Народная культура Донского края

Размещено на http://www.allbest.ru/

Академия архитектуры и искусств

Реферат

на тему: «Народная культура Донского края»

выполнила студентка гр. КД-11

Колыванова Олеся

2014

Особенности костюма и обрядов донских казаков

казак обряд семейный костюм

Народная культура - это искусство, которое относится исключительно к традициям и истории этой области. Ее развитие неотделимо от развития цивилизации, отдельных регионов. Народная культура характеризуется специфическим диалектом, часто непонятным для посторонних, а также широкой цветовой гаммой, интересными костюмами и обрядами. Это культура развивается в сельской местности, в низших социальных классах. Прежде всего, отличительная черта -разнообразные наряды. Можно оценить культуру определённой области, только посмотрев на красочные и богатые костюмы проживающего там народа.

Как же выглядели, в чем жили и как одевались донские казаки в XVI-XVII столетиях? Как известно, в казачьи братства впадали русские, украинцы, белорусы, поляки, турки, татары, грузины черкесы и представители многих окрестных Дону народов, и это не могло оказать своего влияния на формирования своеобразного типа донского казака. «Такое слияние разноплеменности», - отмечал историк Сухоруков, - сделало в наружности донцов какую-то особенность и дело им, если можно сказать, собственную - казачью - физиономию, довольно отличительную от людей чисто русских. …"

Своеобразной была и одежда казаков. Дома, в обыденной жизни и в походах донцы носили «одежду домодельную»: зипуны, плащи, бурки, штаны, рубахи, кожаные сапоги, ремни… На дружеские пиры наряжались по-праздничному. Одни появлялись в роскошных лазоревых атласных кафтанах с частыми серебренными нашивками, дополнительно украшенными жемчужными ожерельями. Другие щеголяли в камчатых (шелковая плотная ткань с узорами) или бархатных полукафтанах без рукавов и темно-гвоздичных зипунах. Лазоревый зипун дополнял наряд. На ногах казаков красовались сафьяновые сапожки, а на головах - куньи шапки с бархатным верхом. Впрочем, известный казачий историк и писатель П.К. Краснов писал, что были у казаков «шапки из курпея с суконным шлыком», а «обувь была разная - … лапти, поршни и сапоги». Широкий шелковый турецкий пояс-кушак с заткнутыми за него ножами придавал донцам внушительный вид. Все были вооружены: кто русской пищалью, кто персидской саблей с турецким луком-саадаком, кто рогатиной с пистолетом, а кто и всем сразу.

Что касается одежды донских атаманов, то, судя по описи 1630 года, когда в Москве по приказу царя арестовали казачью легковую станицу, атаман одевался в золотой кафтан с серебряными пуговицами, атласный или шелковый халат, из такой же ткани штаны; зимой к этому наряду добавлялась теплая шуба на куньем или другом столь же ценном меху.

Как одевались казачки в первой половине семнадцатого века, точно не известно; с большой степени достоверности можно судить об одежде донских казачек со второй половины семнадцатого столетия.

Искусство женского донского народного костюма, как один из пластов российского феномена искусства, формировалось в регионе со сложным этническим населением. Характер и особенности женской одежды объясняются происхождением казачек. Женщины долго сохраняли традиционную одежду тех мест, откуда они пришли на Дон. На Нижнем и Среднем Дону, куда чаще всего попадали в качестве ясырок (пленниц) татарки, турчанки, ногайские женщины, наибольшее распространение получил комплекс женского костюма с кубелеком. В нем особенно чувствовалось влияние Востока, поскольку по покрою и форме оно напоминало татарский камзол.

Обычный кубелек, был суконный и не очень длинный. Красили сукно в пестрые цвета. Шился кубилёк из нескольких полотнищ ткани, с отрезным лифом, в талию. Кубилёк застегивался на металлические, серебряные или низанные жемчугом пуговицы и петли из металлической золотной или серебряной тесьмы. Параллельно им шел второй ряд пуговиц (золотых или низанных из жемчуга), который служил лишь украшением. Кубилёк носился с простой или шелковой рубахой с широкими рукавами, выпускавшимися из его рукавов. Подол рубахи и ее передняя часть также были видны. Выше талии кубилёк подпоясывался шитым бисером шелковым или металлическим узорным узким поясом с пряжкой. Были также пояса из цветного бархата, расшитого жемчугом.

