Социокультурные традиции в контексте становления и развития самосознания этноса

Произведенный теоретический анализ приводит к следующим выводам. Во-первых, как и общественное сознание в целом, этническое самосознание определяется устойчивыми закономерностями историко-культурного развития, социальным и политическим опытом, заключенными в традициях. А они, как наиболее устойчивый элемент этого опыта, оказывают влияние на воспроизводство самосознания, способствуя или препятствуя созиданию новых моделей жизнедеятельности. Во-вторых, в процессе становления самосознания выявлены две взаимосвязанные тенденции: позитивная, направленная на гармоничное развитие этнического и общечеловеческого в этническом самосознании, и негативная, часто ведущая к этническому эгоизму и сепаратизму.

Во втором параграфе «Свобода как элемент самосознания этноса» сделан философский и культурологический анализ феномена свободы как родового компонента этнического самосознания, дана оценка его культурных и антропологических параметров в контексте традиционного бытия этноса.

В контексте исследуемой проблемы выводы Г. Гегеля и К. Маркса, сформулировавшие концепцию целостности общественного бытия и свободы, явились теоретико-методологической базой исследования. Однако природа этой целостности ими трактуется различно. Если для Гегеля свобода - это осознанная необходимость, «свобода для …», то в работах Маркса свобода выступает фактором социально-экономических отношений, как «свобода от ...». Предлагаемый ими социально-философский анализ общественного бытия позволил автору сформулировать представление о свободе, как факторе реального социокультурного бытия этноса и раскрыть специфику форм свободы в условиях традиционных общественных отношений.

Феномен свободы не нашел в научной литературе достаточно широкого освещения, хотя ряд его характеристик содержатся в работах П. Сорокина, Д. Лукача, А. Кожева и др. Автор подвергает сомнению формулировки, характеризующие свободу, с одной стороны, как «возможность поступать так, как хочется» Философский энциклопедический словарь. М.: ИНФРА-М, 20007. С.406., поскольку свобода, как культурный феномен и духовная ценность, не может всегда выступать негативно, порождая хаос, поскольку это противоречит самой сущности общественного бытия и жизни вообще. С другой стороны, неприемлема точка зрения, вообще отрицающая свободу Кожев А. Идея смерти в философии Гегеля. М.: «Логос», 1998. С. 171. . Ставить под сомнение сам факт существования свободы, как феномена самосознания, так же противоестественно, поскольку это расходится с исторической практикой, реальной деятельностью личностей и целых народов, ценою жизни добивавшихся свободы. Среди них и социально-исторический опыт чеченского общества.

В традиционном обществе на основе свободы успешно строились взаимоотношения человека и общества. Вместе с тем, этнос, стремясь к преодолению хаотичности во взаимоотношениях индивидов, посредством социокультурных традиций, ограничивал рамки дозволенного и недозволенного, строго регламентируя взаимоотношения индивидов в обществе. Здесь каждый располагал достаточной свободой, позволяющей человеку, если не властвовать над другими, то, во всяком случае, не повиноваться. Но, хорошо осознавая, что свобода без внутреннего самоограничения - это распущенность, вседозволенность, гибельная не только для индивида, но и всего общества, люди ограничивают импульсы свободы, оберегают себя от самоуничтожения.

Таким образом, с одной стороны, свобода выступает как рациональная интегративная сила и конструкт самосознания этноса, а, с другой - в качестве импульса, генетической и психологической основы общественного сознания, проявляющихся в способности «заряжать», «воспламенять» свободой общество и человека. В связи с этим выявлен латентный неисчерпаемый и непрерывный характер феномена свободы, который предстает как активно-позитивная, и, наряду с этим, деструктивная сила этнического самосознания. Раскрывая логику устойчивости ретроактивного поведения чеченцев, автор устанавливает глубокое противоречие, заложенное в этом феномене, как ценности и антиценности, когда свобода выступает как антипод стабильности.

В третьем параграфе «Менталитет этноса в условиях социокультурных трансформаций ХХ-ХХ1вв.» рассматривается глубинный уровень самосознания этноса, его до-рефлексивный опыт, в котором этнос обнаруживает свой «национальный дух», «этнический характер», «этническую психологию».

