Анализ связи между курсовой политикой Центробанка и процентными ставками

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Анализ связи между курсовой политикой Центробанка и процентными ставками

Традиционно дискуссия относительно выбора валютного режима фокусируется на двух аспектах проблемы. Управление валютным курсом рассматривается, во-первых, с точки зрения формирования реального обменного курса и его влияния на конкурентоспособность внутренних производителей и, во-вторых, с точки зрения инструмента монетарной политики по борьбе с инфляцией.

Вплоть до 2008 г. «Основные направления единой государственной денежно-кредитной политики» Центрального банка России содержали количественные оценки ожидаемых пределов изменения реального эффективного курса рубля и отмечали, что курсовая политика Банка России учитывает, наряду с другими аспектами, ее влияние на внутреннюю и внешнюю конкурентоспособность российских товаров. В условиях сильного платежного баланса на этапе 2001-2008 гг. Банк России регулярно проводил интервенции на валютном рынке в целях противодействия чрезмерному реальному укреплению курса рубля к доллару. Следует отметить, что кроме воздействия на торговый баланс курсовая политика Банка России была также направлена на достижение главной цели денежно-кредитной политики - снижения инфляции. Это достигалась как за счет удешевления импортной составляющей индекса потребительских цен, так и за счет использования стабильного валютного курса в качестве якоря инфляционных ожиданий частного сектора. Вместе с тем в последнее время Банк России неоднократно указывал [Улюкаев, Замулин, Куликов, 2006] на планируемый в среднесрочной перспективе переход к гибкому ва-лютному курсу, в рамках которого предполагается создание института инфляционного таргетирования и высвобождение основного инструмента денежно-кредитной политики - краткосрочных процентных ставок. Одним из шагов в рамках этой стратегии был переход в феврале 2005 г. от политики управления курса доллара к политике таргетирования бивалютной корзины. При данном виде курсовой политики курс рубля к доллару также зависит от курса доллара к евро, а так как данная валютная пара находится в режиме свободного плавания, то соответственно и курс рубля относительно данных валют стал менее предсказуем.

В последние годы инфляционное таргетирование стало популярным видом монетарной политики для многих стран с открытой экономикой (Бразилия, Норвегия, Чехия, Австралия и др.). Ряд исследователей [Carare, Stone, 2006; Eichengreen, 2002] объясняют переход от таргетирования валютного курса к таргетированию инфляции тем, что с развитием финансового сектора и ростом незави-симости центральных банков многие их них выбирают режим, который позволяет им проводить независимую внутреннюю монетарную по-литику путем управления краткосрочными процентными ставками. В то же время, согласно известной «трилемме», при высокой интеграции экономики в мировой рынок капитала невозможно одновременно фиксировать обменный курс и управлять процентными ставками. Наше исследование ставит своей целью оценить успешность введения таргетирования бивалютной корзины с точки зрения изменения зависимости внутренних российских процентных ставок от внешних. Изучение данной проблемы интересно с точки зрения декларированной Центробанком цели - развития внутреннего денежного рынка и постепенного перехода на инфляционное таргетирование.

Мы оцениваем данную зависимость по двум направлениям. Во-первых, в рамках коинтеграционного анализа тестируем наличие долгосрочного равновесного отношения между российскими и долларовыми процентными ставками. Данный анализ позволит судить о том, как переход курсовой политики от таргетирования доллара к таргетированию бивалютной корзины повлиял на российский денежный рынок в плане его зависимости от иностранного и, следовательно, насколько изменились ограничения, накладываемые «трилем-мой», на возможности ЦБ в проведении независимой монетарной политики.

Во-вторых, мы тестируем гипотезу способности предсказания динамики краткосрочных российских процентных ставок с помощью наклонов кривой доходности, составленных как из рублевых, так и долларовых процентных ставок. Данный анализ направлен на исследование институционального развития финансового рынка, а именно его эффективности.

Этапы курсовой политики ЦБ

Прежде чем переходить к аналитической части исследования, кратко напомним основные этапы курсовой политики ЦБ на исследуемом отрезке времени.

Несмотря на то, что начиная с 1998 г. Банк России использует управляемый плавающий обменный курс, в рамках этого общего режима условия проведения курсовой политики заметно менялись. Отчасти модифицировались и подходы Банка России к курсовой политике.

В ряде исследований [Вдовиченко, Воронина, 2004; Esanov, Merkl, Vinhas de Souza, 2005] было выявлено, что обменный курс входит в число целевых показателей денежно-кредитной политики ЦБ, играя существенную роль в ее формировании. В принципе, явный учет колебаний обменного курса в правилах денежной политики характерен для большинства «развивающихся рынков». Недавнее исследование [Mohanty, Klau, 2005], в котором для 13 переходных экономик и «развивающихся рынков» были построены функции реакции денежной политики (т.е. правила Тейлора), выявило в 11 из этих стран значимую реакцию денежной политики на изменения реального обменного курса. В целом такую политику можно условно охарактеризовать как «мягкое таргетирование обменного курса».

