, и низший средний класс - служащие, мелкие чиновники и т.д. Такое деление отражает картину западных обществ. В то же время закономерностью современных постиндустриальных обществ стало формирование новой конфигурации классовых отношений в связи с ростом т.н. «класса интеллектуалов», существенно влияющей на положение традиционного среднего класса .

Для понимания роли среднего класса важен вопрос о его социальных функциях. В зависимости от целей анализа описывается достаточно много функций; их можно объединить в следующие категории. Прежде всего, как уже говорилось, средний класс - социальный стабилизатор. Это одна из главных функций, суть которой заключается в том, что средний класс в силу своей массовости и срединного, связующего полярные слои положения, а также стремления сохранить устраивающие его порядки способствует удержанию общества в состоянии социального равновесия. Базовой является и органически присущая среднему классу функция административно-исполнительного регулятора. В среднем классе сосредоточены многочисленные группы государственных чиновников, управленцев разного ранга, специалистов в различных сферах, служащих, профессиональная деятельность которых чрезвычайно важна для отлаженной работы механизмов общественной жизни, функционирования институтов, соблюдения норм и правил. Культурный интегратор - особая функция, определяемая достаточно высоким уровнем культуры и общественного сознания среднего класса . Т. Заславская и Р. Громова, выделяя эту функцию , подчеркивают трансляцию национальной культуры, т.е. ценностей, норм, образцов поведения и стилей жизни, распространяемых средними слоями на «близлежащие» слои и связывающих общество в единый организм. Экономический донор - не менее важная функция . Благодаря высоким доходам и экономической активности, представители средних слоев вносят основную часть в доходы государства, являясь главными производителями и потребителями, а также налогоплательщиками и инвесторами. Кроме указанных, исследователи выделяют также функции агента технологического и социально-экономического прогресса и генератора социальной мобильности в обществе [6].

Все эти «классические» для Запада характеристики среднего класса претерпевают серьезнейшие изменения при попытках описать ими искомое аналогичное явление в российской действительности. Их неизбежная адаптация к пестрому содержимому котла социальных метаморфоз, в котором, очевидно, еще не закончились бурные процессы кипения, приводит к методологическим «провалам».

Возникают естественные вопросы: что называть средним классом и средними слоями в России? Был ли у нас средний класс? В чем разница и что было в основе? Что называть средним классом сейчас?

Действительно, в России средний класс выглядит неким варягом, призываемым откуда-то извне спасти кризисное общество. Очевидная для многих его потенциальных групп дисгармония между критериями отнесения к среднему классу (прежде всего, по показателям дохода), отсутствие условий нормального функционирования, отмеченный исследователями феномен распадения функций по различным группам [1] и, в конечном итоге, отсутствие нормальной институциональной среды заставляют задуматься о сути того, что называется спецификой российского среднего класса вообще и в условиях социальной трансформации конкретно.

Прежде всего, необходим хотя бы общий экскурс в историю России и обращение к аналогам среднего класса, формируемым историческими условиями. Они были иными, чем на Западе, где процесс этот носил органический характер и определялся развитием капиталистических отношений и переходом к индустриальному обществу. В России в эпоху становления капитализма основой среднего класса стала весьма пестрая по составу разночинная интеллигенция, служащие, студенчество [7]; роль интеллигенции всегда в России имела особый, духовный смысл. Кроме того, средние слои в России в основной массе не являлись собственниками. После Октябрьской революции состав, источники и механизмы формирования интеллигенции изменились, но определенные черты остались традиционными. Итогом стало образование советских средних слоев , которые составляли основу общества достаточно высокого уровня однородности. Но базовые характеристики российской интеллигенции - подспудное осознание духовных приоритетов этого класса и отсутствие частнособственнических традиций -- транслировались, пожалуй, особенно отчетливо.

