Культ неба в Китае

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Культ неба в Китае

божественный небо жертвоприношение жрец

В Китае есть высшее божественное начало - Небо. Это высшая верховная всеобщность, абстрактная и холодная, строгая и безразличная к человеку. Её нельзя любить, с ней нельзя считаться, ей невозможно подражать, как и нет смысла ею восхищаться. В китайской религиозно-философской мысли существовали, кроме Неба, и Будда, и Дао. Однако, не они, а именно Небо центральной категорией верховной всеобщности в Китае. Примечателен тот факт, что к буддийским и даосским монахам китайцы относились с нескрываемым пренебрежением, без должного уважения и почтения. Что касается конфуцианских ученых, чаще всего выполнявших важнейшие функции жрецов во время культовых отправлений в честь Неба, то они всегда считались привилегированным сословием в Китае.

Культ Неба появился в Китае начиная с эпохи Чжоу, и долгое время существовал вместе с культом первопредка Шанди. Чжоусцы приписывали им одни и те же функции и равно считали верховной божественной силой. С точки зрения американского синолога Г. Крила, земледельцы-чжоусцы поклонялись небу как верховному божеству. После завоевания Инь они нашли, что иньский верховный бог Шанди в общем соответствует их Небу, в результате чего они и идентифицировали Небо и Шанди, как это делали римляне с греческими богами.

С течением времени культ Неба окончательно вытеснил культ Шанди в главной функции верховного божества. Как Л.С. Васильев пишет в своей книге, Небо было верховной божественной силой. Подобно Шанди, оно обладало свойством карать непокорных и нерадивых, награждать послушных и достойных, покровительствовать мудрым и честным. Но в отличии первопредка Шанди, Небо представляло уже совсем иное явление. Оно выступало в качестве абстрактной регулирующей силы, было олицетворением разума, целесообразности и высшей справедливости.

В полном соответствии со всем уже выработавшимся стилем древнекитайской цивилизации культ Неба не приобрел в Чжоуском Китае ничего сверхъестественного или мистического. Напротив, обожествление Неба, с самого начала имело несколько рационалистический характер. Даже тот факт, что Небо в представлении чжоусцев ассоциировалось с некой верховной всеобщностью, стоявшей над земным миром, и то, что чжоуский правитель по традиции уже считался не потомком Шанди, а «сыном Неба» - все это не придавало культу Неба заметного мистического оттенка. Все отчетливо представляли, что «сын Неба» - это не более как аллегория, как символ подчиненности земного правителя высшим небесным силам, ему покровительствующим.

Культ Неба с этого времени стал важнейшей прерогативой и обязанностью китайского императора. Он один имел право и должен был отправлять все обряды этого культа в полном объеме. А отправление этих обрядов всегда считалось в Китае делом первостепенного государственного значения. В свою очередь «веления» Неба стали считаться законом для страны, «воля» Неба - священной, а признаки небесной активности - свидетельством одобрения или гнева Неба.

Как пишет Е.И. Кычанов, из числа выработанных западночжоускими идеологами узаконений власти вана, центральное место, несомненно, принадлежит утверждению, что в последнем была воплощена связь чжоусцев с космическим порядком. Ван представлялся земным аналогом Неба, верховного божества в религии чжоуского правящего рода, в котором древние признавали личное начало, наделенное рядом чисто этнических предикатов. Небо и Ван выступали как два мироустроителя, носящие имена «верхнего» и «нижнего» владык.

В раннечжоуском периоде ведущее место отправления культов занимали ритуалы жертвоприношений Небу. У иньцев жертвоприношения совершали те же лица, что и гадания. В эпоху Чжоу жрецы-гадатели постепенно теряли свой статус, тогда как жрецы-чиновники, напротив, со временем поднимались все выше, заняв в чжоуском Китае положение важного звена в системе государственного аппарата. Такие жрецы являлись главными и единственными служителями тех важнейших государственных и общественных культов, которые стали играть важную роль в эпоху Чжоу, к ним относится культ Неба.

В обязанности жрецов-чиновников в дни ритуалов в честь Неба входили заботы о подготовке храма или алтаря, о расставлении ритуальной утвари, о подборе животных и предметов для жертвоприношения, о создании условий для соблюдения поста, омовения и облачения. Строгое соблюдение церемониала считалось важнейшим делом.

