Землеустроительная политика поселенческих образований черноморских (кубанских) казаков в конце XVIII-XIX вв.

Understanding the land use by the Kuban Cossacks should allow one to broaden the scientific horizons of the Cossack way of life, the essence of which was the active protection of state interests in the South of Russia and the consistent development by the growing Russian state of territorial spaces, retaining at its core the two common components of the Cossack land ideology - the land and freedom.

Throughout the history of their existence, the Black Sea (Kuban) Cossacks have been closely interconnected with the history of the Russian agriculture, land tenure and land use.

The purpose of the work is to analyze the land management policy of the Black Sea Cossack population during the settlement of the Kuban lands in the end of the XVIII-XIX centuries.

Materials and methods. This study is based on the collected and systematized archival material concerning the history of land use in the Kuban region. To understand the history of land policy in its diversity, we tried not only to introduce new materials from the archive collections of documents into scientific circulation, but also focused on the characteristics of the settlement structures. A large layer of information and documentary materials has been preserved in the State Archive of Krasnodar Region (GAKK). They made it possible to trace the history of origin, formation and development of land issues within the settlement structures. The volume of archival content presented in the GAKK's archive collections is very diverse, reflecting a wide range of issues that contribute to the definition of specifics of land management development and detailed ideas about settlements.

In the presented research we relied on some methodological constructs and theoretical ideas, which conditioned the understanding of historical development as a complex, multilayered process under the influence of a set of economic, social and cultural factors.

From these basis, the induction method is supposed to be used to make judgments within the framework of the all-Russian historiography of the agrarian direction of historical science.

An important methodological concept for understanding the problems is the local history, which implies the study based on the individualization and detail of research objects.

This concept is a study of the region history in the research field of all-Russian history, while using the standpoint of an interdisciplinary approach.

Results. The study considers such problematic historical subjects as the folding of the archetype of the Cossack world based on the rules of land acquisition, economic and administrative structure of the Kuban settlements. Some peculiarities in the formation of settlements by the Black Sea (Kuban) Cossacks have been revealed and the progressivity and efficiency of land management policy. In addition, the historical legality of the world settlement model has been substantiated.

Conclusions. The dynamics of land use development in the end of the XVIII century and during the XIX century clearly demonstrates the huge socio-economic potential. Undoubtedly, the positive or negative character of this dynamics was significantly influenced by both external and internal factors. As external circumstances, it is necessary to highlight the presence of serious military danger, as well as the activities of the military administration, including the ones under the pressure of senior military and civilian officials. Land management was greatly influenced by the state policy on purposeful resettlement of new settler groups to Kuban, at least during the first half of the XIX century. The land management policy had allowed the Cossacks to be involved in the process of introduction of agrotechnical innovations with encouragement of business initiatives among the resettled Cossacks.

Keywords: land use, land management, stanitsas, farmsteads, Black Sea (Kuban) Cossacks, resettlement.

Освоение территории современной Кубани (Краснодарский край) относится к 1792 г. После подписания Ясского мирного договора (1791) Екатерина II, намереваясь укрепить южный фронтир, повелела переселить на эти земли запорожцев, казаков ранее созданного Черноморского казачьего войска. Территория, занятая казаками, получила название Черномории, или Области Войска Черноморского, которая в 1860 г. вошла в состав Кубанского казачьего войска. Непосредственно с этого момента и принято говорить о целостности исторического пространства Кубани как самодостаточного казачьего края России. Освоение новых земель и защита южных рубежей России стала основной целью переселения на Кубань запорожских казаков.Казачье войско занимало пространство земель, расположенных между восточным берегом Азовского и Черного морей, войском Донским, Кавказской областью и землями, заселенными черкесами, отделяемых р. Кубанью [1].

С прежней своей родины запорожские казаки позаимствовали для Кубани собственную систему землепользования, отличавшуюся «правом вольной заимки».