Сегодняшняя ситуация, определяющая положение среднего класса, развивается уже за водоразделом 90-х годов, который обозначил начало длительной и драматичной полосы «перехода» общества к новым социально-экономическим принципам его устройства. Разрушение и трансформация прежних социальных институтов маргинализировали положение многих групп общества, потерявших прежние устойчивые основы существования: доход, социальный престиж, перспективы, возможности планирования. Эти группы, которые в предыдущем исследовании мы определили как новые маргинальные, испытывали острые проблемы в определении статуса. Эти проблемы -- разрыв статусов, статусная рассогласованность -- и лежат в основе сегодняшнего противоречивого положения среднего класса. Но центральным остается вопрос - что называть средним классом сейчас в России? Является ли он прямым преемником старых советских средних слоев? Или происходит конструирование чего-то нового, подгонка под западные образцы того, что пульсирует, живет по своим законам -- всей этой маргинализированной массы, что называлась советскими средними слоями?

Здесь следует отметить, что в целом идея «среднести», «срединности», «центризма», «среднего человека» - одна из наиболее популярных в противоречивых трансформационных процессах. Ценность ее в том, что в ней воплощена идея нормы в раздираемом крайностями обществе. И в этом контексте следует привести тот подход к пониманию среднего класса в российских условиях, который Ю. Левада обозначил как проблему «среднего человека» [8]. Согласно этому подходу, средний класс как таковой в российском обществе «невозможен» потому, что в нем нет структуры, формирующей целостность общества и, соответственно, сообщающей ему «динамическую устойчивость» благодаря объединению в одно целое «людей разных профессий, слоев и состояний». Но есть «середина» общества, которая сохраняется несмотря ни на что, как показывает динамика субъективно определяемого статуса - по данным исследований ВЦИОМ, на протяжении многих лет (1989-1997 гг.) и в различных условиях самоотнесение к средним статусным позициям остается практически неизменным (около 62 %). И, как отмечает Ю. Левада, по-прежнему «при всех социально-экономических пертурбациях… “середину” общества составляют прежде всего специалисты, работники, служащие, т.е. люди наемного труда» [8].

В современной России по-особому видятся функции среднего класса, и прежде всего, главная - быть основой общественной стабильности. Так, согласно точке зрения, высказанной И.Е Дискиным, эта функция превращается в функцию «оправдания» современного общества, признания его права на существование. В этом случае перед нами функция «виртуального класса» [9], иными словами, социального конструкта, выстраивающего «распадающееся» общество, обеспечивающего его стабилизацию. Особую роль в трансформационном механизме российского общества отводит группам, составляющим средний класс, Т. Заславская [10]. По сути, это преобразование и адаптация социальных новаций, продуцируемых элитой.

Таким образом, средний класс в России видится, с одной стороны, агентом формирования новых отношений, институтов, норм, а с другой - основой «инертной средней массы», оставшейся в наследство от старых советских средних слоев.

2. Ресурсы российского среднего класса

Отвлекаясь от теоретико-методологических дискуссий о возможных способах и формах существования среднего класса в современном росссийском обществе, интересно хотя бы в общем очертить ресурсы формирования этого класса.

Т. Заславская и Р. Громова делают вывод, что основные факторы формирования среднего класса включают в себя определенные социальные качества (образование, квалификацию и деятельностный потенциал, уровень благосостояния, ценностных ориентаций, потребностей, жизненных позиций, мотивов, норм и способов поведения и т.д.) и институциональные - экономические, политические и социальные условия их жизнедеятельности[1] . Рассмотрим наиболее общие характеристики социальных качеств, определяющих ресурсы среднего класса.

Чаще всего исследователи выделяют три измерения, характеризующих позиции среднего класса: доход, образование и самоидентификацию. Однако соотношение этих характеристик носит весьма противоречивый характер.

Доход -- наиболее трудноуловимая и зыбкая характеристика. По прогнозам Госкомстата, доходы населения в ближайшее время останутся низкими даже на фоне определенного экономического роста. В то же время нужно принимать во внимание, что официальной статистикой не учитываются многие виды дополнительной, «теневой» занятости, приносящей порой основной доход. Кроме того, доходы населения неустойчивы. Обостряется проблема неравенства во владении материальными ресурсами. В первой децильной группе населения сосредоточены 26 % среднедушевых располагаемых ресурсов, в то время как в последней их 2,7 %.