По сравнению с эпохой Шан-Инь, в эпоху Чжоу, количество обрядов и ритуалов резко возросло. Только терминов, обозначающих разные виды ритуалов и жертвоприношений, можно насчитать в чжоуских книгах несколько десятков.

Основными объектами жертвоприношений издревле было все самое лучшее, самое ценное. Как правило, это были лошади и быки определенной масти и возраста, в ритуалах рангом пониже - бараны, свиньи, собаки и куры. Важную роль играло зерно разных сортов, особенно просо. Из проса выделывали вино, которое тоже занимало значимое место среди изысканных блюд, предлагавшихся вниманию богов. Жертвенная пища и все остальное угощение подавались на великолепных блюдах и в сосудах из нефрита и бронзы, причем количество предлагаемых даров находилось в строгом соответствии со значением божества. Самые обильные жертвоприношения обычно делались Небу.

Жертвоприношения совершались либо в специальных храмах, либо на алтарях под открытым небом. С жертвенными продуктами тоже поступали по-разному. Их либо сжигали, топили, закапывали в землю, либо торжественно поедали на сопровождавшем ритуал пиршестве после формального предложения в качестве жертвы. Кровью жертвенных животных, которая считалась священной и обладавшей большой магической силой, участники жертвоприношений мазали губы, а так же различные ритуальные предметы - барабаны и колокола, предназначавшиеся для изгнания злых духов, или черепашьи панцири, использовавшиеся для гаданий. Что касается принесения в жертву людей, то в эпоху Чжоу это осуждалось и почти полностью прекратилось.

Огромную роль играла ритуальная символика. Дошедшие до нас памятники древнекитайского искусства, в первую очередь изделия из бронзы и нефрита с рисунками и орнаментом, обязательно несли смысловую нагрузку, связанную с ритуальной символикой. Символом Неба считался круг, это могло быть как изображение на сосуде, так и отдельные диски из нефрита.

Как упоминалось, Небо в чжоуском Китае выступало в виде абстрактной регулирующей силы и было олицетворением разума и высшей справедливости. Позже, после распространения в Китае учения Конфуция, конфуцианцы еще усилили эти рационалистические черты культа Неба, превратив его в своеобразный символ верховного божественного порядка, в главный регулятор вселенной, центром которой, конечно, считался Китай. При этом - в полном соответствии с общим духом и основной направленностью учения - конфуцианство почти совсем исключило из сферы своих интересов отношение к Небу, как к элементу великой Природы. Небо воспринималось конфуцианцами лишь в качестве основной пружины социальной жизни, верховного регулятора человеческой жизни на земле. Соответственно были выработаны и нормы взаимоотношений людей с Небом.

По традиции, свято соблюдавшейся и возвеличенной конфуцианством, главным агентом общества в его общении с Небом выступал правитель. Верховный правитель Китая, «сын Неба», не только почитался в качестве родоплеменного главы и первосвященника чжоусцев, но и выступал в виде посредника между миром людей и миром богов и духов. Усилиями конфуцианцев «сын Неба» был возвеличен еще более. С течением времени он превратился в фактически единственного носителя божественной благодати и оказался на положении полубога. Как и прежде в общении с Шанди, он был единственным, кто имел право непосредственно общаться с Небом, совершать обряды и приносить жертвы в его честь.

Будучи по форме деспотией, правление китайского императора официально ограничивалось конфуцианским учением о добродетели и освященным нормам обычного права. Каждый шаг и поступок императора, его одежда, пища, жены, гарем, слуги и колесницы - буквально все было строжайшим образом регламентировано. И что особенно важно, все эти многочисленные обязательные ритуалы непременно опосредовались волей Неба, божественным порядком, якобы строго-настрого предписанным всем государям Поднебесной и идущим еще от великих древних правителей, мудрость и заветы которых свято чтят и хранят окружающие государя ученые-конфуцианцы.

На тот случай, если государь решит пренебречь всеми ритуалами и править самолично, конфуцианство выработало свой знаменитый тезис о переменчивости божественного небесного мандата. Согласно этому тезису, небесный мандат на право управления Поднебесной вручается Небом только высокодобродетельному правителю и безжалостно отбирается у государя недобродетельного.

