Оценка Ницше античного культурного наследия

Размещено на http://www.allbest.ru/

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

МАГНИТОГОРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМ. Г.И. НОСОВА

Факультет Экономики и Права

Кафедра культурологии

Специальность: «Юриспруденция»

КУРСОВАЯ РАБОТА

по культурологии

На тему: «Оценка Ницше античного культурного наследия»

Студента группы ФГЮ-09

Бакрешова Александра Евгеньевича

Научный руководитель: Курбан Елена Николаевна

Магнитогорск 2010

Оглавление

Введение

Глава 1. Великий философ Фридрих Ницше

1.1 Основные этапы творчества

1.2 Восприятие идей Ницше в России

Глава 2. Оценка Ницше античного культурного наследия

2.1 Дионисизм Ницше как новая культурологическая парадигма

2.2 Ницше и античная культура

Заключение

Список использованной литературы

ницше культурный античный

Введение

Философия Ницше не организована в систему. «Волю к системе» Ницше считал недобросовестной. Его изыскания охватывают все возможные вопросы философии, религии, этики, психологии, социологии и так далее. Ницше противопоставляет свою философию классической, тем самым провоцируя переоценку ценностей современного ему общества, подвергая сомнению и вопрошанию все завуалированные религией предрассудки разума. Наибольший интерес у Ницше вызывают вопросы морали, постановки ценностей через себя, а не через религию и общественное мнение. Ницше одним из первых подверг сомнению единство субъекта, причинность воли, истину как единое основание мира, возможность рационального обоснования поступков. Его метафорическое, афористическое изложение своих взглядов снискало ему славу великого стилиста. Однако, афоризм для Ницше не просто стиль, но философская установка -- не давать окончательных ответов, а создавать напряжение мысли, давать возможность самому читателю «разрешать» возникающие парадоксы мысли.

Ницше первым заявил, что «нет никаких моральных феноменов, есть только моральное истолкование феноменов» тем самым подвергнув все моральные положения релятивизму. Согласно Ницше, здоровая мораль должна прославлять и укреплять жизнь, её волю к власти. Всякая иная мораль -- упадочна, есть симптом болезни и разложения. Человечество инстинктивно использует мораль для того, чтобы добиваться своей цели -- цели расширения своей власти. Вопрос не в том, истинна ли мораль, а в том, служит ли она своей цели. Такую «прагматическую» постановку вопроса мы наблюдаем у Ницше в отношении к философии и культуре вообще. Ницше ратует за приход таких «свободных умов», которые поставят себе сознательные цели «улучшения» человечества, мысли которых уже не будут «задурманены» никакой моралью, никакими ограничениями. Такого «сверхнравственного», «по ту сторону добра и зла» человека Ницше и называет «сверхчеловеком».

В отношении познания, «воли к истине» Ницше опять же придерживается своего «прагматического» подхода, спрашивая «для чего нам нужна истина?» Для целей жизни истина не нужна, скорее иллюзия, самообман ведут человечество к его цели -- самосовершенствованию в смысле расширения воли к власти. Но «свободные умы», избранные должны знать правду, чтобы быть способными управлять этим движением. Эти избранные, имморалисты человечества, созидатели ценностей должны знать основания своих поступков, отдавать отчёт о своих целях и средствах. Этой «школе» свободных умов Ницше посвящает многие свои произведения.

Предметом исследования моей курсовой работы является оценка Ницше античного культурного наследия. Данная тема актуальна, поскольку это один из аспектов мировой культуры и мнение Фридриха Ницше стоит того, чтобы с ним ознакомиться и проанализировать. В первой главе мы рассмотрим и проанализируем основные этапы его творчества и восприятие идей Ницше в России, а во второй главе рассмотрим и проанализируем непосредственно оценку Ницше античного культурного наследия и его связь с ним.

Глава 1. Общие сведения о Фридрихе Ницше

1.1 Основные этапы творчества

Фридрих Вильгельм Ницше (нем. Friedrich Wilhelm Nietzsche). Родился 15 октября 1844 года, в Рёккене, Пруссия; умер 25 августа 1900 года в Веймаре, Германия. Немецкий мыслитель, создатель самобытного философского учения, которое носит подчёркнуто неакадемический характер и поэтому имеет широкое распространение, выходящее далеко за пределы научно-философского сообщества. Фундаментальная концепция Ницше включает в себя особые критерии оценки действительности, которые ставят под сомнение базисные принципы действующих форм морали, религии, культуры и общественно-политических отношений. Будучи изложены в афористической манере, большинство трудов Ницше не поддаются однозначной интерпретации и вызывают много споров.

Первый этап включает ранние работы философа, посвященные проблемам культуры. Здесь следует назвать прежде всего две работы, это - "Философия в трагическую эпоху Греции" (1873) и "Несвоевременные размышления" (1876).

Второй творческий этап традиционно характеризуется в научной литературе о Ф. Ницше как этап "переоценки всех ценностей". Он отказывается от наследия А. Шопенгауэра и создает своё философское иррациональное учение о воле. Три работы этого периода отвечают взглядам Ф. Ницше с 1878 по 1882: "Человеческое, слишком человеческое", "Утренняя зоря" и "Весёлая наука".

Третий период творчества прерывается его болезнью (душевным расстройством). Но данный этап совпадает с формированием философской концепции, главными идеями которой становятся понятия "воля к власти" и "сверхчеловек", тема "вечного возвращения" и "европейского нигелизма". Определяя жизнь, Ф. Ницше формирует следующую мысль: жизнь - это воля к власти. В этот период появляются самые значительные его произведения: "Так говорил Заратустра", " По ту сторону добра и зла", "Антихристианин". Рукопись "Воля к власти" опубликована уже после смерти философа.

