Перестройкой собора занимался Всеволод. Сильно пострадавшее во время опустошительного пожара здание этого собора было увеличено по площади более чем в два раза. Обстройка его с трех сторон широкой галереей и удлинение апсид были вызваны не только стремлением увеличить вместимость и техническими соображениями, но и требованиями престижа, необходимостью повысить значение главного собора стольного града и сохранить за ним господствующее положение в ансамбле. Кроме того, галерея предназначалась для установки в специальных нишах каменных саркофагов владимирских князей и иерархов. Таким образом, собор становился грандиозной усыпальницей владимирских владык. [2, с.145]. Пространство галерей было достаточно органично соединено с интерьером Андреевского собора при помощи больших и малых арочных проемов в его стенах. Тем не менее, стены галерей ослабили освещение, и потому на солнечном, южном фасаде Всеволодова храма было сделано два ряда окон. Все же храм оставался погруженным в полумрак, и мажорное звучание светлого и богато украшенного пространства старого Андреевского собора сменилось сумраком усыпальницы.

Всеволодовы обстройки были несколько ниже стен старого собора, закомары которого поднимались над сводами галерей. Силуэт храма приобретал ступенчатость, отдаленно напоминавшую характерный ступенчатый силуэт киевской Софии.

Возможно, что это было сознательным стремлением подражать прославленным храмам Киева, но в таком случае оно было осуществлено очень робко: легкая ступенчатость масс собора ощущалась лишь издали, с близкого же расстояния собор производил сильнейшее впечатление величием и спокойствием своих массивных форм. Его монументальность и статичность были усилены постановкой на углах галерей четырех глав, образовавших строгое и уравновешенное пятиглавие верха.

Таким образом, зодчие Всеволода блестяще справились со сложнейшей технической и архитектурной задачей, органически объединив старое с новым. [6].

Церковь Покрова на Нерли

Во всей русской поэзии, давшей миру столько непревзойденных шедевров, нет, быть может, памятника более лирического, чем церковь Покрова на Нерли (1165г), ибо этот архитектурный памятник воспринимается как поэма, запечатленная в камне. Поэма русской природы, тихой грусти и созерцания. И кажется нам правдивым предание, что князь Андрей построил этот храм «на лугу», недалеко от своих боголюбовских палат после кончины любимого сына Изяслава -- в память о нем и в умиротворение своей печали.

Обычного типа небольшой храм, какие строились при Юрии Долгоруком. Но какое коренное различие! Вместо грузного, вкопанного в землю куба - устремленность ввысь в общем облике и чуть ли не в каждой детали. Удивительное преодоление тяжести камня, материи в сказочной летучести удлиненных форм, подчас создающее впечатление невесомости. [4].

Церковь Покрова на Нерли принадлежит к обычному типу небольших четырехстолпных одноглавых храмов, получивших особое развитие еще в строительстве Юрия Долгорукого. Этим типологическим моментом и ограничивается сходство новой постройки с прошлым. Старая схема храма была творчески переосмыслена зодчими Андрея. Они придали плану легкую продолговатость, лишив храм характерной «кубической» массивности; алтарные апсиды, столь тяжело выступавшие в храмах Юрия, приобрели облегченные пропорции, сообщившие силуэту храма уравновешенность и стройность. Его вертикальные членения явно преобладают над горизонтальными, а завершающая здание глава, слегка поднята на прямоугольном постаменте, получила стройные пропорции, отвечающие пропорциям основного объема.

Строители церкви Покрова усилили членение стен пилястрами сложного сечения; этот прием помог им выявить изящество и стройность храма. Основной идее его вертикального устремления ввысь, к небу, зодчие подчинили все его внешние детали.

Важнейшим элементом фасада церкви Покрова являются его широкие дробные профилированные пилястры с выступающими колонками; они образуют мощные пучки вертикалей, влекущие глаз кверху, причем у зрителя даже создается иллюзия легкого перспективного сокращения объема храма кверху. Тонкие полуколонны также членят поверхность алтарных апсид, из которых средняя несколько выше боковых. Тот же эффект создают узкие, щелевидные окна. [6].

Центричность композиции основана на выделении средних осей фасадов. Все они, кроме восточного, имеют в центральном прясле развитой перспективный портал, пластичное пятно которого с орнаментальными лентами архивольтов резко контрастирует с гладью нижних участков стены. Над порталами в полукружиях закомар помещены одинаковые по сюжету рельефы.

Раскопками, проведенными под руководством Н. Н. Воронина, установлено, что церковь Покрова была окружена с трех сторон открытой аркадой, на которой покоилось гульбище. [2, с.142]. Надо полагать, что в церкви Покрова не было наружной росписи и позолоты, и что храм был, как и теперь, ослепительно белым; золоченой медью сверкало лишь первоначально шлемовидное, слегка вытянутое покрытие его главы.

Теми же чертами характеризуется и интерьер храма. При его небольшой площади крестчатые столбы могли бы создать чувство стесненности внутреннего пространства, какое испытывает входящий в суровые и сумрачные храмы Долгорукого. Однако зодчие избежали этого впечатления.

Дмитриевский собор во Владимире

Дмитриевский собор - дворцовая церковь, построенная в 1194-1197 гг. при княжеском дворце во Владимире - одно из лучших произведений владимиро-суздальского зодчества, занимающее наряду с церковью на Нерли выдающееся место в истории мирового искусства. Собор был возведен при Всеволоде на краю клязьменских склонов в 200 м от Успенского собора.

Собор, как в плане, так и в наружном объеме сходен с церковью на Нерли, но отличается более массивным и статичным объемом. В гармоничной форме Дмитрииевский собор воплощает современный ему идеал красоты и величия, проявившийся в кристаллический ясности архитектурной композиции здания, в торжественном и нарядном декоративном убранстве, в спокойной и величавой монументальности его архитектурного образа, отразившего прогрессивную идею единства русской земли. [5].

Димитриевский собор является глубоко оригинальным произведением, не имеющим прямых аналогий ни на Руси, ни в Западной Европе. Почти шестьсот резных камней украшают белокаменную поверхность его стен. Заглубленные участки прясел выше аркатурного пояса сплошь покрыты резным «ковром», зрительно дематериализующим кладку. В силу этого нижние участки стены из притесанных гладких квадров кажутся особенно прочными, а здание приобретает зрительную устойчивость и величественность. Аркатурно-колончатый пояс отделяет нижнюю -- «земную» часть храма от верхней -- «небесной», как бы проводя грань между материальным и духовным. [2, с.143-145].

Весь собор покрыт белокаменной резьбой: ангелы, птицы, звери, фантастические существа и растения сплошь покрывают стены между лопатками. Наверху, под арками колончатого пояса, стоят многочисленные святые, а в полях закомар изображены сюжетные сцены. Собор был расписан фресками; до наших дней дошли только два фрагмента -- "Страшный суд" и "Рай". [7].