Культурологическое сопоставление типов толерантности

Размещено на http://allbest.ru

Многообразие исторических типов толерантности, несмотря на уязвимость такого подхода, можно было бы свести всего лишь к двум основным типам, которые соответствовали бы двум принципиально различным социокультурным системам. При этом толерантность может конституироваться либо с преобладанием феномена взаимопользования свободой, либо с преобладанием феномена плюрализма различных видов.

Первая из двух указанных социокультурных систем, в основном, ориентирована на человека, как на важнейшую ценность и цель. Государство стремиться обеспечить ему максимально возможную свободу, свобода каждого становится условием и предпосылкой свободы всех. Гражданское общество и его оптимальное функционирование при этом обозначаются как пределы личной свободы или индивидуального произвола. Полноценность гражданского статуса стимулирует свободную социальную, политическую, военную, хозяйственную и творческую активность, что приводит к построению универсального типа культуры. Вопрос о толерантности в данном типе культуры может и не ставиться изолированно, так как толерантные отношения спонтанно и естественно становятся наиболее адекватными в динамичном обществе всеобщей предприимчивости, как знак взаимопользования свободой.

Противоположная социокультурная система ориентирована на сохранение и воспроизведение самой себя, высшей ценностью и целью является само государство, незыблемость его границ, стабильность его бытия, официально же декларированной высшей целью часто обозначается некий идеологический конструкт (религиозный или псевдорелигиозный). Человек в этой системе - лишь средство, материал, функциональная единица. При хорошо отлаженной системе управления и контроля, состоящей, как правило, из четко регламентированных методов унификации социокультурного пространства, огромное, труднообозримое государственное тело может состоять из самых различных (в этническом, религиозном, хозяйственном или культурном плане) частей. Толерантность различных субъектов культурного многообразия друг к другу задается в качестве основного правила существования в пределах такого образования самим государством, как первым и главным распорядителем социального пространства. Несвобода, подчиненность и закрепленность - основа такого типа толерантности. толерантность терпимость культурный

Между обозначенными, может быть несколько схематично или идеализированно, полюсами, как между некоторыми экстремумами, можно расположить все промежуточные или смешанные исторические типы толерантности. Данная статья - это попытка в максимально актуальном плане представить сопоставительный анализ исторически первичных и конкретных типов толерантности, иллюстрирующих два описанных типа, условия их генезиса и социокультурные последствия.

Безусловно, первичные формы толерантности следует искать в античном мире, прежде всего, в свободной Греции, хотя различные типологии толерантных режимов, как правило, минуют этот период в жизни человечества и исторически первым обозначают имперский тип толерантности, имея в виду многонациональные империи Древнего мира. Однако запрос на толерантность как некую социальную и культурную норму может возникать и действительно возникает и в мононациональном государстве, в котором динамичная социокультурная деятельность порождает выраженный плюрализм (социально-политический, мировоззренческий, религиозный и другие). Именно поэтому исторически первым толерантным режимом следует считать полисный тип.

Расцвет греческой цивилизации явился исключительным событием в истории человечества. Эллада, как и другие страны древности, была охвачена изменениями, характерными для "осевого времени"(1 тысячелетия до н.э. от Греции до Китая) (К. Ясперс.). Однако сдвиги эти везде, кроме Греции, приняли характер исключительно религиозных или религиозно-философских переворотов (возникновение конфуцианства и даосизма в Китае, буддизма и обновленного индуизма в Индии, зороастризма в Персии, движение пророков, радикально преобразовавшее племенную религию израильтян и иудеев), что не затрагивало основ существующего общественного строя, не меняло сам характер древневосточных цивилизаций. В древнегреческой религии также намечались преобразования аналогичного характера, но они были оттеснены на задний план. В отличие от стран Востока, в Греции радикальные сдвиги охватили все стороны культуры: возникли наука, философия и литература, составившие основу европейской культуры. В этом греческая цивилизация ни на кого не похожа и никого не повторяет.

Эта уникальность исторического феномена - "греческое чудо" (Э. Ренан) - большинством исследователей связывается, прежде всего, с возникновением полисного государственного устройства и сопряженной с ним демократической формой правления (Буркхард Я.). Для античного мира, т.е. Древней Греции и Рима, характерен путь обеспечения политической свободы и экономической независимости рядового гражданина, что было исключением на ранних этапах развития человеческого общества. В результате и были созданы города-государства - полисы, где идеальный гражданин был одновременно и хорошим хозяином, и доблестным воином, и государственным мужем. Полис стимулировал общественную активность граждан, причем каждый член коллектива был на виду у остальных. В подавляющем большинстве греческих полисов, вне зависимости от формы правления, сложилась традиция гораздо меньше, чем в государствах Древнего Востока, вмешиваться в частную жизнь граждан.

Демократия - следующее за полисом социально-политическое изобретение греков, склонных к новшествам. И, если Греция - это зона особой исторической судьбы и урока, то Афины - острие этой зоны и квинтэссенция этого урока. "Афины - школа всей Эллады" (Перикл). Афинская демократия приобрела устойчивость потому, что здесь сформировался мощный слой собственников, который и был основой демократического режима. По подсчетам современных исследователей, 10% населения составляли очень богатые, 10% - очень бедные, 80% - мелкие и средние собственники. Итак, политическое равноправие свободных граждан имело экономическую основу, оно было проекцией экономического равенства в политическую сферу.