"Воля к власти" - это основной мотив всех вопросов общественной жизни. Воля к власти заложена сомой природой человеческого существования: власть мужчины над женщиной, старого над молодым. Учение о воле имеет волютаристский характер и выражается в понятии множественности воль, которые между собой могут конкурировать и сталкиваться в "смертельной схватке" за господство над духовными силами человека. Первоосновной всякого движения и развития Ф. Ницше считает "ненасытное стремление к проявлению власти и применению власти". Действительность есть иллюзия и "выдумка" и здесь он следует идеям иррационалистической философии А. Шопенгауэра. Единственно реально существующим актом жизни является факт власти как проявления творческого инстинкта.

Мир "логизирован" нашим рассудком, пишет философ, он в своей основе не имеет порядка, мир - это хаос ощущений. Уже в этом, по мнению Ф. Ницше, присутствует некая "космическая закономерность", которая определяет не только волю, но и весь общественный ход жизни. Философ, иными словами, выступает как волюнтарист идеалистического толка.

По отношению к нравственности Ф. Ницше остается нигелитом, так как определяет современную ему культуру как находящуюся на стадии упадка и разложения нравственности. Мораль разлагает культуру изнутри, поскольку она является орудием управления толпой, её инстинктами. Христианская нравственность и религия утверждают послушную "мораль рабов". Поэтому необходимо осуществить "переоценку ценностей" и выявить основания морали "сильного человека". Тем самым Ф. Ницше различает два типа морали: господскую и рабскую. В морали "господ" утверждается ценность жизни, которая наиболее проявляется на фоне природного неравенства людей, обусловленного различием их воль и жизненныхсил.

"Новоя мораль" может появиться только в результате ниспровержения господской, высшей морали, а на это способны только рабы. Новая мораль утвердится только через "восстание рабов в морали". Лишь сильный человек, прирожденный аристократ, абсолютно свободен. Он не связан никакими моральными обязательствами и нормами. "Сильный человек" - это сверхчеловек и только он может быть субъектом морали.

В "Гинеалогии морали" Ф. Ницше дает определение подобному типу людей, "сверхчеловеков": они "...проявляют себя по отношению друг к другу столь снисходительными, сдержанными, нежными, гордыми и дружелюбными, - по отношению к внешнему миру, там, где начинается чужое, чужие, они немногим лучше необузданных хищных зверей. Здесь они наслаждаются свободой от всякого социального принуждения, они на диком просторе награждают себя за напряжение, созданное долгим умиротвореним, которое обусловлено мирным сожительством. Они возвращаются к невинной совести хищного зверя".

Как торжествующие чудовища, пишет философ, люди-сверхчеловеки идут с ужасной смены убийств, поджогов, насилия и погромов, они идут как после выполненного дела с гордостью и душевным равновесием. Они уверены, что поэты надолго теперь будут иметь тему для творчества и прославления. В основе всех этих рассуждении нельзя не увидеть признак хищного зверя, жаждущую добычи и победы "белокурую бестию".

"Сверхчеловек", о котором рассуждает философ, придет как высший биологический тип человека, взращенный "новой моралью". Новая мировая правящая раса должна будет господствовать на земле. Ей противопоставляется стадо людей, которое само в себе несёт инстинкт к самосохранению, реализующийся как против вырождающихся (преступников), так и против "выдающихся над толпой". Только "высшая раса" обладает чувством благородства, "аристократичностью". Этого-то как раз и недостает современным "господам" фабрикантам и торговым деятелям, сетует философ, чтобы стать господствующей силой. Немецкий нацизм истолковал эти рассуждения философа в соответствии со своей идиологией уничтожения "слабых" ради расцвета "высшей расы", тем самым исказив его мысли, превратив Ф. Ницше в человеконенавистника и пророка расизма. Но если внимательно отнестись к трудам философа, то мы обратим внимание на гуманизм и миролюбие его идей. Ф. Ницше резко выступает против стадности и подчинения личности толпе.

Стадо как людская масса готово только повиноваться, когда его вожак доказывает ему своё право на господство "аристократической внешностью". Отсутствие аристократизма провоцирует "массы" на мысль, что только случай и счастье возвышает одного человека над другим. А коли так, так "попытаем и мы однажды счастья и случай. Бросим и мы жребий - и начнётся социализм".

"Воля к власти" - это право только сильного, обыденная же мораль подрывает эту волю, она проповедует любовь к ближнему и сострадание. В книге "По ту сторону добра и зла" он определяет мораль и понятия "добро и зло" только как толкования ,которые основываются на неморальных ценностях, на государственных интересах. Среди худших зол, пишет Ф. Ницше, есть зло поклонения государству. Государство там, где есть толпа, где человек теряет самого себя. "Бегите от идолопоклонства", призывает он. Идол толпы плохо пахнет. Только там, где государство кончается, начинается "полезный" человек. Но это уже слова Заратустры ("Так говорил Заратустра"), который видит в слепом поклонении идолам "тупость и деградацию язычника".

В "Веселой науке" философ оповещает весь мир о том, что "Бог умер! Бог мертв! И это мы его умертвили!" Смерть Бога поделила историю человечества и это выразилось в отказе от ценностей, которые лежали в основе европейской культурной традиции. О смерти Бога всему миру возвестил и Заратустра. В книге "Так говорил Заратустра" идея "сильного человека" приобретает иное (антихристианское) звучание, которое наиболее полно проявилось в другой работе Ф. Ницше "Антихристианин". Смысл формулы "Бог умер" передает всю трагедию христианского учения, когда "вера в христианского Бога перестала заслуживать доверия". Евангельским деяниям Христа философ противопоставляет мощь язычника Диониса, надежде "на спасение" - факт "вечного возвращения", христианскому состраданию - мирские страдания. Он отрицает священные ценности религии, а трактовке христианства как великого порока он противопоставляет высоко моральную сущность "сверхчеловека". Роман Ф. Достоевского "Идиот", по мнению многих исследователей, оказал огромное влияние на философа, что нашло своё проявление в ницшанской характеристике христианства. Евангелие Ф. Ницше сравнивает с миром "русского романа" и сожалеет, что рядом с Христом "не жил какой-нибудь Достоевский". По мнению философа, писатель Ф. Достоевский является "единственным психологом", у которого он мог чему-либо "научиться".