Образование -- более стабильный и хорошо измеряемый ресурс среднего класса. Около трети работающих имеют высшее образование, и их доля в структуре занятого населения растет. В то же время одной из проблем становится невостребованность и несоответствие полученного раньше образования ситуации на рынке труда, нерациональность его использования в этой ситуации (например, уход специалистов в мелкую коммерческую деятельность), а также платный характер и сокращение реальных возможностей переучивания и переквалификации.

К числу ресурсов среднего класса следует отнести формирующееся малое предпринимательство - этот слой относится к традиционному или старому среднему классу западных обществ. Но в российских условиях его малочисленность, отсутствие реальной государственной поддержки и, следовательно, стабильности и устойчивости существования (свидетельство чему - весьма ощутимый удар августа 1998 г.) не позволяют отвести ему центральную роль в процессе формирования среднего класса в России.

Итак, рассмотренные критерии нельзя считать устойчивыми и четкими ориентирами в определении контуров и перспектив среднего класса. В то же время они очерчивают определенную конфигурацию институциональных ресурсов.

Один из общих выводов - основным ресурсом среднего класса становятся наиболее динамичные представители разных групп интеллигенции с достаточно высоким образованием, соответствующими квалификацией, профессией, активно реализующих новые возможности. В их составе можно выделить интеллигенцию в обычном, советском понимании (инженеры, врачи, учителя); управленцев, госчиновников; предпринимателей, самозанятых; профессионалов в западном понимании, представителей новых профессий.

3. Потенциал и перспективы среднего класса в России

Роль субъективных, личностных факторов в формировании новой социальной структуры замечена всеми исследователями социальных процессов и не является новостью [11]. Люди, в силу внешних обстоятельств и личностных качеств, сами определяют свою позицию в изменившихся условиях, статус, ищут ресурсы, и в конечном итоге, адаптируя к изменившейся реальности старые правила игры, создают предпосылки для новых норм. Это происходит во многих группах населения, относимых к среднему классу, в которых особенно неустойчив баланс социальной мобильности (имея в виду все ее направления) и смещения статусных позиций. Это следует сказать о многих маргинализированных группах населения.

В контексте этих рассуждений представляется возможным сформулировать парадоксальную гипотезу о том, что основной функцией среднего класса в современной России стала творческая - творить самого себя, преобразовывая некоторые социальные нормы или, напротив, формируя методы для сохранения и утверждения «несмотря ни на что» прежних норм и, в конечном итоге воздействуя на процесс формирования институциональной среды наиболее социально-оптимальным (в силу сохранения достаточно высокой планки понимания сути своей профессии) образом.

Для ее обоснования обратимся к анализу поведения субъектов на микроуровне, выбрав в качестве объекта социопрофессиональную группу ученых, а в качестве методологии - качественную стратегию. Данная группа -- традиционна для состава среднего класса. В западных обществах ей принадлежат высшие позиции в иерархии среднего класса. В российском обществе положение этой группы весьма драматично. Оно определяется ситуацией глубокого разрыва между низким и нестабильным уровнем дохода и высоким уровнем образования, лежащим в основе ситуации статусной рассогласованности, присущей ей в современных условиях и типичной для многих потенциальных групп российского среднего класса, обозначенных нами ранее как «постспециалисты».

Эта ситуация дополняется порожденным противоречивым состоянием российской науки социальным престижем статуса ученого. Она становится основанием для отнесения ученых к группе новых бедных или работающих бедных. Как следствие происходит хорошо известное сегодня бегство из науки (в бизнес, в маркетинг и т.п.) или бегство науки, особенно «молодой», за рубеж, именуемое «утечкой мозгов». Однако академические научные коллективы продолжают существовать, базируясь, в основном, на энтузиазме ученых, подкрепляемом грантовой системой финансирования отдельных проектов и различного рода подработками.

Таким образом, в положении этой социально-профессиональной группы концентрируется суть противоречий положения среднего класса в современном российском обществе, заключающаяся в фактической институционализации на уровне государственной политики маргинализированного статуса его представителей. Здесь также переплетаются социальные траектории и коллизии сосуществования «старого» и «молодого» средних классов, и возникающий конфликт старых и формирующихся норм, ценностей и образцов поведения составляет суть маргинальной ситуации, преодоление которой осуществляется в различных стратегиях.