Становление античной демократии проходило в течение нескольких столетий (с У11 по 1У вв. до н.э.) и носило характер претворения в жизнь ряда конкретных исторических экспериментов, осуществление своего рода социальной инженерии, опирающейся на принцип реальности. Два олигархических переворота в Афинах, продержавшиеся несколько месяцев с последующим восстановлением демократии показали, что демократическая идеология в сознании афинян закрепилась.

Сформировалось и закрепилось и особое мироощущение греков. Исследователи давно расходятся в оценке отношения греков к жизни (оптимистическое - пессимистическое), его можно скорее охарактеризовать как реалистическое или как трагический оптимизм. Ведущие черты грека - это концентрация внимания на земной жизни и вера в возможность достижения мыслимого для человека счастья в результате собственных усилий. Характерную формулировку типичного для грека отношения к жизни: нужно действовать, идя на риск в ситуациях, в которых невозможно точно рассчитать последствия, и только так достигается успех, - дает Геродот.

Поиск личной значимости, стремление к собственному благополучию, вот что определяло приверженность большинства греков демократическому устройству. "Мы должны усвоить, что никто не является демократом или олигархом по природе, а каждый хочет, чтобы утвердился такой политический строй, при котором он будет занимать почетное положение" (Исократ, У111, 133). Аристотель подчеркивал, что " основным началом демократического строя является свобода... А одно из условий свободы - по очереди быть управляемым и править... Второе начало - жить так, как каждому хочется..."(Аристотель. Политика. У1,1,6, 1317а). Эти суждения показывают, что греки сознавали себя вдвойне свободными, ибо над ними не было никакого владыки или хозяина ни в их общественной, ни в частной жизни. В этом они видели свое главное преимущество перед всеми варварами, среди которых одни, захваченные в плен на войне, проданные на рынке или попавшие в долговую кабалу, находились в рабстве у своих господ, другие, даже будучи лично свободными, вынуждены были нести на своих плечах тяжкое бремя деспотии. Это пылкое свободолюбие греков, в свою очередь было тесно связано с такой важной чертой их менталитета, как чрезвычайно развитое чувство собственного достоинства, склонность к завышенным самооценкам.

Таким образом, произошел переход от традиционного общества к гражданскому или, по терминологии К.Поппера, от закрытого общества к открытому. "Наша западная цивилизация была рождена греками. Они первыми, по-видимому, сделали шаг от племенного строя к гуманизму". Переход к гражданскому обществу "размыкает" его границы. Утверждение политического, юридического и гражданского равенства делает необходимым для индивида участие в социальной мобильности, в социальной карьере. Возникает необходимость полагаться в этом изменчивом, неспокойном мире только на самого себя. "Переход от закрытого к открытому обществу - глубочайшая революция, которую... начали греки. Колонизация, индуцированная ростом населения, мореплавание, торговля, многочисленные межнациональные и культурные контакты, вторжение в культуру критического обсуждения и критического мышления - все это стало ощущаться как напряжение цивилизации, как следствие краха закрытого общества."

Терпимость, которая стихийно сложилась в условиях античного демократического государства и особой политической атмосферы не была тотальной, а очень неравномерной, ограниченной, колеблющейся. Но прежде характеристики терпимости необходимо обозначить, куда было направлено основное острие нетерпимости: в античном мире практически не было религиозной нетерпимости, которую принесет с собой христианство, но была политическая. Для демократических Афин, как и других полисов, главным было неприятие тирании, что выразилось в настороженном отношении демоса, во-первых, к богатым; во-вторых, к людям, старающимся всеми путями приобрести статус гражданина полиса; в-третьих, в принятии процедуры остракизма, как формы изгнания потенциальных тиранов. Эти издержки демократии, ее нетерпимость к выдающимся людям отмечал Аристотель: "... и крайняя демократия, и тирания поступают деспотически с лучшими гражданами..." ( Аристотель. Политика. 1У).

Тем не менее, устами сторонников демократии афинское общество характеризуется как вполне терпимое, такова его оценка в известной "Надгробной речи" Перикла: " В нашем государстве мы живем свободно и в повседневной жизни избегаем взаимных подозрений; мы не питаем неприязни к соседу, если он в своем поведении следует личным наклонностям, и не выказываем ему хотя и безвредной, но тягостно воспринимаемой досады. Терпимые в своих частных взаимоотношениях, в общественной жизни не нарушаем законов, главным образом из уважения к ним."

Наряду с обыденной терпимостью, афиняне выказывают интерес и небывалую восприимчивость к другим культурам: " ... из всякого наречия, какое им приходилось слышать, они переняли из одного - это, из другого - то. И в то время, как все вообще греки пользуются больше своим собственным наречием, ведут свой особый образ жизни и носят свои особые наряды, афиняне имеют все смешанное, взятое у всех греков и варваров." При этом греки никогда не копировали слепо все то, что приглянулось в чужих землях, а старались это чужое приспособить к своим особым потребностям, склонностям и вкусам, сделать заимствованное органической частью своей собственной культуры. Эта ярко выраженная способность к критическому отбору, усвоению, переосмыслению и переработке чужого опыта избавила греческую культуру уже на ранних стадиях ее развития от угрозы превращения в провинциальную версию египетской, вавилонской или какой-нибудь другой более древней и более развитой восточной культуры. Заимствуя все и отовсюду, греки при этом ухитрились не просто сохранить оригинальность и неповторимость своей собственной культуры, но и еще более развили и усилили ее.

