Риски в системе жизненного проектирования российской молодежи

Размещено на http://www.allbest.ru/

РИСКИ В СИСТЕМЕ ЖИЗНЕННОГО ПРОЕКТИРОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ МОЛОДЕЖИ

Алиев Шапи Изиевич

Жизненный путь человека можно представить в виде цепочки событий, символизирующих процесс самосозидания в результате осуществляемого на каждом из жизненных этапов выбора, определяющего в итоге его судьбу и формирующего его жизненный мир. Именно процесс самоопределения формирует индивидуальный жизненный путь человека, непохожий ни на чей в совокупности жизненных событий, планов и стратегий. Самоопределение становится той субстанцией, с которой начинается становление личности и формирование ее субъектности, выступает основой жизненного проектирования личности, поскольку, самоопределяясь в своих жизненных приоритетах, ценностях, целях, человек выстраивает тем или иным образом жизненные проекты в самых различных сферах жизнедеятельности.

В нашей концепции жизненное проектирование выступает подсистемой, ответственной за процесс формирования целостной системы - жизненного мира индивида как мира его непосредственной практической деятельности, формирующегося и меняющегося под влиянием внешних (средовых) и внутренних (личностных) факторов. Жизненное проектирование в рамках данного подхода, основанного на положениях феноменологической социологии А. Шюца [1], предстает как процесс формирования и изменения жизненного мира индивида посредством конструирования и реализации жизненных проектов.

В свою очередь, жизненный проект рассматривается нами как совокупность задач и средств их реализации, направленных на достижение запланированной жизненной цели (или целей), а жизненная цель - как запланированный результат деятельности индивида, отражающий его видение собственной жизни в проекции «настоящее-будущее».

Совокупность связанных между собой жизненных проектов составляет систему жизненного проектирования, динамика которой определяется характером конструируемых и реализуемых жизненных планов. Однако, этот процесс - формирования и реализации жизненных планов и, в целом, жизненного проектирования - детерминируется двумя группами факторов - внешними и внутренними. Внешние, или средовые, факторы определяются характером общественных процессов, ценностной системы общества, типом институциональной системы и особенностями ее функционирования, а также иными факторами, производными от специфики социально-экономического, политического и социокультурного развития социума.

Внутренние факторы определяются типом личностных характеристик индивида, его ближайшего окружения, биографическими данными, формирующимися под влиянием фактора рождения в определенной среде, семье, с последующими социализационными характеристиками становления личности, программирующими ответы на вопросы «Какой я?» и «Каким я хочу стать?», т.е. те самые вопросы, которые связаны с процессом самоопределения и самопроектирования.

Соответственно, исходя из обозначенных концептуальных позиций, источником рисков в пространстве жизненного проектирования индивида выступают указанные внешние и внутренние факторы.

В данной работе перед нами стоит задача показать специфику рисков, формирующихся в системе жизненного проектирования российской молодежи, а потому начать следует с анализа высокорискогенной среды российского общества, в которой происходит формирование и реализация жизненных проектов молодежи, определяющих в итоге ее жизненный мир.

Для большинства российских ученых рискогенный характер российского общества и идущих в нем социальных процессов давно не вызывает сомнений. Большую известность и повсеместное применение в отечественной социологии получила рискологическая концепция молодежи Ю.А. Зубок и В.И. Чупрова [2]. Не менее популярной является концепция всеобщего общества риска, разработанная для трансформирующегося российского общества О.Н. Яницким, полагающим, что Россия по-прежнему переживает «турбулентные времена» [3], несмотря на более чем двадцатилетний период постсоветской истории и попыток реформирования образованной в результате распада СССР «демократической» России.

Н.И. Лапин также полагает, что трансформационный процесс в России далек от завершения, а поэтому российское общество по-прежнему подвержено рискам внутреннего и внешнего характера, воспроизводство которых угрожает жизнеспособности России и самому ее существованию [4].

В контексте нашей проблематики необходимо понимать, что воспроизводство социальных рисков, определяющих жизненное проектирование российской молодежи, осуществляется через каналы социализации и, прежде всего, семью, систему образования и СМИ. Иными словами, сама система социализации продуцирует риски, которые в итоге становятся субстратом для формирования жизненных планов и основанием жизненного проектирования молодежи, приобретающего столь же рискогенный характер.