Фактически в Запорожской Сечи на Днепре сложилась та оригинальная казачья земельная идеология, которая свойственна разным казачьим войскам. Ее суть сводится к принадлежности всех занятых казаками земель прежде всего всему казачьему войску, а уж затем определению казачьих наделов. Таково изначальное правило в казачьем порядке землепользования.

Кроме того, в Запорожской Сечи огромное значение имели сельскохозяйственные работы. «Земледелие, скотоводство, рыболовство, охота, пчеловодство и пр. питали казака», - писал Ф. А. Щербина [2, с. 445]. Наиболее распространенным способом распределения земли был «захватный порядок», при котором каждый член юрта имел право в любой год занять сколько угодно земли под пашню и сенокос. Параллельно с заселением края появились разнообразные типы поселенческих образований: курени, заимки, хутора, зимовники и коши. Экономическая система, созданная запорожскими казаками на своей прародине, никоим образом не вступала в противоречие с наличествующими кубанскими природно-климатическими условиями. В целом общие характеристики новой местности, «земли степных рек и бассейнов», совпадали с привычными днепровскими степями. Поэтому не удивительно, что землеустроительная традиция, существовавшая в Запорожье, прижилась в новых условиях.

Более того, природно-климатические параметры кубанской земли способствовали дальнейшему развитию казачьей традиции землепользования. Природа влияла не только на формы хозяйственного освоения земель, но и на социокультурные обычаи переселенцев. Громадное пространство земли, пожалованное российской императрицей Екатериной II казакам Черноморского казачьего войска общей площадью в 2 855 996 десятин земли, дало возможность содержать скот почти круглый год на подножном корму [3]. Все полноправные казаки-черноморцы имели право пользоваться жалованной землей без каких-либо ограничений. При этом государство считалось легитимным владельцем земельных угодий [4, с. 193, 194]. Малолюдность заселяемых казаками земель, постоянная занятость преобладающей части казачьего населения военной службой и, наконец, минимальные затраты труда на единицу площади занимаемых угодий по сравнению с земледелием - все это создавало благоприятные условия для развития скотоводства в только что присоединенном к России крае. Обилие пустующих земель никак не совпадало с количеством прибывшего населения, и это отложило свой отпечаток на особенности причерноморского землевладения.

На первых порах преобладало скотоводческое направление. Первоначальное господствующее положение скотоводства оказало глубокое культурно-историческое воздействие на черноморских казаков. Оно повлекло за собой формирование особой системы расселения, отвечающей запросам скотоводческого быта. Скотоводческое хозяйство имело неразрывную связь с хутором и его историческим первообразом - зимовником или кошем. Первоначально хутора возникали не на занятых землях войска, предназначаясь для развития скотоводства, а впоследствии - земледелия. Это условное вольное землепользование, предоставляемое и отчасти гарантированное государством (которое первоначально путем отвода обеспечило переселенцев землями в целом), для черноморских казаков приобретало особую форму владения земельным участком. Подчеркнем, владения, во-первых, срочного (полученного по разрешению и принятого сразу к использованию данного диспозитивного права), во-вторых, пожизненного (казак рассчитывал на владение свободно приобретенным земельным участком на всю свою жизнь), в-третьих, потомственного (черноморцы стремились любыми путями закрепить за собой полученную землю и передать владение ею своему потомству). Фактически устанавливалось частно-корпоративное право собственности на землю (старозаимочные земельные участки), производное от общей государственной собственности, но статусно понимаемое казаками гораздо выше.

Войсковое правительство даже в октябре 1793 г. не знало ни точного количества переселенцев, ни числа мест их проживания. Поэтому приняли решение провести перепись казачьего населения по куреням, поручив это важное дело полковому есаулу Миргородскому [5, с. 692]. К моменту окончания весной 1794 г. переноса Черноморского войска на Кубань его предводители - кошевой атаман З. Чепега, войсковой судья А. Головатый и войсковой писарь Т. Котляревский - выпустили особый акт, регулировавший имущественно-правовой статус зажиточных казаков на отведенной правительством земле.