Динамичная жизнь в демократических Афинах делала граждан терпимыми и устойчивыми к изменениям, в этом они представляют разительный контраст со спартанцами... "Ведь они (афиняне - Н.Кр.) сторонники новшеств, скоры на выдумки и умеют быстро осуществлять свои планы. Вы же (спартанцы - Н.Кр.), напротив, держитесь за старое, не признаете перемен, и даже необходимых" (Фукидид, История, 1, 70). Чтобы недовольство существующим положением вещей трансформировалось в творческий акт создания нового, необходимы не только знание, умения и талант, но и определенные общественные условия, благоприятный социально-нравственный климат. «Толерантность, терпимость к инакомыслящим - и есть важнейшее условие социально-нравственной ориентации общества на поощрение новаторства, творческого поиска». Не последнюю роль в интенсификации культурных изменений сыграл агон - открытое, публичное захватывающее состязание в различных сферах социокультурной деятельности: от спорта, политики, риторики, философии, до соревнований скульпторов, трагиков и поэтов. Этот универсальный культурный ритуал выявлял и прославлял подлинных творцов, признавая в созидательной жизни высшее призвание человека.

Итак, античная демократия стихийно породила в греческом обществе своеобразную терпимость. Однако сам греческий мир был неустойчив вследствие тотальной пронизанности борьбой партий, начиная с внутриполисных взаимоотношений и кончая борьбой олигархической Спарты и демократических Афин, борьбой, которая переросла в противостояние двух военных имперских блоков (Пелопоннесского и Афинского союзов). И, несмотря на яркие результаты греческой культуры, пролеживаемые в течение нескольких последующих столетий, безжалостная афинская демократия вела к упадку и анархии. Но, тем не менее, анализ этого опыта позволяет сформулировать условия возникновения и существования демократии и сопряженной с нею терпимости: отсутствие значительного имущественного расслоения в обществе; рынок, товарно-денежные отношения, развитая экономика, что гарантирует наличие свободного времени у граждан; вовлеченность населения в политическую жизнь; наличие высокого уровня культуры и приобщенность граждан к культуре; существование группировок с различными интересами (политический плюрализм), ведущих борьбу за власть.

Греческий опыт не только дал миру феномен демократии, но породил сопряженный с ним феномен рационализма, появление которого было напрямую связано с запросами политической жизни. Так как важнейшим оружием демоса в борьбе с аристократией явилось требование записи и кодификации правовых обычаев и норм, то реализация данного требования превратила "божественное" установление в человеческое - "закон"(nomos). Закон приобрел характер рациональной правовой идеи, подлежащей обсуждению, а уверенность в том, что "истина рождается в споре", стала у греков необходимым условием постановки и решения политических, юридических, философских и нравственных проблем. Истина, в представлении эллина, не предмет безотчетной веры, а знание, знание, основанное на разумном понимании. Основа возникновения греческой философии - секуляризация политической мысли, а появление "социоморфной модели космоса" у философов милетской школы было результатом проекции на природу принципов, сформировавшихся в русле общественно-политических (гражданско-правовых) отношений. Греческая демократия определила сущность греческой пайдейи, главную особенность этой культуры: идею о главенстве человеческого разума, принцип разумного миропонимания и представления о творческом назначении человека. Рационализм становится универсальным языком понимания и убеждения, он предполагает критицизм, свободу мнения и личную ответственность и, таким образом, становится инструментом и опорой терпимости.

Самым ярким свидетельством наличия терпимости в греческом обществе является движение софистов: возможность его возникновения, широкая распространенность, длительность и результативность. Софисты замечательным образом сумели собрать все типичное для своего времени, придав ему форму и голос, они сумели сделать рационализм универсальным языком политики, они приобщили к нему огромное количество молодежи, лишив его (рационализм) привилегии быть языком аристократии. Считая, что добродетель основывается только на знании, софисты само исследование истины связали с ее распространением. Мигрируя по городам, взламывая узкие полисные границы, они стали носителями панэллинского начала, греческими просветителями, провозглашающими свободу духа в противовес традиции и демонстрирующими тем самым неограниченную веру в разум. Вся культура была подвергнута ревизии софистическим разумом: этика, политика, риторика, искусство, язык, религия, воспитание… Такова особая атмосфера толерантности: напряженная, сопровождающаяся острым критицизмом, ревизией всех законов и устоев общества, постоянным диалогизмом, который становится с тех пор надолго необходимой формой философствования, это время широкого приобщения к политической деятельности масс, а также период скептицизма, рационализма, субъективизма, прагматизма, релятивизма и реализма. Герой этого времени - свободно-инициативная личность, активно и жадно ищущая знания, значимости и успеха, опьяненная жизнью и ее широкими возможностями.

Нельзя обойти вниманием вопрос о своеобразии древнегреческой религии. Религиозная нетерпимость практически не была характерна для античности, ее скорее можно обнаружить в сочинениях Платона. Случаи осуждения Протагора, Сократа и Анаксагора, имели политическую мотивацию, хотя формально предъявлялось обвинение в не почитании богов. Эллинов скорее можно было упрекнуть в чрезмерной терпимости к верованиям чужеземных народов. Античное общество было уникально тем, что рациональное начало стало в нем преобладать над сакральным... "Греческая культура, приняв светский характер, поставила вместо авторитета традиции (обычного права) авторитет закона, вместо религиозного авторитета - авторитет человеческого разума, она сделала излишней власть жречества и бюрократии, под определяющим влиянием которых сложилась культура стран Древнего Востока (Египет, Вавилон и другие)".