Нигилизм является следствием разложения морали, потери всех ценностных ориентиров и ведет к вырождению всего человечества, к декадансу (распаду). Слово нигилизм имеет русские корни и впервые употребляется в романах И. Тургенева, попавших с переводами на Запад. Причиной нигилизма, по мнению Ф. Ницше, становится духовный и культурный кризис, чувство разочарованности и утраты всех нравственных норм и смыслов существования. "Вечные ценности обесцениваются, пишет философ, нет цели, нет ответа на вопрос "Зачем?".

Человек оказывается один на один с "голой истиной", когда все прежние идеалы разрушены, иллюзий разоблачены и тогда выясняется: вокруг в мире царит хаос и беспорядок, но "мир возвратиться" - и все начнется сначала. Идея "вечного возвращения" получает завершающее развитие космологической темой "Воли к власти". Мир возвращается всегда к самому себе, потому что в основе его лежит великое и могучее стремление к власти. Воля мира и стремление к власти воссоединяются, узнавая друг друга и порождая новое творческое действие. Так было и так будет всегда. Именно этому и учит ницшеанский Заратустра.

По мнению философа, французская революция и социализм, буддизм и христианство одинаково являются "нигилистическими" мировоззрениями," их движущей силой является бунт "недоделанных и неполноценных". Оттого главная его идея "сверхчеловека" ,может пониматься как свое образная способность к "самопреодолению".

Всем вариантам нигилизма Ф. Ницше противопоставляет свой миф о "вечном возвращении" и учение о "воле' к власти".

В мифе о "вечном возвращении" ощущается влияние на Ф. Ницше проблематики позитивизма. Только вместо сциентистской (наукообразной) терминологии он использует метафоры: взамен рассуждений о законе сохранения энергии и о конечности количества силы во Вселенной он предлагает образ "вечного возвращения" в виде дороги и ворот. Надпись над воротами свидетельствует, что миром правит "Мгновение". Вечная дорога бежит в вечность. Против всеобщего и тотального разрушения, против абсолютной неоконченности выдвигает он свой миф о "вечном возвращение" как символ отрицания спекулятивной логики Абсолюта. Гегелевский универсальный "прогресс" как путь к тотальному совершенному отрицается Ф. Ницше.

Философские взгляды Ф. Ницше во многом восходят к эллинской и романтической традиции. Он был безоговорочным противником социализма, его считают предшественником антидемократической власти, влияние ницшеанства на философию XX века необычайно огромно. Ф. Ницше считают самым скандальным философом в истории философии. Своей "философией жизни" он порождает экзистенциальное (как религиозное, так и атеистическое) направление в философии. В последние годы интерес к наследию Ф. Ницше особенно возрос как в Европе, так и в России. Многие объясняют этот факт назревшим культурным и духовным кризисом, распадом устойчивой системы нравственных ценностей, полученных в наследство от эпохи Просвещения.

1.2 Восприятие идей Ницше в России

Творчество Ф.Ницше, идеи которого несколько десятилетий определяли интеллектуальную жизнь Европы, оставило столь глубокий след в истории российской общественной мысли, что, на мой взгляд, правомерно говорить об особом, связанном с судьбой духовного наследия Ницше в России, пласте отечественной культуры, охватывающем последнюю декаду XIX века и полтора десятилетия между началом столетия и Первой мировой войной. Однако и поныне идеи немецкого философа, ставшие неотъемлемой частью отечественного культурного контекста, играют существенную роль в духовной жизни России. Творчество германского философа получило в России специфическую трактовку. Ницше, как он был прочитан российской интеллигенцией, оказался настолько близким традиционной отечественной мысли, что один из ведущих современных славистов назвал его "самым русским" из западных философов.

Россия была среди тех стран, где учение немецкого философа наиболее быстро получило признание. О Ницше много писали и спорили. Трудно назвать крупного мыслителя конца XIX - первой четверти ХХ века, который бы оставил без внимания философию Ницше. Его концепция оказала творчески плодотворное воздействие на интеллектуальные направления России той поры: религиозные искания философов-идеалистов, движение символистов и русский марксизм. Способ прочтения Ницше отечественными критиками сформировался, главным образом, в результате интерпретации его творчества такими мыслителями как В.Преображенский, В.Иванов, Вл.Соловьева, Е.Трубецкой, С.Франк, Л.Шестов. Влияние Ницше на отечественных интеллектуалов сопровождалось и было усилено, с одной стороны, учениями А.Шопенгауэра, М.Штирнера, Р.Вагнера и Ж.М.Гюйо, а, с другой стороны, экзистенциальными размышлениями Ф.Достоевского, произведениями М.Лермонтова, К.Леонтьева. Отношение к философу складывалось и посредством популяризации его взглядов через поэтические циклы (Н.Минский, З.Гиппиус), пьесы (М.Горький, А.Луначарский), романы и рассказы ницшеанского толка (Д.Мережковский, П.Боборыкин).