Таким нормативно-правовым актом стал «Порядок общей пользы» - указ Войскового правительства Черноморского войска от 1 января 1794 г. о внедрении системы войскового управления. Данный наказ учреждал формы земледелия и экономическую независимость крупных хозяйств, а также закреплял большие возможности его последующего развития в Прикубанье. Вся выделенная земля переходила в собственность войска. Актом земельного отвода, выданным войсковой канцелярией, такое землевладение считалось тогда вечно-потомственным владением. Тем самым законодательно санкционировались уже реально сложившиеся поземельные отношения на новых территориях и предоставлялась правовая основа для потенциального воплощения индивидуалистических стремлений состоятельных казаков. В соответствии с этим документом земельные угодья казачьих старшин и верхнего слоя зажиточных казаков объявлялись неприкосновенными от любых посторонних притязаний.

Параграф 19 «Порядка общей пользы» разрешал «старшинам и казакам во всю недавно кончившуюся с Портою Оттоманскою войну за веру, Отечество и ее землю действительно лично служившим, кровь проливавшим и тем вольность приобревшим, за их труды и подвиги, в городах и селениях, по желанию их, иметь собственные свои дворы, а в степи хутора и мельницы; при тех дворах, хуторах и мельницах заводить леса, сады, винограды, хлебопашество, скотоводство, а на приморских косах и других удобных местах рыболовные заводы» [6, л. 2].

Умножение прав земельной собственности у казаков стало подтверждением их заслуг в экспансии государственной политики. Именно беспрепятственное использование аграрных площадей и появление хуторов на общевойсковой земле помогло законодательному оформлению статус-кво. У войска появилось эксклюзивное право на выдачу «открытых листов» на пожизненное пользование землей [7]. Фактическое владение землей было военно-войсковым, все споры собственников регулировались по законам военного времени. сельскохозяйственный землепользование черноморский

Такой порядок пользования неизбежно подталкивал к формированию частной собственности на войсковых землях. Старшинам предоставлялись значительные привилегии, разрешалось поселять при хуторах родственников и вольнонаемных. Почти 50 лет действовало право вольной заимки для увеличения площади землевладения, так как до 1842 г. захват новых земель оставался наиболее часто использовавшимся методом расширения земельных наделов. В нем процветали те, кто мог отчуждать инструментарий власти в свою пользу. Именно войсковые старшины становились первыми и самыми крупными землевладельцами. Прочие казаки из числа финансово благополучных запорожцев располагались в куренных селениях в границах пяти округов Черномории.

Кроме того, хозяйственное развитие тормозилось уравнительным порядком использования земельных угодий. Старозаимочные земельные участки были сконцентрированы в руках немногих, в то же время при межевании войсковой земли на участки владельцы значительного поголовья скота уже не помещались на выделенных в собственность наделах. Им приходилось выплачивать арендные платежи в пользу войска за большие площади пастбищ и сенокосов, что фактически являлось формой государственной аренды.

Поскольку частное землевладение на войсковых землях получило широкое распространение, а войсковое население пыталось всеми способами избежать налогов, то Черноморское войско теряло немалые суммы в недополученных налоговых платежах. Войсковые власти стремились найти компромисс между частновладельческими интересами влиятельных хуторян и задачами развития станичных обществ. По высочайшему войсковому Положению земельные участки выделялись офицерам пожизненно, причем часть земель непременно отводилась в общем станичном юрте. Расчет делался на изменение приоритетов офицеров в отношении постоянного места проживания в пользу станиц.

