Размещено на http://www.allbest.ru/

ФГОУ ВПО «Кемеровский государственный сельскохозяйственный институт»

Проблемы колхозного животноводства в военный период

Хромова Т.Ю.

Великая Отечественная война нанесла кузбасскому животноводству огромный урон. Общее сокращение стада в целом по области, а также колебания его численности в отдельные годы войны по разным категориям хозяйств, объясняется сочетанием ряда факторов, важнейшим из которых было ухудшение кормовой базы животноводства.

В рационе кормления скота изменилось соотношение концентрированных и грубых кормов: если до войны содержание концентрированных кормов достигало 30%, то уже в первую военную зиму 1941-1942 гг. оно составляло 9,9%. Другими кормами колхозное стадо также было обеспечено недостаточно. План сенокошения был выполнен на 92%. Всего грубых кормов в переводе на сено (мякина, солома) было заготовлено 77% от плана. стадо кормовой война животноводство

Похожая ситуация с накоплением кормов к зиме возникала и в последующие военные годы. Главная причина заключалась в том, что значительная площадь сенокосных угодий оставалась неубранной. Многие колхозы затягивали сеноуборку до поздней осени, допуская большой разрыв между косьбой трав и укладкой сена в стога, что приводило к снижению качества и порче кормов. Эта проблема постоянно была в центре внимания областного партийного и советского руководства. Так, весной 1943 г. вышло постановление обкома ВКП(б) «О проведении сеноуборки и силосования кормов в колхозах, совхозах и подсобных хозяйствах», по которому подсобным хозяйствам, организациям и предприятиям выделялись сенокосные угодья за счет неиспользуемых участков Гослесфонда и Госземфонда. Колхозам разрешалось после выполнения плана накопления кормов отводить колхозникам сенокосные участки. Нуждающимся колхозам было разрешено сенокошение на землях колхозов, имеющих излишки сенокосов. В целях поощрения рекомендовалось дополнительно выдавать колхозникам 10% от убранного и застогованного сена, а за каждый выработанный трудодень на силосовании - 10 кг сена, предусматривались натуральные премии [1].

Однако упомянутое постановление не изменило, да и не могло изменить бедственное положение с кормами, т.к. рабочих рук и техники в хозяйствах не хватало.

Тревожная ситуация зимой 1943-1944 гг. сложилась в Чебулинском районе, где из 56 колхозов 23 были не обеспечены кормами, а в 4 колхозах они закончились уже к январю. По району дефицит грубых кормов составил 11500 ц. Частично он был покрыт за счет мобилизации кормов у колхозников; использования в корм соломы урожая 1942 г., раскрытия крыш, крытых соломой, раздачей скота на прокорм колхозникам. Позже Чебулинскому району в централизованном порядке было оказана следующая помощь:

1) из запасов Загоскота отпущено 30 тонн сена;

2) выдано 8 тонн жмыха с Мариинской базы Облмаслопрома и 100 тонн сухой барды из запасов Мариинского спиртзавода;

3) со складов Райпотребсоюза отпущено 200 тонн мороженого картофеля с условием возврата из урожая 1944 г. [2].

На положение с грубыми кормами оказало влияние сокращение посевов многолетних трав. В колхозах они уменьшились в 4,4 раза, а по области -почти в 2 раза. Такое заметное сокращение посевов многолетних трав объяснялось, с одной стороны, тем, что на их обработку не хватало техники и времени, а с другой - отношением крестьянства к травосеянию. Ряд руководителей районов в своих выступлениях на пленумах и заседаниях бюро обкома ВКП(б) отмечали, что крестьяне говорят: - «зачем траву сеять, она и так вырастет». В колхозах уменьшились и посевы кормовых культур.

В рационе скота резко сократилось количество пищевых отходов (жмыха, отрубей и др.) и картофеля, использовавшихся, прежде всего в свиноводстве, а теперь расходовавшихся на продовольственные нужды. Так, зимой 1942 - 1943 гг. колхозное свинопоголовье было достаточно обеспечено картофелем лишь в нескольких районах Кузбасса - Гурьевском, Ленинск-Кузнецком, Мариинском и Барзасском, в то время как в Зырянском, Анжеро-Судженском, Беловском, Таштагольском было заготовлено от 1 до 6 ц картофеля на 1 общественную свиноматку, а в Крапивинском, Мысковском, Титовском, Тисульском, Тяжинском, Юргинском и Яшкинском районах такой вид корма отсутствовал вообще.