Я считаю, что "русское ницшеанство" не носило характер единодушного принятия идей и сочинений мыслителя. Проникновение творчества Ницше в отечественную культурно-национальную традицию шло через внутреннюю полемику, критику, опровержение и неприятие ряда положений его философии.. Едва ли можно говорить о некоем едином образе Ницше, поскольку каждый отечественный читатель открывал в немецком философе что-то свое. Так, один из отечественных рецензентов философа, Е.Соловьев, в 1901 году заметил, что орфография его имени - Нише, Ниче, Нитче, Нитше, Нитчше - была столь же разнообразна, сколь отличались друг от друга мнения о нем. В некоторых кругах имя немецкого мыслителя воспринималось как символ индивидуализма, в других же, напротив, оно означало духовный универсализм, а порой связывалось с патетикой коллективного творчества, потерей своего "я" в культовом единстве и принесением себя в жертву Богу. Для одних он был исключительно "нигилистом" и "человеком последнего бунта", ломавшим традиционные представления о нравственности, даже "разрушителем исторического христианства". Для других - учителем и творцом "высшей морали", "пророком новой веры", более того - провозвестником идеи религиозного синтеза, новой религиозной культуры. "Как можно было убедиться, - пишет современный исследователь творчества философа Р.Данилевский, - Ницше предстал перед русским читателем в самых разных ипостасях - от богоборца до богоискателя, от идеолога мещанства до врага его и союзника русского освободительного движения, от насаждающего "древо смерти" до проповедующего "радость жизни". Ф.Ницше вдохновлял на поиск первоценностей: свободы, красоты, творчества, на эксперименты в искусстве, литературе, музыке, кино. Типичным было отношение к философу как создателю нового мировоззрения, талантливому художнику слова, религиозному проповеднику.

Дебют Ф.Ницше в России пришелся на время, когда наиболее распространенные у нас в минувшем столетии философские доктрины - антигегельянский позитивизм и материализм шестидесятых годов XIX века, а также народничество семидесятых, утратили свою интеллектуальную привлекательность. Марксизм только еще начинал завоевывать сторонников среди отечественной интеллигенции. Таким образом, никакого доминирующего идеологического направления в России тех лет выделить практически невозможно. Между тем становилось все более очевидным нарождение новой философской мысли, ломавшей установленные позитивистами и рационалистами узкие моралистические рамки, которые считались единственно подходящими для "прогрессивной и критической мысли". Такая переориентация взглядов русской интеллигенции не была вызвана каким-нибудь единичным событием или появлением одной выдающейся личности. "У людей открывались глаза на вещи доселе от них скрытые. Молодежь стали очаровывать цвет, звук и мистические интуиции, утраченные предшествующими поколениями. Сыновья стали открывать ценности, отброшенные их отцами. Старая крепость российского позитивизма начала рушиться под натиском молодых поэтов, критиков, художников, философов и богословов". В идейно разреженной атмосфере эпохи возник спрос на яркую, сильную, влиятельную идеологию и философию. Огромное значение философия Ницше в духовных исканиях российских мыслителей имело еще одну причину, которую следует выделить особо. Восприятие творчества Ницше способствовало европейское славе русской мысли, ее прорыву из тупика птровинциализма.

На протяжении всего XIX века российская культура пыталась доказать свое общеевропейское, шире, мировое значение. Вспомним, как болезненно и противоречиво решалась эта проблема Ф.Достоевским. Однако настоящее мировое признание русская культура получила лишь в конце прошлого века. В определенной степени это было связано с популярностью у западного читателя книг Ницше. Он был одним из немногих писателей XIX века, имеющих европейскую известность, кто открыто признавал влияние на свое творчество мыслителей России. Ницше интересовался произведениями великих отечественных писателей - Гоголя, Толстого, Тургенева, Пушкина.

Эволюция восприятия творчества Ф.Ницше в России прошла ряд этапов, которые можно обозначить как "ознакомительный", "вольной интерпретации", "опосредованного влияния" и "возвращения" философии Ницше. Эти периоды различаются главным образом смысловыми акцентами интерпретации учения немецкого мыслителя. Говоря о хронологической последовательности этих периодов, важно иметь в виду, что определенные истолкования ницшевской концепции порой сосуществовали параллельно. Так, В.Брюсов, на всех этапах своего творческого пути оставался верен художественному эстетизму, в то время как А.Шестов был поглощен религиозно-метафизической проблематикой, А.Луначарский - культурологическими, а Н.Михайловский - социокультурными вопросами.

Первый этап (ознакомительный) относится к девяностым годам XIX века. Для этого времени характерны острые дискуссии о нравственной природе ницшеанства, полемическое обсуждение моральных, эстетических, психологических проблем. Знакомство отечественного читателя с концепцией Ницше состоялось, главным образом, посредством пересказа содержания его книг в критическом изложении на страницах толстых журналов и газет. Особую известность в эти годы получили оценки философии Ницше, высказанные в работах В.Преображенского, Н.Михайловского, В.Соловьева, Н.Федорова, Л.Лопатина, Н.Грота, В.Чуйко, А.Волынского, Д.Цертелева. К данному периоду относятся первые публикации на русском языке переводных исследований по философии Ницше.

Второй этап (вольной интерпретации философии Ницше) охватывает первую четверть ХХ века. Рубеж столетий - пик популярности философии Ницше в России. В 1900 году опубликовали первое собрание его сочинений на русском языке.