Кратко суть рассматриваемой проблемы можно охарактеризовать следующим образом. Бесперспективность деятельности многих научных центров, институционализированный государством отрыв среднего уровня академических зарплат даже от уровня прожиточного минимума, фактически официально сдвигающий ученых в разряд депривированных групп населения на рынке труда (по разным причинам, которые здесь не рассматриваются), вступают в противоречие с объективно высоким социальным статусом, в основе которого - высокий уровень образования, креативный потенциал, высокие ценностно-нормативные установки. В исследовании нормативно-креативного потенциала ученых представляют интерес стратегии, направленные на выработку моделей и механизмов сохранения своего социально-профессионального статуса, его уровня и социального престижа.

Давая характеристики институциональной среды, в которой существует российская наука, респонденты не жалеют темных красок и негативных метафор. В таком состоянии дел чаще обвиняется государство, в частности, институты управления наукой. Респонденты указывают на неопределенность ситуации, бесперспективность. Соответственно, негативно характеризуются и удовлетворенность положением дел, и собственные перспективы. Тем не менее люди остаются работать и приток молодых в науку достаточно интенсивен. В исследуемом институте за годы упадка произошла «кристаллизация», достаточно четко расставившая людей по определенным местам. Одни ушли в другие сферы деятельности, чаще всего в бизнес, коммерцию, продолжая числиться в НИИ. Но выделилась часть активно работающих в науке людей. По подсчетам одного из руководителей подразделений института, «приблизительно 20-30 процентов популяции научных сотрудников… активно участвуют в грантах… Остальные находятся ... в таком покоящемся, спящем состоянии -- работают, но не очень активно…». Главный фактор такого разделения - интерес, потребность в научной работе, иными словами, отмечаемый многими исследователями личностный фактор.

Суть этого процесса в следующем. Существует официальная структура занятости в сфере науки, с устоявшейся иерархией отношений, карьерного продвижения, системы материального вознаграждения, поощрения и т.д. Но одновременно с этим работники РАН участвуют в другой системе занятости, которую можно назвать «теневой». Она и дает возможность существовать - выживать или обеспечивать вполне достойный уровень жизни. При ближайшем рассмотрении можно выделить два основных типа поведения ученых в отношении сохранения своего статуса по степени воздействия на институциональном уровне.

«Интенсивный» тип - формирование новых норм и отношений в науке. Здесь можно выделить различные виды деятельности, направленные преимущественно на разработку научного направления или на зарабатывание денег для науки. Ведущими в этом процессе становятся отдельные индивиды, и важны не только характер, личностные свойства, но и сформированные в процессе прежней деятельности убеждения, установки. В конечном итоге благодаря деятельности такого типа образуется достаточно высокий (по крайней мере, устраивающий и сотрудников, и самих «научных менеджеров») уровень оплаты труда, который компенсирует потерю социального престижа группы ученых в целом в обществе по этому показателю, по крайней мере, «вытягивает планку» материального благосостояния до среднего, приемлемого уровня.

К этому типу поведения можно отнести сочетание научными работниками видов деятельности (подработок, вторых мест работы, грантов и т.д.), подчиненных не просто поддержанию определенного материального уровня, но формирующих активную научную деятельность. Именно деятельность, основанная на научном интересе, остается главным мотивом и занимает центральное место. Результаты исследования Института естествознания и техники РАН позволяют предполагать, что эта группа достаточно велика: по этим данным, половина опрошенных научных сотрудников не хочет иметь заработков вне науки, поскольку не считает возможным отвлекаться от основного дела [12]. В целом же структура подработок в сфере науки по данным этого опроса такова:

Таким образом, в рамках данного типа формируется «изнутри» новая модель научной деятельности, опирающаяся в основном на то, что можно назвать новым институтом научного менеджмента. Характерным для нее являются попытки разработки новых научных направлений, сочетающих фундаментальную и прикладную стороны науки с обеспечением достаточно высоких заработков.