В отличие от христианства, иудаизма и ислама, в древнегреческой религии не было ни канонических книг, идущих от основателя религии, ни могущественного духовенства. Само понятие "канона" было в этой области неприемлемо для свободолюбивого духа эллина. "Отцы церкви называли эллинизм "отцом всех ересей", так как слово "ересь" означает "выбор", а право выбора было для эллина неотъемлемым признаком умственной свободы." Как отмечали сами древние, существует не одна религия, а три, обязательность которых не одинакова:

1. Поэтическая (она же мифологическая) - путь аллегории для развития религиозного воображения;

2. Философская, которая в свою очередь тоже не едина, а делится на школы: Академия, Лицей, Стоя и Сад.

3. Религия гражданская - обязательная для гражданина как такового. Обязанностью гражданина было участие в общих государственных культах, что не представляло собой никакого насилия и не связывало совесть каким-либо догматом. В единой религии эти три части обозначаются как повествовательная, догматическая и обрядовая . Несмотря на присущий античности рационализм, религия осознавалась греком областью не интеллекта, а чувства, а образ и обряд были самыми могучими проводниками его. "Платон, Аристотель, Зенон и Эпикур посредством своего логоса символически изрекали неизреченное, но сознание пределов своего логоса, сознание основной неизреченности изрекаемого порождало терпимость. И этою терпимостью они вдвойне оправданы." Вопрос о политеизме и монотеизме даже не ставится этими мыслителями, так как религиозная мысль уже в У1-У вв. осознала, что над людьми и богами властвует закон (nomos) и, следовательно, многобожие не ведет к анархии, ибо мир подчиняется мировому закону, как подчиняется гражданскому закону полис.

Следует сказать несколько слов о такой форме религиозности, как таинства. Появление таинств (элевсинских, посвященных Деметре; орфических, посвященных Дионису) было связано с разделением богов на наземных - олимпийцев и подземных - "хтонических". И Деметра, и Дионис - от земли - они учили о том, как обеспечить себе лучшую жизнь после смерти. В те времена и сами боги не осознавались еще как стражи нравственности, и условия этой лучшей жизни были скорее сакральными, чем нравственные, то есть, скорее, сводились к исполнению обрядов посвящения, чем к справедливой жизни. Морализация таинств осуществлялась параллельно с морализацией религии вообще. Тем не менее, наличие таинств давало выход ищущим успокоения относительно загробной жизни и удовлетворяло развитое религиозное чувство тех, кого оставляли равнодушным другие формы древнегреческой религии. В дальнейшем движения посвященных становятся более сложными, зрелыми, они также начинают состоять из трех частей (повествовательной, обрядовой и философской). Философы подчинились обаянию орфизма: Пифагор сделал орфизм центральным учением своего ордена, через пифагореизм его воспринял Платон, а от последнего он перешел в христианство.Такое многообразие форм религиозной практики и религиозных учений создавало свободу выбора для индивида, было основой открытости древнегреческой религии, ее склонности к синкретизму и исключало нетерпимость.

Итак, исторически первый тип толерантности, возникший в свободной Греции, можно охарактеризовать как полисный. Он связан с переходом традиционного общества к гражданскому, с развитием демократической формы правления при наличии, в основном, однородного в имущественном отношении населения, развитой для того времени экономикой, торговлей, с рационализмом, социальной мобильностью, высокой культурой, склонной к универсализму, многообразием форм религиозного опыта и политическим плюрализмом. Толерантность не осознается в этом обществе как особая и обособленная ценность, она возникает в нем спонтанно и органично в силу указанных его свойств. Это терпимость общества очень неспокойного и нестабильного, оно бурлит от напряженной политической жизни, наполнено критицизмом, социальным и культурным динамизмом. Вследствие нерасчлененности в представлении древних греков понятия полис-государство-общество,субъектом толерантности является сам полис, т.е. одновременно и государство, и общество, а также свободный гражданин этого полиса. Мироощущение последнего характеризуется активизмом, стремлением к знаниям, значимости и успеху, которые считаются достижимыми в результате собственных усилий.

Еще раз подчеркнем, что специфические общественно-политические условия с четко обозначенным фактором двойной свободы граждан породили уникальную в истории человечества древнегреческую цивилизацию, которая ни до нее, и во время, ни после уже не возникала. Ее существование характеризовал исключительный динамизм в сравнении с сопредельными цивилизациями, как на востоке, так и на западе, явно ускоренные по меркам той эпохи темпы ее исторического развития. Пять или шесть столетий, составляющих период ее наиболее активной жизнедеятельности (имеется в виду хронологический отрезок, начинающийся где-то около середины VIII века до н.э. и заканчивающийся около середины II в. до н.э.) остались в памяти человечества как какое-то непрерывное извержение творческой энергии. Греки сделали так много, как никакой другой народ за всю свою историю. За три столетия (VII - VI вв. до н. э.) скачок из варварства в цивилизацию, от первобытной сельской общины к государству-полису, от господства родовой знати к демократии, от натурального хозяйства к высокоразвитой товарно-денежной экономике. Это ли не признак терпимости к высокой скорости социальных изменений?!

