Банковский кредит в Российской империи в 1860-1914 гг.: современные концепции и новые данные

Размещено на http://www.allbest.ru/

Банковский кредит в Российской империи в 1860-1914 гг.: современные концепции и новые данные

Софья Саламатина

Bank credit in the Russian Empire in 1860--1914: contemporary concepts and new data

Sofya Solomatina

(Lomonosov Moscow State University, Russia)

Банковский кредит является важнейшей практикой, при помощи которой финансовая система любого государства перераспределяет ресурсы в экономике. В течение второй половины XIX -- начала XX в. банковская система Российской империи распространялась на новые регионы, отрасли хозяйства и группы клиентов и постепенно становилась одним из факторов экономического роста страны.

В данной статье анализируется комплекс операций коммерческих банков, что в реалиях второй половины XIX в. включало совокупность услуг для предпринимателей и владельцев ценных бумаг. Эти операции проводили акционерные коммерческие банки, Государственный банк Российской империи (Госбанк), общества взаимного кредита и городские общественные банки, банкирские дома и конторы.

В исследовании сделан акцент на банковское кредитование. Практики в этой сфере рассматриваются с учётом мировых тенденций развития банковского дела, а также в российском региональном аспекте, который очень слабо изучен. Географическое распределение банковских подразделений, объёмы кредитования и процентные ставки по кредитам, -- все эти показатели, использованные в работе, характеризуют рост, развитие и интеграцию региональных банковских рынков. По этим данным можно проанализировать важнейший процесс эпохи -- демократизацию доступа к банковскому кредиту.

В историографии банков XIX в. достигнуты значительные успехи, что является хорошей базой для дальнейшего изучения темы^. Новизна настоящего исследования заключается в оппонировании оценкам, уходящим корнями в дореволюционную литературу о банках и финансах. Там в разной степени подчёркивались слабость рыночных механизмов финансового развития России, неспособность её частных коммерческих банков стать факторами экономического роста страны, имевшийся в ней общий низкий уровень кредитных практик и банковской культуры. Эти взгляды опровергают или ограничивают множество накопленных сегодня новых данных, концепций и выводов.

Ещё один аспект данного исследования -- новая коллекция данных. Ранее не хватало сведений для систематических исследований банковского кредита в России. Во-первых, реальные сведения о кредитных ставках банков очень фрагментарны, поэтому в настоящей статье используется уже апробированная в мировой историографии методика расчёта среднегодовых кредитных ставок по показателям банковских балансов и счетов прибылей и убытков. Во-вторых, серьёзным препятствием всегда являлось отсутствие опубликованной статистики отделений акционерных коммерческих банков. Поэтому в рамках данного научного проекта была собрана новая коллекция региональных данных по акционерным коммерческим банкам. В дополнение к ней в исследовании используется опубликованная региональная статистика отделений Госбанка, обществ взаимного кредита и городских общественных банков. В базе данных содержатся сведения за 1874 г. (начало рассматриваемого периода) - 447, за 1897 г. (середина) - 718 и за 1913 г. (конец) -- 2 219 банковских подразделений. К 1874 г. банковская система сформировалась в общих чертах, накануне начавшегося в 1875 г. кризисного цикла. 1897 г. -- пик бурного экономического подъёма 1890-х гг., когда все тенденции уже окончательно проявились, но до ближайшего кризиса оставалось полтора года. 1913 г. -- это традиционная контрольная точка накануне Первой мировой войны.

Кроме того, в статье новые статистические данные сочетаются с достижениями российской и зарубежной историографии банков второй половины XIX -- начала XX в.

Банковская реформа 1860-х гг. в мировом контексте

В рассуждениях об уровне развития кредитных практик в Российской империи необходимо учитывать мировой контекст, т.е. опыт стран, так или иначе придерживавшихся западноевропейских финансовых практик.

В течение XIX в. в мире набирал силу процесс становления финансовой системы современного типа. В каждой из стран возникали кредитные учреждения, национальная валюта, облигационный государственный долг, центральный банк, биржа и фондовые рынки. Развитие новых институтов везде было поэтапным и неравномерным.