«Экстенсивный» тип - ориентация в основном на подержание приемлемого уровня жизни при возможности работать в науке с помощью тех или иных видов заработков. Это - преимущественная опора на ресурсы домохозяйства (супругов, родственников), социальный обмен на основе самоорганизации взаимопомощи, сдача квартиры внаем и т.д. Это краткосрочные поездки за границу. Наконец, это подработки, не лежащие в русле основной деятельности, - наиболее разрушающий и опасный тип занятости. Человек вынужден распределять себя в двух совершенно различных, никак не стыкующихся областях деятельности, не достигая в конечном счете успеха ни в одной из них. Создается сложнейшая, фрустрирующая ситуация неопределенности социального статуса и его перспектив. Нельзя не видеть противоречивость этого положения, объективную бесперспективность затрачиваемых ресурсов и усилий. Несмотря на более высокие заработки, люди до конца пытаются удержаться в главной сфере своей деятельности.

Характерной для данного типа следует назвать и модель поведения в сохранении статуса ученого, формируемую в основном молодыми респондентами, - эта четкая ориентация на работу за рубежом, другими словами, на иную, «нормальную» в отношении науки институциональную среду. Противоречие между выбором в пользу науки как профессии и отсутствием перспектив разрешается молодыми учеными через довольно хорошо отлаженный механизм - поиск работы за границей, иначе говоря, «утечку мозгов». Трудовой путь выстраивается следующим образом: учеба в вузе, работа в академическом институте, защита кандидатской диссертации и далее поиск работы в других странах, который ведется в основном через знакомых и через Интернет.

Решение на отъезд и работу за границей, как показывают материалы интервью, часто дается нелегко, через сомнения, компромиссы. На него влияют многие обстоятельства - помимо установок на приемлемый уровень жизни и условия работы, это может быть пример знакомых и наличие связей в местах предполагаемой работы. Важно и осознание «быстротечности» основного ресурса, помогающего в поисках места за рубежом - молодого возраста (до 30-35 лет). Кстати, отсутствие этого ресурса - реальный барьер для многих активных ученых «за 40», который они констатируют с определенной долей сожаления, или, может быть, самооправдания в том, что они остались «бороться» за свое место под солнцем здесь. В любом случае, работа за границей рассматривается как реальный шанс профессионального роста.

Тем не менее на поиск места за границей нацелены не все молодые ученые. Останавливает осознание трудностей адаптации, понимание того, что российских ученых рассматривают как дешевую рабочую силу при достаточно высоком качестве подготовки. Такое положение дел можно рассматривать как еще один институционализированный барьер на пути завоевания статуса в ситуации российской науки.

Итак, описанный путь -- наименее продуктивный путь существования в науке. Скорее он направлен на сохранение статус-кво в ней и, в конечном итоге, объективно ведет к деградации и этой сферы, и работников, поскольку не способствует выработке новых, более приемлемых способов существования данной социопрофессиональной группы, иными словами, создает ситуацию, в которой противоречие между основными нормами и ценностями этой группы и существующими условиями не находит своего оптимального разрешения.

Как различаются между собой эти типы и что определяет выбор какого-либо из них? В конечном итоге, чем отличаются люди, отнесенные к тому или иному типу поведения? По данным интервью трудно сделать однозначные выводы о том, какие критерии являются решающими, какие нормы лежат в их основе: подлинного научного интереса или ценностей профессионализма, творчества или рутины и т.д. Те или иные варианты следования этим нормам в различных пропорциях встречаются в обоих типах поведения. Но в факте того, что он выбран, реже играют роль внешние условия, чаще - личностные качества. Иными словами, тип личности, созидающий новые институциональные основания позитивных структурных изменений.

Заключение

Подводя итог, следует еще раз подчеркнуть, что проблема создания среднего класса в российском обществе имеет две стороны. Одна из них связана с переструктурированием маргинализированной «средней массы» населения, являющейся потенциалом формирования среднего класса. Другая - с созданием оптимальной институциональной среды: приведением в соответствие друг с другом формальных и неформальных норм, правил, выстраиванием социально приемлемой иерархии ценностей, образующих основу норм и т.д. Следует акцентировать и важность определения «направлений» формирования институциональной среды, диалектики и динамики базовых и дополнительных институтов. Очевидно, что эта сторона является доминирующей в решении указанной проблемы.