Назначение кубелька было разнообразным - это могла быть как повседневная одежда, так и праздничная. Кроме того, платье могло быть показателем благосостояния и социального статуса владелицы - у жен казачьих старшин они были особенно богато украшены, сшиты из бархата или парчи. Кубилёк являлся женской одеждой казачек Нижнего и Среднего Дона до середины XIX века. Широкое распространение и популярность данного вида одежды объясняется, очевидно, его практичностью, и восточной яркостью, так любимой казаками, с другой. Девушки шили такие платья для своего преданного, одновременно постигая азы изготовления одежды и набивая руку для более сложных вещей - нарядных и свадебных костюмов. Нарядные, богато украшенные кубельки были настоящим произведением искусства. Над ними долго работали наиболее умелые мастерицы.

Часто в небогатых семьях материал для такого платья, а также различная фурнитура для украшения - бисер, жемчуг, золотое и серебряное шитье - кропотливо собирались в течение нескольких поколений, нашивались на платье постепенно. В таком характере работы над костюмом отражался принцип преемственности - платье переходило по наследству от матери к дочери, которая должна была добавить к нему что-то свое, новое, и в то же время сохранить уже завещанное от предков в целости и сохранности. Умение сохранять хрупкую дорогую вещь показывало состоятельность девушки как хозяйки, умение ее распоряжаться бережливо семейными ценностями. Ведь такое платье становилось уже не просто красивым нарядом, а своеобразным архивом, семейной летописью, по отдельным элементам которого можно было рассказать историю свадеб предыдущих членов семьи. Кроме того, кубилек являлся символом приумножения богатства - прибавляя к нему каждый раз все более богатые отделочные элементы, женщина как бы заговаривала свою будущую семью на увеличение материального благосостояния. А в случае крайней нужды или несчастья (пожара, например) платье можно было и продать, таким образом, кубилек служил и своеобразным «вложением» капитала. И еще, разумеется, платье-кубилек выступало как «презентация» своей хозяйки, то есть, глядя на него даже посторонний человек мог многое сказать о женщине - и что она хорошая хозяйка (если платье в хорошей сохранности), и что она искусная мастерица (если платье было хорошо сшито, фасон дополнялся различными более сложными деталями), и что она бережлива и живет в достатке (если платье богато и обильно украшено). Утилитарные функции платья-кубелька дополнялись эстетическим значением. Потому что такая разновидность народного костюма была по настоящему красива, подчеркивала статность, дородность казачек, их неторопливую величавую походку, прекрасный художественный вкус, отражала стремление к упорядоченности и гармонии. В традиционной одежде донских казачек - платье-кубельке отразилась история казачества, его близкий контакт с тюркскими народами, многие поколения смешенных браков. Платье выражало представление донских женщин о красоте, служило связующим звеном между разными поколениями семьи, выступало символом материального благополучия.

Своеобразный облик донской казаческой одежды складывался веками. В поход обычно казаки надевали старую одежду, чтобы враг ничего с них не брал. Даже оружие брали с собой старое, без украшений. Казаки ревностно относились к самобытности в одежде, рассматривая ее как один из существенных признаков своей самостоятельности. В 1705 году атаман Савва Кочет приносил благодарность Петру I от имени всего Войска: «Мы взысканы твоей милостию паче всех подданных; до нас не коснулся твой указ о платье и бородах. Мы носим платье по древнему своему обычаю, которое кому понравиться: один одевается черкесом, другой калмыком, иной в русское платье старинного покроя, и мы никакого нарекания и насмешек друг другу не делаем; немецкого же никто у нас не носит и охоты к нему вовсе не имеем...».