Важная роль в пополнении запасов кормов на зиму и в экономии концентратов отводилась силосу. Силосовались не только кормовые культуры, но и растительные отходы, сеяные травы, картофельная и свекольная ботва, крапива, ветки деревьев. Проблему кормов в колхозах пытались решить с помощью прифермских участков. Эти участки, на которых выращивались сочные корма и зеленая подкормка, занимали обычно 3-5 га и обрабатывались силами животноводческих бригад. В 1943 г. площадь прифермских участков составляла 2835 га, или в среднем 1,8 га на один колхоз, а в 1944 г. - уже 4030 га, или 2,4 га на колхоз. [3].

Прямым следствием ухудшения кормовой базы животноводства был падеж скота. Самым высоким в колхозах был падеж свиней, достигший в 1942г. 47,1%, в последующие военные годы снизившийся до 35-36%. Стадо овец и коз за счет падежа ежегодно уменьшалось на 9-15%, несколько ниже был этот показатель по крупному рогатому скоту - 8-12%. Поголовье лошадей в результате падежа в 1943 - 1944 гг. сокращалось на 17,8% и 18,3%, в другие военные годы - на 8-11%. Общей тенденцией было замедление темпов падежа в колхозах, начиная с 1944 г. [4].

Анализ показателей падежа по разным видам скота показывает, что от сокращения концентрированных кормов пострадало, прежде всего, свиноводство. Высокий падеж конепоголовья также был связан с нехваткой фуража. Даже с учетом мобилизаций лошадей в армию, на оставшихся приходилось меньшее количество зерна, чем до войны. Так, в 1940 г. за счет колхозных фондов на 1 лошадь приходилось 4 ц зерна в год, в 1942 г. - 2,5 ц, в 1944г. - 1,7 ц. Помимо отмеченных выше причин, падеж конепоголовья усиливался за счет использования его на полевых работах. Истощенные, ослабленные животные не выдерживали нагрузок. Начальник конеуправления НКЗ РСФСР А.П. Рогалевич, выступая в ноябре 1944 г. на совещании работников и специалистов по животноводству Кемеровской области, отметил: «Производительность лошади увеличилась в 3 раза. Эту производительность мы выбиваем не овсом, а кнутом».

На поголовье крупного и мелкого рогатого скота сокращение концентрированных кормов сказалось менее болезненно, т.к. его рацион состоял в основном из грубых и сочных кормов.

Помимо истощенности поголовья падеж скота был следствием невыполнения элементарных зоотехнических правил, профилактических мероприятий по борьбе с заболеваниями скота.

Катастрофически высоким был падеж молодняка. Только за 3 месяца 1944 г. в колхозах области пало молодняка всех видов 11780 голов, или 10,7% от приплода, а в ряде районов этот показатель был еще выше, например, в Кузнецком районе за март того же года пало 20,5% молодняка. А в отдельных колхозах этого района пало от 30 до 100% приплода. Можно выделить следующие причины гибели молодняка:

1. Сильная истощенность маточного поголовья.

2. Отсутствие родильных помещений. За указанный период 1944 г. в колхозе «Вторая пятилетка» Гурьевского района по этой причине погибло 60 поросят.

3. Голодание молодняка из-за недостатка молока, отсутствия минеральной подкормки в рационе. В Ленинск-Кузнецком районе 19,5% родившихся ягнят пало от закупорки кишечника, вызванного поеданием шерсти в результате голодания. Аналогичная ситуация сложилась в Юргинском, Таштагольском и других районах.

4. Преждевременный перевод на недоброкачественные, грубые корма.

5. Несоблюдение ветеринарных норм.