Третий этап (опосредованного влияния философии Ницше), относящийся к 1920-1970-м годам, характеризуется ослаблением серьезного внимания к наследию философа. Главным образом это явилось результатом проводимой в Советской России "культурной политики", частью которой стало запрещение работ немецкого мыслителя. В 1923-1924 годах книги Ницше были фактически изъяты из библиотек. Единственным аспектом его творчества, пролучившим резонанс в Советской России двадцатых годов, была философия культуры, в особенности интерпретация античности. Во время второй мировой войны отношение к наследию немецкого философа стало сугубо негативным. Его имя воспринималось как синоним фашизма, поскольку теоретики национал-социализма использовали отдельные положения мыслителя для проповеди расизма и насилия. Возник целый корпус текстов81, в которых творчество Ницше, на основании ряда вырванных из контекстов цитат, объявлялось "идейным базисом фашистской идеологии". В последующие годы, вплоть до восьмидесятых годов нынешнего столетия имя Ф.Ницше практически было исключено из повседневного философского дискурса. Причиной тому стало табу на произведения немецкого философа, провозглашенное большевистской идеологией. Свободные от ходячих идеологических стереотипов и штампов исследования и интерпретации сочинений Ницше грозили смертельной опасностью их авторам. В период с 1920-х по конец 1980-х годов произведения Ницше не переиздавались в России. Можно констатировать, что эти годы были фактически потеряны для отечественного ницшеведения.

Четвертый этап ("возвращение" философии Ницше). В 1980-90-е годы, по мере ослабления идеологического прессинга, ситуация начала понемногу меняться к лучшему. Складывалось новое поколение ницшеведов, расширился круг поднимаемых ими в исследованиях проблем.

В итоге, после полувекового идеологического запрета идеи Ницше вновь стали предметом пристального внимания со стороны гуманитарной интеллигенции и широкой публики. Среди причин устойчивого интереса к философии Ницше - наряду с литературной и художественной незаурядностью философа, глубоким проникновением его идей в духовную культуру и художественное мышление ХХ века - важнейшим фактором, на мой взгляд, является этический гений Ницше-моралиста. Его учение - осмысление не только теоретических основ морали, но, главным образом, практических вопросов этики, замечательная попытка указать нормальный строй практической жизни и нравственности, основой которой послужил трагический жизненный опыт самого мыслителя.

Глава 2. Ницше и античное культурное наследие

2.1 Дионисизм Ницше как новая культурологическая парадигма

Я полагаю, что обращение молодого Фридриха Ницше к античной трагедии не случайно: в то время вся немецкая и европейская культура глубоко пропиталась идеями эллинизма. Нонконформизм Ф. Ницше выразился не в отказе от всеобщего увлечения того времени, а в пересмотре их содержания. Вызов, который он бросил классической профессуре, заключался в тотальной переоценке древнегреческого «рая», в демонстрации его темных дионисийских сторон. Там, где все усматривали в античных образах совершенство, высокую простоту, строгость, идеальный образ мыслей, Ницше нашел буйство инстинктов, волю к могуществу. Античная Греция была только предлогом и примером, той классикой, которую надо было опровергнуть, а затем замахнуться на все остальное, в том числе и на пересмотр понимания феномена культуры.

В книге «Рождение трагедии из духа музыки» Ф. Ницше говорит, что существование аполлоновского и дионисийского начал в культуре не заслужено забыто, ведь только это знание способно объяснить противоречия в жизни и культуре. Основной материал трагедии - древние мифы о Дионисе, Аполлоне, Прометее, Оресте, Эдипе, о смысле жизни и содержании трагического искусства. Размышляя о древнегреческой трагедии, об аполлоновском и дионисийском началах в культуре, Ф. Ницше уже выходит за рамки классической философии культуры с ее панлогизмом и слепой верой в прогресс.

В древнегреческом пантеоне боги Аполлон и Дионис - противоположные символические типы. Аполлон - это небесное, солнечное существо, сын Зевса, олицетворяющий солнечное начало; он - источник света, носитель божественного откровения: «Аполлон как бог всех сил, творящих образами, есть в то же время и Бог, вещающий истину, вещающий грядущее». Дионис же, напротив - олицетворение земного, бог плодородия, покровитель растительности, земледелия, виноделия. Дионис - бог радости, веселья, буйства природы. «Под чарами Диониса не только вновь смыкается союз человека с человеком: сама отчужденная, враждебная или порабощенная природа снова празднует праздник примирения со своим блудным сыном - человеком». Аполлон и Дионис символизируют противоположность небесного и земного начал. Аполлоновское начало - источник гармонии, порядка и покоя. Ему противостоит дионисийское - источник не покоя, стихийных порывов, иррационализма. Аполлоновское насилие цивилизации над природой, разума над инстинктом не может пройти, по мнению Ницше, бесследно. Реакция компенсации выразилась в бурном движении дионисийства. Трагическая сущность мира, по Ницше, полностью тождественна дионисийскому началу, но вместе с тем идея Диониса одновременно является идеей утверждения, более того, дионисийское утверждение выступает высшей формой утверждения жизни как таковой.

В «Рождении трагедии» Ницше рисует дионисийский идеал как обожествление природы, природного способа бытия с его избытком сил, энергии, жизни, где торжествует целое, жертвуя частным (индивидуальным), и для этого целого не существует ни добра, ни зла. Такое природное, инстинктивное бытие всегда оставалось для Ницше высшим образцом истинной жизни, жизни «по ту сторону добра и зла», «по ту сторону» морали, корыстно сфабрикованной законодателями, философами, творцами «фальшивых монет». Фактически Аполлон - Бог человеческих иллюзий, гармонии, порядка, красоты, Дионис - Бог правды жизни, ее страданий, экстазов. Он же - бог художественных откровений, творчества, приобщения к истокам бытия. Аполлон - это сновидение, Дионис - опьянение. С одной стороны, прекрасные иллюзии, грезы художника и поэта, с другой - жизнь во всем своем буйстве. Место встречи этих богов - греческая трагедия. В конечном итоге, по мнению Ницше, предпочтение надо отдать дионисийскому началу в культуре, ибо только через него может существовать подлинная жизнь.

