Отечественные и зарубежные теории лжи и речевого обмана

Размещено на http://www.allbest.ru/

ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ И ЗАРУБЕЖНЫЕ ТЕОРИИ ЛЖИ И РЕЧЕВОГО ОБМАНА

А.В. Ленец

В конце ХХ начале XXI века проблемы лингвистики лжи и речевого обмана занимают большое место в научных исследованиях отечественных и зарубежных лингвистов. Учёные ставили перед собой задачу обобщения накопленного опыта в изучении лжи / обмана, правил и закономерностей их внутреннего устройства. Лингвистические направления отличаются друг от друга различной постановкой вопросов исследования лжи и обмана как объекта данных дисциплин, различной методикой их анализа.

Цель настоящей статьи представить теории лжи и речевого обмана в современных отечественных и зарубежных лингвистических исследованиях как предпосылки для возникновения научного направления «лингвистика лжи».

Попытки создания теорий лжи и речевого обмана, в которых бы объяснялась лингвистическая суть лжи, существовали давно и в различных направлениях¹. Во многих современных направлениях рассматривается лингвистическая сторона лжи / обмана: лингвофилософии, логическом анализе языка, психолингвистике, юрислингвистике, когнитологии, социолингвистике, литературоведении, лингвокультурологии и семиотике. В рамках настоящей статьи кратко рассмотрим некоторые из них.

Лингвофилософия или философия языка включает в себя широкую область исследований, направленных на изучение взаимоотношений между языком, бытием (реальностью, действительностью, миром) и мышлением, а также сами теоретикометодологические знания, выражающие и интерпретирующие эти взаимосвязи. В лингвофилософии теории лжи и речевого обмана связаны с понятием «языковой игры» как формы использования языка в действии. Согласно определению Л. Витгенштейна «значения как употребления в языке», интерпретировать высказывание можно только исходя из контекста его употребления².

Термин «языковая игра», введённый Л. Витгенштейном для описания языка как системы конвенциональных правил, подразумевает многообразие смыслов. Исследователь понимал языковую игру как использование языка в целях оказания воздействия на людей, к которой относилась и ложь, правила которой нужно изучать, как и у всех остальных игр². К таковым правилам учёный относит, например, возможность быть уличенным во лжи. Постижение всех правил языковой игры лжи происходит постепенно и человек в процессе социализации должен многому научиться, прежде чем научиться притворяться.

Положения о лжи как языковой игре вызвали критику некоторых современных исследователей в области философии языка³. С. Диц критикует Л. Витгенштейна за интерпретацию лжи в качестве языковой игры. По её мнению, учёный не учитывает некоторые важные моменты. Так, Л. Витгенштейн никак не классифицирует языковые игры, в том числе и ложь. Ложь, являясь, по её мнению, языковой игрой второго порядка, предполагает овладение основополагающими правилами языковых игр первого порядка³.

Истинные смыслы в ложных высказываниях не выражены, а являются скрытыми. Эксплицированные смыслы являются ложными, манипулятивными, дезинформирующими, т. е. неискренними. Под скрытым смыслом понимается «всякий смысл, вербально не выраженный в тексте сообщения, но воспринимающийся адресатом как подразумеваемый и интерпретируемый им на основании языковой компетенции, знаний о мире и имеющихся в тексте сообщения показателей»⁴. Обладая собственной системой скрытых смыслов, отправитель информации вводит их в свое сообщение. Введение таких смыслов ведет к кардинальным изменениям, как в объеме передаваемой информации, так и в самом ее характере⁴. Ложь и сопровождающие ее смыслы всегда интенциональны, т. к. они создаются говорящим намеренно.

Инвариантный смысл слов и их коннотации вырисовываются на фоне контекстов их употребления, поэтому не случайно современные зарубежные и отечественные философы постоянно апеллируют к языку.

В рамках научного направления логического анализа языка используются методы, категории логики, а также и концептуального анализа языка в его отношении к мышлению и знанию. Так, например, исследовались такие понятия как судьба, долг, истина, ложь, правда в контексте разных языков и культур. В результате взаимодействия лингвистики с философией появилось такое понятие как концепт. Исследования логического анализа языка позволили открыть новые горизонты и новые объекты исследования в лингвистике, такие как, например, концептуальное поле⁵.

Концепт смысловое содержание понятия, объём которого есть денотат этого понятия. Концептуальное поле система имен концепта и словарных элементов, связанных с основными именами. Концептуальное поле динамично, определяется каждым носителем языка индивидуально. Ядро концептуального поля представляет такой вариант значения слова, который, по мнению носителя языка, более других соответствует характеру концепта.