Термин «менталитет», впервые примененный в сочинении по этнологии «La mentalite primitive» Л. Леви-Брюля, происходит от латинского «mens», «mentis» (ум, мышление). Но в самой формулировке понятия, а также в попытках коррелировать его с терминами «ментальность», «архетип», «мышление», «самосознание» и др., существует разночтение. Одни авторы рассматривают менталитет как специфику психического склада, глубинный уровень коллективного и индивидуального сознания Словарь современной западной философии, М.: 1991. С. 176., другие как устойчивый склад ума Бессмертный ЮЛ. Кризис «Анналов»? // Споры и главном: дискуссии о настоящем и будущем исторической науки вокруг французской школы «Анналов». М.: 1993. С.9.. В Философском энциклопедическом словаре вообще отсутствует термин «менталитет», но есть «ментальность», который трактуется, как «образ мышления, общая духовная настроенность человека…» Философский энциклопедический словарь. М.: ИНФРА-М, 2007. С. 263.. Наиболее адекватным «менталитету» в системе философских и культурогических категорий, на наш взгляд, являются понятия «самосознание», мышление, хотя и не сводимы к нему. «Самосознание - это осознание себя», «выступающее имманентно по отношению к собственным истокам, а менталитет - это отношение к миру на основе самосознания» См.: Белоус В.Г. Русский менталитет//Вопросы философии. 1996. №5, С. 189. . Если же говорить о мышлении, то менталитет выступает формой мышления, которое, в свою очередь, определяется реальными условиями бытия того или иного этноса. Их взаимосвязь и взаимодействие проявляется в том, что «мышление - это познание мира, а менталитет - это осмысление мира, его оценка…» Гершунский Б.С. Менталитет и образование. М.: Институт практической психологии, 1996. С. 42.. Отсюда и двойственная сущность менталитета - наряду с рациональной составляющей, она несет в себе бессознательное начало, неконтролируемые действия, непонятные фобии.

Многообразие подходов к проблеме менталитета отражает естественный процесс дифференциации знаний, и свидетельствует о многогранности этого явления, а некоторая неопределенность в трактовке не мешает его исследованию. Характер обозначенной проблемы определил наше внимание к такой характеристике менталитета, как устойчивость: «устойчивый способ специфического мировосприятия…», «устойчивый склад ума, имеющего если не логическую форму, то системный характер» и т.д. Современный философский словарь. М., 1998. С. 477; Фильд Д. История менталитета в зарубежной исторической литературе // Менталитет и аграрное развитие России (Х1Х-ХХ). М.: 1996. С. 9.

Однако мы не можем согласиться с абсолютизацией фактора неподвижности, устойчивости, как сущностной характеристики менталитета, поскольку это сложная, многоуровневая система - сознательного и бессознательного, отрефлексированного и не отрефлексированного и т.д., и эти компоненты имеют способность не меняться одновременно. А реальность лишь способна активизировать те или иные аспекты ментальности, но в большей степени она их высвечивает, выявляет, обнаруживает и т.д., чем создает.

Таким образом, на основе историко-культурологического и психо-семантического подходов, ограничив изучение менталитета сферой его глубинного пласта, детерминировавшего в России в 90-е гг. ХХ в., сложные и противоречивые социально-политические процессы. Необходимо сделать следующие выводы. Во-первых, дана характеристика менталитета, как структуры восприятия и оценки действительности, которая в качестве компонентов содержит наборы «архетипов», проявляющихся под воздействием внешней, по отношению к сознанию, действительности: она их обнаруживает, выявляет, активизирует. Во-вторых, менталитет этноса рассмотрен как внутренний уровень самосознания этноса, обнаруживающего себя в «национальном духе», «характере», «темпераменте». Это позволяет объяснить, почему представители одной и той же этнической группы однотипно ведут себя в значимых для этноса ситуациях, и, несмотря на общую ситуацию, сложившуюся одновременно для многих этносов, их представители следуют совершенно разным формам поведения. В-третьих, хотя менталитет этноса и этимологически, и содержательно относится к сфере общественного сознания, и является структурой этнического самосознания, все же он несводим к этническому самосознанию: самосознание этноса - это на рациональном уровне индивидуально и коллективно осознаваемая этническая идентичность, в то время как менталитет проявляет себя в виде реакции на внешний мир.

В третьей главе «Нравственный потенциал этнокультурных традиций и его роль в становлении и развитии самосознания этноса» на основе философского и социально-культурологического анализа, традиции рассмотрены как внутренне организованная и целостная система принципов и норм социального поведения индивидов. Обоснована их роль в сохранении культурных ценностей в контексте традиционного бытия этноса.

В первом параграфе «Традиции как форма трансляции социокультурного опыта в самосознании этноса» дана характеристика способов интерпретации этносом процессов и явлений окружающего мира, применяемых с целью согласования своего поведения с лежащей в основе взаимодействия индивидов нормативной моделью поведения. Несмотря на то, что в ряде философских и культурологических исследований были определены сущностные характеристики морали, традиций, как моделей и структур самосознания этноса, все же необходимость определения их роли в процессе становления и функционирования самосознания этноса, не утратила своей актуальности. В этом отношении мы позволим себе не согласиться с Х. Гарфинкилем, что, свойственное индивидам представление о существовании нормативной модели, которое он, якобы, имеет до факта их совершения - ошибочно, что лишь само взаимодействие и есть процесс созидания этой модели Garfinkel H. Ethnomethodology. Selected readings, ed. E. Turner. L., 1975

. Следуя логике размышлений ученого, надо полагать, что модели взаимодействия - это методы, которые применяются индивидами только во взаимодействии между собой и для понимания окружающего мира. Это приводит к субъективистскому истолкованию социальной действительности, когда социальное отождествляется с представлением о нем. Но, как известно, общество во все времена нуждалось в системе моделей поведения, в которых закреплялись, а затем уже передавались для новых поколений готовые образцы и стереотипы социокультурного взаимодействия. Таковыми являются этнокультурные традиции, в которых находят закрепление культурные представления людей.