Итак, вопрос о перспективах среднего класса остается, главным образом, вопросом о создании условий стабильного и динамичного развития для подавляющего большинства домохозяйств, вполне готовых занять это место. В наиболее общем виде усилия по созданию этих условий должны быть направлены на выстраивание институциональной среды, способствующей сохранению и нормальному использованию потенциала «старых» и расширяющей ресурсы «новых» средних слоев.

Несмотря на незавершенность институциональных преобразований, нестабильность официальных правил игры и их нелегитимность для большой части субъектов микроуровня, современное институциональное пространство существенно отличается от дореформенного, благодаря тем шагам, которые были сделаны по формированию новых экономических институтов. Вместе с тем степень продвижения к институциональному пространству западного образца отнюдь не такова, как могло бы показаться, если судить по формальным признакам тех или иных институтов, которые уже сегодня можно обнаружить в российской действительности. В современном институциональном пространстве многое из того, что официально провозглашалось, отсутствует, в то время как имеется многое из того, что не провозглашалось и с точки зрения долговременных целей реформ является нежелательным.

Современное институциональное пространство России характеризуется следующими основными особенностями: внедрением новых экономических и политических прав, которые существенно изменили ролевую систему общества; неактуальностью и нелегитимностью для большой части населения провозглашенных институционально-правовых изменений; ослаблением контроля со стороны государства за соблюдением правовых норм; активным нарушением властями разных уровней законных прав рядовых граждан; ослаблением горизонтального контроля за правильностью исполнения ролевых ожиданий; институционализацией неформальных и неправовых типов социальных взаимодействий; воспроизводством "административно-командных" правил игры в новых условиях; слабостью протестного потенциала индивидов, столкнувшихся с нарушением формальных "правил игры"; нестабильностью, изменчивостью "правил игры", их неформальностью.

О чем свидетельствуют эти особенности современного институционального пространства? Во-первых, о том, что в полном соответствии с теорией трансформационного процесса Т.И. Заславской непосредственным фактором институциональных изменений служат не столько целенаправленная деятельность элит - ведь, как показывает опыт, деятельность даже опытных реформаторов почти никогда не ведет к намечаемым целям, -- и не обусловленное ею поведение массовых групп населения, а сложные массовые трансформационные процессы , концентрирующие итоги разнонаправленной , но и взаимосвязанной деятельности множества социальных субъектов . Среди них - и правящая элита, и предприниматели-новаторы, и руководители-консерваторы, и массовые слои, непосредственно не причастные к инновационной деятельности. И если активные представители массовых общественных групп оказывают влияние на институциональные преобразования массовой инновационно-предпринимательской деятельностью (т.е. использованием, развитием, закреплением новых норм и правил), то остальная часть общества -- реактивно-адаптационным поведением , т.е. выбором и реализацией доступных этим субъектам способов адаптации к изменившимся условиям.

Во-вторых, отклонение декларированных целей от результатов институциональных преобразований свидетельствует о важной роли массового трансформационного поведения субъектов микроуровня. Специфика последнего определяется как социокультурными особенностями микросубъектов, так и особенностями условий их жизнедеятельности. Сказывается и то, что субъекты низшего уровня в любых условиях имеют определенную свободу выбора способов поведения. Как показывают исследования, сложность реформирования российской экономики в значительной степени определяется тем, что, в то время как российская экономическая культура больше тяготеет к восточному типу, более привлекательным и престижным для России традиционно остается Запад. В ходе современных реформ, как и прежде, за основу брались именно западные модели.

В-третьих, в доминирующих стратегиях адаптационного поведения степень обращения к новым правам и правилам игры не велика, в то время как неправовые и неформальные способы поведения сегодня демонстрируют свою эффективность и, закрепляясь в массовых социальных практиках, становятся важным элементом нового институционального пространства.