Предполагалось, что офицеры, имея земли в общем станичном юрте и особо не теряя экономической выгоды от владения степными своими участками, решат вопрос об оседлости с учетом административного и общественного положения станиц и, в конечном счете, благоразумно повлияют на жизнедеятельность станичного общества. Войсковые власти рассчитывали на создание ядра станичного общества именно из офицеров, которые сблизятся с рядовыми казаками на почве решения общественных дел, «облагородят» станичное общество своим постоянным присутствием. От офицеров должны были исходить дельные советы на общих станичных сходах, новые идеи для развития местного казачьего сообщества, предложения об улучшении общественного быта. Полагали, что проживание в станице даст возможность обеспечить достойное воспитание офицерским детям, которые в этом случае перестанут прозябать в глухой степи и постоянно созерцать лишь уныло бредущие огромные стада скота.

Спустя некоторое время усугубившийся характер земельных отношений заставил министра внутренних дел князя А. Б. Куракина поднять вопрос о состоянии земельного вопроса у черноморских казаков и потребности размежевания войсковых земель.

Однако размежевание земель в Черноморском казачьем войске все же отложили, отчасти потому, что Куракин пробыл в должности всего три года (1807-1810). Тем не менее сложилась очевидная тенденция, когда выход казаков в хутора в большой мере ослаблял курени и станицы, поскольку тем было все труднее выполнять свои обязательства перед войском. Все новые хутора возникали не только непосредственно на куренной (станичной) территории, но и далеко за ее пределами.

При наделении поземельного надела станичным юртам казаков немаловажное значение имело выгодное расположение и плодородие земель. Так, к первому разряду относили земли между устьями р. Кубани и р. Протоки, а также полосу земли вверх по правому берегу р. Кубани от ст. Полтавской до поста Редутского. Ко второму разряду причисляли прибрежное пространство от устья р. Протоки до устья р. Ея. К третьему разряду - земли от истоков р. Бейсужка и Челбасс. К четвертому - земли между р. Челбасса и Ея [8].

С началом XIX в. еще не прекратились откровенные земельные захваты и бесконтрольные завладения земельными участками, которые начались при заселении Черномории и сопровождались наделением немногих лиц наилучшими землями и угодьями в исключительное пользование. Все разрешения на водные и земельные отводы выдавались войсковой канцелярией, которая также защищала обладателей подобных объектов от покушений третьих сторон. Уже сам по себе наличествующий акт отвода земельного участка под хутор или плотину служил правовой гарантией неприкосновенности владения. Если возникали на этой почве какие-либо земельные споры, то они судом и администрацией разрешались на основании актов земельного отвода, по определению не подлежавших оспариванию.

Однако казачье население с большим недоверием воспринимало процесс обращения войсковых земель в вечно-потомственные владения и недружелюбно относилось к собственникам хуторов и мельниц. Каждый очередной земельный отвод под хутор или мельницу неизбежно ставил в невыгодное положение курень, ибо тем самым сокращалась общая земельная площадь казачьей общины, и это прекрасно понимали рядовые казаки. Явная несправедливость складывавшихся поземельных отношений в Черноморском казачьем войске неминуемо подпитывала конфликтогенность во взаимоотношениях куреней и хуторов.

Аграрная вражда усиливалась по мере того, как увеличивалось население и расширялась хозяйственная деятельность поселенцев. Большое внимание поземельным отношениям уделял генерал-майор Г.А. Рашпиль (1801-1871). Прибыв в Черноморию весной 1841 г., он получает пост начальника штаба Черноморского казачьего войска 3 ноября 1842 г. и назначается председателем временного комитета, созданного для разработки проекта «Положения о межевой комиссии» [9]. Изучив подробно сложившуюся ситуацию, Г.А. Рашпиль отметил, что от «неопределенности прав землевладения и по милости широкого самоуправления произошло крайнее нарушение равновесия в пользовании войсковою (общинною) землею между хуторами и станицами. Притесненные станичники беднели, плохо снаряжались на службу, пускались в конокрадство и, что всего несообразнее, относились к своим чиновным хуторянам с такими чувствами, каким не следует быть между начальствующими и подчиненными» [10, с. 316, 317]. В Положении о межевой комиссии Черноморского казачьего войска закреплялось землеотведение станицам по числу всего наличествующего народонаселения, т.е. чиновников, священно-церковнослужителей, казаков, детей, вдов и сирот. Размеры земельных участков определялись в зависимости от занимаемой должности: генералу полагалось 1500 десятин, штаб-офицеру причиталось 400 десятин, обер-офицеру выделялось 200 десятин, казаку отводилось 30 десятин.