Важный аспект становления финансовой системы современного типа -- «процесс институционализации кредита», т.е. постепенный переход кредитования от неформального рынка (ростовщики) к специальным банковским институтам (различной формы собственности), подчинявшимся разным системам государственного лицензирования.

31 мая 1860 г. Государственный банк Российской империи сменил старую систему казённых банков, существовавших с середины XVIII в. Это была первая из Великих реформ Александра II. В течение следующих 15 лет постепенно сформировалась новая банковская система. В тот период появились почти все банки-флагманы, которые определяли её лицо вплоть до 1917 г. Банковская реформа стала ответом как минимум на два больших запроса эпохи.

В 1860-х гг. Россия перешла к банковской системе, ядром которой являлся правительственный коммерческий банк. Ранее этим ядром был аналогичный банк, занимавшийся долгосрочным кредитованием формально под залог земли, но на самом деле -- крепостных душ.

В основу реформы легло завершение общемировой исторической конкуренции банковских моделей. Если правительственный банк (Банк) или система таких банков выпускали банкноты в пределах разменного фонда серебра или золота, то за счёт каких операций он накапливался? В XVIII в. считалось, что нет ничего лучше, чем ссуды под реальные материальные залоги -- земля, товары, драгоценные металлы. Исходя из этого принципа, в XVIII -- первой половине XIX в. вокруг главного земельного банка действовала финансовая система в Швеции, Дании, Норвегии, Пруссии, России (включая банковские системы Польши, Финляндии, остзейских губерний).

Однако в исторической конкуренции победила другая банковская модель, олицетворявшаяся Банками Англии и Франции, где основной кредитной операцией являлся учёт векселей (покупка банком долговых расписок предпринимателей). Почему покупка расписок без залога (фактически бумажек), лишь на основании сведений о платёжеспособности и репутации должника, выиграла у реальных материальных залогов? Оказалось, что вексель, одновременно служивший средством кредита и расчёта, переходивший из рук в руки, хорошо «справлялся» с существовавшей до и в период XVHI в. базовой проблемой -- недостатком платёжных средств. Как известно, владение имуществом или даже богатством не означало, что у человека в любое время были именно деньги, и всем -- от обывателей до аристократов -- приходилось приложить усилия, чтобы раздобыть наличность.

Предпочтение модели Банков Англии и Франции -- выбор в пользу ликвидности, что означало постоянную готовность любого коммерческого банка в стране сполна платить по своим обязательствам перед вкладчиками или держателями банкнот. Достаточное количество наличности в кассе всегда являлось проблемой для альтернативного типа дореформенного земельного банка, хотя он и работал с реальными ценностями. Ликвидность -- ключевой термин для объяснения банковских практик второй половины XIX в. (этим они и близки к современности). Борьба за неё делала коммерческие банки сложными в управлении предприятиями, но именно поэтому первые могли кредитовать быстро, с большими оборотами, создавать надёжные межрегиональные платёжные системы и эффективно перераспределять ресурсы для инвестиций.

Российская империя замыкала список стран Северной Европы, проведших реформу, переносившую акцент с земельного кредита на коммерческий. Задержка объясняется знаменитым канкриновским «подмораживанием» российской экономики. Примечательно, что в 1840 г. в Великом княжестве Финляндском была проведена аналогичная реформа Банка Финляндии, хоть и в более архаичной форме, чем 20 лет спустя в остальной России.

Второй важной европейской тенденцией, отразившейся в реформе 1860-х гг., стала «Банковская революция второй трети XIX в.». Это очень условные временные границы. Нельзя забывать и об общеевропейской учредительской волне начала 1870-х гг. -- решающем этапе становления новой банковской системы России. Революция заключалась в окончательном снятии ограничений на учреждение коммерческих банков в форме акционерных обществ, причём, что важно, с ограниченной ответственностью. В результате исчезли последние барьеры для создания крупных частных акционерных коммерческих банков -- к началу XX в. они заняли доминирующие позиции в мировой финансовой системе.