Если же говорить о до-государственном бытии этноса, то здесь этнокультурные традиции выполняли функции, гораздо значимые и обширные, реализуя свой потенциал во всех сферах жизнедеятельности - культурной, социальной, правовой, политической, семейно-бытовой. Эти функции (стабилизации, воспроизводства, социальной интеграции, регламентации и социализации), охватывали своим нравственным воздействием все сферы жизнедеятельности этноса, начиная с социально-правового регулирования до регламентации и ритуализации межличностных отношений. И, хотя порядок общественной жизни поддерживался семьей, родом, общиной, общественным мнением, обычным правом, этнокультурные традиции занимали в этой налаженной системе социокультурного и социально-правового взаимодействия центральное место. Защищая и контролируя ту культуру, в которой они действует, традиции обеспечивали устойчивость этнической общности, как самобытного социокультурного явления, способствуя сохранению преемственности между поколениями, воспроизводили прошлое в настоящем, создавая единообразие в системе культурных ценностей и способов жизнедеятельности индивидов, объединяли социум в единое целое.

Таким образом, в процессе функционирования этнокультурных традиций происходит отбор и преобразование нравственных культурных ценностей, и включение их в процесс формирования самосознания этноса, а этническое самосознание выступает и объектом и субъектом культуры этноса, и носителем культурных традиций, и их детерминантом одновременно.

Во втором параграфе «Мораль как культурная доминанта самосознания этноса» обоснована роль принципов и норм морали, заключенных в этнических традициях, в сохранении и передаче этнокультурных нравственных ценностей, как культурной доминанты общественного сознания.

Термин «мораль» восходит к латинскому слову «моралис» (нрав, характер), а слово «нравственность» производно от слова «мораль». Поэтому в научной литературе и повседневном общении эти термины употребляются как синонимыСм.: Зыбковец В. Ф. Происхождение нравственности. М.: Изд-во политической литературы, 1974. С. 9-10, и являются феноменами одного порядка, и поэтому в научной литературе, но особенно в практическом обиходе, они употребляются как идентичные термины Золотухина-Абалина Е. В. Современная этика. Сущность, истоки, категории морали. Ростов-на-Дону: Издательский Центр «МарТ», 2000. С.16

.

В предпринятом исследовании понятием нравственность мы определяем совокупность ценностей и идеалов, одобряемых общественным мнением, а мораль - как систему норм поведения, основу которых составляет нравственное начало. В нравственной культуре, традициях и обычаях, как формах ее реального бытия, во-первых, воплощена родовая сущность человека, всеобщее начало, свойственное человеку, как существу, единственно способному быть творцом духовных ценностей; во-вторых, нравственное наследие, рассматриваемое в контексте трансформации самосознания этноса, не есть нечто неизменное. Реализуемое в форме культурных традиций, оно используется в соответствии с объективными условиями жизнедеятельности этноса и конкретно-историческими задачами, стоящими перед обществом.

При анализе нравственного потенциала, заложенного в этнокультурных традициях, следует избегать абсолютизации их этнического начала. Важно значение этнического содержания культурных традиций, но не менее важно сопоставление этнического и общечеловеческого, ибо в традициях и обычаях каждого народа, в том числе и чеченского, закреплялись ценности, возникавшие на начальных этапах бытия человечества и называемые сегодня «общечеловеческими», «золотым фондом» культуры. К ним относятся основные правила человеческого общежития, выработанные людьми в результате нравственного восхождения: любовь, милосердие, доброта, честность, трудолюбие, нормы поведения, регулирующие отношения старших и младших, родителей и детей, верность родной земле и т.д. Всеми народами осуждались жестокость, жадность, трусость, лицемерие, высокомерие. Но, тем не менее, в культуре каждого этноса они по-своему проявлялись в зависимости от требований жизни, и наполнялись востребованным этносом содержанием. Например, у чеченцев взаимная порука, все еще проявляющаяся в виде «укрывательства», понимание эгалитарного представления равенства, свободы «от кого-то» и т.д.

Таким образом, культура этноса, существуя как реальная целостность, заключенная в этнических традициях, выступает доминантой самосознания этноса, сводом предписанных культурных артефактов, способных сохранить и передавать социокультурную информацию. Делая особый акцент на функциональной стороне морали, установлено, что мораль, как культурное регулирующее начало, упорядочивало совместную жизнь индивидов. Эффективность морального регулирования достигалась тем, что ее предписания, обретя императивный характер, становились внутренним убеждением человека, частью его духовного мира, формируя его самосознание. В процессе повторяемости норм общественного поведения людей вырабатывалась устойчивая совокупность общественно-психологических связей, которые, в конечном счете, формировали культурно-нравственный код, как основу этнического самосознания.