На исследуемом отрезке времени с 2001 по 2008 гг. курсовую по-литику ЦБ можно разбить на два этапа. До февраля 2005 г. в качестве операционного ориентира использовался курс доллара, в последующем - стоимость бивалютной корзины (состав которой в 2005-2007 гг. постепенно менялся, а начиная с февраля 2007 г. остается неизменным). Иными словами, на первом этапе проводилось мягкое таргетирование курса доллара, а на втором - бивалютной корзины. Рис. 1 отображает динамику курса рубля к доллару и курса рубля к бивалютной корзине.

После перехода к таргетированию бивалютной корзины курс рубля к доллару или евро стал во многом определяться их кросс-курсом. Это делает курс рубля менее предсказуемым, поскольку доллар и евро находятся в режиме свободного плавания. Как видно из рис. 1, с начала 2006 г. по июль 2008 г. доллар ослабевал по отношению к рублю, что соответствовало его ослаблению против евро на мировом рынке. Введение таргетирования бивалютной корзины и установление более гибкого курса рубля к доллару должно уменьшить влияние долларовых процентных ставок на российские процентные ставки. Тестирование данной гипотезы и оценка изменения данной зависимости увеличивает возможности ЦБ проводить самостоятельную монетарную политику.

В качестве показателя, характеризующего российские процентные ставки, мы используем дневные значения ставок MosIBOR (Moscow Inter-Bank Offered Rate) на сроки один и три месяца. Эти ставки рассчитываются Национальной валютной ассоциацией и являются индикативной ставкой на московском межбанковском рынке. Мерой зарубежных ставок является LIBOR (London Inter-Bank Offered Rate) для депозитов в американских долларах на аналогичные сроки.

Мы разбиваем наши данные на два периода. Промежуток с сентября 2001 г. по февраль 2005 г. охватывает период таргетирования доллара; период с февраля 2005 г. по июнь 2008 г. характеризуется введением таргетирования бивалютной корзины. Данное разбиение преследует цель протестировать гипотезу о том, что изменения курсовой политики привели к качественным сдвигам реакции российского денежного рынка на внешние процентные шоки.

Во всех случаях гипотеза о том, что ранг коинтеграции равен нулю, отвергнута на однопроцентном уровне, в то время как гипотеза о том, что ранг коинтеграции равен единице, не может быть отвергнута. Из этого следует, что анализируемые ряды данных связаны долгосрочным равновесным взаимоотношением, и мы можем протестировать его силу и статистическую значимость.

Используя большую страновую панель данных, авторы работ [Frankel et al., 2004; Obstfeld et al., 2005; Shambaugh, 2004] используют данную методологию для измерения чувствительности домашних процентных ставок к изменениям иностранных процентных ставок при различных валютных режимах. Отталкиваясь от этих работ, мы тестируем коинтеграционное (1) для исследуемых переменных Коэффициенты системы (1) интерпрети-руются как скорость адаптации одного из исследуемых рядов к долгосрочному равновесию между ними, а коэффициент как взаимосвязь между уровнями исследуемых переменных в их равновесном состоянии.

Только на этапе таргетирования доллара коэффициент взаимосвязи между уровнями наблюдаемых процентных ставок был статистически значим. Этот результат хорошо соотносится с экономической теорией, так как при более жестком курсе мы ожидаем более сильную взаимосвязь между внутренними и иностранными процентными ставками.

После введения бивалютной корзины коэффициент долгосрочной взаимосвязи между ставками MosIBOR и LIBOR статистически незначим, что свидетельствует об отсутствии равновесного состояния между ними. Данный результат можно проинтерпретировать как то, что ЦБ удалось отвязаться от иностранных процентных ставок и уменьшить ограничения по внутренней монетарной политике. В то же время оценка коэффициента скорости адаптации российской ставки MosIBOR к равновесному уровню выросла в два раза, что говорит об ускорении движения российской процентной ставки к равновесному состоянию.

На обоих этапах таргетирования валютного курса иностранная ставка LIBOR экзогенна, но в случае таргетирования доллара его обменный курс более предсказуем, чем в случае таргетирования бивалютной корзины. Отсюда следует, что согласно непокрытому процентному паритету при заданном ожидании валютного курса в период до февраля 2005 г., внутренняя процентная ставка MosIBOR должна в большей степени определяться внешней ставкой LIBOR. При переходе к таргетированию бивалютной корзины валютный курс рубля к доллару становится менее предсказуем, соответственно согласно не-покрытому процентному паритету внутренняя процентная ставка MosIBOR также будет зависеть от ожидаемого изменения валютного курса и премии за валютный риск. Эти переменные ненаблюдаемые и не входит в наше уравнение. Из-за того, что они изменяются во времени, при более гибком валютном курсе внутренняя процентная ставка MosIBOR не находится в долгосрочном равновесном отношении со ставкой LIBOR, что подтверждается нашими оценками.