Необходимо пояснить следующее. Акционерная форма в банковском деле была известна задолго до середины XIX в., однако поначалу у неё везде имелись сильные конкуренты. Например, близкие к правительствам банки (вроде Банков Англии и Франции) не хотели терять монополию на акционерную форму собственности. В ней ведущие частные банкиры Европы (прежде всего в Великобритании и Франции -- торговые банки Лондонского Сити, парижская банковская элита («haute banque») и Ротшильды как их олицетворение) видели угрозу своим позициям на рынках. Российское правительство тоже не хотело конкурентов, что нашло отражение в политике Е.Ф. Канкрина. Он считал частные банки преждевременными для империи.

Окончательный же прорыв в вопросе разрешения деятельности акционерных банков с ограниченной ответственностью наступил в Великобритании в 1840-х гг. (хотя разрушение монополии Банка Англии началось с 1826 г.), в германских землях и Франции -- в 1850-х, в России -- в 1860-х гг. А «на подъёме» начала 1870-х гг. в Германии, Франции и России уже сформировались национальные группы ведущих акционерных банков. Таким образом, с этой реформой Россия если и отстала от других стран, то не намного.

В итоге 1860--1875 гг. стали решающим этапом в развитии финансовой системы современного типа в Российской империи. Страна получила самую эффективную на тот момент банковскую систему, которая могла при определённых условиях стать фактором экономического роста, а также форму банковской собственности, имевшую самые большие возможности мобилизации капиталов.

Дискурс доктрины реальных векселей в Российской империи

Российская банковская система 1860--1917 гг. основана на типичной для той эпохи доктрине реальных векселей. В той или иной степени она присутствовала везде в мировой банковской практике XIX в., в специальной учебной и популярной литературе. Однако в XX в. эту доктрину отвергли как ложное учение. Вексельные операции ушли в прошлое, и это, помимо прочего, открыло путь к более демократичным практикам, включая массовый потребительский кредит.

Экономисты хорошо знакомы с версией доктрины в приложении к денежному обращению. Полемика денежной и банковской школ в Великобритании в конце XVIII -- первой половине XIX в. отражена во всех учебниках истории экономической мысли, но эта линия не относится к рассматриваемой теме.

Согласно доктрине реальных векселей в приложении к банковскому делу (А. Смит) банки должны проводить значительную часть операций в форме учёта «реальных векселей», потому что это самый надёжный вид кредита. Реальным является вексель, выписанный в результате торговой сделки, причём, чем его срок короче, тем лучше. В идеале подразумевается следующая ситуация: торговец забирает товар у оптовика, расплачивается с ним векселем, затем за несколько месяцев распродаёт товар, а из вырученных денег расплачивается с оптовиком. Правда, тот, не дожидаясь даты платежа, может продать вексель банку, получив деньги за сделку за вычетом учётного процента (учёл вексель в банке). Поэтому торговец будет платить по векселю уже банку. Считалось, что такие торговые векселя обладают свойством «самоликвидации»: деньги на возврат кредита придут сами собой из повседневной деловой жизни. К тому же в случае несостоятельности торговца ответственность по векселю перед банком переходит на оптовика, что резко повышает надёжность такого кредита. Учёт векселей с двумя подписями (в нашем примере -- торговца и оптовика) является, по доктрине реальных векселей, базовой операцией банка^.

Теоретическая экономика опровергла эту доктрину ещё в XIX в., показав невозможность её буквального применения. Однако эта теория продолжала доминировать в практической банковской литературе. Дело в том, что доктрина объясняла, как при помощи краткосрочных операций (до одного года, но лучше до полугода и меньше) создать устойчивый, высоколиквидный банк, всегда готовый к выплатам по своим обязательствам. Правда, при этом банки получались довольно консервативными, потому что слишком много потенциальных клиентов не соответствовало требованиям данной теории.