На Дону очень любили одежду ярких, живописных расцветок, которую казаки привозили из походов. Многие одевались в богатые турецкие, черкесские и калмыцкие платья, украшали себя оружием, оправленные с азиатской роскошью серебром и золотом.

Семейное положение у казаков XVI-XVII вв.

На пленницах казаки часто женились, хотя семейная жизнь не была в почете у них. В XVI веке на Дону редко встречались семейные казаки: слишком суровыми являлись условия для создания нормальной семьи, да и хозяйства казаки не вели, все время проводя в походах и боях.

Картина семейной жизни изменилась в XVII веке, особенно в его второй половине. Народонаселение Дона к этому времени значительно увеличилось, была обеспечена большая, чем век назад, безопасность проживания, казаки стали заниматься хозяйством и обзаводиться семьями, растя продолжателей своего рода и дела.

Венчание в те времена проходило, в большинстве случаев, без посредничества церкви, ибо мало было на донской земле священников, а первые храмы появились только в середине XVII столетия, когда в Черкасске казаки построили деревянный собор во имя Воскресения Христова. О женитьбе было достаточно объявить народу, для чего жених и невеста приходили на казачий Круг.

Со времен Петра I браки на Дону освящались исключительно церковью, и только церковный брак считался настоящим, законным.

Развод в попетровское время на Дону производился так же просто, как и женитьба. Если казак по каким-то причинам уже не нуждался больше в супруге, он опять вел ее на войсковой Круг, где в присутствии своих сотоварищей разрывал узы брака.

Жизнь замужней казачки обычно ограничивалось кругом семьи и знакомствами с соседками. При встрече с казаком женщина в любом случае должна была уступить ему дорогу, не забывая при этом кланяться мужчине-воину. Но это не значит, что в среде донских казаков не было счастливых полнокровных семей, были, и об этом говорят документы тех далеких лет…

Воспитание детей, особенно мальчиков, у донских казаков преследовало одну цель: сделать из казачонка воина. Новорожденному «на зубок» родственники и знакомые приносили пули, у изголовья младенца клали саблю, пистолет, лук и ружье. Постоянно слыша от родных и близких людей разговоры о походах, боях и войнах, наблюдая это в практической жизни, малолетки-казачата и говорить начинали не со слов «отец» и «мать», а со слов «пу» - стрелять и «чу» - ехать на коне. Трехлетние казачата уже умели ездить на лошади по двору, а пятилетние бесстрашно и умело скакали на лихом дончаке по улицам казачьего городка.

Довольно своеобразными являлись обычаи и нравственность казаков того времени и представляли, как отмечает историк Василий Сухоруков, «смесь добродетелей и пороков, свойственных людям, которые жили войною и грабежами. Жадные к добычам, свирепые в набегах на земли неприятельские, казаки в своем общежитии были привязаны друг к другу, как братья, гнушались воровства между собою; но грабеж на стороне и особливо у неприятелей был для них вещью обыкновенною. Религию чтили свято.

Трусов не терпели и вообще поставляли первейшими добродетелями целомудрие и храбрость. В наказаниях за преступления казаки были жестоки. В куль да в воду была главная казнь за измену, трусость, убийство и воровство; она есть утопление в реке человеке, завязанного в мешке.»

Быт, обычаи, обряды донских казаков XVIII в.

Интересной и своеобразной являлась бытовая жизнь донских казаков в восемнадцатом столетии. Особенно наглядно обычаи и обряды донцов можно было наблюдать на праздники.

Нигде так ярко не проявляются обычаи любого народа, как в праздники. Так было и на Дону. Лишь наступал праздничный день, уже с утра на узких и тесных улицах донской столицы толпился празднично разодетый люд. Молодые казаки развлекались борьбой. Взрослые казаки, собравшись в кружки, распевали былинные песни, здесь же отплясывали под веселую и задорную балалайку.