Возьмем, к примеру, систему высшего образования. Отсутствие гарантий заведомо успешного и профильного трудоустройства после получения диплома об образовании закладывает изначальные установки на трудоустройство будущих выпускников по принципу «куда придется», «где лучше платят» и т.п., что и становится источником депрофессионализации молодежи и, в обозримой перспективе, всего общества, в котором молодежь уже не ориентирована в своих профессиональных жизненных проектах на стратегию профессионализации в течение жизни. А ведь именно так происходит становление профессионала - через реализацию стратегии «профессия на всю жизнь».

Таким образом, российское общество как общество риска закладывает рискогенный фундамент под процесс жизненного проектирования молодежи, но риск уже не воспринимается российским обществом как негативное явление и, более того, россияне привыкли жить в состоянии постоянного стресса.

Можно предположить, что высокий уровень неопределенности в ситуации непреодоленного до сих пор и разворачивающегося с новой силой социально-экономического кризиса у россиян выработался рискогенный иммунитет, но не как умение эффективно приспосабливаться и преодолевать социальные риски, а как умение жить с ними, игнорируя их разрушительный характер. Как иначе можно оценить тот факт, что на протяжении более двух десятилетий в российском обществе в крайне неблагоприятных условиях социализируется молодежь, значительная часть которой реализует негативные жизненные проекты, отражающиеся в росте ее девиации, снижении социального самочувствия и физического здоровья, интеллектуального потенциала, уровня грамотности и воспитанности и т.д. [5], при молчаливом согласии с такой ситуацией общества, наблюдающего «молодежный декаданс»?

Необходимо отметить, что риски есть и были всегда в любом обществе (только проявлялись они с различной степенью интенсивности), и их использование в жизненных стратегиях в определенной мере даже необходимо, чтобы выйти на качественно иной, инновационный уровень жизнедеятельности, особенно в тех случаях, когда следование традиционному пути не сулит получения желаемого результата. Но современная ситуация характеризуется тем, что риск стал основой жизненного проектирования российской молодежи, поскольку она социализируется и реализует свою субъектность в условиях постоянной и тотальной социальной неопределенности, определяющей высокий уровень рискогенности общества.

Именно неопределенность как источник риска определяет социальную реальность в российском обществе. Неопределенность проникла абсолютно во все сферы социального бытия - в семейную сферу, в профессиональную, экономическую, духовную и т.д. В российском обществе уже не строят планы на длительный период. Закончилась эпоха длинных жизненных проектов, ей на смену пришла эпоха коротких жизненных проектов [6] как наиболее адекватных сложившейся социальной реальности с ее высоким уровнем неопределенности и рискогенности.

Короткие жизненные проекты, по определению Кривошеева В.В., предстают как «индивидуальные планы, видение своих перспектив (социальных, экономических, духовных, семейных) на непродолжительное время», и их опасность состоит в том, что они формируют фрагментированного индивида [7]. Речь идет о том, что безумный темп информационного общества диктует иные требования к человеку, к его профессионализму, основное из которых связано с умением быстро и гибко адаптироваться, приспосабливаться к высокому темпу социальных изменений. В результате этого индивид не успевает «укорениться» в чем-либо, в какой-либо профессиональной сфере, «обрасти» профессиональной культурой, профессиональным этосом, разбивая свою жизнь на фрагменты и, в итоге, становясь фрагментированным, утратившим целостность, фундаментальность, основательность.

Конечно же, надо понимать, что новая динамичная реальность, сформированная информационными технологиями и глобализацией, формирует объективные критерии выживания в ней, но, адаптируясь к этой реальности, становясь «рабом» ее высокой подвижности, изменчивости и неопределенности, человек рискует окончательно раствориться в ней и утратить способность самоконтроля и контроля над реальностью, которую он же и порождает своими действиями, своими короткими жизненными проектами.

Возвращаясь к теме молодежи, следует подчеркнуть, что именно она становится наиболее активным потребителем информационных технологий и актором наполненного множеством рисков информационно-коммуникативного пространства [8]. Ей как более мобильной социальной группе под силу «бежать» в ногу со временем, применяя риск-технологии и те самые короткие жизненные проекты, которые становятся системным элементом жизненного проектирования, определяя, в итоге, фрагментарность жизненного мира молодежи.