В отечественной лингвистике концепт является предметом изучения в таких научных современных отечественных направлениях как лингвокультурология и лингвоконцептология. В лингвокультурологии понятие концепта составляет основу категориального аппарата⁶. Концепт, являясь базовой категорией лигвокультурологии, отражает менталитет коллективного носителя языка. Некоторые ученые прогнозируют становление нового направления в лингвистике, которое образуется на стыке лингвокультурологии и когнитивной лингвистики (когнитологии) лингвоконцептологии⁷, к базовым терминам которой относится и концепт.

Понятие концепта отвечает представлению о тех смыслах, которыми оперирует человек в процессе мышления и, которые отражают содержание опыта и знания, содержание всей человеческой деятельности и процессов познания мира в виде «квантов» знания⁸. Другими словами, концепт это как бы сгусток культуры в сознании человека, т. е. то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека. С другой стороны, концепт это то, с помощью чего человек сам входит в культуру, а в некоторых случаях и влияет на нее.

Одним из активно исследуемых в настоящее время в лингвистике становится концепт «ложь». Каждое абстрактное имя вызывает к жизни представление не об одном конкретном предмете, а о целом ряде различных предметов, обладая одновременно свойствами, репрезентируемыми каждым из них. Иначе говоря, анализ сочетаемости слова абстрактной семантики позволяет выявить целый ряд различных и не сводимых воедино образов, сопоставленных с ним в обыденном сознании.

Одним из распространенных приемов реконструкции языковой картины мира является анализ метафорической сочетаемости слов абстрактной семантики, выявляющий «чувственно воспринимаемый», «конкретный» образ, сопоставляемый в наивной картине мира данному «абстрактному» понятию и обеспечивающий допустимость в языке определенного класса словосочетаний⁹. Родовым понятием для всех разновидностей лжи является обман, и соответственно доминантным, ядерным словом лексикализации концепта «ложь»¹⁰.

Исследование Н. Н. Панченко позволило автору выявить наличие связи между различными типами метафорического значения и лежащими в их основе когнитивными структурами на примере концепта ложь / обман¹¹. В результате автором было выделено 14 групп метафорического образа при описании лжи и обмана на примере русского и английского языков, среди которых: ложь / обман есть средство пленения, ловли; ложь / обман есть оружие; ложь / обман есть дорога, путь; ложь / обман есть сооружение и др.¹¹.

Попытки построения теории лжи и речевого обмана существуют в области психолингвистики, которая занимается проблемой приобретения, хранения и использования информации человеком, и когнитологии. Поступление информации к человеку происходит по разным каналам. Цель любого общения состоит в том, чтобы «некоторым образом изменить поведение или состояние реципиента (собеседника, читателя, слушателя), т. е. вызвать определенную вербальную, физическую, ментальную или эмоциональную реакцию»¹². Здесь различают «эмоциональную цель» со стороны отправителя и «эмоциогенную цель» для получателя¹³. Все ложные высказывания эмотивны и эмоциогенны, их мотивом является эмоция личностного интереса.

В процессе социализации человек учится скрывать свои эмоции, контролировать их, подчинять их внутренним общественным правилам культуры эмоций.

В. И. Шаховский приводит интересную типологию эмотивной стороны лжи, подтверждая это примерами из литературы: ложь как эмоциональное поглаживание (комплимент, лесть); ложь как эмоциональный удар; ложь как притворство для сокрытия правды; ложь как супружеская измена; ложь как внутреннее состояние¹⁵. Сокрытие истинных эмоций является своего рода самоконтролем, самообладанием и, таким образом, может оцениваться позитивно. Однако сокрытие истинных эмоций может рассматриваться и негативно. Внешнее выражение положительных эмоций при внутреннем отрицательном отношении к собеседнику является ярким свидетельством лживости или проявлением двуличия, неискреннего общения.

Теория неискреннего общения или неискреннего дискурса с позиции когнитивной лингвистики получила развёрнутое толкование в работе С. Н. Плотниковой «Неискренний дискурс»¹⁶. Следует согласиться с последовательно и аргументировано доказываемым утверждением С. Н. Плотниковой, что неискренность является дискурсивной стратегией языковой личности, направленной на воплощение особого личностного замысла.

Невозможно себе представить, чтобы безусловная искренность стала нормой в человеческом обществе. В соответствии с требованиями, которые предъявляет общество к каждому из нас, учитывая наш возраст, пол, профессиональную принадлежность, человек вынужден носить своего рода общественную маску. В фокус интересов учёных в области социолингвистики вошло изучение отражения в языке духовного содержания и опыта человека, не ограниченного ментальной сферой. Особую роль играют здесь системы личных и социальных ценностей, внеязыковая действительность, входящая в сообщение, непосредственная коммуникативная ситуация. В процессе воспитания личности приспособление развивается до обмана или манипуляции по отношению к взрослым.