На мой взгляд, аполлоновское начало уместно отождествить с пониманием культуры в классической философии культуры - это рационализм, возвышенность, гуманизм, спекулятивность. А дионисийское начало - это одна из основ философии жизни с ее биологизмом, буйством жизни, мощью чувственности, отказом от светлого, возвышенного, но спекулятивного в культуре в пользу реальной жизненности. Хоть буквальных высказываний такого характера в работах Ницше мы не находим, но сама логика его идей о культуре ведет именно к такой интерпретации.

Исследовательница творчества Ф. Ницше Л.З. Немировская пишет: «Аполлон предостерегал от диких порывов, передавал мудрый покой Бога. Эта красота и гармония аполлоновского мироощущения отразилась в гомеровском искусстве. Но при этом Аполлон оставался богом иллюзий и заслонял человека от смерти иллюзией вечности. Дионис же порождал противоположные инстинкты: тревоги, сомнения, смятения. Под влиянием такого мироощущения человек сбрасывал с себя «покрывало Майи», то есть как бы пробуждался от сна иллюзий и праздновал праздник единения с природой. Ибо только природа способна научить человека жизни, она лучше (чем христианство и традиционная мораль) знает добро и зло». Если же человек, не доверяясь жизни, создает метафизические конструкции, «машинного Бога», то он перестает принадлежать себе и попадает под власть отчужденного знания - все это способно уничтожить подлинную культуру. Ницше вполне осознавал подобную опасность в случае обращения общества к абстрактным ценностям. Такое обращение способно привести к трагедии. Собственно говоря, та ситуация, которую застал Ницше, и была, по его мнению, предтрагедийной, общество и культура находились во власти абстрактных, вымышленных ценностей, в состоянии «декаданса» (упадка), другими словами, кризиса культуры, и это как раз постулировалось философией культуры. Аполлоновское (рациональное) начало в культуре превалировало, а дионисийское (жизненное, иррациональное) было не заслужено забыто, что осознавалось Ницше как глубокий, системный кризис культуры, который необходимо преодолевать.

Высшее утверждение жизни и утверждение Диониса для Ницше полностью тождественны друг другу. На мой взгляд, одну из важных мыслей о культуре в «философии жизни» Фридриха Ницше можно выразить в следующем виде: необходимо, чтобы мы решительным актом воли приняли эту жизнь (глубинной основой которой является диалектика аполлоновского и дионисийского), как она нам теперь дана, со всеми ее страданиями и муками, со всей ее бессмыслицей. Эта мысль находится в непримиримом противоречии к концепции культуры в рамках классической философии культуры, культура у Ницше уже не есть только развитие «человека разумного», культура для него - это жизнь «человека деятельного». Слабый ищет в жизни смысл, цель и предустановленный порядок; сильному она должна служить материалом для творчества его воли. Мне кажется, каждый должен идти своей уникальной дорогой, иначе человек не реализует своих творческих возможностей. Претворяя в реальность чьи-то наставления и предсказания, идеи и теории, человек не может стать ни чем, кроме как рабом обстоятельств, различных теорий, идеологий, не имеющих ничего общего с реальной жизнью.

Я полагаю, что «Рождением трагедии» Ницше разрушал все профессорские стереотипы о «детстве» человечества - красоте, гармонии, любви, философской идиллии. Нет прекрасной поверхности без ужасной глубины. Античность - полнота жизни, следовательно, конкуренция, борьба, мощь страстей, дионисийство, хаос мифов, наиболее адекватно отвечающий глубине жизни. Аполлон и Дионис - два первоначала культуры: гармония, счастье, тишина, светлый покой и темная стихия порыва, диссонансы, противоречия, муки жизни. Жизнь, в том числе, феномен и эстетический, именно поэтому возникает культура, несущая на себе отпечаток человеческих антиномий.

Отрицая традиции европейского рационализма, берущие свое начало в преобладании Аполлоновского у Еврипида и Сократа, осознавая и по-своему описывая кризис западной культуры, Ницше тем самым осознает и выражает кризис метафизических и рационалистических основ философии культуры. Он, по сути дела, закладывает новую культурологическую парадигму, становится основоположником линии, в русле которой разворачивалось теоретизирование о культуре через ее кризисность. Язык Ницше полон мифов и символов (аполлоновское, дионисийское, жизнь, нигилизм, переоценка ценностей и т.д.), и это уже не философия культуры со своим стремлением к рационализму и академизму, это мостик к современным культурологическим теориям.

2.2 Ницше и античная культура

О связи Ницше с античностью даже среди его поклонников господствуют нередко неправильные представления. Конечно, всем известно, что он был студентом и даже профессором классической филологии и таким образом стоял к античности гораздо ближе, чем ее вернейшие сыны в прошлом -- Петрарка и Гёте.

Можно сделать вывод, что Ницше проповедовал античность от первой до последней написанной им строки.

Из трех эпох, на которые принято делить творчество Ницше, первая (до 1872 г.) была посвящена обнаружению тех идеалов античности, которым он служил в дальнейшем: идеи дионисиазма и имморального понимания трагедии, идеи гераклитизма и имморального понимания мирового становления, идеи греческого аристократизма и имморального понимания этики и политики. Во всех этих областях он имел противником тот «морализм», который он производил от Сократа; борьбе с ним он посвятил вторую эпоху своей писательской жизни (1872-1882).