В третьем параграфе «Роль института семьи в воспроизводстве самосознания этноса» раскрыто назначение традиционной семьи выступать фактором продуцирования самосознания этноса.

По словам Ю.В. Бромлея, «… в объективной реальности ни один этнос не существует вне социальных институтов, выступающих в роли его структурообразующей формы» Бромлей Ю.В. Этнос и этнография. М.: Наука, 1973, с. 237.. Изучению семьи, как одной из древнейших форм человеческой общности, посвящено множество работ, исследующих семью в рамках этнологии, социологии, психологии. Нами выделены подходы, которые, так или иначе, затрагивают социокультурную сущность семьи. Это, прежде всего, социально-исторический подход, который позволил рассмотреть семью, как социокультурный элемент общественных отношений, установить характер взаимодействия общества и семьи. Социологический подход, на основе которого раскрыты семьи структура и ее специфические функции. Социально-психологический метод позволил раскрыть степень устойчивости семьи, мотивацию заключения брака и др.

Большое количество научных школ и философских течений обусловили множество методологических направлений в исследовании семьи. Но, независимо от методологических позиций, выбираемых авторами, отправной точкой ее изучения остается научное определение самого понятия. В современной социологии и этнологии семью определяют, как «опирающуюся на кровное родство или брак малую группу, члены которой связаны общностью быта»; или как основанное на браке или кровном родстве объединение «людей, связанных общностью и взаимной ответственностью» Голод СИ. Стабильность семьи: социологические и демографические аспекты. М.: Наука, 1984. С.36; Социология / Под общ. ред. Г.В. Осипова. М.: Мысль, 1990. С. 281. и др. В определении семьи, сформулированном основоположниками марксизма, акцент сделан на отношениях между мужем и женой, родителями и детьми, в том или ином виде узаконенных обществом в виде обычаев, морали, религии и права См.: Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2-е.-М.: 1978. С. 143..

Вместе с тем, в приведенных и иных определениях не нашла отражение обратная связь семьи к обществу, то есть, ее способность быть не только «проводником» культурных ценностей и общественных установок, но и фактором воспроизводства этнического самосознания, осуществляемого ею сквозь призму охраняемых и передаваемых ими культурных традиций. Являясь «…продуктом общественной системы» Маркс К. Конспект книги Льюиса Г. Моргана «Древнее общество»// Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 45. С. 254., семья способствовала усвоению культурных традиций, следила за их неукоснительным соблюдением и передаче новым поколениям, а взаимная ответственность членов семьи сотнями нитей вплеталась в ответственность между членами общества. Поэтому в системе «общество - семья - человек» доминантным звеном являлась семья.

Семья выполняла функции, вытекающие из ее сущности, как социокультурного явления. Воспитание и социализация личности, забота и поддержка жизнедеятельности каждого члена общества, регламентация социальных ролей в обществе, аккумуляция неповторимой духовной культуры этноса, определение меры свободы и ответственности членов общества, равных в своем социальном статусе - вот тот неполный перечень задач, которые решала традиционная семья. Придавая семье и браку статус важнейшего нравственного деяния и кардинального события в жизни человека, атмосфера воспитания в традиционном обществе прививала в сознание каждого члена общества идеологию культа семьи и брака.

Анализ функционирования традиционной семьи позволил сделать следующие выводы: в традиционном обществе, характеризующимся разложением первичной общественной формации, ещё не до конца определившихся в своих функциях политических институтов, в первую очередь сельской общины, но уже некоторой «размытости» функций родовых социальных институтов, семья выступала мощным рычагом, механизмом воспроизводства этнического самосознания и способом этнической идентификации. Хотя культурные традиции, как образцы нормы и правила общественного поведения, и составляли неотъемлемую часть самосознания этноса, и верховным судьей на коллективном уровне выступало общественное мнение, а на уровне личном - совесть, их реальное выполнение все же обеспечивалось семьей. Семья, являясь уникальным социальным институтом воспитания, воспроизводила самосознание членов общества, как носителей социальной, культурной и этнической идентичности.

В четвертой главе «Социально-политическое содержание этнокультурных традиций и их роль в формировании этнического самосознания» анализируется динамика общих закономерностей и специфических особенностей трансформации самосознания этноса в процессе его социально-политической деятельности. Политическое сознание, как составная часть самосознания этноса, составляет основу его политической культуры.

В первом параграфе «Роль этнокультурных традиций в политической консолидации этноса» выявляются функции этнокультурных традиций по реализации общих для этноса социальных интересов и целей, формирующих в самосознании этноса представления единения и политической консолидации.