Следует отметить, что в области отечественной и зарубежной социолингвистики мы не обнаружили хоть сколько-нибудь разработанных лингвистических теорий лжи и речевого обмана. Однако этот факт не отрицает наличие существующих предположений о возможности создания такой теории . Интересно, что некоторыми учёными высказывается мнение о создании новой науки о лжи ментиологии (лат. mentie ложь), в задачи которой входило бы изучение всех сторон лжи, в том числе и лингвистической¹⁸.

К основным характеристикам речевого общения относятся конвенциональность и ритуальность. Под конвенциональностью речевого общения понимается социально-упорядоченное использование языка в речевых актах в виде общепринятых норм поведения¹⁹. Конвенциональность можно рассматривать и как систему обоюдных ожиданий участниками коммуникации, которые приобретаются в процессе освоения правил и принципов речевого общения.

Правила и принципы речевого общения представляют одностороннее действие со стороны одного из участников общения, в то время как конвенции представляют собой фоновые требования к коммуникации. В научной литературе правила и принципы речевого общения соотносятся с принципами рационального поведения и принципами конвенционального поведения .

Корни различных видов ритуального разговора или беседы лежат в животном мире: информативное общение (нем. Informationssprechen), реактивное общение (нем. Stimmungssprechen), пробное общение или общение для разведки (нем. exploratives Sprechen) и общение или «разговор для чистки» (нем. Putzsprechen)²¹. Функция «разговора для чистки» заключается в усилении значения приветствия (например, улыбки) и поддержании и сохранении социального мирного сосуществования. «Разговор для чистки» является неким «заменителем социального ухода за телом». Примером может быть ритуал приветствия, прощания, ритуал непринуждённой беседы о погоде и т. п. К такому выработанному обществом порядку общения относится вежливость важный принцип, регулирующий отношения между коммуникантами, способствующий установлению контакта и достижению коммуникативной цели.

Дискуссия о соотнесении лжи и вежливости была открыта ещё Й. В. Гёте в утверждении его знаменитого произведения «Фауст»: “Im Deutschen lugt man, wenn man hoflich ist” («В немецком лгут, если вежливы», Goethe, Faust, 1831). Некоторые исследователи придерживаются мнения, что вежливость является признаком правды, искренности . Категорически не согласен с мнением Х. Вайнриха Х.-Й. Херингер . Вежливость как ритуал и средство для поддержания общения рассматривается также в работах других немецких исследователей²⁴.

Под ритуальным общением понимается выработанный обычаем или установленный порядок совершения речевого действия. Ритуальное действие это особый символически нагруженный поступок, подтверждающий соответствие ритуальной ситуации её сакральному образцу²⁵. Различаются правила, не зависящие от конкретной культуры. Это общие правила ведения разговора или, точнее, оценки уместности и эффективности высказывания в конкретных условиях интерпретации.

Также существуют правила, привязанные к условиям конкретной культуры. Например, во многих культурах, но не во всех, считается невежливым требовать чего-либо от того, кто на социальной лестнице нам равен или выше нас. Степень владения такими правилами, проявленная в оценке, может ассоциироваться со степенью вовлеченности соответствующих знаний или даже со степенью принадлежности к соответствующей культуре.

Ложь / обман в большом разнообразии широко практикуются в повседневной жизни людей, и поэтому в языке так много слов, фразеологических единиц, устойчивых словосочетаний клише для номинации этих практик лжи. Художественная литература по праву может быть названа депозитарием человеческой лжи. Традиция говорить о том, что ложь и литература едины, пошла от Платона, который сказал, что все «поэты лгут». Попытки создания лингвистической теории лжи находят своё отражение в художественной литературе .

В немецкой литературе неправдоподобный вымысел, который передается в виде рассказа, устным путем, представлен широко в небылицах. Небылица изучается в рамках литературоведения в тесной взаимосвязи с таким жанром, как сказка. Главной особенностью сказки, а, следовательно, и небылицы, является установка на вымысел.

Небылицы существуют в народе издавна как небольшие шуточные истории, которые передавались многими поколениями, не потеряв при этом свою значимость в народном творчестве. Небылицы являются предметом изучения в отечественном и зарубежном (немецком) литературоведении. В отечественной научной литературе под небылицей принято понимать «песенное или прозаическое произведение русского фольклора, поэтическую основу которого составляет нарочитое изображение абсурдной, полной несообразностей действительности, что должно вызвать комический эффект»²⁷.

В немецкой литературе небылица (Lugendichtung) не выступает как определенный вид сказки, а примыкает к бытовым сказкам. В немецком литературоведении небылица трактуется как рассказ о фантастических, совершенно невозможных событиях, иногда невероятно преувеличенных событиях или событиях, не соответствующих действительности .