Темпы культурного развития не имеют аналогов: за четыре или пять веков от религиозно-мифологического мышления к философии и науке в колоссальном многообразии их школ и направлений (в сфере интеллектуальной); от чисто фольклорных форм мифологии и героического эпоса к настоящей литературе (жанры - эпическая, лирическая и драматическая поэзия, историография, философский диалог, роман и т.д. - в сфере словесного творчества); от примитивных орнаментов и примитивных бронзовых и терракотовых статуэток - к не превзойденному еще до сих пор никем пластическому совершенству классической и эллинистической скульптуры и живописи (в сфере изобразительного искусства).

Греческая цивилизация была в полном смысле этого слова универсальной. Впервые в истории человечества она создала условия для свободного и всестороннего раскрытия всех физических и духовных возможностей, заложенных природой в каждой отдельно взятой человеческой личности. Гражданин греческого полиса мог выступать в нескольких ролях одновременно, которые он свободно, самостоятельно себе выбирал, чередуя занятия торговлей, сельским хозяйством, политикой или военным делом с атлетическими упражнениями, пением и игрой на музыкальных инструментах, участием в философских диспутах и т.п. Поэтому все эти виды социальной и духовной активности развивались в Греции более или менее равномерно, обогащая общий фон греческой культуры.

Греки были первыми в трудах по математике, медицине, астрономии, логике и т.д., они создали первые философские системы, стали первыми историками и географами, построили первые театры, стадионы, музеи и многое другое. Недаром их называют первопроходцами, первооткрывателями и вместе с тем учителями и наставниками, которым внимали с благодарностью многие поколения ученых, философов, политиков, писателей и художников в другие времена и в других странах. В этом также проявляется универсализм древнегреческой культуры - во вневременности, всевременности ее достижений. Слишком высокая планка человеческих свершений была задана эллинами и слишком широкое поле охвата, что постоянно требовало от последователей умения дотянуться до своих предшественников, освоить их уровень достижений.

Среди цивилизаций Древнего мира греческая цивилизация была первой и единственной, которая во всей своей жизнедеятельности ориентировалась преимущественно на человека, на самоценную и самодостаточную человеческую личность, ставя ее фактически в центр мироздания. В этом смысле мы можем говорить о греческом гуманизме и антропоцентризме, несмотря на все кровавые эпизоды в истории страны, несмотря на рабство и т.д. Уровень личной свободы, которой пользовались граждане греческих полисов, оказался недостижимым для всех прочих народов древности. Кроме как в Спарте, нигде больше в Греции мы не находим столь характерного для стран Востока тотального подавления интересов личности ради «высших интересов» государства, чаще всего воплощенного в фигуре самодержавного деспота. Не только государство не вмешивалось в частную жизнь граждан, но не было здесь и «духовной цензуры», т.е. всепроникающего контроля жрецов за настроениями и поведением каждого отдельно взятого человека.

Таким образом, подводя итог вышесказанному, следует подчеркнуть, что пример греческой цивилизации показывает возможность обретения толерантности как реальности вне осознания этой проблемы, в силу универсалистски ориентированной культуры, носителями которой становится свободно определяющаяся личность.

Оставляет ли феномен толерантности античный мир с падением свободной Греции? Переход от эллинства к эллинизму сопровождался трансформацией полисного типа толерантности в имперский, который в наиболее завершенной форме представлен уже Римом.

Кризис полиса и политики партикуляризма привел к утрате Грецией своей политической независимости, которая оказалась не в состоянии из принципа национального единства, существовавшего до сих пор в языке, религии и умственной жизни, выработать принцип государственного единства. Политическое объединение мира, произведенное походами Александра Македонского, эта вторая волна греческой колонизации, вызвала столкновение цивилизаций. Конфигурация всего Древнего мира приобрела совершенно другой вид. Создался огромный государственный организм, объединенный под властью одного монарха. Великий Александр сделал первый шаг к осуществлению своей мечты - созданию мировой империи. Сформированные после его смерти три царства (царство Птолемеев в Египте - столица Александрия; царство Селевкидов в Сирии, Вавилоне и Иране - столица Антиохия; царство Антигонидов в Македонии - столица Пелла)составляют общую эллинистическую цивилизацию, которая живет одними и теми же идеалами, имеет общий язык и общую культуру. Ускоряется экономическое развитие: появляется крупное рабовладение, оживляется международная торговля, отчетливо проявляются признаки унификации огромного социокультурного пространства: растет чиновничий управляющий аппарат (бюрократия), строится единая финансовая, правовая системы, которые становятся международными, идет нивелирование в области языка (вырабатывается упрощенная модификация греческого языка - "койне"- "общий язык" как средства внутригосударственного общения). Иными словами закладываются единые основы жизни новой цивилизации.

Греческая культура секулярная, рационализированная, склонная к универсализму должна была стать общей для "обитаемого мира", для "ойкумены". Она вполне могла взаимодействовать с восточными культурами, уже несколько застывшими под влиянием персидского нашествия (египетской, месопотамской, иудейской), создавая синтетическую ее форму - эллинистическую. В отличие от эллинской культуры, которая была национальной, местной и носителями которой были греки, эллинистическая являлась космополитической, сверхнациональной, носителями ее были все народы и племена, вошедшие во вновь созданные эллинистические монархии. Появился гигантский полигон для проявления универсалистского духа греческой культуры. "Культурная жизнь возникает совершенно нового типа: "эллинский дух" творил на восточной основе, не сливаясь с ней. Эллинизм означает выход эллинских сил на широкую арену. Эллинизм - это развертывание эллинства, его превращение в мировое явление, он спонтанное завершение эллинского духа."