Нельзя забывать и о таком характерном явлении, как бесхозяйственность, халатное отношение к обязанностям (выражаясь языком тех лет - «обезличка»). Ничем другим нельзя объяснить, например, гибель скота от съедания отравляющих веществ, предназначенных для борьбы с сельскохозяйственными вредителями, как это произошло в 1944 г. в Гурьевском районе, где 17 голов крупного рогатого скота отравились кремнефтористым натрием. И в Топкинском районе, где 20 лошадей погибло, съев мышьяк. Еще один факт. В колхозе «Кузбасстрой» Ленинск-Кузнецкого района после обработки чесоточных лошадей гоняли на водопой к проруби, что вызвало простудные заболевания. Для лечения лошадям ввели мышьяк, после чего им требовалась усиленная подкормка, которой они не получали. В результате три лошади пали.

Еще одним явлением, связанным с так называемым «человеческим фактором» было обычное воровство или «разбазаривание» того или иного колхозного имущества. Примером может служить ситуация в уже упомянутом колхозе «Кузбасстрой», где наблюдался большой падеж скота, когда за 1 квартал 1944 г. только лошадей пало 65,3%. Местные власти объясняли это бескормицей, однако проверка установила перерасход грубых кормов по лошадям 805 ц, а по КРС - 905 ц. По бухгалтерским отчетам расход корма для лошадей составлял 2-3 дневные нормы, фактически же животные находились в полуголодном состоянии, в отдельные дни не получая ни кормов, ни воды. Корма «уходили на сторону», списывались, часть скрывалась от учета. Молодняк был переведен на солому трехлетней давности, что привело к кишечным заболеваниям и гибели.

Под «разбазариванием» подразумевалось не только прямое воровство, но и другие способы передачи общественного имущества в личные хозяйства. Интересные и показательные факты приводятся в докладной записке районного инспектора Статуправления Госплана СССР по Топкинскому району А.А. Платонова начальнику Управления статистики Уполномоченного Госплана при СНК по Кемеровской области И. Егорову. В ней речь идет о том, как заведующий Топкинским РайЗО С., пользуясь тем, что распоряжением облисполкома разрешалось снабжение специалистов сельского хозяйства коровами, раздавал их людям, имевшим весьма отдаленное отношение к сельскому хозяйству, например, заведующему отделом пропаганды и агитации райкома ВКП(б), секретарю райисполкома, военному прокурору Топкинского узла Томской железной дороги. В том же районе работники райоЗО (зоотехник Г. и главврач Т.) из 200 племенных свиней, полученных из Юргинского племсовхоза, 100 свиней раздали по знакомым и родственникам, и себе взяли по 2 свиньи.[5]. Конечно, такие факты не играли определяющей роли в сокращении колхозного стада, но они имели место во многих, если не во всех районах и игнорировать их нельзя.

Подобное отношение к общественному имуществу вообще и к скоту, в частности было связано не только с тем, что «если колхозное - значит ничье». Многое зависело от позиции руководителей местных партийных и земельных органов и отдельных хозяйств в отношении подбора кадров, определялось отношением самих работников животноводства к своим обязанностям.

Уполномоченный Госплана при СНК по Кемеровской области Ф.Котов в аналитической записке «Об итогах выполнения плана развития животноводства в колхозах Кемеровской области за первый квартал 1944 г.» на имя председателя Госплана СССР И.А. Вознесенского неоднократно отмечал, что «главной причиной гибели скота является обезличка, неподготовленность и текучесть животноводческих кадров». Действительно, в некоторых колхозах в течение года конюхи менялись 4-8 раз. За 11 месяцев 1944 г. в колхозах Яшкинского района сменилось 34 конюха, в колхозах Титовского района из 195 конюхов 117 работали на этой должности первый год. В том же году в Топкинском районе сменилось 36 заведующих животноводческими фермами из 80, в Крапивинском - 67 из 89, в Тяжинском - 105 из 135, в Ижморском - 92 из 110.

Важной причиной высокой текучести кадров была непродуманная система оплаты труда работников животноводства. Во многих колхозах она производилась повременно, без учета таких показателей, как количество обслуживаемых голов, степени упитанности, привеса и сохранности поголовья, соблюдения зоотехнических норм. Поэтому колхозники уходили на другую работу. Однако материальное стимулирование хотя и необходимо, но не только оно являлось решающей мотивацией для хорошей работы. Если человек относился к своим обязанностям ответственно, работает «не за страх, а за совесть», с интересом, то результативность его труда была высокой.