Если, таким образом, реальное влияние античности на эту вторую эпоху в творчестве Ницше было лишь косвенным, - поскольку он в борьбе с «морализмом» прокладывал себе путь к идеалам доморальной аристократической и трагической Греции, -- то ее формальное влияние продолжалось и становилось сильнее чем когда-либо. В сущности, Ницше располагал не одним, а двумя стилями, которые я, отчасти с его слов, мог бы назвать символическим и эпиграмматическим. Его образцом в символическом стиле, как мы увидим, был Гераклит; свой образец для эпиграмматического стиля он называет сам в одном месте «Сумерек божков»: «Мое понимания стиля, именно эпиграмматического стиля, проснулось почти мгновенно при соприкосновении с Саллюстием». Там же он продолжает, характеризуя стиль Саллюстия: «Сжатый, суровый, с возможно большим количеством субстанции в основе, с холодной злобой против «красивого слова», а равно и «красивого чувства», -- по этим приметам я угадал самого себя. В моих сочинениях, вплоть до Заратустры, найдут очень серьезное стремление к римскому стилю, к aere perennius. То же самое я испытал при первом соприкосновении с Горацием. До сих пор ни один поэт не доставил мне такого художественного восхищения, как горациевская ода, и притом с первых же дней. То, что здесь достигнуто, в известных языках не может быть даже предметом хотения. Эта мозаика, в которой каждое слово, как звук, как место, как понятие, излучает свою силу на всю окрестность, этот минимум в объеме и числе знаков и достигнутый этим максимум в энергии, -- все это нечто римское и, прошу верить, нечто изысканное (у Ницше непереводимое слово vornehm) par excellence. В сравнении с этим вся остальная поэзия становилась чем-то уже слишком вульгарным -- простою болтливостью чувства».

О Гераклите, как о стилисте, писали многие, -- кто со страхом, кто с восторгом; многих пугал его таинственный, загроможденный метафорами стиль, многих он пленял, но все признавали его трудным и темным, а себя -- либо устрашенными, либо прельщенными его трудностью и темнотою. Ницше, насколько мне известно, был первым, который объявил Гераклита и ясным, и понятным. «Только недовольные им, -- говорит он, -- авторы тех многочисленных жалоб о темноте Гераклитова стиля; вряд ли когда-либо человек писал яснее и светозарнее. Правда, очень кратко, и поэтому для борзочтецов -- неясно». Ницше и тут несправедлив: не одни только борзочтецы находили стиль Гераклита темным. Если же для Ницше он ни трудностей, ни темноты не представлял, то причиною этому было его родственное к нему отношение. Для полного выяснения слов Ницше о Гераклите следует прочесть его статью «Об истине и лжи». Если всякое растворение представления и, следовательно, образа в понятии, есть ложь, то только мыслящий в образах мыслитель правдив; таковым был Гераклит, таковым старался быть и Ницше; своей цели он достиг в Заратустре. Не евангельская притча, а гераклитовский образ составляет интимную прелесть этого «символического» стиля.

Греческое государство «трагической» эпохи... поистине трагической, так как она выросла из почвы, увлажненной слезами всех тех, которых железная рука государственной власти спрягала вместе, чтобы образовать из них гражданское общество. Но эти слезы -- дело прошлого; теперь люди примирились со своей судьбой, руководимые тем инстинктом, который пользуется их бессознательной волей для своей высшей цели. А в чем состоит эта цель? Ницше говорит это нам сам: в создании гения -- т. е., как он сказал бы впоследствии, сверхчеловека.

Откуда же вычитал это Ницше? И этого он от нас не скрывает в указанной статье: это -- государство Платона. «Настоящая цель государства, -- олимпийское существование и постоянно повторяемое рождение и подготовление гения, в сравнении с чем все остальное лишь средства, пособия и облегчения -- эта цель здесь найдена с помощью поэтической интуиции и изображена со всею желательною четкостью». Но что же это такое, это государство Платона, и какова его роль, как посредствующего звена между историческими государствами «трагической» эпохи Греции и концепциями Ницше?

Ответ на этот вопрос нас не затруднит. Никакое государство древности не довело своей политической жизни до такой близости к идеалам трудовой аристократии, какими они у нас изображены, как дорическая Спарта. Относительно же «государства» Платона все давно согласны, что он дал нам описание идеального государства на подкладке реальных учреждений той самой дорической Спарты. В этом государстве первое место принадлежит правящему сословию, «стражам» государства, причем эти стражи рассматриваются то как одна однородная группа, то разделяются на правителей и собственно стражей, подчиненных правителям и беспрекословно исполняющих их приказы.

В сущности, и обычный вдохновитель Ницше, Гераклит, с его учением о происхождении всего сущего из огня и возвращения к огню и об Зоне, играющем в шашки, был не далеко от идеи, о которой идет речь; высказали ее прямо пифагорейцы. Сохранено случайно свидетельство о них Евдема, ученика Аристотеля: «Если верить пифагорейцам, -- говорил в своей лекции не без некоторого юмора этот профессор философии, -- то, по прошествии некоторого времени, я опять с этой палочкой в руках буду вам читать, а вы все, так же как теперь, будете сидеть передо мною, и не иначе будет обстоять дело со всем остальным» (Diels, Vorsokratiker I, 277). И действительно, для пифагорейцев, как для математиков, такое развитие понятия периодичности было вполне естественно; не следует, однако, забывать, что они знаменуют собой пору богатой фантастическими надеждами юности математической науки.

Что это свидетельство Евдема было известно Ницше, доказывать нечего: он сам называет пифагорейцев своими предшественниками, хотя, конечно, не в Заратустре. Равным образом, нечего доказывать, что у Ницше идея вечного возвращения, как венец положительного отношения к жизни -- вспомним героический возглас: «Жизнь, еще раз!» - имела совершенно другое этическое значение, чем у пифагорейцев. Я менее всего склонен оспаривать мыслительную самобытность нашего философа; моя задача только -- обнаружить те семена античности, которые дали столь богатые всходы в его богатой душе.