Важность произошедшего события объясняется тем, что земля являлась главным источником средств и материального благополучия казака. Теперь требовалось увязать изначальные права черноморцев на землю с новым порядком: «Вся земля считалась собственностью войска, а потому каждый казак имел право не только на пользование землей, но и на владение ею. На этой почве возникало много неурядиц, а потому для устранения их положением от 1842 г. было установлено определить казаку 30 десятин на душу, обер-офицеру - 200 десятин, штаб-офицеру - 400 и генералу - 1500» [11, с. 39].

Первоначально офицерские участки давались лишь в пожизненное пользование, а с 1870 г. пожизненное пользование заменяется потомственным, но со временем земельные участки стали постепенно переходить, в том числе путем их продажи, в руки представителей неказачьих сословий. В Черноморском казачьем войске долгое время все курени, находящиеся ближе к реке Кубани, располагали достаточным пахотным клином, и на каждого казака приходилось до 30 десятин. Однако с ростом народонаселения в войске казачьи наделы неизбежно стали уменьшаться. Для решения проблемы малоземельным станицам в малозаселенной части войска начали выделять дополнительные наделы, но приписывали такие наделы к юртам ближайших станиц. Быстрый экономический рост региона обеспечил стремительные изменения в сфере землепользования во второй половине XIX в., Кубанская область превращается в крупнейшего регионального экспортера зерна и другой сельскохозяйственной продукции из Российской империи. Экономический рост обуславливался притоком на Кубань иногороднего населения и активным формированием арендных отношений. Общая площадь Кубанской области составляла 8,12 млн десятин (или 94 360 км²; 82 909 кв. верст), а к началу ХХ в. в ней проживало 1 922 773 человека [12, с. 169-171]. Увеличение народонаселения активизировало спрос на землю, и если где-то еще оставались целинные степи, то они довольно быстро распахивались прибывавшими переселенцами. При этом структура земельного фонда Кубанской области была представлена двумя крупными категориями землевладельцев: около 70 % земельного фонда принадлежало казачеству и еще 12 % находилось в распоряжении частных владельцев.

Однако казачеству запрещалось продавать свои земельные участки (наделы). Указ от 18 сентября 1865 г., в частности, гласил: «О не продаже казаками земель своих, с которых они службу отправляют, казакам земель своих продавать запрещено» [13], ибо по определению «все юртовые станичные земли являются собственностью войска, станичные же общества только владеют и пользуются ими» [14, с. 114]. Такое положение вещей в землевладении Кубанского казачьего войска способствовало развертыванию нового наступления на хутора рядовых казаков, в том числе со стороны иногородних. С 1869 г. в Кубанской области вводится юридически закрепленная норма, согласно которой душевой земельный надел казака, достигшего возраста 17 лет, должен исчисляться в пределах 16-30 десятин земли. С учетом этой нормы производилось наделение станичных семейств земельными участками, и в результате зачастую казаки получали дополнительные наделы, вне пределов станичных земель. Поэтому, когда в 70-х - 80-х гг. XIX столетия начались неизбежные переселения казаков на дополнительные наделы, многие станицы целенаправленно выдавали своим переселенцам денежное пособие, рабочий скот, телеги и другой скарб, чтобы они имели возможность устроиться на новом месте. В начале 70-х гг. XIX в. началось генеральное размежевание кубанских земель и многим старожилам пришлось менять свои обустроенные участки на другие земельные площади. Увы, в условиях административно-территориального упорядочивания Кубанской области это оказалось практически неизбежным делом. 30 декабря 1869 г. российский император Александр II подписал Указ «О преобразовании административных учреждений в Кубанской и Терской областях» [15]. Указ четко фиксировал административное и территориальное обустройство Кубанской области. В Кубанскую область вошли земли Кубанского казачьего войска (кроме отошедших к самостоятельно существовавшему с 1866 г. Черноморскому округу и Ставропольской губернии) и различные поселения, включая горские округа. Офицерам Кубанского казачьего войска, особенно имевшим земельные участки недалеко от станиц, стали теперь выделять равноценные по площади наделы, но нередко в других уездах Кубанской области. Землеустройство в Кубанской области происходило довольно долго и нередко осложнялось затяжными земельными спорами, ведь неизбежно сталкивались социальные, экономические и иные интересы сторон.