На всю область стал известен председатель колхоза «Тревога» Тисульского района Н. Неустроев. В 1940 г. в колхозе было 86 голов крупного рогатого скота, 580 овец, 120 свиней и 90 лошадей, птицеводство не было развито. К концу 1944 г. колхозное стадо насчитывало 284 головы крупного рогатого скота, 145 свиней, 90 лошадей, 920 овец и коз. В хозяйстве стали разводить птицу и племенной скот. Случаи падежа скота были очень редкими. Нестандартно решалась проблема кормов. Так, свиней здесь кормили специальной смесью из картофеля и сенной муки. Сенная мука приготовлялась из мелко нарезанного и несколько раз пропущенного через соломорезку сена, затем она пропаривалась в специальном чане и смешивалась с картофелем. Такое «блюдо» позволяло экономить концентрированные корма. [6].

Еще одним фактором, под влиянием которого происходило сокращение поголовья, был вынужденный забой скота, который зачастую по своим масштабам был сопоставим с падежом. Забой происходил главным образом по причине нехватки кормов. Так произошло в уже упоминавшемся Чебулинском районе, когда зимой 1943-1944 гг. колхозное стадо оказалось на грани гибели. Колхозам пришлось забить и сдать за счет мясопоставок 250 голов крупного рогатого скота, 300 овец, из них 170 - овцематок. Кроме того, в силу низкой упитанности скота при сдаче государству в счет обязательных поставок его приходилось забивать в большем количестве, чем это могло бы быть при хорошей упитанности. Так, средний вес свиньи, сданной колхозами государству в 1943 г., был равен 54 кг (при норме около 100 кг), средний вес коровы - 178 кг (при норме - 450 кг). В результате колхозы были вынуждены забить лишних 23 тыс. голов крупного рогатого скота. [7].

Трудности в развитии животноводства привели не только к сокращению поголовья скота в колхозах и совхоза, но и к ухудшению качественных показателей, таких, например, как выход молодняка, надои.

Не справлялись колхозы и с планами развития общественного животноводства. Однако более успешно в колхозах развивалось коневодство, что было связано с целой системой мероприятий, направленных на сохранение конепоголовья. Начало этому было положено в мае 1943 г., когда вышло постановление Кемеровского обкома ВКП(б) «О мерах по увеличению поголовья лошадей, улучшения за ними ухода и содержания в колхозах и совхозах области», предусматривавшее работу сразу по нескольким направлениям.

Особое внимание уделялось снижению яловости маточного поголовья, ухода за жеребыми кобылами и за молодняком. В качестве материального стимула ежегодно, начиная с 1943 г., за счет областного бюджета разрешалось выдавать две премии в размере 700 и 1000 рублей председателям колхозов, обеспечившим заметный прирост конепоголовья, и 10 премий по 500 рублей для конюхов и колхозников, работавших на лошадях. Кроме этого, разрешалось выдавать колхозникам за сохранение и выращивание лошадей дополнительную оплату зерном.

Еще одной мерой, призванной обеспечить надлежащий уход и содержание конепоголовья, стало закрепление рабочих лошадей с комплектами сбруи за производственными бригадами, а внутри бригад - за отдельными колхозниками. Постановление предусматривало наказание лиц, виновных в простое лошадей и в небрежном к ним отношении вплоть до уголовной ответственности. Обращалось внимание на кадровое и материально-техническое обеспечение работы по повышению поголовья лошадей. За счет местных бюджетов организовывались курсы по подготовке заведующих конефермами, тренеров-наездников, техников по коню для участкового и районного земельного аппарата. В целях более полного обеспечения конным инвентарем и упряжью колхозов и совхозов планировалась организация в каждом районе мастерской по производству колес, саней, сбруи, седел и другого инвентаря, задания по их производству получили предприятия местной промышленности, промкооперации и леспромхоза. Особая роль отводилась Чебулинскому и Топкинскому районам, где создавались племенные коневодческие фермы.