Ссылками на волю мудрого Неба, которое «бдительно следит» за поведение государя, консервативные китайские конфуцианцы запугивали любого императора, пытавшегося провести какие-либо реформы. Практически этот бдительный надзор ревнителей старины осуществлялся прежде всего посредством специальных наблюдений за «волей Неба», проявлявшихся в небесных предзнаменованиях. Все «небесные предзнаменования» - затмения солнца и луны, появление комет, стихийные бедствия играли в руках опытных конфуцианских придворных роль могучего орудия запугивания и шантажа. Так, в периоды правления абсолютно «добродетельных» ханьских императоров не только не были зафиксированы некоторые затмения, но не была даже замечена яркая комета Галлея. В то же время небесные явления мелкого масштаба выпячивались и старательно обыгрывались в другие периоды, например в годы правления узурпировавшей власть императрицы Люй-хоу, когда эти явления использовались в качестве грозных небесных предупреждений. Отсюда следует, что с помощью нарочитого выпячивания и замалчивания небесных явлений, всегда воспринимавшихся в виде грозного предупреждения Неба, конфуцианцы подвергали косвенной критике деяния неугодных им правителей. Китайские источники полны сообщений о том, как в годы стихийных бедствий и небесных знамений, китайские императоры, вполне осознававшие свою ответственность за деяния, вызвавшие «гнев Неба», шли в храмы, приносили обильные жертвоприношения и униженно каялись в своих прегрешениях.

Древние китайцы представляли сотворение мира как постепенное отделение неба от земли, в мифах есть упоминание о том, что первое время на небо можно было забраться по особым небесным лестницам. В более поздние времена появилась иная интерпретация архаического представления отделения неба от земли. Согласно этому варианту верховный правитель Чжуань0сюй повелел своим внукам Ли и Чуну перерезать путь между небом и землей. Наряду с представлением и пути на небо существовали мифы о горе Куньлунь, которая как бы соединяла землю и небо: на ней находилась нижняя столица верховного небесного владыки. В основе этих мифов лижит представление о некой «мировой оси», которая принимает форму не просто горы, но и возвышающейся на ней столицы - дворца. Другое представление о космической вертикали воплощено в образе солнечного дерева - фусан, в основе которого лежит идея дерева мирового. На дереве фусан жиыут солнца - десять золотых воронов. Все они - дети матушки Си-хэ, живущей за Юго-Восточным морем. Люди верили, что солнце сперва купается в заводи, а затем поднимается на фусан и отправляется в путь по небу. По некоторым версиям, солнце по небу везет в колеснице сама Си-хэ. Постепенно оно проходит на крайний Запад, где садится на другое солнечное дерево жо. С представлением о множественности солнц связан миф о нарушении космического равновесия в результате одновременного появления на небе десяти солнц. Посланный с небес стрелок И поражает своими стрелами девять солнц.

В Китае так же имелись лунарные мифы. В «Шань хай цзине» говорится, что среди великой пустыни есть гора, Жиюэшань, являющаяся небесным стержнем, в тех краях заходит солнце и луна.

Считалось, что на луне живет белый заяц, толкущий в ступе зелье бессмертия. Если солярные мифы связаны со стрелком И, то лунарные с его женой Чан-э, которая похищает у И снадобье бессмертия и, приняв его, возносится на луну, где живет одиноко.

Разрозненные первоначально образы мифологии отдельных древнекитайских племен постепенно складывались в единую систему, чему способствовало развитие натурфилософских представлений и, в частности, различных классификационных систем, среди которых наибольшее значение имела пятеричная система - по пяти стихиям. Под её влиянием четырёхчленная модель мира превращается в пятичленную, соответствующую пяти ориентирам в пространстве, верховный небесный правитель осознается теперь уже как божество центра. В надписях на гадательных костях эпохи Шан-Инь, можно встретить знак «ди», бывший своеобразным титулом для душ умерших представителей и соответствовавший понятию «божественный предок». Как предположил японский ученый Като Цунэката, этимологически сама графема «ди» есть изображение алтаря для жертвоприношений небу.