Кривая доходности показывает значения процентных ставок по долговым инструментам разного срока погашения на данный момент времени.

С правой стороны используется так называемый форвард-спот спрэд, представляющий ожидаемое на текущий момент времени t ex ante изменение коротких ставок в течении временного горизонта t + n - 1. С левой стороны рассчитывается фактическое изменение коротких процентных ставок ex post за временной отрезок t + n - 1.

Коэффициенты показывают, в какой мере наклон кривой доходности по российским депозитам, представленный форвард-спот спрэдом, предсказывает изменение одномесячных процентных ставок через один период времени (спецификация (2)) и через два периода времени (спецификация (3)).

Коэффициенты показывают, как форвард-спот спрэд по текущей долларовой кривой доходности предсказывает изменение одномесячных российских процентных ставок.

Как видно из правой части табл. 3, российский форвард-спот спрэд стабильно предсказывает изменения одномесячных процентных ставок на двухмесячном горизонте. Оценка коэффициента показывает, что рост форвард-спот спрэда по российской кривой доходности на 1% предсказывает, что на двухмесячном горизонте одномесячные ставки MosIBOR в среднем вырастут на 0,7% независимо от валютного режима. Для одномесячных горизонтов данная зависимость значима только для периода таргетирования бивалютной корзины.

Полученные результаты свидетельствует о том, что российский денежный рынок стал более эффективен и доходности по депозитам разной срочности выравниваются с течением времени. В целом результат по домашнему форвард-спот спрэду соответствует исследованиям по другим странам: с ростом длины горизонта прогнозирования предсказуемость коротких процентных ставок усиливается.

Интересным результатом является то, что оценка коэффициента по долларовому форвард-спот спрэду отрицательна. Это значит, что ожидаемый рост краткосрочных долларовых процентных ставок ассоциирован со снижением краткосрочных российских процентных ставок.

Данная зависимость может быть объяснена следующим образом. Рост будущих долларовых процентных ставок приведет к укреплению доллара относительно других мировых валют. Так как с введением таргетирования бивалютной корзины курс рубля к доллару стал зависеть от кросс-курса доллар-евро, то мы ожидаем, что в будущий период t+n рубль ослабнет относительно доллара в связи с фундаментальным укреплением последнего относительно евро. Так как текущий курс рубля к доллару фиксируется интервенциями ЦБ в рамках таргетирования бивалютной корзины, то согласно непокрытому процентному паритету при неиз-менной текущей иностранной процентной ставке текущие рублевые процентные ставки должны вырасти Из этого следует, что при заданном ожидаемом будущем уровне российских краткосрочных процентных ставок в период времени t+n их изменение в течение временного горизонта t+n уменьшится: Данная логическая цепочка хорошо согласуется со статистически значимыми отрицательными коэффициентами приведенными во втором ряду табл. Так как оценки коэффициентов соотносятся с ожидаемыми результатами гипотезы временной структуры процентных ставок, то участники денежного рынка не могут заработать избыточную доходность, что свидетельствует о возросшей эффективности российского денежного рынка.

Литература

1. Вдовиченко А., Воронина В. Правила денежно-кредитной политики Банка России. Научный доклад РПЭИ. №04/09. 2004.

2. Улюкаев А., Замулин О., Куликов М. Предпосылки и последствия внедрения таргетирования инфляции в России // Экономическая политика. 2006. №3.

3. Carare A., Stone M. Inflation Targeting Regimes // European Economic Review. 2006. №50. Р. 1297-1315.

4. Eichengreen B. Can Emerging Markets Float? Should They Inflation Target? Berkeley: University of California, 2002.

5. Esanov A., Merkl C., Vinhas de Souza L. Monetary Policy Rules for Russia // Journal of Comparative Economics. 2005. Vol. 33. №3.

6. Fama E., Bliss R. The Information in Long-Maturity Forward Rates // American Economic Review. 1987. Vol. 77. Р. 680-692.

7. Frankel J., Poonawala J. The Forward Market in Emerging Currencies: Less Biased than in Major Currencies: NBER Working Paper 12496. 2006.

8. Frankel J., Schmukler S., Serven L. Global Transmission of Interest Rates: Monetary Independence and the Currency Regime // Journal of International Money and Fiance. 2004. Vol. 3. Р. 701-733.

9. Mohanty M.S., Klau M. Monetary Policy Rules in Emerging Market Economies: Issues and Evidence // Langhammer R.J., L. Vinhas de Souza (еds.) Monetary Policy and Macroeconomic Stabilization in Latin America. 2005.

10. Obstfeld M., Shambaugh J., Taylor A. The Trillema in History: Tradeoffs Among Exchange Rates, Monetary Policies, and Capital Mobility // The Review of Economics and Statistics. 2005. 87 (3). Р. 423-438.

11. Reinhart C.M., Rogoff K. The Modern History of Exchange Rate Arrangements: A Reinterpretation // Quarterly Journal of Economics. 2004. Vol. 119. №1. Р. 1-48.

Размещено на Allbest.ru