Но современные исследования практик XIX в. показали, что банкиры не так уж строго следовали доктрине и легко обходили её ограничения¹". Ведь разработанная для сетей торговцев теория оказалась слишком узкой, чтобы отвечать всем запросам второй половины того столетия, когда нужно было строить железные дороги и создавать крупную тяжёлую промышленность, кредитовать аграрный экспорт, обслуживать облигационный рынок государственного долга.

Доктрина реальных векселей пришла в Россию в 1850-х гг. вместе с другими европейскими теоретическими веяниями (яркий пример её популяризации -- публичные лекции И.К. Бабста, материалы которых опубликовали позже, в 1873 г.)¹¹. Во второй половине XIX в. все российские работы по банковскому делу были написаны под сильным влиянием данной системы взглядов (но она начала постепенно размываться в начале XX в.). В целом эта теория специфически повлияла на отечественную экономическую мысль. Банковские аналитики и журналисты, поняв, что в России практика не соответствует данной теории, сделали вывод о низкой культуре банковского дела в стране. Это привело к систематическому искажению оценок.

Вот лишь некоторые «маркеры» доктрины реальных векселей в российских текстах. Во-первых, это жалобы на то, что в России векселя слишком долгосрочные и крупные по номиналу по сравнению с Западной Европой, и это угрожает ликвидности банков. Однако срок и номинал векселя не являются индикаторами срока и размера кредита, потому что векселя переписывались на новый срок, кредит разбивался на много векселей, мелкие из них могли учитываться в составе крупного «портфеля»^. Огромная страна и значительная роль её сельского хозяйства предполагали более длинный срок векселей. Дискуссию о том, был ли в империи кредит для мелких клиентов, нужно вести при помощи других аргументов.

Во-вторых, это комплекс претензий относительно того, что в России очень часто учитывались векселя, в основе которых нет торговой сделки («дружеские векселя»), что тоже негативно влияло на ликвидность банков. Однако с торговыми сделками не связана существенная часть предоставленных предпринимателям банковских кредитов, но они не являются вследствие этого ненадёжными. Промышленные предприятия легко делали векселя с двумя подписями: одну ставила фирма, другую -- кто-то из владельцев. К той же категории относилась более общая интенция: вексельные практики при участии банков -- только для занимавшихся бизнесом. Так оно и было, потому что система оценки кредитоспособности в рамках доктрины реальных векселей предполагала, что все другие люди не допускались в число клиентов банка по учёту, для них предполагались ссуды под залог ценных бумаг. Открытие кредитов только с санкции учётно-ссудных комитетов банков, где заседала региональная деловая верхушка, замыкало на предпринимательский слой существенную часть операций коммерческого банка.

В-третьих, ещё один блок критических высказываний подразумевает, что все операции с ценными бумагами -- спекуляция (в негативном значении этого слова), так как есть риск вложиться в плохо продаваемые ценные бумаги и потерять ликвидность. В список «грехов» входили связи банков с промышленностью, железными дорогами и даже операции Госбанка с государственными ценными бумагами (тоже неоптимальная трата ресурсов, хоть и вынужденная). В этой связи делался вывод, что банки не могут в достаточной мере финансировать промышленность (если бы они это делали, то потеряли бы ликвидность, потому что отдача от таких вложений -- больше одного года), поэтому необходимо было учреждать специальные банки, включая государственные.

Бесспорно, что инвестиционные банковские операции, становление которых как раз пришлось на вторую половину XIX в., имели важное историческое значение (это ещё одна компонента «Банковской революции второй трети XIX в.»). В результате обычные коммерческие банки смогли осуществлять промышленные проекты, хотя создание банков для специальных целей также было возможно.