Около рундуков - лестничных площадок, выходящих на улицу - чинно сидели пожилые казаки, заслуженные войны. Подле другого рундука на богатом персидском ковре располагались для душевной беседы жены донских старшин. Пленные татарки и турчанки (ясырки), жившие в казачьих семьях на правах младших членов, родственников, прислуживали старшинским женам, разливая в серебряные чары сладкий мед и с поклоном подавая его.

Молодые казачки в праздничных одеждах гуляли отдельно. Щелкая жаренные арбузные и тыквенные семечки, они собирались своими компаниями себя показать и других посмотреть. Подражая старшим, девушки душевно пели псалмы и веселые песни.

Своеобразной была семейная жизнь донских казаков в XVIII веке. Если в семнадцатом столетии большое число казачьих браков заключалось без посредничества церкви, то в начале восемнадцатого века Петр I запретил венчаться и разводиться по казачьим обычаям (на Кругу) и велел совершать браки по церковным уставам, строго запретил наложничество.

В начале XVIII века петровские порядки начинают проникать на Дон: женщине-хозяйке уже не запрещалось показываться гостям.

Однако казаки продолжали жениться и разводиться по несколько раз, и тогда императрица Елизавета Петровна грамотой от 20 сентября 1745 года запретила казакам «женится от живых жен и четвертыми браками».

Как же происходил обряд сватовства и брака у донцов?

Свадебный ритуал -- один из наиболее сложных компонентов традиционной бытовой культуры. Состоящий из большого количества разнохарактерных составных частей -- ритуальных действий, элементов материальной культуры, словесного и музыкального фольклора и т.д. -- он тесно связан с целым комплексом обычаев, социальных и правовых представлений, имущественных и семейных отношений, верований.

В этом смысле большой интерес представляет свадебный обряд казаков-некрасовцев, позволяющий реконструировать более ранние формы свадебного обряда донских казаков и проследить роль одежды как основного компонента материальной культуры в обряде.

У казаков-некрасовцев в большей степени, чем у донских казаков, сохранились архаические черты древнего восточнославянского свадебного обряда, где брак рассматривался как умирание девушки и воскресание в «мире ином». Об этом свидетельствуют четко читаемые в свадебном обряде некрасовцев такие действия, как:

1) «сажание невесты «на посад» за «стол-престол»;

2) прощание невесты с тем, что окружало ее в девичестве, ярко выразившееся в прощании с родными и со своей половозрастной группой (запивание руки);

3) манипуляции с косой и волосами невесты (заплетание косы, торговля-выкуп и расплетание косы).

К этим же действиям, следует отнести и многочисленные переодевания невесты на протяжении всего свадебного обряда, явно направленные на изменение облика невесты, ее оберегание и подготовку к новому периоду жизни.

Следует отметить, что в свадебном обряде участвует весь традиционный комплекс женской одежды с аксессуарами и атрибутами, которые, несомненно, исполняли религиозно-магические функции.

Женский костюм некрасовки состоял из рубахи, надевавшейся прямо на тело. Поверх рубахи надевался «балахон» -- вид распашной одежды с узким коротким рукавом. Балахоны шились вначале из полосатой набойки, затем из полосатой ткани фабричного производства; балахон носили с 12--14 лет, подчеркивая этим переход девочки в следующую возрастную группу. Поверх балахона носили завеску-фартук, по подолу обшитый красной отделкой -- «кырмызом». Сзади за веревочку заправлялись «мутозоки» -- завязки из разных кусочков тканей с пушистой кистью из разноцветных шерстяных нитей. Девочки и девушки на голове носили «связку» -- сложенную в несколько раз полоску ткани (бордово-оранжево-черной), украшенную бисером, монетами. Поверх связки иногда надевали платок красно-желтой расцветки--«уруминский».

