Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 397

Санкт-Петербургский государственный университет

Исторические науки и археология

ЛЕСОЗАГОТОВИТЕЛЬНЫЙ ПРОМЫСЕЛ У ЮЖНЫХ ВЕПСОВ В КОНЦЕ XIX - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XX В.

Егоров Сергей Борисович

В статье характеризуется лесозаготовительный промысел у этнолокальной группы южных вепсов. Исследование базируется на полевых материалах автора, неопубликованных архивных источниках, публикациях в периодической печати. В работе выявлены причины возникновения и развития этого занятия, охарактеризованы особенности его организации. Обращено внимание на роль промысла в интенсификации межэтнического взаимодействия южных вепсов и русского населения региона, а также его влияние на изменение некоторых элементов материальной культуры.

Ключевые слова и фразы: южные вепсы; традиционная культура; хозяйство; лесозаготовительный промысел; межэтническое взаимодействие.

The article characterizes timber cutting business with the ethnolocal group of the southern Vepsians. The research is based on the field data of the author, unpublished archival sources, and publications in periodical press. The paper reveals the reasons for the origin and development of this employment, and characterizes the specifics of its organization. The author accentuates the role of the business in the intensification of the interethnic interaction of the southern Vepsians and the Russian population of the region, and also its influence on the changes of certain elements of material culture.

Key words and phrases: the southern Vepsians; traditional culture; economy; timber cutting business; interethnic interaction.

Ареал расселения южных вепсов занимал территорию, где от 3/4 до 4/5 всех земель было покрыто южнота?жными лесами. Это открывало широкие перспективы для использования лесных ресурсов. Но местное население было лишено возможности свободной хозяйственной деятельности на большей части региона.

Особенно остро эта проблема встала после начала интенсивного развития капиталистических отношений в результате реформ 1860-х гг. Помещики и предприниматели стали активно концентрировать в своих руках местные леса, так что накануне 1917 г. в Борисовщинской волости, где проживали южные вепсы, из 140 093 десятин крестьянам принадлежало только 18 683 десятины, что составляло 13,3% земель административной единицы [10, с. 249]. Если до реформы 1861 г. крестьяне могли арендовать лесные участки у своих помещиков для разработки под подсеку за определенную долю урожая, то после е? осуществления эта деятельность оказалась под запретом, т.к. владельцы считали нерациональным использование леса таким образом. В результате крестьяне лишились значительной части доходов от земледелия. Поэтому они были вынуждены искать альтернативу традиционному занятию. Выходом из сложившегося положения для большинства хозяйств стало обращение к лесозаготовительному промыслу.

Исследователи конца XIX - начала ХХ в. утверждали, что если бы не возможность зарабатывать деньги на заготовке и сплаве леса, то крестьяне не смогли бы выжить. Так, Н. Н. Волков отмечал, что в этот период собственного хлеба вепсам хватало лишь до Покрова [2, д. 10, л. 10].

К началу XX в. этот промысел прочно встроился в хозяйственный комплекс южных вепсов, и никто уже не помнил о том, когда их предки начали добывать средства к существованию этим занятием.

До ввода в эксплуатацию железной дороги, которая прошла по территории Тихвинского уезда Новгородской губернии, единственным транспортным пут?м для доставки древесины в Петербург был сплав по реке Тутока, которая относится к бассейну Ладожского озера. Поэтому южным вепсам приходилось нередко доставлять лесоматериалы на расстояние до 40-45 км - от верховьев рек, относящихся к Волжскому бассейну [Там же, д. 93, л. 3].

С окончанием строительства железной дороги стали использоваться для сплава и реки Волжского бассейна, текущие на юг и юго-восток: Лидь, Нижиковка, Ропля, Талик (Талица). Предварительно была произведена расчистка русел рек, построены плотины. Подготовительные работы затронули не только южных вепсов, но и соседние локальные группы. Так, для регулировки стока вод на территории проживания корвальских вепсов были построены плотины на реке, вытекающей из Леринского озера, при истоке р. Энои из Рябовоконецкого озера и реки Новой из Кехнозера (Uzґjogi). Постоянно подвергались расчистке речные берега [9, л. 36, 38].

В середине 1920-х гг. в верховьях реки Ояти, где располагались исключительно поселения средних вепсов, лесозаготовки приобрели характер массового промысла, причем чем ближе к истокам, тем больше населения в нем было задействовано. Так, в районе Ладвы в лесозаготовках участвовало 90% взрослых, ниже по течению, в окрестностях Озер, - 36%. В целом по Винницкой волости, куда входили наряду с русскими и указанные вепсские районы, лесным промыслом занимались 23% населения [11, с. 151].