Очевидная опасность подобного жизненного проектирования пока осознается только научным сообществом, пытающимся показать деструктивные последствия реализации составляющих его жизненных целей и проектов, в то время как на уровне формирующих рискогенный фон российского общества политических, образовательных, экономических, культурных и т.д. практик это осознание пока не фиксируется.

Вместе с тем, как известно, именно через молодое поколение в процессе реализации ею жизненных проектов воспроизводятся общественные отношения, система ценностей, социальная структура общества, что определяет необходимость пристального внимания к ее жизнедеятельности и используемым жизненным стратегиям, в обществе риска выстраивающихся с одной целью - избежать опасности, создать ситуацию относительной безопасности (материальной, профессиональной и т.д.).

Иными словами, идея безопасности становится для молодежи источником конструирования жизненных проектов, а безопасность достигается путем преодоления ситуации неопределенности, нестабильности и неустойчивости. Но риски при этом не становятся управляемыми и контролируемыми, а это значит, что за одними рисками будут другие, и остановить эскалацию социальных рисков в российском обществе в условиях рискогенной по своей сути социализационной системы невозможно.

Молодежь как социально-демографическая группа, выделяемая на основе обусловленных возрастом особенностей социального положения, места и функций в социальной структуре общества, характерных для молодого поколения интересов и ценностей [9], является, в то же время, группой особого риска, поскольку находится в состоянии становления - духовного, личностного, профессионального, семейного и т.д. От того, в каких условиях осуществляется этот процесс становления, зависит духовный, профессиональный, экономический, культурный и т.д. облик молодежи.

Чем же характеризуется социокультурная среда становления российской молодежи? Можно ли назвать ее благоприятной? Обратимся к некоторым данным экономического, социального и культурного характера, по которым в современном мире оценивают уровень развития того или иного общества и государства.

Согласно приведенным в исследовании Ю.А. Нисневича [10] данным, по индексу качества жизни Россия находится на 115-м месте из 192, а рядом с ней располагаются такие страны, как Гайана, Замбия, Кувейт, Филиппины, Перу. На 59-ом из 110 мест месте наша страна находится по индексу благосостояния, и рядом с нами на этот раз находятся Румыния и Монголия; на 66-м месте из 187 Россия оказалась даже по индексу человеческого развития, а по соседству оказались Белоруссия и Гренада.

Можно привести еще ряд показателей (по индексу восприятия коррупции, по индексу миролюбия, экономической свободы и т.д.), которые самым негативным образом характеризуют состояние российского общества, но уже и приведенных данных вполне достаточно, чтобы сделать вывод о том, что Россия стремительно утрачивает самое главное из того, без чего не может прогрессивно развиваться ни одно общество, - человеческий потенциал, что говорит о недееспособности российского правительства, за достаточно длительный период времени не сумевшего сохранить (не говоря уже о том, чтобы развить) то, чем всегда была сильна Россия, - человеческие ресурсы.

Наша страна стремительно теряет свои позиции в мире образования и науки, высоких технологий, спорта, культуры. Российская система образования, некогда имевшая высокие рейтинги и конкурировавшая с ведущими образовательными системами мира, уже не котируется в международном образовательном пространстве, хотя российские выпускники еще востребованы за рубежом.

Динамика социального расслоения и социальной поляризации в российском обществе вышла за пределы восприятия ее в качестве допустимой даже для стран трансформирующегося типа. Несправедливость сложившегося социального порядка и системы распределения доходов в стране осознает большинство граждан России (порядка 77%), как показали результаты опроса общественного мнения, проведенного ВЦИОМ в 2015 году [11], и, надо полагать, молодежь также прекрасно осознает, в каком обществе она живет, т.е. в обществе всеобщей несправедливости. Думается, что такой социальный фон не может выступать благодатной почвой для социализации молодого поколения.

Естественно, что в процессе формирования жизненных проектов молодежь не может не учитывать фактор несправедливости сложившихся социальных отношений, ограниченности доступа к социальным ресурсам для всех желающих и достойных того, чтобы их получить, а, следовательно, объясним и высокий показатель неправовых социальных практик в молодежной среде, таким путем пытающихся реализовать свои жизненные планы.