Культ Неба у Хунну

Правители хунну звались шаньюями. Образ шаньюя характеризовался наличием «обширности» (гуан) и «великости» (да). Сочетание «гуан да» означало «беспредельность», так как это был образ того, чья «обширность» уподоблялась беспредельности Неба. Считалось, что шаньюй имеет образ Неба. Перед нами глубинный пласт представлений, связанных с уподоблением образа правителя Небу как верховному божеству и источнику всего сущего. Считалось, что тотемом шаньюйского рода хуннов был бык. А. Голан в своей книге так же указывает на то, что в древности люди изображали быка как олицетворение луны, так как его рога были похожи на полумесяц. А так как луна непосредственно связана с Небом, то в некоторых случаях бык олицетворял и Небо.

Правитель хуннов Маодунь-шаньюй, судя по его титулу «Возведенный на престол Небом великий шаньюй хунну», был «возведен на престол Небом». Его сын Цзисюй в свое правление изменил титул и стал называться «Порожденный Небом и Землей, поставленный Солнцем и Луною великий шаньюй хунну».

Этим титулом власть шаньюя четко была вписана в основные характеристики космического пространства: Небо - Земля - Солнце - Луна, при этом Небо характеризуется порождающим качеством, силой порождения, так же как и Земля, а Солнце и Луна обладают силой утверждения. Сакрализация власти Шаньюев прошла несколько этапов: облику шаньюя была присуща обширность, граничащая с беспредельностью, подобная Небу, а за тем власть шаньюя стала рассматриваться как власть от Неба. Беспредельность Неба и дар Неба где-то сомкнулись.

В книге Н.Н. Крадина сказано, что одной из наиболее важных обязанностей шаньюя было выполнение высших жреческих функций. Он проводил религиозные обряды, обеспечивал подданным покровительство со стороны сверхъестественных сил.

Для хунну, тюрков и монголов характерна близкая мифологическая система обоснования легитимности правителя степной империи. Согласно этой системе:

1. Небо и Земля избирают достойного претендента на престол;

2. Небо выбирает, а Земля переносит в мир людей кандидата на трон, и, вероятно помогает и защищает своего избранника;

3. Конечная цель этих деяний - обеспечить благоприятствование «народу, живущему за войлочными стенами».

В.В. Трепалов, собрав многочисленные сведения о коронации тюрко-монгольских правителей, восстановил примерную очередность различных этапов данной процедуры в кочевых империях:

1. шаманы назначают благоприятный день для инаугурации;

2. все присутствующие на церемонии снимают шапки и развязывают пояса;

3. будущего хана просят занять место на престоле, он символически отказывается в пользу более старших родственников, но его «силой» усаживают на трон;

4. все приносят ему присягу;

5. будущего хана поднимают на войлоке и заставляют покланяться Небу царствовать справедливо;

6. хану совершают девятикратное поклонение;

7. по выходу из шатра все совершают трехкратное поклонение солнцу.

Как считает Е.И. Кычанов, идеологические потребности государства хунну удовлетворяли культ Неба и Земли, Солнца и Луны. Как уже отмечалось, шаньюи считались порождением Неба и Земли и были поставлены управлять Солнцем и Луною. Чтобы забить белую лошадь при заключении клятвенного договора, хунны поднимались на гору, так они были ближе к Небу. Считалось, что гора - это дорога в небо и она связывает небо с землей. В ставке шаньюя был жертвенник. Служителями культов у хунну были шаманы. На пути ханьских войск, продвигавшихся по территории хунну, хуннские военачальники приказывали шаманам закапывать у водоемов овец и быков и просить духов этой местности наслать на ханьские войска погибель. С той же целью связывали ноги лошадям, чтобы вызвать ответное схожее действие, парализовать коней противника. Посылая императору Хань лошадей и шубы, шаньюй всегда просил шамана уговорить духов, наслать на китайского императора несчастья.

Культ Неба имел государственное значение. По установленному распорядку хунны три раза в году в городе Лунчэне совершали поклонение «божеству Неба», «духу-божеству Неба», в день «у» в 1, 5 и 12-м месяце. На жертвоприношения собирались все правители областей. Собравшиеся обсуждали государственные дела. Одновременно происходили празднества и состязания, конские скачки и верблюжьи бега. В первом месяце был малый съезд начальников в ставке шаньюя для совершения жертвоприношений. В пятом месяце и осенью, когда кони нагуливали тело, были большие съезды. На большом съезде в пятом месяце проводившимся в городе Лунчэне, совершались жертвоприношения предкам, Небу, Небесным духам и земле. Осенний большой съезд собирался в Дайлинь, на нем проходил подсчет количества людей и скота с целью налогообложения. Эти съезды являлись постоянными органами управления государством.