Выход указанного постановления в годы войны был не случайным, т.к. лошадь играла особую роль в производственной деятельности колхозов и совхозов, заменяя отправленную на фронт и выходящую из строя технику. Сохранению и увеличению конепоголовья способствовало и регулярное, начиная с 1944г., проведение в Кузбассе «Дня коня». Такой день проводился один раз в месяц и являлся своеобразным вариантом социалистического соревнования. В колхозах производились осмотры поголовья лошадей по ряду позиций: упитанность, сокращение количества травм, снижение падежа и др. Это мероприятие усиливало заинтересованность ухаживающих за лошадьми колхозников в результатах труда, т.к. по итогам «Дня коня» выплачивались натуральные и денежные премии.

Отмеченные выше мероприятия не могли решить всех проблем в развитии коневодства, ведь даже самые хорошие и правильные планы и постановления на практике часто реализовываются не в полном объеме. В феврале 1945 г. по итогам «Дня коня» были отмечены колхозы Ленинск-Кузнецкого и Кузедеевского районов, где 80% лошадей имели хорошую и среднюю упитанность, однако, в целом по области такую упитанность имело лишь 56,3% конепоголовья. В данном случае низкая упитанность была прямым следствием нехватки кормов.

Другая причина неудовлетворительного состояния поголовья лошадей в колхозах обсуждалась на проходившем в г. Кемерово в июле 1945 г. первом областном совещании передовиков коневодства. Участники совещания отмечали, что у лошади много хозяев - председатель колхоза, конюх, заведующий фермой, а смотреть за ней некому и приводили примеры недосмотра, небрежного, а порой и варварского отношения к животным. Жеребых кобыл перегружали на полевых работах, использовали не по назначению, что приводило к абортам. Половина случаев истощения лошадей происходила из-за неправильного, нерегулярного кормления и поения. В Беловском районе в течение мая-июня 1945г. утонуло 33 лошади, т.к. они паслись ночью со спутанными ногами. В качестве конюхов во многих колхозах использовались подростки, которым просто лень было следить за лошадьми. Подобные случаи квалифицировались как «обезличка». Приводились примеры ответственного подхода к работе. Например, заведующий конефермой колхоза «Восьмой съезд Советов» Мариинского района Н.М. Прохоров установил на своей ферме строгий порядок кормления, поения и работы лошадей. Все производилось строго по часам. В этом колхозе были лучшие кони в районе. Необходимо отметить, что мероприятия по увеличению конепоголовья дали определенные результаты. Увеличился выход жеребят, о чем уже говорилось выше, а также сократился падеж лошадей, причем по сравнению с другими видами скота, более существенно.

Отдельно следует остановиться на том, как во время войны менялась численность племенного скота. Несмотря на то, что численность племенного скота росла, его удельный вес оставался низким. В ряде колхозов породистый скот вообще отсутствовал. В течение войны происходило поступление скота из Омской области и Казахстана - 3244 свиней породы крупная белая английская, 7560 крупного рогатого скота голландской и симментальской пород, 1791 овец породы прекос и романсон. По сравнению с 1941 г. к 1945 г. количество племенных ферм выросло незначительно - на 19 ферм по всем видам скота, при этом они не являлись товарными, т.е. Кемеровскую область племенным материалом не снабжали. [8].

Несмотря на то, что значительная часть породного скота была сосредоточена в колхозах, заметного влияния на колхозное животноводство это обстоятельство не оказало. Скот использовался нерационально, плохо был организован учет, во многих колхозах не заводили на него родословные и племенные свидетельства, что свидетельствует о недостаточном внимании к вопросам разведения и селекции. Допускались случаи раздачи породного скота для личных хозяйств работников РайЗО, их знакомых и родственников. Между тем, даже не чистопородный, а метизированный скот был более продуктивным, чем обычный. Так, в колхозе «Первое мая» Титовского района крупный рогатый скот был полностью метизирован и удой на одну фуражную корову за 11 месяцев 1944 г. составил 1850 литров, настриг шерсти с одной овцы достигал 3,2 кг, при среднем значении по области 1,5 кг. [9].

В годы войны пострадало и птицеводство. Несмотря на то, что для выращивания птицы требуется фактически несколько месяцев, и ее разведение могло бы отчасти решить мясную проблему, в колхозах относились к этому делу как второстепенному. Птичники на зиму не ремонтировали, корма не заготовляли, высока была текучесть кадров. В ряде районов (Юргинском, Тяжинском и др.) треть колхозов вообще не имела птицеферм, а в некоторых колхозах области поголовье птицы насчитывало 7-10 голов.