«Люди обязаны своей общественной стабильности либо традиции - пока она жива и регулирует их отношения, либо государству как центральному звену в политической системе» Панарин А.С. Политология. М.: Наука, 2000. С. 71. Поэтому общественно-политическую организацию любого народа можно рассматривать либо в рамках государственной организованности, либо можно говорить о способности этноса к единению и консолидации. По убеждению ведущих исследователей (Г. Алмонд, С.Верба, С.Пай) даже самые примитивные общества обладают теми формами политической структуры, которые существуют в современных обществах. Они доказывают, что во всех политических системах осуществляются одни и те же функции, хотя и реализуются в разной форме и разных типах культур.

Ключевыми элементами, вокруг которых объединяются все составляющие политической жизни - это государство и власть, которые в основе своей равнозначно содержат в себе отношения господства и подчинения. В связи с отсутствием в традиционном обществе профессионального управленческого труда, социально-экономических связей, иерархической лестницы в общественных отношениях, его невозможно формулировать, как «государственную организованность». Равноценным понятием является упорядоченность общественных отношений, независимо от того, благодаря каким ресурсам власти они реализуются, так как в обоих случаях речь идет о политическом устройстве, но разных его формах. А единение и консолидация, как насущная потребность выживания этноса в условиях открытого противостояния с окружающей социальной средой, отчетливо вырисовывается в политическом сознании, обретая конкретное политическое содержание и смыслы и направляя действия народа в рамки достижения этой цели.

Таким образом, процессы консолидации имеют конкретно-исторический характер и, как писал И. Ильин, этническая «самобытность не есть оправдание отсталости» Ильин И.А. Учение о правосознании. Смоленск: 1995. С.351 . Социально-политическая организация чеченцев, отличаясь своеобразием, была концептуально шире, чем рамки устоявшихся представлений о характере подобных типов обществ. Ориентированное на соблюдение традиций, оно представляло собой внутренне сплоченную, обладающую тесной связью и взаимообусловленностью элементов, систему организации, способную обеспечивать удовлетворение личных и коллективных интересов.

Во втором параграфе «Этнокультурные традиции власти и подчинения как элемент политического сознания этноса», исследуются объективные и субъективные стороны социально-политической деятельности людей в традиционном обществе, выявляются побудительные силы этой деятельности, заключенные в отношениях власти и подчинения. Воссоздавая эту картину традиционной модели развития общества на конкретно-эмпирическом материале жизнедеятельности этноса, выявляется сущность этих отношений, их место и роль в функционировании общества.

Раскрывая природу властных отношений, важно обратить внимание на то, что властные отношения представляют собой форму социальных связей, обеспечивающих устойчивую организацию сообщества людей и управления ими. Этот подход, характерный как марксизму, так и для структурно -функциональной теории, системному анализу и другим концепциям, позволяет отобразить реальную картину отношений власти и подчинения, которая складывается в доклассовых обществах в условиях отсутствия органов государственного управления. Выявлено, что в сообществе людей их самоорганизация происходит согласно внутренним законам их формирования и развития и определяется деятельностью этнокультурных традиций, как системы норм, регулирующих социальные отношения. Обычное право, нормы нравственности и культуры, укорененные в обществе и поддерживаемые традициями, представляли собой мощный и безотказный внутренний механизм властвования, дававший ему возможность функционировать на принципах самоорганизации, саморазвития и самозащиты. Вместе с тем, в диссертации обращается внимание и на родовую сущность властных отношений, на их обусловленность самой природой человека как общественного существа.

Таким образом, произведенный анализ отношений власти и подчинения в традиционном обществе, обнаруживает, что в историческом развитии совершается процесс рождения механизмов ограничения, подавления биологических инстинктов и побуждений, контроль и регулирование их со стороны общества и что власть неотделима от человеческого сообщества. Возникнув с его появлением, она стала его продуктом, и может функционировать даже без специального аппарата принуждения, поскольку главный аспект власти - став компонентом самосознания, управлять общественной жизнью людей.

В третьем параграфе «Традиции межэтнических связей в политической культуре этноса» осуществляется произведен анализ системы представлений этноса о своей территории («Родной Земле», «Родине-Матери»), составляющих важнейший компонент этнического самосознания. В структуре самосознания этноса выделены культурные традиции, стоящие «на страже» представлений о социально-политических интересах этноса, любовь к родной Земле, забота о его исторической судьбе. Выявляется генетическая обусловленность самосознания этноса традициями межэтнических связей и отношений, закрепленными в его исторической памяти.

Методологическая позиция автора определена выводами Г. Гегеля, сформулированными им в работе «Философия духа», где он выявляет три ступени его развития: «сознание, самосознание и разум». На самой первой ступени своего развития, сознание противостоит объекту, и только на уровне второй ступени - «самосознания», человек познает и «изучает себя через сознание других» Гегель Г.Ф.В. Сочинения. М.: 1959. T. IV. С. 94, 114.. Это позволило выявить один из важнейших аспектов самосознания этноса - его социальную направленность, этническую среду обитания.