Конкретные факты говорят о значимости лесозаготовительного промысла и для южных вепсов. По сведениям Е. В. Скородумова, исследовавшего это занятие в конце 1920-х гг., из 44 хозяйств д. Боброзеро 37 (т.е. 80%) имели доход от работ по заготовке леса. Этой работой крестьяне занимались в свободное от земледельческого труда время, главным образом поздней осенью, зимой и ранней весной. Срок пребывания на лесозаготовках составлял в среднем около 10 недель, т.е. более 2 месяцев [2, д. 93, л. 4, 31]. Таким образом, южные вепсы были вовлечены в лесозаготовки в очень высокой степени.

Рабочими инструментами до появления техники, которую начали применять только с 1930-х гг., были топор (kirvez), пила (pila), скобель для окорки бр?вен в виде либо скребка, либо с двумя ручками, об?рнутыми берестой, с шириной лезвия 4-5 см, толщиной 0,5 см и длиной до 40 см [Там же, л. 30-31]. В работе сплавщиков главным инструментом являлся багор (bagr), представлявший собой железный наконечник с двумя заостренными на концах толстыми пластинами - прямой и отогнутой в сторону, насаженный на длинную (свыше 2 м) прямую деревянную ручку.

По свидетельству южных вепсов, принимавших участие в промысле в дореволюционный период, “лес возили очень толстый, вершков на 12-13 в вершине, да сажен 5-6 длины” [Там же, л. 3] (1 вершок - 4,45 см, 1 сажень - 213,4 см). Рабочий день в лесу продолжался с 6 до 16-17 часов. Дневной заработок дровосека или пильщика составлял 30-50 копеек, а возчика с лошадью - 0,8-1,2 рубля. На питание рабочий тратил до 30 копеек в сутки, на прокорм лошади - около 60 копеек. Таким образом, чистый заработок у безлошадных мог доходить до 20 копеек, а у возчика - до 30 копеек. Выше ценился труд сплавщиков, так как он был более напряженным и совпадал с началом земледельческих работ, являвшихся очень важными для крестьян. Суточный заработок этой категории рабочих составлял 1-2 рубля [4, с. 335]. В конце XIX - начале XX в., работая вместе с лошадью, за сезон на лесозаготовках можно было заработать около 100 рублей, а без тягловой силы - около 30 рублей [1, с. 3; 3; 6, с. 34]. В конце 1920-х гг. жители южновепсских поселений при работе вдво?м, используя лошадь, могли получать до 4 рублей в день, что в натуральном выражении соответствовало 1840 г муки или 2300 г печ?ного хлеба, 240 г пшена и 9600 г овса. В бюджете южновепсских хозяйств в эти годы доля дохода от лесозаготовок составляла 30-40% [2, д. 93, л. 40, 42-43].

Если до революции и в первые годы советской власти отправляться на лесозаготовки южных вепсов заставляли экономические факторы: недостаток хлеба и, следовательно, необходимость заработать средства на его приобретение, то с 1930-х гг. крестьян стали принуждать работать в лесу в порядке трудовой повинности. Административные районы, созданные на территории расселения вепсов, были включены в категорию промыслово-земледельческих. Характерно, что газета Ефимовского района, в котором проживала большая часть южных вепсов, носила первоначально название “Колхозник-лесоруб”, тем самым подч?ркивая значение лесозаготовок в экономике территории. Хотя труд на промысле был физически тяж?лым, молод?жь охотно отправлялась на лесозаготовки, так как это давало возможность разнообразить жизнь, пообщаться со сверстниками

из других, нередко отдал?нных деревень, завести знакомства, заработать “живых” денег. При этом обязательным условием являлось выполнение нормы выработки. Перевыполнение нормы стимулировалось дополнительно. В 1930-е гг., по информации И. В. Павловой, за 2 недели работ она получила 75 рублей, 1 кг конфет, 2 м ситца, рейтузы, большой зел?ный шерстяной платок и “маленькую” бутылку водки [7, л. 42]. Во время Великой Отечественной войны на лесозаготовках трудились в основном женщины и подростки. Работа продолжалась с рассвета до наступления темноты. За выполненную норму получали 600 г хлеба.

При работе в лесу иногда приходилось ночевать под открытым небом. Прежде всего, это касалось сплавщиков, в меньшей мере - лесорубов и возчиков. В таких случаях для ночлега устраивался специальный кост?р “нодья” (nodj), делавшийся из двух смолистых, засохших на корню сосен, которые укладывались одна на другую и закреплялись с боков колышками. При этом соприкасающиеся поверхности стволов предварительно разрыхлялись топором, а на концах и в центре делались небольшие прокладки для лучшего горения. Распространявшийся по всей длине деревьев огонь равномерно обогревал спящих. Таким образом, относительно комфортно можно было ночевать даже зимой, предварительно уложив на утоптанный снег хвою. Этот способ ноч?вки, вероятно, был перенят от охотников, которые используют его до настоящего времени. Известна была “нодья” и средним вепсам [5, с. 68-69].