На областном совещании работников птицеводства, проходившем в январе 1945 г. в Кемерово, обсуждались проблемы этой отрасли. Участники совещания отмечали, что на птицефермах большие масштабы приобрело воровство яиц, прозвучало даже такое выражение, как «яйца с ножками». В некоторых колхозах по отчетам куры в год несли по 12 яиц, что было явным свидетельством их «утечки». В колхозе «Голос Ильича» птичницей была назначена уборщица школы, которая лишь следила за тем, чтобы кур не стащили крысы.

В то же время отмечались и примеры хорошей работы. В колхозах Топкинского района был организован выпас кур на полях до осени, что значительно повышало их яйценоскость. Птицеводы колхоза «Смычка» Кемеровского района справились с проблемой кормов - рацион состоял из тыквы, специально выращенной для этой цели и отходов сорняков, которые собирались возле элеваторов и складов Заготзерно. При этом значительно сокращались расходы зерна. [10].

С 1944 г. в развитии птицеводства наметился подъем. В Кемеровской области дополнительно к уже имеющейся Топкинской инкубаторно-птицеводческой станции были организованы Кузнецкая и Анжеро-Судженская птицефабрики. Во многом благодаря этому за 1945 г. поголовье птицы в колхозах выросло на 11,9 тыс. голов. [11].

Несмотря на то, что развитие животноводства во время войны происходило в крайне тяжелых условиях, в ряде хозяйств отмечались явные успехи. В 1944 г. доярка колхоза им. Реввоенсовета Топкинского района надоила 1800 л. молока на одну фуражную корову, Хрисанфова М.А. из колхоза «Гигант» Тисульского района - 1871 л. Чабан Смирнова из колхоза «Тревога» Тисульского района получила на 100 овцематок 145 ягнят, а чабан Басистый колхоза «Память Куйбышева» Топкинского района - 150 ягнят. Свинарка колхоза им. Свердлова Ленинск-Кузнецкого района вырастила 18 поросят, а Соколова К.С. из колхоза им. Буденного Киселевского района - 19 поросят от каждой свиноматки. Успехов добились коневоды Чебулинского, Беловского, Тяжинского районов. Птичница колхоза им. Молотова Прокопьевского района получила на каждую курицу-несушку по 96 яиц и полностью сохранила весь полученный молодняк. [12].

Подводя итоги, можно сделать вывод о том, что в военный период произошло ухудшение количественных и качественных показателей состояния колхозного животноводства. Это было обусловлено сочетанием ряда факторов, среди которых главный - это ухудшение кормовой базы. Кроме того, на состояние животноводства оказали влияние обеспеченность материально-техническими и трудовыми ресурсами, а также «человеческий фактор» (бесхозяйственность, воровство и т.д.). Несмотря на успехи отдельных хозяйств, в целом по области за рассматриваемый период произошло сокращение поголовья всех видов скота.

Список использованной литературы

1. ГАКО. Ф. П-75. Оп. 1. Д. 16. Л. 130.

2. ГАКО. Ф. П-75. Оп. 1. Д. 98. Л. 144, 148.

3. ГАРФ. Ф. А-310. Оп. 1. Д. 2536. Л. 6.

4. Шуранов Н.П. Кузбасс в годы Великой Отечественной войны - Кемерово: Изд-во ОблИИУ, 2000. - С. 96.

5. ГАКО. Ф. П-75. Оп. 1. Д. 98. Л. 134, 138, 143.

6. ГАКО. Ф. 790. Оп. 1. Д. 37. Л. 27, 36.

7. ГАКО. Ф. П-75. Оп. 1. Д. 109. Л. 21.

8. ГАКО. Ф. 304. Оп. 16. Д. 458. Л. 32-37.

9. ГАРФ. Ф. А-374. Оп. 7. Д. 1770. Л. 46.

10. ГАКО. Ф. 790. Оп. 1. Д. 89. Л. 10,48

11. Арутюнян Ю.В. Советское крестьянство в годы Великой Отечественной войны- М.: Изд-во АН СССР, 1970 - С. 431, 433.

12. ГАКО. Ф. П-75. Оп.1. Д. 222. Л. 63-70.

Размещено на Allbest.ru