В целом же упорядочивание землевладения в Кубанской области не только входило в законное русло, но и становилось неотъемлемой частью социально-управленческого процесса. Основной тенденцией развернувшегося упорядочивания землевладения на Кубани являлось стремление войсковых властей выработать некие общие и приемлемые нормативы, чтобы существенно скорректировать развитие поселений. Утвердившаяся с 1882 г. передельная система распределения земель в Кубанской области предопределила порядок землевладения и землепользования, что позволило урегулировать поземельные отношения в регионе.

Библиографический список

2. Щербина, Ф. А. История Кубанского казачьего войска : в 2 т. / Ф. А. Щербина. - Екатеринодар : Печатник, 1913. - Т. I. - 770 с.

3. Государственный архив Краснодарского края (ГАКК). ФР-13. Оп. 1. Д. 138. Л. 49.

4. Тмутараканский, Л. Об экономическом социальном значении поземельного владения Кубанского казачества / Л. Тмутараканский // Кубанский сборник. Труды Кубанского областного статистического комитета : в 21 т. / под ред. Л. Т. Соколова. - Екатеринодар, 1911. - Т. 16. - С. 193, 194.

5. Дмитренко, И. И. Сборник исторических материалов по истории Кубанского казачьего войска : в 4 т. / И. И. Дмитренко. - Санкт-Петербург : Типография штаба отд. корпуса жандармов, 1896. - Т. 3. - С. 692.

6. ГАКК. Ф. 249. Оп. 1. Д. 2830. Л. 2.

7. ГАКК. Ф. 250. Оп. 2. Д. 1229. Л. 150.

8. РГИА. Ф. 1268. Оп. 10. Д. 8. Л. 2, 2 об.

9. ГАКК. Ф. 254. Оп. 1. Д. 1177. Л. 5.

10. Фелицын, Е. Д. Кошевые, войсковые и наказные атаманы бывших Черномор- скаго, Кавказскаго линейнаго и ныне Кубанскаго казачьяго войск. 1788-1888 /

Е.Д. Фелицын // Кубанское казачье войско. 1696-1888 г. - Воронеж, 1888. - С. 316, 317.

11. Памятная книжка кубанского казака / сост. П. Орлов. - Екатеринодар, 1914. - С. 39.

12. Петров, В. И. Хозяйственно-экономическое развитие Кубани и переселенческий процесс в регионе во второй половине XIX в. / В. И. Петров, А. В. Жинкин // Вестник Академии знаний. - 2013. - № 1 (4). - С. 169-171.

13. Положение об общественном управлении станиц казачьих войск, с законодательными мотивами и разъяснениями. Высочайше утвержденное 3 июля 1891 г. - Санкт-Петербург, 1891. - Ст. 3-4.

14. О состоянии области и войска за 1909 год. Извлечение из отчета Начальника области и Наказного Атамана Кубанского казачьего войска / под ред. Д. М. Мартыненко // Кубанский сборник. Труды Кубанского областного статистического комитета : в 21 т. / под ред. Л. Т. Соколова. - Екатеринодар, 1911. - Т. 16. - С. 114.

15. Основные административно-территориальные преобразования на Кубани 17931985 гг. : сб. Государственного архива Краснодарского края. - Краснодар, 1986. - С. 27.