Благодаря греческому влиянию идет расцвет наук, которые пережили мощное воздействие эмпиризма, вызванного к жизни исследованиями Аристотеля. Появляется утонченная культурная интеллигенция, государственные научные центры, музеи, библиотеки. Столицы становятся центрами просвещения, жажда просвещения возникает у широких масс. Ранее полис задавал человеку цели и направление жизни. Теперь рамки мира неизмеримо расширились, индивид стал более свободным в перемещении, появилась возможность сделать социальную карьеру: военную, торговую, литературную, философскую. Большее значение получает домашняя жизнь, улучшается положение женщины как хозяйки дома, что ведет к ее относительной эмансипации. Из-за отсутствия широкой государственной деятельности частные лица ищут удовлетворения общественных интересов в организации всякого рода частных обществ, союзов, клубов.

Взаимодействию двух укладов жизни: эллинскому и восточному помогало то, что они были комплиментарны друг другу, рациональная секуляризованная греческая культура и сакральная восточная встроились друг в друга. Итак, расовая борьба отошла в прошлое, преследования религиозного характера неизвестны, моралью интересуется наука, а не власти, мысль стала более свободной, чем когда-либо еще позднее, вплоть до Нового времени, иными словами сложилось своеобразное толерантное общество. Толерантное общество, возникшее в результате военных завоеваний и насильственного объединения мира?! И, тем не менее, есть основания говорить о толерантном режиме нового типа. Смешение открытого гражданского греческого общества и закрытых традиционных восточных, соединение монархии и полисов, ослабление межнациональных трений, культурный, религиозный и мировоззренческий плюрализм - такова эллинистическая цивилизация. Толерантность в данном социокультурном пространстве - это состояние оглушенности субъекта в результате столкновения с многообразием культур, верований, мировоззрений и способов самоопределения; это напряженное состояние привыкания к жизни в разнородном, а, значит, отчасти чужеродном, враждебном мире, это воздержание от протеста или какой-либо реакции осуждения при сохранении себя, как нравственного субъекта и небезразличного отношения к миру; это осознание реальности. Таково толерантное мировоззрение, на грани индифферентизма, полной арреактивности, недаром идеалами эллинистической философии (всех ее основных школ - эпикуреизма, стоицизма и скептицизма) будут автаркия, атараксия и апатия. Возник "подданный" вместо "гражданина", равнодушный нейтрал, обозначающий новую реальность. Такова эпоха эллинизма.

В пространстве культуры обозначаются наряду с процессами эллинизации и признаки ориентализации, однако они локализуются в различных сферах. Ориентализация сказалась в росте популярности таких восточных культурных явлений, как астрономия, астрология, культ звезд, магия, но, прежде всего, в выраженном религиозном синкретизме. Это время отличается синкретизмом во всех его видах (в религии, социальном поведении, ментальности в целом). Восток в религиозной сфере был намного сильнее Греции, он противопоставил греческому рационализму в религии - эмоциональное переживание и, если в греческий пантеон включались восточные боги, то в восточный - нет. Если Птолемей вместо того, чтобы преследовать египетских богов, стал строить им храмы, это в глазах египтян не было терпимостью, а слабостью: это значило, что у завоевателя не было веры в своих собственных богов. Попытка искусственного создания единого бога по инициативе того же Птолемея I Сотера свидетельствует о проникновении механизмов унификации даже в религиозную сферу. Сарапис, синкретическое божество, объединившее черты и египетских богов - Осириса, Аписа и греческих - Зевса, Диониса, и Асклепия, был необходим египетскому правителю, для объединения подданных (греков, египтян и евреев) единым сакральным культом. Отныне это становится общим, доминирующим фактором эпохи: стремление к единому богу, запрос этот будет выполнен христианством, который явится спонтанным универсалистским синтезом в пределах многонациональной Римской империи. Объединенное культурно и политически человечество требовало и единой религии, воспринять которую оно было способно.

Таким образом, эллинистическая цивилизация, созданная в результате насильственного объединения мира военными походами Александра Македонского и представляющая собой результат столкновения греческой и восточных цивилизаций является толерантным обществом. Это совсем иной тип толерантности, толерантность имперского типа. От полисного ее отличает, прежде всего, отсутствие какого-либо политического плюрализма. Политикой занимаются на постоянной основе как во всякой монархии, и если политическая нетерпимость была в той или иной мере присуща полисному типу толерантности, то она - обязательный атрибут имперской. Насильственно созданная империя предполагает многоукладность, многонациональность, поликультурность, религиозный плюрализм и поэтому изначально терпима к этому многообразию. Тем не менее, империя предполагает и некоторые основы, унифицирующие общество в пределах ее границ. Для эллинистической цивилизации это: сильная политическая власть и монархический государственный уклад, огромный управляющий бюрократический аппарат, единая денежная и правовая система, общий греческий язык, что составляет перечень механизмов управления и поддержания порядка в пределах искусственно созданных гигантских государств. Но также это и секулярная греческая культура, многообразие религиозных культов, с тенденцией к синкретизму (смешению культов), теокразии (смешению богов), с тенденцией философии выполнять функцию религии в обществе и с поисками единой религии. Государство, раз и навсегда установив диктат власти, толерантно к явлениям культуры, не интересуется моралью. Индивид данного общества, отчужденный от политической деятельности, испытывая оглушенность от внешнего разнообразия жизни и внутреннюю опустошенность вследствие своей оставленности на просторах новой космополитической империи, самостоятельно ищет способа самоопределения.