Как пример дискурсов -- доктрины реальных векселей и о низкой банковской и платёжной культуре Российской империи -- это фрагменты из написанных во второй половине XIX в. текстов банкира и аналитика Е.М. Эпштейна. Это довольно типичная рефлексия по поводу тяжёлого периода в истории российских банков в 1875--1880-х гг. Краткий обзор дореволюционных публикаций на эту тему можно найти у И.Ф. Гиндина. Примечательно, что тема низкой культуры сошла на нет в XX в., т.е. оказалась ограничена во времени.

По мнению Эпштейна, «в России нет традиций пользования кредитом у всех сословий... Столичные банки (Петербург и Москва. -- С.С.) чрезвычайно неравномерно распределяют кредит: единичные фирмы пользуются непомерным кредитом, что в связи с присущими русскому человеку беспечностью и халатным отношением к делу привело к тому, что эти привилегированные коммерсанты развили свои предприятия совсем несообразно с действительной потребностью».

Автор был согласен с другими аналитиками, считавшими: вся банковская провинция построена на «дружеских векселях»; кредиты постоянно переписываются на новый срок, и это хорошо известно директорам банков, которые даже сами дают своим клиентам «наставления в искусстве изготовления векселей к учёту». Вексельный «портфель» банков России слабый, писал Эпштейн, так как кредитоспособность в ней сложнее поддаётся определению, торговое законодательство несовершенно. И у купца Западной Европы «сознание долга развито гораздо сильнее», там нет векселей сроком более трёх месяцев, тогда как в России учитываются сроком в девять месяцев и более. «Долгосрочность векселя, -- указывал автор, -- имеет в себе нечто деморализующее, тем более у нас, где неисправность платежей составляет самое обыкновенное явление»²".

Такая журналистская эмоциональность противоречит опыту мировой историографии, утверждающей, что на доктрине реальных векселей создаются устойчивые банки, хотя слишком элитарные и консервативные^. Коммерческий банк второй половины XIX в. прежде всего явился следствием высокой деловой культуры, потому что борьба за ликвидность требовала высокого класса управления, иначе такое финансово-кредитное учреждение долго бы не просуществовало. Несмотря на трудности того периода, российская банковская система не потрясла мир громкими банкротствами и кризисами, в отличие от США, Великобритании и Франции. Если посмотреть на списки не банков-жертв 1870--1880-х гг., а «выживших», то в них окажется подавляющее большинство ведущих акционерных коммерческих кредитных учреждений Российской империи.

К сожалению, дискурс о низкой платёжной культуре входит в парадигму российской истории А. Гершенкрона. У этой концепции много источников, но есть признаки того, что автор использовал банковскую аналитику конца XIX столетия. Например, он писал: «Одной из причин, по которым российские банки в XIX веке не принимали активного участия в финансировании промышленности, была невозможность создать эффективную систему долгосрочного кредитования. В первую очередь это было связано с тем, что в России нормы предпринимательской честности традиционно были удручающе низкими. Жульничество всегда считалось неизбежным элементом любой экономической и особенно торговой деятельности. Народная мудрость учила азам экономики весьма специфическим образом: “Не обманешь -- не продашь”. Многократные ложные банкротства считались почти нормальной процедурой на пути к накоплению капитала. Учитывая эти обстоятельства, государство было вынуждено принять меры против долгосрочного банковского кредитования».

Как правило, везде в мире во второй половине XIX в. в коммерческих банках был запрещён напрямую долгосрочный кредит -- это в рамках доктрины реальных векселей вредило ликвидности. Однако данная теория не мешала гибко управлять сроками кредитов, кредитовать промышленность и нигде в мире не препятствовала индустриализации. Давно доказано, что российские акционерные коммерческие банки активно «финансировали» в стране промышленный подъём 1890-х гг.

В 1930-х гг. в мире в целом данная теория окончательно ушла в прошлое К тому времени уже выяснилось: обеспечение ликвидности возможно и без векселей, при этом обслуживается большее число клиентов. Советская историография не имела возможности заметить этого поворота, поэтому в трудах Гиндина вышеназванная доктрина представлена привычным для дореволюционного периода образом. Тем не менее она не стала препятствием для исследований в рамках теории финансового капитала в советской банковской историографии. В итоге фрагменты доктрины до сих пор можно встретить в работах российских учёных.