«Богатые всходы?, -- спросят -- Да где же они? Да, он дал нам теорию аполлонизма и дионисиазма, хотя скорее как загадку, чем разгадку; он повторил учение о бесцельности становления, но, перенеся его из области метафизики в область этики, создал свой имморализм, от которого на практике отказался сам. Исходя затем из системы нравственных оценок в трагическую эпоху Греции, он создал свою нравственность по ту сторону добра и зла, впадая этим в противоречие со своим собственным имморализмом, так как он ею установил только другую нравственность, а не отсутствие нравственности. Переоценка всех ценностей, конечно, возможна и на этой почве, хотя после сказанного это будет не столько новая оценка, сколько возвращение к первобытной оценке (по-немецки мы сказали бы: не только Umwertung, сколько Ruckwertung). А затем -- аристократическая утопия, воля к власти, сверхчеловек, вечное возвращение -- стоит ли серьезно считаться со всем этим? По-видимому, от всего Ницше ничего не останется, кроме отдельных удивительно красивых изречений, и в особенности, его действительно бесподобного по оригинальности, силе и красоте стиля».

Фридрих Ницше это философ постоянного отречения, любивший как никто в каждый данный день свергать кумиры предыдущего дня, будь то идеи или люди, одному кумиру остался верен всю свою жизнь; этим кумиром была античность трагической эпохи, досократовская Греция. К ней он пристрастился еще на школьной скамье, разбирая со словарем в руке пленительные в своей загадочной отрывочности дистихи Феогнида; ей он поклонялся и в последние годы своей разрушенной жизни. «Все философские системы преодолены; греки сияют сильнее, чем когда-либо -- особенно греки до Сократа» -- так гласит одно из его последних изречений.

Да, греки трагической эпохи с их еще не растворенными инстинктами, с их могучим подъемом, с их глубокой верой в ту светлую цель, что впереди нас на нашей земной стезе, где мильными камнями обозначены грани поколений и отец передает своему сыну светоч жизни для дальнейшего бега. Здесь все дышит соревнованием, дышит силой, дышит волею к власти и к первенству. Вот то семя, которое оплодотворило богатую душу Ницше, взошло роскошным деревом и дало, в свою очередь, семена, оплодотворившие души увлеченных им людей.

Как художник, внезапно ослепший в цветущую пору своей молодости, страстно бывает влюблен в отнятый у него свет солнца и пестрый блеск природы, так и Ницше всеми фибрами своей души привязался к античной Греции.

Заключение

Нужно еще поискать философа, текст которого был бы столь понятен и всеобъемлющ, столь ясен и прост, как текст Ницше. Скрывается ли что-нибудь за этой простотой, над чем нужно долго и упорно корпеть для достижения смысла? Мы этого не знаем. Но мы не знаем не только этого. Мы не знаем, где начинается и где заканчивается философия Ницше. Мы не знаем, как его философию соотнести с традиционным рядом философских систем, - ибо не понимаем даже, какую именно ее сторону или часть нужно соотносить, - если идет речь о системе воли к власти, то место Ницше в новоевропейской традиции найдется наверняка. Но что же есть философия Ницше, только ли это воля к власти? По всей видимости, можно резюмировать вышеизложенную точку зрения по данному вопросу в следующем виде.

Можно сделать вывод, что философией Ницше является поэтико-мифологическое обыгрывание образа дионисического начала, в ходе которого только и возможно действительное преодоление предшествующей метафизики. Этот пласт содержит в себе волю к власти как то, что нужно было преодолеть, поскольку только в игре дионисического мира уничтожаются все проблемы и вопросы, остающиеся неразрешенными в концепции воли к власти. И что за дело автору, когда при этом походя приходится преодолеть и отбросить такой пустяк, как рефлексирующее сознание, а значит и мышление вообще в том виде, в котором мы его имели до сих пор. Имеет ли значение при этом факт, что "в миру" данное свершение приобретает с неизбежностью имя очередной религии, нового морального учения, иного толкования мира или еще чего-нибудь? Но спросим, возможно ли сотворить себе новый мир иным способом, нежели способом радикального саморастворения в непосредственности своего внутреннего чувства. И сколь бы ни справедливы были суждения наблюдателей, восклицающих: "Да он просто сошел с ума!", их услышат только "имеющие уши", - уши этого мира.

Неисчерпаемы краски, которыми Ницше рисует образ дионисического начала, почти непередаваема красота и жуткость этого образа. Он поглощает собой всего смотрящего, он уничтожает индивидуацию. Дионисическое состояние "... с его уничтожением обычных пределов и границ существования, содержит в себе, пока оно длится, некоторый летаргический элемент, в который погружается все лично прожитое в прошлом". Еще одним важнейшим образом, посредством которого передается сущность дионисического, является образ ребенка. Хотя контекстуально он чаще всего используется для характеристики финальной стадии освобождения от догматов, третьей фазы превращений, которые осуществляет дух, приобретая тем самым значение принципа в полагании ценностей, однако в лирико-поэтической форме он также может свидетельствовать о своей дионисической наполненности.

Список использованной литературы

1. Мочкин А.Н. Культ Диониса и его парадигматическая роль в философии Ницше. Постановка проблемы//Античная философия в интерпретации буржуазных философов. М., 1981.

2. Шульц А. Фридрих Ницше. М., 1998

3. Данто, А. Ницше как философ. М., 2001.

4. Грешных В.И. В мире немецкого романтизма. Калининград, 1995.

5. Колосов М. Русский образ Ф.Ницше. М., 2002

6. Ф. Ницше и философия в России. СПб.: Изд-во Русского Христианского гуманитарного института. 1999.

7. Лимов А. Критика трудов Ницше. М, 1997

8. Ф.А. Крахоткин. Учение о государстве и праве Фридриха Ницше. М., Спецкнига. 2008.

9. Делез, Ж. Ницше и философия. М., 2003.

10. Бирсов С. Античная мифология. М., 2004.

Размещено на Allbest.ru