В приданое, которое готовили родители невесты («налаживали сундук»), входили 60 рубах, 40 балахонов, завески, бахилы -- легкие сапожки, катаур -- девичий пояс из гаруса с металлической бляхой с изображением птицы Феникс, кулан -- женский пояс из гаруса с махрами на концах, кокошник (сорошник, сорока) -- головной убор из парчи, украшенный жемчугом, рубинами, бирюзой, золотыми или серебряными монетами. Кокошники были двух видов: девичий -- маленький, с гладким верхом, наподобие шапочки, и замужней женщины -- большой, с рожками, который женщина носила по праздникам. В приданое также входили шелковый шарф-«лента», шлычка. С момента начала подготовки приданого мать надевала девушке золотые серьги. Просватывали невесту в 13- 14 лет, а свадьбу играли, как правило, когда невесте исполнялось 15--16 лет. Независимо от сроков свадьбы, когда невесте исполнялось 15 лет, жених дарил -- «справлял» -- невесте одежду-балахон, сарафан -- стеганую на вате одежду, которую носили зимой по праздникам вместо балахона, завеску, платок, серьги монисты (ожерелье из монет), для того, чтобы свадьба непременно состоялась. Этот комплекс одежды и аксессуаров скорее всего надо рассматривать как кладку -- материальное обеспечение женихом невесты, сохранившуюся у донских казаков верховых станиц под этим названием до начала XX в.

С этого момента невесту начинают беречь «от сглазу», чему придается первостепенное значение. Ярко выраженный апотропейный характер в этот период имеет одежда невесты. Она носит рубаху, балахон и завеску, но старые или чужие, «чтоб невесту не узнали», в подол которой втыкают булавки -- обереги. Голову невеста покрывала платком, в косу вплетала веревочку с узлами. Имени невесты в этот период вслух не произносили.

После «большого начала» -- сговора -- невесту «сажали на посад» в угол под иконы. Смысл обряда -- в прощании невесты с матерью, сестрами, подругами, всем, что окружало ее в этом мире. Невеста плакала, подруги «оголашивали» ее. Не приходится сомневаться, что во время сидения у стола и происходила символическая «смерть души». Момент «смерти девичьей души» подчеркивался и головным убором невесты: на распущенных волосах -- связка и девичий кокошник-сорока, что подчеркивало неопределенность ее социально-возрастного статуса.

После оплакивания подруги уводят невесту в баню, а потом наряжают по-праздничному, во все новое, подаренное свекровью, что символизировало единение невесты с семьей жениха. Праздничный костюм шился из более дорогого материала.

В него входили все элементы традиционного костюма, за исключением рубах, которых на этот раз надевалось две -- под низ светлая, из простого материала, с красной отделкой и «матущим» рукавом -- спальную, которую привозила сваха со стороны жениха. Сверху надевали шелковую рубаху, сшитую из ткани нескольких расцветок. Поскольку подвенечную рубаху наделяли апотропейной и оплодотворяющей силой, горловину, манжеты вышивали мелким крестом, а ткани на рубаху брали с крупным растительным орнаментом. Балахон отделывали серебряными пуговицами и серебряными «плащами» -- круглыми нашивками, расположенными вдоль застежки. Иногда и по низу балахона нашивали мелкие монеты-«левнички». При этом надо заметить, что если рубаха в желтых тонах, то балахон надевали «красненький», и наобором .

Рубахи и балахон подпоясывались веревочками, причем каждая деталь комплекса отдельно. Пояса у всех восточнославянских народов считались предметом сакральным. В связи с этим, большое значение придавалось мутозокам, они заправлялись за веревочку, которой был подпоясан балахон. Праздничные мутозоки шились из шелковых кусочков ткани. Мутозоки имели большое символическое значение, связанное с продуцирующей магией. По расположению мутозоков судили о семейном положении женщины. Девушки носили их сзади параллельно друг друга. Пожилая некрасовка подтыкала их сзади несколько раз, а вдова, желающая выйти замуж, носила справа один спущенный вниз, другой подоткнутый мутозок. В день венчания просватанная девушка надевала мутозоки справа параллельно друг другу (так же носили мутозоки женщины по большим праздникам). На ногах -- белые чулки с золотыми или серебряными нитями и бахилы. Помимо серег, невеста надевала жерелки -- короткое ожерелье из нашитых на ткань монет, монисто-- длинное ожерелье из монет --дар свекра, иногда дублу -- большую серебряную монету на цепочке и пояс-катаур.