В 121 г. до н.э. китайский полководец Хо Цюйбин в ставке хуннского ванна захватил «золотого человека», который использовался для ритуалов поклонения Небу. Считается, что это был образ «Небесного владыки», которому приносили жертвы. Это свидетельствует о высоком уровне разработки культа Неба у хунну.

Как пишет Л.Н. Гумилев, ежедневно шаньюй совершал поклонение: утром - восходящему солнцу, вечером - луне. Предприятия начинались, «смотря по положению звезд и луны».

Если при этом учесть титул шаньюя, то ясно, что одним из объектов поклонения хунну был космос. Поскольку хунны уже имели идола изображающего космос, то он был уже персонифицирован.

С точки зрения Л.Н. Гумилева у хуннов существовала дуалистическая система: небо - отец - добро и земля - мать - смерть, и отсюда вытекает солярный культ, выразившийся в изготовлении дисков и колец из белого нефрита. Но, по мнению А. Голана белый цвет и форма круга были символикой великой богини неба, а с течением времени и просто неба. А символом солярного культа служили розетки разных видов. Исходя из этого, можно предположить, что у хуннов в изготовлении дисков и колец из белого нефрита выражался культ Неба, а не Солнца.

Как можно заметить, в культе Неба Китая и хуннов много общего: и у тех и у других Небо считалось главным божеством, легитимность власти правителя оправдывалась волей Неба.

У хуннов так же как и у древних китайцев символом Неба служила окружность.

Такое сходство культур можно объяснить тем, что предки хуннов и древние китайцы находились в тесном взаимодействии. Как пишет Л.Н. Гумилев, в древности существовал такой народ, который назывался Динлины, они обитали на окраине Гоби. Так же они населяли Саяно-Алтайское нагорье, Минусинскую котловину и Туву. Они были земледельцами и оседлыми скотоводами, из металлов знали бронзу. Тип их характеризовался следующими характеристиками: рост средний, часто высокий, плотное и крепкое телосложение, продолговатое лицо, цвет кожи белый с румянцем, белокурые волосы, нос прямой выдающийся вперед, светлые глаза. Судя по их внешнему виду, они принадлежали к европейской расе.

Около 1200 г. В Минусинских степях появились переселенцы из северного Китая с берегов Желтой реки. Впервые в Западную Сибирь проникает китайский стиль. Это не просто заимствование, вместе с новой культурой, принесенной китайцами, в могильниках появляется новый расовый тип - смесь монголоидов с европиоидами. Внешне они напоминали современных узбеков. Смесь Динлинов и выходцев из Китая именуют так же Динлинами. В Южную Сибирь переселился уже смешанный народ. Позже, южная ветвь Динлинов откочевавшая к югу от Саянских гор, перемешалась с предками хуннов, и не случайно китайцы считали отличительной особенностью хуннов высокие носы, которые, вероятно, «достались» им после смешения с Динлинами.

Поэтому можно судить о том, что соединившись с динлинами, в Минусинской котловине, выходцы из Китая, принесли с собой и свои быт и культуру и представление о Небе в частности. Позже, когда уже смешавшиеся с китайцами динлины встретились с предками хуннов, они так же передали хуннам, культура которых была весьма примитивной, свою культуру, развитие которой было на порядок выше. Можно предположить, что именно так у хуннов появилось представление о Небе, как о высшем божестве.

Однако в культе неба у китайцев и хуннов имелись и различия.

Например по сокрализации власти шаньюя и императора Китая. Как пишет Е.И. Кычанов, китайский император получал на власть «мандат Неба». Мандат Неба значил повеление, данное Небом вану, мандат не оставался постоянно у того, на кого он был возложен. Хуннский же шаньюй был возведен на престол Небом. Близость китайской и хуннской концепции власти, таким образом, может быть прослежена только на раннем этапе этих представлений, когда Ван уподоблялся земному аналогу Неба. Нет свидетельств того, подтверждающих то, что хуннская концепция власти шаньюя покоилась на китайском учении о мандате Неба.

Размещено на Allbest.ru