Вопрос о формировании толерантности в Риме кажется, с одной стороны, довольно простым, так как Рим прошел весь характерный античности путь эволюции от полиса до империи и стал новым объединителем мира. С другой стороны, развитие Римской государственности, религии и культуры шло под значительным влиянием как исторического пути Греции, ее теоретического наследия, ее более зрелой формы религии, так и под влиянием наличия эллинистических монархий и всего комплекса, связанных с ними, синкретических форм культуры. Необходимость постоянно удерживать каркас и контур империи, наложенные на столь различный природный, этнографический, культурный и религиозный материал, гипертрофировала властную составляющую жизни Рима, парализовав развитие и подчинив своим целям остальные сферы культуры. Постепенно принимая новые культурные влияния, Рим перерабатывал и адаптировал их к нуждам своего государства. «Римляне, воспринимая и усваивая греческую культуру, стояли перед сложнейшей задачей: нужно было каким-то образом совместить римский коллективизм с эллинистическим индивидуализмом; необходимое участие в общественной жизни с созерцательностью философа; традиционную норму, основанную на авторитете отцов, с рационалистической рефлексией; другими словами, нужно было по-своему включить «образованность» в римское сознание, органично сочетая культуру «авторов» с культурой «авторитетов», рефлексию над нормой с рефлексией над традицией». Так, например, был видоизменен и адаптирован к римским условиям стоицизм. Римская Стоя смягчает ригористический идеал мудреца Древней Стои, вырабатывая образ идеального гражданина, некоего среднего между мудрецом и глупцом, человека, стремящегося к деятельной добродетели, а не созерцательной. Таким образом, если стоическое учение являло собой синтез индивидуализма и универсализма, то в римских условиях индивидуализм был переработан в учение об идеальном гражданине, а универсализм в представление о римской державе как идеальной государственной форме (теория Полибия).

Община или государство (а точнее - Рим) - вечная и непреходящая величина, следовательно, интересы отдельного члена общины, отдельного гражданина всегда на втором плане по сравнению с интересами целого, всегда должны уступать им и даже растворяться в них. Государство же вправе требовать от любого гражданина не только лояльности, но и определенной активности, то есть некоего служения во имя и на благо государства. Эта чисто римская идея о прерогативе государства решать проблемы нравственности, устанавливать или отменять новые культы, сыграет важную роль при взаимоотношениях Рима и христианства, а также определит во многом характер католичества.

Необходимо рассмотреть вопрос об особенностях, своеобразии римской религии. Для религиозной ментальности римского типа на первом месте стоят прагматические задачи: отношения человека с богами определяются у римлян, прежде всего «формальным договором». Человек должен неукоснительно выполнять полагающиеся по «договору» обряды, а бог, в свою очередь, «обязан» сделать все, что у него просят. ?«Магичность» религии предполагает строгую формульность религиозных церемоний и «формализацию» всего, что связано с отношениями «божество-человек»: отсутствию у римлян космогонических мифов, которые способствовали бы развитию определенной «теологии» и надкультовых, «теоретических» размышлений о мироустройстве, соответствует нерефлексируемое воспроизводство мельчайших деталей традиции?. Как в праве того времени, как в отношениях между людьми, так и в религии внешнее, действие, буква абсолютно превалировала над внутренним чувством, намерением, желанием. Человек мог внутренне не верить в богов и откровенно в этом признаваться, но он обязан был исполнять все установленные религией обряды, воздавать должное богам, так как это были боги Рима, утвержденные и принятые сенатом и народом, то есть их культ был санкционирован высшими для граждан авторитетами. Но в остальном его свобода, по выражению римского историка Тацита, "думать, что хочешь, и говорить, что думаешь", не стесняясь. В эти времена, по словам того же Тацита, карали за действия, а не за слова.

Таким образом, к моменту оформления империи (накануне установления единоличного правления сначала Цезаря, а затем Августа) сложилась довольно пестрая картина в области религии, связанной с различной идеологией различных социальных слоев. Наиболее прочно римская традиция жила в среде простого народа и была близка примыкавшему к нему в городах слою рабов. В среде разных слоев господствующего класса царил полный разброд, колебания от атеизма до веры в спасительное действие посвящений в мистерии. «Все многоразличные виды богослужения, существовавшие в римском мире, были в глазах народа одинаково истины, в глазах философов одинаково ложны, а в глазах правительства одинаково полезны. Таким образом, религиозная терпимость порождала не только взаимную снисходительность, но даже религиозное единомыслие. Политеизм был склонен к синкретизму, более терпим, политеист относился с доверием к различным религиям разных народов». Тем не менее, в римском государстве, как и в эллинистической монархии Птолемеев, возникла необходимость консолидации разнородных подданных империи путем общего религиозного культа. Религия, тесно сопряженная с политикой, создает в Риме основу единения империи и является, вследствие этого, объектом попечения правительства и государственного регулирования. В масштабах, охватывавших все классы и слои населения империи, роль объединителя призван был играть императорский культ, начатый с обожествления Цезаря. Императорский культ был политическим культом сверхмощи принцепсов, влиявшей на жизнь людей, как влияют на них силы природы. Государство, проводя политику унификации в сфере религии, не стремиться к упразднению религиозного плюрализма, а предлагает подданным фигуру обожествленного императора. Тем не менее, этот культ приобрел широкую популярность. Ни при Августе, ни при его преемниках по существу не подавлялось "свободомыслие". Каждый мог придерживаться любого философского учения, а при соблюдении установленных обрядов и императорского культа и любой религии.