Отношение «к другим» неотделимо от представлений этноса о земле - территории своего обитания. Важное этнообразующее значение отводит этому фактору Л.М. Дробижева Дробижева Л М. Выступление на «круглом столе» // Вопросы философии, 1989. С.31., А.К. Уледов Уледов А.К. Духовное обновление общества. М.: 1990. С. 3I5. На этнообразующее значение представлений этноса о Родной Земле обращается внимание и в этнологическом словаре Краткий этнологический словарь. М.: 1994. С.93. . В созданной диссертантом целостной социокультурной и социально-исторической картине бытия традиционного общества (чеченцев), в качестве этнообразующего выделен фрагмент межэтнических связей. Фиксированные в разнообразных формах традиций (обычаях, ритуалах, праздниках и т.д.), исторических преданиях, генеалогиях, эпосе, устном и литературном творчестве, они демонстрируют добрососедский характер этих отношений. Как и для любого народа, в основе этих культурных артефактов лежит воспитание мужества и физической выносливости мужчин. Вместе с тем, ни по характеру социально-политической организации, ни по характеру жизнедеятельности, чеченцы не принадлежали к типу этносов, для которых войны превращались в промысел, к тому же народ никогда не вёл войны за захват чужих территорий. Социально-психической основой функционирования традиционного сообщества являлась закономерная в тех условиях дихотомическая ментальная схема - «они» и «мы», которая переходила в состояние войны только в случае угрозы его независимого существования.

В структуре самосознания этноса выделены культурные традиции, стоящие «на страже» представлений о социально-политических интересах этноса (любовь к родной Земле и забота об исторической судьбе своего народа). Диссертант выявляет в реальном бытии традиционного общества две позиции, две стороны этнического самосознания, обусловленную глубокой любовью и уважении своего народа: негативную, проявляющуюся в отчуждении, недоверии, и позитивную, направленную на взаимодействие с иными этносами, обогащение общечеловеческими культурными образцами и ценностями и т.п. Поэтому самосознание может выступать в самых различных модификациях: использоваться против других этносов, а иногда, особенно в кризисные ситуации, трансформироваться в открытую агрессию, а при когда возникновении необходимости сохранить культурные ценности этноса, выступать защитной реакцией и т.д.

В диссертации получил развитие тезис укрепления этнокультурных и политических российско-чеченских связей, установлен необратимый характер этих отношений. Самосознанию народа не было чуждо закономерного в тех условиях этнического недоверия, однако тесное взаимодействие народов обусловлено взаимной заинтересованностью, общностью исторической судьбы и необходимостью социокультурного развития народов России.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В диссертации прослежен процесс становления самосознания этноса от до-рефлексивного, чувственно-эмоционального, состояния, когда его основу составляли принципы и нормы морально-правового регулирования, а отношение к окружающему миру строились согласно дихотомической ментальной схеме «они и мы», до философской, идеологической и политической рефлексии. В результате создана целостная система когнитивного, ценностно-регулятивного и эмоционально-волевого содержания этнического самосознания, находящегося в динамическом состоянии, обеспечивающей культурное, социальное, эмоциональное, правовое, политическое, хозяйственное взаимодействие индивидов.

Ключевым компонентом самосознания этноса выступают его культурные традиции, защищаемые и передаваемые новым поколениям коллективной волей индивидов. Анализ социокультурных традиций, произведенный в контексте трансформации самосознания конкретного этноса, позволил выявить, что в традициях этноса с наибольшей полнотой обнаруживается диалектика общественного развития, непрерывность и поступательный характер общественно-исторических процессов.

ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ ОПУБЛИКОВАНЫ СЛЕДУЮЩИЕ РАБОТЫ:

Монографии и брошюры:

Нанаева Б.Б. Политические традиции в социокультурном наследии чеченцев. Ростов-на-Дону: Изд-во СКНЦ ВШ ЮФУ, 2009. 298 с.

Нанаева Б.Б. Традиции социально-правового регулирования в чеченском обществе. Назрань: ООО «Пилигрим», 2009. 190 с.

Нанаева Б.Б. Социокультурные традиции как феномен самосознания этноса. Назрань: ООО «Пилигрим», 2010. 160 с.

Нанаева Б.Б. Шариат и адат в исламе. Методическая разработка для школы основ марксизма-ленинизма системы партийной учебы при обкоме КПСС ЧИАССР. Грозный: Научно-методический Совет Всероссийского общества «Знание» - Дом политпросвещения, 1984. 34 с.

Нанаева Б.Б. Ислам и женщина. Методическая разработка для школы основ марксизма-ленинизма системы партийной учебы при обкоме КПСС ЧИАССР. Грозный: Научно-методический Совет Всероссийского общества «Знание» - Дом политпросвещения ЧИАССР, 1984. 32 с.

Нанаева Б.Б. Коран - священная книга мусульман. Методическая разработка для школы основ марксизма-ленинизма системы партийной учебы при обкоме КПСС ЧИАССР. Грозный: Научно-методический Совет Всероссийского общества «Знание» - Дом политпросвещения ЧИАССР, 1985. 35 с.