В небылицах обязательным условием является безвредность неправды, то есть понимание всеми, что речь идет именно о вымысле, о несуществующих героях и сюжетах. Жанрообразующей чертой небылицы является установка на недостоверность, перевертывание всего с ног на голову. Гротесковое преувеличение опасностей, которые подстерегают героя на каждом шагу, доводят ситуацию до абсурда.

Никакое другое произведение не является таким ярким примером небылицы как «Приключения барона Мюнхгаузена» («Abenteuer des Freiherrn von Munchhausen»), которая известна и в России, и Германии. Книга «Приключения барона Мюнхгаузена» является выдающимся памятником мировой сатирической литературы. Главный герой Мюнхгаузен, фигура не однозначная. В нем слились воедино и непревзойденный рассказчик, и человек, обладающий тренированной фантазией, насмешник, зазнайка и бездельник. Именем Мюнхгаузена стали называть людей, постоянно лгущих и приписывающих себе те качества, которых у них нет. В народе закрепилось выражение «врать как барон Мюнхгаузен».

Попытки создания теории лжи и речевого обмана существуют и в семиотике. Можно согласиться с мнением У. Эко о том, что семиотика дисциплина, которая исследует всё, что применимо к понятию «ложь». «Теория лжи» в этом случае может стать обширной программой для семиотики²⁹. В рамках семиотики, включающей в себя семантику, синтактику и прагматику, возможно изучение языковых средств разных уровней для осуществления ложного высказывания.

Репертуар средств, с помощью которых осуществляется ложное сообщение, обладает, по нашему мнению, значительной объяснительной силой. На синтаксическом, семантическом и прагматическом уровнях возможно обнаружение типологических свойств лжи. В этом случае ложь, в которой существует особая грамматика, особое использование лексики, особые правила словоупотребления и синтаксиса, можно определить как особый код в тексте, или как «язык в языке»³⁰.

Особый интерес представляет изучение лжи с позиции прагматики, где также существуют попытки создания теории лжи. Ложь изучается с позиции этапов речевого акта роль локутивного, иллокутивного и перлокутивного этапов; с позиции успешности / неуспешности осуществления ложного высказывания.

В рамках прагматики изучаются намеренность и целенаправленность речевого обмана и лжи. Структура речевого акта в основных чертах воспроизводит модель действия: в ней присутствует намерение, цель и производимый эффект (результат). Как ложным, так и правдивым высказываниям свойственны намерения, мотивы, цели, которые могут выступать как явно, так и скрыто. Результаты таких высказываний могут быть прямыми и косвенными. И если ложные высказывания нарушают общепринятые нормы поведения, то ответственность несет, как за речевые, так и за неречевые действия, прежде всего сам человек.

К анализу явления лжи привлекается отправитель текста. Б. Гизе называет речевой обман «перлокутивным речевым действием»³¹. Данное мнение представляется нам справедливым, если при этом учитывать разницу значений «лжи» и «обмана». Ложь речевое действие говорящего, который намеренно искажает факты действительности. Обман речевое действие или поведение, которые при своеобразной подаче вводят партнёра в заблуждение. Между ними существует следующая разница. Ложь есть всегда ложь, даже если и не удалось убедить получателя, а обман только в том случае, если удалось убедить получателя. Здесь отчетливо видна разница между этими двумя глаголами лгать и обманывать: иллокуция (лгать) и перлокуция (обманывать). В том случае, если отправителю не удалось убедить получателя, то это остается попыткой обмана. Ложь есть иллокутивный акт намерение отправителя ввести в заблуждение, а обман есть перлокутивный акт, т. е. создание уже новой ситуации, которая включает в себя ответное реагирование получателя на иллокутивный акт.

Таким образом, немецкие исследователи рассматривают ложный речевой акт с позиции локутивного этапа в плане выражения; с позиции иллокутивного этапа в плане намерения передать утверждения; с позиции перлокутивного этапа в плане получения желаемого эффекта. Намеренное перлокутивное утверждение связано с нарушением постулата искренности.

Резюмируя всё вышесказанное, можно заключить, что значительная часть исследований посвящена теории распознавания лжи / обмана, её / его классификации. Лингвистическая сторона лжи может быть предметом исследования любого известного на современном этапе направления языкознания (психолингвистика, социолингвистика, лигвокультурология, когнитология, прагмалингвистика и др.).

Являясь инструментом координации совместной деятельности коммуникантов, ложь / обман представляют особую форму оказания воздействия на адресата. Чаще всего объект воздействия не осознает языкового манипулирования со стороны адресанта.

На основе системно-структурного описания лжи и речевого обмана можно с уверенностью прогнозировать становление нового научного направления в России «лингвистики лжи». Её предметом следует считать ложные речевые действия, в которых отражаются интенции говорящего, его социальные, психологические признаки, в соответствии с которыми он выстраивает свои стратегии и тактики влияния на получателя ложной информации.

ложь речевой обман лингвистический

Примечания