Современная точка зрения на банковский кредит исходит из того, что банк сам решает, кого, в какой форме и на какой срок он будет кредитовать. Это риск и ответственность банка. Во второй половине XIX в. не существовало такой уж принципиальной разницы между формами коммерческого кредита (учёт векселей и ссуды под разные залоги). Банки могли маневрировать сроками и залогами. При этом банковское дело эпохи не исчерпывалось краткосрочными коммерческими операциями. Например, очень важное значение имела совокупность инвестиционных операций, самостоятельных и в рамках модели универсального банка. В то же время важно помнить, что к банковскому кредиту в ту эпоху могли получить доступ почти исключительно предприниматели и владельцы ценных бумаг. Это был существенный ограничитель демократизации кредита, но даже в этих рамках сохранялись большие возможности для соответствующего роста и развития.

Новая коллекция региональной статистики кредитных учреждений

В нашем проекте применяется методика анализа процентных ставок для данных за 1874, 1897 и 1913 гг. В качестве процентной ставки используется среднегодовая кредитная ставка (показывает, какую прибыль банк смог получить в среднем за год на единицу средств, вложенных в кредитование клиентов). Чтобы её рассчитать, прибыль по кредитам за год нужно разделить на среднее арифметическое между балансовыми остатками по кредитам на начало и конец года. Эти данные есть в годовом счёте прибылей и убытков, а также в годовых балансах каждого банка. Причём такие сведения нужны по каждому подразделению, т.е. отдельно по правлениям (центральным офисам) и отделениям. Показатели по более мелким подразделениям (агентства, комиссионерства, городские отделения, временные ярмарочные отделения), как правило, включались в отчётность вышестоящего правления или отделения.

Использованная мной в данной статье методика сбора данных по акционерным коммерческим банкам заключалась в следующем. Из дореволюционных опубликованных материалов, а также архивов Санкт-Петербурга и Москвы нужно было извлечь все сведения о числе отделений, объёме выданных в них кредитов и о прибылях по этой операции, а при недостаточной региональной детализации информации по какому-либо банку предложить методику её реконструкции, опираясь на имеющиеся по нему сводные данные.

Специфика сбора и реконструкции показателей для 1874 и 1897 гг. уже в открытом доступе, однако сегодня добавлены архивные данные по отделениям Волжско-Камского банка за 1874 г. На этом этапе проекта сведения за 1913 г. собирались в РГБ, РНБ, РГИА (архив и библиотека) и ЦГА Москвы. При этом главным источником опубликованных данных являлся годовой отчёт каждого банка. Здесь не только отдельно представлены суммы, полученные от операций правления и тех, что проведены по всем отделениям, но иногда и более подробные сведения по регионам. Также как дополнительные материалы использовались фрагменты отчётов, публиковавшиеся в прессе", и дореволюционные сводки банковской отчётности. В них слабо отражён региональный аспект либо отсутствует необходимая детализация счетов прибылей и убытков. Список банковских подразделений по населённым пунктам на 1 января 1914 г. -- это опубликованные данные.

Значительная часть данных за 1913 г. была собрана в архивах, где по нескольким ведущим банкам сохранились региональные сведения приемлемого качества. В то же время есть ряд крупных кредитных учреждений, по которым такой информации найти не удалось, поэтому пришлось прибегнуть к реконструкции. Что касается данных о сумме выданных кредитов, то совокупные показатели по группе отделений, точно известные по источникам, были разделены на число отделений с учётом трёх факторов: года основания (новые отделения должны быть мельче), статуса финансового центра (в уездном центре не могло быть крупного банка) и сопоставления с реальными данными (например, если в городе есть два подразделения с такими данными о кредитах в 1--2 млн руб., то нельзя для ещё одного реконструируемого подразделения назначить сумму кредитов в 5 млн руб.). Реконструкцию такого рода можно легко сделать при помощи электронной таблицы. В итоге в нашей базе данных по кредитам за 1874 г. всего 7% реконструированных показателей, за 1897 г. - 19, за 1913 г. - 30%.