Невесте заплетали одну косу, в которую вплетали махор -- серебряную пластинку с подвешенными на цепочках серебряными монетами. Посреди пластинки вставлен рубин или другой драгоценный или полудрагоценный камень. Голову повязывали связкой.

Обращает на себя внимание обилие красного цвета в одежде второй части свадьбы (после «посада»). Маслова Г.С. отмечает, что красный цвет считался в народе обладающим особыми волшебными свойствами. Он отражает символику любви, брака, брачной ночи.

После выхода к родным и жениху и поклона невеста подносит жениху стакан с вином и кланяется до земли «обеими руками», жених наступает на рукав рубахи невесты -- магический обряд, связанный с подчинением, послушанием жены мужу и миром в семье.

Затем невесту сажают в красный угол, где она снимает девичью связку и отдает ее подруге на память. Ей надевают девичью сороку и накрывают покрывалом. Начинается торг -- выкуп косы («золотить косу»). Продажа косы как бы сливалась с продажей самой невесты, а также выкупом места возле нее. Выкуп места и выкуп косы -- один и тот же обряд, но выкуп -- более поздняя трансформация его. После получения денег «за косу» вновь менялся головной убор невесты. В дом входила свашка жениха, которой свашка невесты передавала женский -- «бабичий» -- головной убор.

После этого процессия отправляется в церковь венчаться. Невесте, чтобы уберечь «от сглазу», в одежду и косу втыкали булавки, а в бахилы насыпали проса, чтобы жизненный путь был счастливым. После обмена кольцами (с камушками) читали молитву и молодую отводили в женское помещение церкви для совершения повивания -- кульминационного момента свадьбы, т. к. перемена прически и подбор волос под головной убор были основным отличием женщины от девушки, символизировали окончательное закрепление власти мужа и переход женщины в его род. Обычай закрывать волосы замужней женщины очень древен. В основе его представление о том, что открытые волосы замужней женщины якобы приносят несчастье -- неурожай хлеба, падеж скота. Представление о них связывалось с идеей плодородия. По мнению Гаген-Торн, невеста, выходя замуж в другой род, могла повредить ему своими волосами, вернее, заключенной в них магической силой.

В церкви сваха и сват со стороны жениха снимали с молодой сорошник и заплетали 2 косы, которые обвивали вокруг головы (кто первый заплетет -- мужчина или женщина -- тот из молодых и будет верховодить в семье), повязывали шлычку и закрывали покрывалом -- фатой.

Венчали в специальном покрывале с крестиком, поверх которого надевали венец. После возвращения в дом жениха свашка снимала с молодой венец, фату и надевала кичку -- «роги» и позатыльник. По своей форме кичка напоминала рога коровы. В XVIII--XIX вв. рогатые уборы были присущи в той или иной мере всем восточным славянам. Наиболее ярко была выражена рогатость в южнорусских губерниях. Символика головных уборов, сходных с рогатыми животными, имеет связь с идеей плодородия. Ношение такого убора содействовало производительности, благополучию в хозяйстве рода жениха.

После окручивания молодых отводили в «чулан», осыпали зерном и сажали на скамью, где лежала шуба кверху мехом, и оставляли одних. Когда после брачной ночи к молодым приходили родители, молодая их встречала в традиционном наряде и полном бабичьем головном уборе. К приходу подруг невеста полностью переодевалась и на этот раз с помощью подруг надевала кичку с позатыльником.

На третий день свадьбы невестина родня собиралась в доме жениха «на каравай». Сюда же приносили сундук с приданым невесты. Невеста встречала гостей в праздничном наряде, с кичкой, позатыльником и кокошником на голове (полный головной убор весил 5 кг).

Такой наряд, ежедневно меняя рубахи, балахоны, завески, молодая носила 40 дней после свадьбы.