Итак, Риму не была присуща полисная толерантность, он не породил высокоразвитой самобытной культуры, разнообразия оригинальных философских учений и школ и связанного с ними критицизма, которые были характерны для свободной Греции. В Риме сложилась толерантность имперского типа, при которой гипертрофированная власть, подкрепленная искусственно воскрешаемой староримской нравственностью и механически, внешне исполняемым императорским культом терпима, безразлична к философскому, мировоззренческому, религиозному плюрализму, процветающему в империи, пока он ни в чем не угрожает политической власти. Однако империя никогда не останавливалась ни перед какими насильственными мерами, чтобы вновь и вновь наводить порядок на своей территории, будь то восстания в Иудее, или казнь нового пророка, или массовые гонения на христиан и т.п. Она также не дорожила никем, кроме себя: убить любого (мудреца, учителя императора, самого императора, членов его семьи), убить многих (распять шесть тысяч фарисеев, отдать на растерзание львам первохристиан на арене цирка), сколько потребуется для сохранения себя, ведь человек, любой человек - только средство.

Так чем все же является многонациональная империя: семьей народов или тюрьмой народов? Этот вопрос уместен как относительно первой европейской империи (Римской), так и последней, недавно павшей империи (Советской). Насколько полноценна та толерантность, которую обеспечивает имперский режим? Обыденное сознание склонно рассматривать терпимость как отношения неравенства, а толерантность к «чужому» как проявление силы. Быть терпимым значит мириться с собственной слабостью. «Язык терпимости - это язык силы». История доказывает, что терпимость легче всего сохранять в условиях четко обозначенных и общепризнанных отношений политического господства и подчинения. В многонациональных империях сила находится на стороне государственной власти, которую персонифицируют бюрократы метрополии. Они толерантно относились к культурным различиям подданных, всем же присоединенным автономиям, меньшинствам и группам внушали представление об их равенстве - равенстве в безвластии, и потому имперский режим можно назвать режимом толерантным, независимо от того, терпимо или нет, относятся друг к другу члены различных входящих в него образований. Как они относились друг другу в условиях такого насильственного объединения сверху? «Характер их взаимоотношений зависел не от наличия или отсутствия взаимоуважения, а от того обстоятельства, что и те, другие были в равной степени порабощены… Если же говорить о самой империи, то власть ее особенно эффективно обеспечивает толерантность лишь в том случае, когда она сохраняет дистанцию между собой и подчиненными, демонстрирует нейтралитет и распространяется на всех без исключения подданных». Тем не менее, это, безусловно, автократическая власть и как бы эффективно не удавалось ей насаждать мирное сосуществование среди самых разнородных в этническом, религиозном и культурном плане социальных (индивидуальных или групповых) субъектов, время столь недемократических и нелиберальных режимов прошло. Критическим моментом в истории толерантности является переход имперских владений в статус независимых национальных государств. Обретение национальной свободы требует поиска нового соотношения сил внутри страны, обретения властной иерархии, выстраивания государственных и социальных гарантий существования всех субъектов общественных отношений (меньшинств, групп, индивидов). Это кризисная точка развития, когда уменьшаются как безопасность, так и статусы новых субъектов толерантных (или властных) отношений. Типичной расплатой за национальное освобождение становится хаос. Правда, его можно избежать или, по крайней мере, смягчить, если удастся придать новому государству либерально-демократический характер.

Ситуация в постсоветской России свидетельствует, что наше обращение к историческим формам толерантности является злободневным. Регулируемое сверху мирное сосуществование бывших советских республик, автономий, этнических групп, различных меньшинств и просто отдельных индивидов после распада советской империи было утрачено. Мобилизованный новыми политиками этнический, религиозный и просто исторический фактор столетнего гнета привел к активизации многочисленных субъектов, ищущих новых оснований (географических, этнических, экономических, политических, религиозных) для взаимоотношений с бывшим имперским центром. Недавняя война в Южной Осетии показала, что имперский режим оставил множество неразрешенных задач. Напомним, что еще Сталиным единая Осетия была поделена на северную и южную часть, и Абхазия, как и Южная Осетия, были искусственно присоединены к Грузинской советской социалистической республике. Грузинам были даны преференции при расселении на значительно увеличенной территории новой Грузии. Война в августе 2008 года показала, что имперские амбиции российской власти все еще сильны, несмотря на постоянные усилия привить населению идею толерантности. Обозначив первым историческим типом толерантности полисный тип, мы признаем, что обретение подлинной толерантности - это не простая задача. Она предполагает длительное, терпеливое воспитание граждан в условиях взаимопользования свободой и взаимного уважения, что возможно только в динамичном, критически настроенном, открытом либерально-демократическом обществе.

Размещено на Allbest.ru