Оперируя терминологией Ю.А. Зубок [12], на неправовые практики идет та часть молодежи, которой угрожают или уже стали реальностью риски социального исключения. Если раньше, в советское время, жизненный путь молодежи был достаточно предсказуем и прогнозируем, а переход из жизненного мира детства в мир взрослых осуществлялся достаточно пластично, безболезненно, то в современных рыночных условиях кризисного российского социума этот переход от одного мира к другому, зачастую, становится травмоопасным с точки зрения перспектив жизненной самореализации молодежи, вступающей в мир неопределенности, непредсказуемости и ограниченности ресурсов социальной мобильности и профессиональной самореализации [13].

Жестокий взрослый мир, в котором молодежи уже не подают «руку помощи», как это было в прежние «застойные» советские времена, становится для определенной (и надо сказать, немалой) части молодежи миром, в котором рушатся надежды, мечты, идеалы, жизненные планы и проекты. Мы не сгущаем краски, как можно подумать, прочитав эти строки о жестокой российской реальности. К сожалению, это есть неприкрытая ничем правда, которая в ближайшей исторической перспективе угрожает обернуться для России социокультурным коллапсом, поскольку, как бы парадно ни звучала фраза «молодежь - наше будущее», в ней заложена суть общественной эволюции и источник социального прогресса.

Социальная эволюция невозможна без смены поколений, а это значит, что жизненное проектирование молодежи по своим последствиям является жизненным проектированием всего общества. Видимо, российскому обществу пора задуматься о своем будущем в лице молодежи.

жизненный самореализация молодежь социология

Литература

1. Шюц А. Смысловая структура повседневного мира: очерки по феноменологической социологии. М.: Институт Фонда «Общественное мнение», 2003. 336 с.

2. Зубок Ю.А. Феномен риска в социологии: Опыт исследования молодежи. М.: Мысль 2007; Зубок Ю.А., Чупров В.И. Социальная регуляция в условиях неопределенности. Теоретические и прикладные проблемы в исследовании молодежи. М.: Academia, 2008.

3. Яницкий О.Н. «Турбулентные времена» как проблема общества риска. //Общественные науки и современность. 2011. № 6. С. 157.

4. Лапин Н.И. Модернизация как глобальный вызов и стратегия повышения ее социокультурной эффективности в регионах России. Региональная социология: проблемы консолидации социального пространства России. Москва: Новый Хронограф, 2015. С. 52.

5. Vereshchagina, A., Gafiatulina, N., Kumykov, А., Stepanov, О. & Samygin, SVereshchagina, A., Gafiatulina, N., Kumykov, А., Stepanov, О. & Samygin, S. Gender Analysis of Social Health of Students. //Review of European Studies, 2015. Vol. 7. No. 7, pp. 223-230. Retrieved from http://www.ccsenet.org/journal/index.php/res/article/view/48999

6. Кривошеев В.В. Короткие жизненные проекты: проявление аномии в современном обществе. //Социологические исследования. 2009. № 3. С. 57-67.

7. Кривошеев В.В. Короткие жизненные проекты: проявление аномии в современном обществе. //Социологические исследования. 2009. № 3. С. 57, 60.

8. Самыгин С.И., Верещагина А.В., Кузнецова А.В. Информационная безопасность молодежи в современной России. //Гуманитарные, социальноэкономические и общественные науки. 2014. № 11/1. С. 140-144.

9. Социология молодежи. Энциклопедический словарь. Отв. Ред. Ю.А. Зубок и В.И. Чупров. М., 2008. С. 267.

10. Нисневич Ю.А. Постсоветская Россия: двадцать лет спустя. //Полис. 2013. № 1. С. 101-109.

11. Богатые и бедные - вчера и сегодня. - ВЦИОМ. Пресс-выпуск №2878 // http://wciom.ru/index.php?id=236&uid=115317

12. Зубок Ю.А. Исключение в исследовании проблем молодежи. //Социологические исследования. 1998. № 8. С. 47-56.

13. Vereshchagina, A., Volkov, Yu., Krotov, D. & Ukolov, R. (2015). Labour socialization of young people in today's Russia: The specificity of sociological discourse. //Asian Social Science, Vol. 11, No. 8, Р. 88-95. Retrieved from http://dx.doi.org/10.5539/ass.v11n8p88.

Размещено на Allbest.ru