По кредитным ставкам ситуация с показателями уровня отдельного подразделения менее благоприятная. Всего в базе данных по акционерным банкам зафиксировано 93 подразделения за 1874 г., 267 - за 1897 и 840 - за 1913 г. (без отделений за рубежом). Однако подразделений, для которых есть все показатели для расчёта среднегодовой кредитной ставки, всего 65, 72 и 199 за 1874, 1897 и 1913 гг. соответственно. Реконструировать процентные ставки нельзя, однако можно использовать ближайшую ставку для данного подразделения (как правило, по филиальной сети банка в целом: весь банк минус правление). Но это не реконструированные, а именно сводные ставки.

Региональные данные по другим учреждениям коммерческого кредита собраны следующим образом. Из отчётов Государственного банка взята полноценная региональная статистика по отделениям. Это 47 отделений в 1874 г., 114 -- в 1897 и 128-в 1913 г.

По обществам взаимного кредита используются балансовые сводки на 1 января 1875, 1898 и 1914 гг. (72, 99 и 1108 обществ соответственно). Отсюда взяты данные по кредитам по всем обществам. Между тем полный комплект показателей для расчёта среднегодовых кредитных ставок есть только в брошюрах годовых отчётов. Пока удалось обработать только отчёты, сохранившиеся в РГБ: 10 - за 1874 г., 34 - за 1897 и 155 - за 1913 г.

За 1874 г. есть полноценная сводка (с кредитами и прибылями по кредитам) по городским общественным кредитным учреждениям (235 банков), за 1897 и 1913 гг. -- только сводные балансовые данные (239 и 319 соответственно). Однако кредитные ставки за 1897 и 1913 гг. рассчитаны по брошюрам отчётов в РГБ: 16 - за 1897 г. и 41 - за 1913 г.

В итоге удалось создать новую коллекцию региональных данных о кредитах и среднегодовых кредитных ставках. Потенциал для её расширения в российских архивах и библиотеках ещё есть, но в настоящий момент было решено сосредоточиться на анализе уже собранных данных, чтобы уточнить их качество и направления дальнейшей работы с ними.

Развитие региональных банковских рынков

Проанализируем структуру общероссийского рынка коммерческого кредита. К этому виду кредита относились все учётные операции, прежде всего учёт векселей, а также ссуды сроком до одного года или в форме текущих счетов под залог ценных бумаг, векселей, товаров, документов на товары в пути и драгоценных металлов. Основные тенденции развития кредитных учреждений по опубликованной статистике с 1870-х гг. уже рассмотрены в трудах Гиндина. Результаты анализа новых данных за 1874 и 1897 гг. тоже опубликованы, поэтому в статье сделан акцент на материалы 1913 г.

Структура рынка кредитов в коммерческих банках по стране в целом в 1913 г. была следующей: акционерные банки -- 52%, общества взаимного кредита -- 30, Госбанк -- 16 и городские общественные банки -- 2%, которых не было в Петербурге и Москве. Большая доля обществ взаимного кредита лишний раз напоминает, что они очень слабо изучены в российской историографии.

До появления нашей коллекции данных единственным вариантом региональных расчётов по акционерным коммерческим банкам являлись статистические сводки Гиндина, созданные в 1920-х гг., но опубликованные лишь в 1948 г. Исследователь работал только с дореволюционными опубликованными данными, региональная компонента в которых была очень слабой. Он пытался решить эту проблему, сделав расчёты в разрезе «Санкт-Петербург -- Москва -- провинция» с использованием экспертных оценок⁴". Важно отметить, что при имевшихся у Гиндина технических ограничениях его методика дала довольно хороший результат, однако наши расчёты с использованием архивных данных -- более точные и детализированные по регионам.

Таблица 1. Кредиты в акционерных коммерческих банках, млн руб.