Нанаева Б.Б., Кодзоева Л.Б. Роль КПСС в развитии национальных отношений в республике. Методическая разработка для школы основ марксизма-ленинизма системы партийной учебы при обкоме КПСС ЧИАССР. Грозный: Научно-методический Совет Всероссийского общества «Знание» - Дом политпросвещения ЧИАССР, 1989. 37 с.

В изданиях Перечня ВАК Минобразования России:

Нанаева Б.Б. Ислам в системе нравственных традиций чеченцев // Научная мысль Кавказа. Северо-Кавказский научный центр высшей школы ЮФУ. Ростов-на-Дону, 2009. №3. С. 76-82.

Нанаева Б.Б. Нравственно-этические нормы социально-политического регулирования в чеченском обществе// Известия Высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. Ростов-на-Дону, 2009. №3а. С. 23-27.

Нанаева Б.Б. Самосознание как отражение социально-психической природы этноса// Научная мысль Кавказа. Северокавказский научный центр высшей школы ЮФУ. Ростов-на-Дону, 2009. №4. С. 24-28.

Нанаева Б.Б. Менталитет чеченцев в условиях социально-политических трансформаций ХХ века//Социально-гуманитарные и экономические науки. Ростов-на-Дону, 2009. №5. С. 49-56.

Нанаева Б.Б. Традиционные семейно-брачные отношения чеченцев и их трансформация в современных условиях// Научно-образовательное издание: Социально-гуманитарные знания. Краснодар, 2009. №8. С. 50-59.

Нанаева Б.Б. Коллективистская природа нравственных традиций чеченцев// Социально-гуманитарные знания. Краснодар, 2009. №8. С. 543-551.

Нанаева Б.Б. Общественное мнение как механизм социально-правового регулирования традиционного бытия этноса//Теория и практика общественного развития. Краснодар, 2010. №1. С. 55-62

Нанаева Б.Б. Отношения власти и подчинения как фактор идентичности этноса//Социально-гуманитарные и экономические науки. Ростов-на-Дону, 2010. №1. С. 58-64.

Нанаева Б.Б. Свобода как родовая характеристика самосознания этноса и феномен культуры. Краснодар, 2010. №2. С. 257-265

Статьи, тезисы:

Нанаева Б.Б. Нравственные традиции как фактор идентичности этноса. / Материалы Всероссийской научной конференции: «Национальные элиты и проблемы социально-политической и экономической стабильности. 9-10 июня 2009. Ростов-на-Дону: ИСЭГИ ЮНЦ РАН, 2009. С. 230-233.

Нанаева Б.Б. Политические традиции как феномен социокультурного наследия чеченцев//Материалы Всероссийской научно-практической конференции: «Историко-культурное и природное наследие Юга России: состояние и перспективы сохранения и развития». Грозный, 25-26 июня 2009. В 2-х тт. Т.1. Грозный: 2009. С. 328-336.

Нанаева Б.Б. Традиции единения и этнической консолидации как приоритеты развития чеченского общества // Материалы межрегиональной научно-практической конференции: «Диалог культур в изменяющейся России: исторический опыт региона и социокультурная реальность». Ставрополь, 24-25 апреля, 2008г. Ставрополь: СГУ, 2008. С. 98-102.

Нанаева Б.Б. Традиции как фактор патриотического воспитания молодежи // Материалы Всероссийской научно-практической конференции: «Патриотизм и интернационализм как источник победы советского народа в годы Великой Отечественной войны. Майкоп, 27-29 ноября 2008г. СПб-Майкоп: ООО «Качество», 2008. С.72-82.

Нанаева Б.Б. Традиции как фактор общественно-исторического развития этноса // «ХХ1 век: итоги прошлого и проблемы настоящего». Пенза: изд-во Пензенской государственной технологической академии, 2008. С. 151-156.

Нанаева Б.Б. Защита Отечества как традиция чеченского народа //

\/ Материалы Международного конгресса: «Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру. Пятигорск, 8-12 октября 2007г. Симпозиум Х11. Пятигорск: Пятигорский государственный Лингвистический университет, 2007. С. 46-48.

Нанаева Б.Б. Национальное самосознание чеченцев как фактор выживания в условиях депортации // Материалы 1\/ Международной научной конференции: «Россия и Восток: проблема толерантности в диалоге цивилизаций». Астрахань, 3-6 мая 2007г. Астрахань: Издательский дом «Астраханский университет», 2007. С. 363-369.

Нанаева Б.Б. О некоторых факторах выживания чеченцев в условиях депортации//Материалы Республиканской научно-практической конференции: «Восстановление Чечено-Ингушской АССР - решающий фактор реабилитации чеченского народа». Грозный, 22-23 февраля 2007г. Грозный: ГУП ИПК «Грозненский рабочий», 2007. С. 217-227.