Новая трудовая идеология, акцентрирующая ценности высокого дохода и разнообразного материального потребления, а также частной инициативы, вступает в противоречие с особенностями российского рынка труда , на котором для большей части домашних хозяйств основным источником дохода является работа не в новом частном секторе, а в бюджетных и бывших государственных предприятиях (различных АО). Исследователи отмечают, что в настоящее время новый частный сектор, обеспечивая первичную занятость для 10-15% населения России и тем самым играя существенную роль на рынке труда, уже подошел к своим пределам. Это связано с тем, что он ограничивается в основном сферой торговли, услуг, легкой промышленности и поэтому не может заместить традиционные формы занятости.

Вместе с тем можно обозначить и определенные позитивные изменения в массовой трансформационной активности субъектов микроуровня. Прежде всего, произошел массовый рост самостоятельности, опоры на свои собственные силы, а не на помощь властей. Иными словами, возросло осознание того, что без опоры на собственные силы, без активных усилий по поиску своего места в новой институциональной среде, в современных условиях нельзя выжить или сохранить (повысить) прежний уровень и образ жизни. Формируются такие способы проектирования занятости, когда активные действия мыслятся в качестве нормы поведения. Наиболее характерны они для работников новых частных предприятий, ориентированных на максимизацию своего труда ради высокого заработка, и безработных. На уровне отдельных фирм уже сегодня также наблюдаются ростки "новой" экономической культуры, базирующейся на ценностях индивидуализма и независимости. Расширение их числа связывается с выходом на арену политики, хозяйственной и культурной жизни новых поколений - "восьмидесятников" и "поствосьмидесятников". Все эти позитивные изменения образуют потенциал - а при благоприятных внешних условиях станут важным фактором -- дальнейших институциональных реформ. С созданием благоприятной институциональной среды связываются перспективы расширения и среднего класса как главного агента и ожидаемого результата институциональных реформ.

Необходимость обращения к субъектам более высокого уровня обусловлена еще и тем, что в новом институциональном пространстве, в котором действуют микросубъекты, сегодня доминируют неправовые и неформальные способы поведения. Причем среди нарушителей законных прав рядовых граждан лидируют власти разных уровней , будь то центральные, местные органы власти или руководители предприятий, организаций, фирм. Нарушения прав властями стали массовыми, а противодействие им - редким, бесперспективным и небезопасным, что существенно затрудняет формирование рыночных правил игры. Поэтому, наряду с государством, необходимо рассмотреть и фирмы. Тем более, что "статус" труда как основного способа адаптации и важной сферы жизнедеятельности субъектов микроуровня актуализирует исследование доминирующих практик и правил игры в этой области. Институциональному анализу фирм и государства посвящены две последующие части.

Список литературы

1. См.: Заславская Т., Громова Р. К вопросу о «среднем классе» российского общества // Мир России. 1998.

2. Здравомыслов А.Г. Несколько замечаний по поводу дискуссии о среднем классе // Средний класс в современном российском обществе.

3. Хальбвакс М. Социальные классы и морфология. СПб.: Алетейя, 2000.а

4. См.: Гидденс Э. Социология. М.: Эдиториал УРСС, 1999.

5. См.: Л. Туроу. Будущее капитализма. Как экономика сегодняшнего дня формирует мир завтрашний // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология / Под ред. В.Л. Иноземцева. М.: “ Academia ”, 1999.

6. Рыбалов Д.Е. Средний класс России: тенденции и перспективы развития. М.: Изд-во Рос. экон. академии, 1998.

7. Городские средние слои в трех российских революциях. Межвузовский сборник научных трудов. М., 1989.

8. Левада Ю. «Средний человек»: фикция или реальность? // Мониторинг общественного мнения. 1998.

9. Дискин И.Е. Средний класс как «мигрант» в консервативном российском обществе // Средний класс в современном российском обществе.

10. См.: Заславская Т. Социальный механизм трансформации российского общества // Российское общество на социальном изломе: взгляд изнутри. М., 1997.

11. См. напр.: Тихонова Н.Е. Роль личностных факторов в попадании в состав среднего класса // Обновление России: трудный поиск решений.

12. Российская эмпирическая наука в зеркале социологии. Эмпирические исследования 1994-1999 годов // НГ-Наука № 5, 24 мая 2000 г.

Размещено на Allbest.ru