Более распространенным временным пристанищем как на местах лесозаготовок, так и при работе на подсеке служил стан (stan) - бревенчатое сооружение из сухого леса высотой не более 1,5 м, с двухскатной крышей на слегах из жердей, досок, бересты или еловой коры (kotkвюed), без пола, потолка и оконца, с открытым очагом и отверстием для выхода дыма в крыше. Иногда очагом служил костер. Такое жилище вмещало до десятка человек, располагавшихся на соломе, постеленной прямо на землю. С конца 1920-х гг. на смену станам пришли деревянные бараки с нарами и печками.

Лесозаготовительный промысел способствовал распространению в южновепсском крае элементов русской и, шире, городской культуры. Так, сравнивая деревню Белая, через которую проходил лесозаготовительный тракт, с находящимся в стороне крупным поселением Боброзеро, Е. В. Скородумов отмечал в конце 1920-х годов: “...и внешний вид построек, и некоторая плановость в распределении хором и участков, и, наконец, даже... присутствие в каждом доме керосиновой лампы... крестьянские избушки дер. Белой уже не носят следов той седой старины, какие мы наблюдаем в д. Боброзере: это все новые постройки великорусского типа, с белыми печами” [2, д. 93, л. 7-8].

Но культурное влияние было взаимным. Южновепсские возчики останавливались на постой в соседних русских деревнях, жители которых наносили ответные визиты: “У тятеньки два мужика-чухаря стояли. Они зимой в лесу работали... Отец уезжал к ним на неделю в Красный Бор” [8, л. 38]. Соседние с южными вепсами русские хотя и не говорили по-вепсски, но достаточно хорошо понимали вепсскую речь. Происходило взаимообогащение в области фольклора, традиционных представлений и верований. Этo способствовало формированию общих черт в культуре южных вепсов и соседних групп русского населения.

Вместе с тем южные вепсы оставались более консервативными по сравнению с русским населением, и нововведения в быту воспринимали с осторожностью. Например, они с большой неохотой меняли привычные станы на бараки, индивидуальное приготовление пищи во время лесозаготовок на коллективное [2, д. 93, л. 22-26].

В 1930-е гг. по всему ареалу обитания южных вепсов начинают создаваться пос?лки лесозаготовителей: Ал?шины Нивы, Боровской, Крутой Ручей, Красный Бор, Ленинский, Ропля. К ним от железнодорожных станций Заборье и Ефимовская на линии Ленинград - Вологда были проложены узкоколейные пути. Наряду с местным населением, в новые поселения по вербовке приехало работать много людей из разных частей Советского Союза, что способствовало размыванию и утрате многих черт традиционной культуры южных вепсов, проникновению в не? новых элементов.

Таким образом, в конце XIX - первой половине XX в. лесозаготовки играли значительную роль в хозяйстве южных вепсов, являясь существенным источником дохода. Промысел способствовал более интенсивным контактам с соседним русским населением, способствующим взаимовлиянию в различных сферах культуры, е? интернационализации. Некоторые особенности в организации жизни на лесозаготовках у южных вепсов стали нивелироваться с конца 1920-х гг.

промысел лесозаготовительный вепс межэтнический

Список литературы

А. Клм. Тихвинские чухари (Путевые наброски) // Русская жизнь. СПб., 1894. № 347.

Архив Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого Российской академии наук. Ф. 13. Оп. 1.

Григорьев Л. Оскудение чухарей. Тихвинский уезд // Новое время. 1909. 22 мая (4 июня).

Дамберг Э. Ф. Кустарные промыслы Тихвинского уезда // Тихвинский край: краеведческий сборник по Тихвинскому уезду / под ред. В. И. Равдоникаса. Тихвин, 1926.

Зайцева М. И., Муллонен М. И. Образцы вепсской речи. Л.: Наука, 1969.

Исаев. У Корвальских чухарей // Вестник Новгородского земства. 1899. № 20. С. 34-36.

Полевые материалы автора. Полевой дневник. 1990.

Полевые материалы автора. Полевой дневник. 1993. № 2.

Полевые материалы автора. Полевой дневник. 1994.

Равдоникас В. И. Чухари // Тихвинский край: краеведческий сборник по Тихвинскому уезду. Тихвин, 1926. С. 242-261.

Розов Н. С. Работы Ленинградской этнологической экспедиции 1926 года среди вепсов Лодейнопольского уезда // Труды Ленинградского общества изучения местного края. Л., 1927. Т. 1. С. 149-158.

Размещено на Allbest.ru