Анализируя вышесказанное, можно сделать вывод, что одежда невесты символизировала, подчеркивала неопределенность, неустойчивость ее социовозрастного статуса, отчужденность от окружающего мира, переход девушки в другой биосоциальный статус. Особого внимания в связи с этим заслуживают манипуляции с головным убором -- от девичьей повязки через сороку, шлычку к рогатой кичке -- праздничному головному убору замужней казачки. По древнеславянским верованиям, этот переход мыслится как резкое, внезапное изменение, смерть старого и рождение нового «я», вследствие чего выходящая замуж навсегда утрачивала волю, независимость, право распоряжаться своей жизнью и смертью.

Профессор Калашникова Н.М. в частности отмечает: «Являясь частью культурного пространства человека, одежда отражала изменения в его существовании на уровне представлений о ней, либо на функциональном уровне. Поэтому при рассмотрении народного костюма как возможной структуры традиционного комплекса одежды, последняя, с одной стороны, оказывалась пространством, в котором разворачивалось бытие человека, а с другой -- в нем происходила трансформация форм одежды, являющаяся следствием действия многообразия культурных кодов, прочтение которых требовало определенных знаний» . Прежде всего, это ритуалы жизненного цикла, которым соответствует «родины - свадьба - похороны».

Каждому народу достается наследство от предыдущих поколений, сделанной их руками, созданное их талантами. Велико и разнообразно культурное наследие казачества, накопленное веками, и, хотя время не пощадило многого, сохранившееся позволяет судить о высоком художественном значении изделий, сработанных руками народных мастеров.

Значение исследования особенностей костюма того или иного народа для понимания его культуры огромно, ведь национальный костюм, наряду с языком, мифом и обрядом, чаще всего образовывал единую знаковую систему. Народные и исторические костюмы дают нам огромное количество информации о менталитете конкретного народа. Костюм может многое рассказать об эпохе, в которую был создан. Многозначность одежды представляет собой широкое исследовательское поле.

Использованная литература

1. Дмитриенко И. К. К истории некрасовцев на Кубани//Извес. общества любителей изучения Кубанской области. Екатеринодар, 1899. Вып 1. Иванов Желудков В.И. Русское село в Малой Азии//Русский вестник 1866. Т. 63. Короленко П. П. Некрасовские казаки//Известия обществ' любителей изучения Кубанской области. Екатеринодар, 1900. Вып. II.

2. Тумилевич В. Ф. Свадебный обряд у казаков-некрасовцев//ученые записки РГУ. Труды историко-филологического ф-та. Т. XXXXV. Ростов-на-Дону, 1958.

3. Полевая тетрадь № 1 экспедиции РОМК, 1984 г.

4. Полевая тетрадь № 2 экспедиции РОМК, 1984 г.

5. Полевая тетрадь № 1 экспедиции Старочеркасского музея-заповедника, 1978.

6.Полевая тетрадь № 2 экспедиции Старочеркасского музея-заповедника, 1978.

7.Рабинович М. Г. Свадьба в русском городе XVI в.//Русский народный свадебный обряд. Исследования и материалы. Л.: «Наука», 1978.

8.Маслова Г. С. Народная одежда в восточно-славянских традиционных обычаях и обрядах. XIX -- н. XX вв. -- М., «Наука», 1984.

9.Гаген-Торн H. И. Магическое значение волос и головного убора в свадебных обрядах Восточной Европы//СЭ, 1933. С. 5--6.

Опубликовано: Известия Ростовского областного музея краеведения. Вып. 6. Ростов-на-Дону, 1986. С.116-124

10. Астапенко М.П. «История донского казачества» Ростов н/Д., 1999

11. Горблянская, К. Ю "Искусство донского женского казачьего костюма XVIII - начала XX вв.(национальные традиции, образная целостность, проблемы наследия в XX в.)". Москва.2012

12. Абрамова Т. "Традиционный комплекс женской одежды в свадебном обряде казаков-некрасавцев" //http://fstanitsa.ru/category/menyu/kultura/uklad/abramova-t-traditsionnyi-kompleks-zhenskoi-odezhdy-v-svadebnom-obryade.ru

Размещено на Allbest.ru