Нанаева Б.Б. Роль образования в формировании духовных культурных ценностей//Материалы Республиканской научно-практической конференции: «Современное образование - проблемы и новации». Грозный, 29-30 марта 2007г. Грозный: ГГНИ, 2007. С. 45-52.

Нанаева Б.Б. Эволюция духовной культуры чеченцев в условиях депортации // Материалы Региональной научно-практической конференции: «Межнациональные отношения на Северном Кавказе: проблемы и перспективы». Дербент, 19 апреля 2007г. Дербент: филиал ДГПУ, 2007. С. 212-215.

Нанаева Б.Б. Традиции морально-правового регулирования в чеченском обществе // Вестник культурного Центра «Лам» Чеченской республики. 2006. №30. С. 33-40.

Нанаева Б.Б. Традиция защиты Отечества в социокультурном наследии чеченцев // Труды Грозненского государственного нефтяного института имени акад. М.Д. Миллионщикова. Вып. 5. Грозный: ГГНИ, 2005. С. 307-316.

Нанаева Б.Б. Мораль как способ нормативной регуляции традиционного общества чеченцев // Труды Грозненского государственного нефтяного института имени акад. М.Д. Миллионщикова. Вып. 5. Грозный: ГГНИ, 2005. С. 317-332.

Нанаева Б.Б., Керимов И.А., Алиев А.Ш., Серганова Т.И. и др. История Грозненского государственного нефтяного института имени акад. М.Д. Миллионщикова. (1920-2005гг.) Грозный: ГГНИ, 2005. С. 200-250

Нанаева Б.Б. Защита Отечества как традиция чеченцев. Вестник культурного Центра «Лам» Чеченской республики. 2005. №28. С. 33-37

Нанаева Б.Б. Семья как институт социально-политической организации чеченцев // Вестник культурного Центра «Лам» Чеченской республики. 2004, №25. С. 30-34.

Нанаева Б.Б. Роль института семьи в социально-политической организации чеченцев // Труды Грозненского государственного нефтяного института имени акад. М.Д. Миллионщикова. Вып. 4. Грозный: ГГНИ, 2004. С. 45-54.

Нанаева Б.Б. Приоритеты духовной культуры чеченцев./Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Пятигорский госуниверситет. г. Пятигорск, 2004.

Нанаева Б.Б. Институты традиционной социально-политической организации чеченцев // Труды Грозненского государственного нефтяного института имени акад. М.Д. Миллионщикова. Вып. 5. Грозный: ГГНИ, 2004. С. 68-76.

Нанаева Б.Б. Этатизация государственной системы как условие стабилизации общества. / Труды Грозненского государственного нефтяного института имени акад. М.Д. Миллионщикова. Вып. 3. Грозный: ГГНИ, 2003. С. 46-52.

Нанаева Б.Б. Политические традиции чеченцев как источник политики // Вестник культурного Центра «Лам» Чеченской республики. 2003. № 16. С. 36-39.

Нанаева Б.Б. Воспитание толерантного поведения - приоритетная задача формирования духовной культуры народа // Этнопедагогические и этнопсихические проблемы воспитания толерантного поведения в полиэтническом обществе. г. Махачкала, 14-15 декабря 2002 г. Махачкала: изд-во «Юпитер», 2002. С. 240-244.

Нанаева Б.Б. Приоритеты духовной культуры чеченцев и их роль в воспитании молодежи // Сборник статей профессорско-преподавательского состава Чеченского госпединститута. Грозный: ЧГПИ, 2002. С. 17-22.

Нанаева Б.Б. Государственность Чечни: мифы и реальность // Тезисы докладов межвузовской научно-практической конференции, посвященной 20-летию Чеченского гос. пед. института. Грозный, 13-14 сентября 2001г.

Грозный: ЧГПИ, 2001. С. 157-158.

Межидов Д.Д., Нанаева Б.Б. Диалектика национального и общечеловеческого в формировании духовной культуры чеченцев // Труды Грозненского государственного нефтяного института имени акад. М.Д. Миллионщикова. Выпуск 1. Грозный: ГГНИ, 2001. С. 349-353.

Нанаева Б.Б. Чечня в сфере геополитики России // Материалы Всероссийской научно-практической конференции. г. Ставрополь, 21-22 сентября 2001 г. Ставрополь: СГУ, 2001. С. 47-50.

Нанаева Б.Б. Политическая культура народа как источник политики./ Труды Грозненского государственного нефтяного института имени акад. М.Д. Миллионщикова. Выпуск 1. Грозный: ГГНИ, 2001. С. 283-286.

Нанаева Б.Б. Социально-политические аспекты чеченского кризиса // Репрессированные народы: история и современность. Элиста, 28-29 мая 1992г. Элиста: Калмыц. госуниверситет, 1992. С. 129-131.

Нанаева Б.Б. К вопросу о двух тенденциях в развитии наций и народностей //Материалы научной конференции: «Ленинское идейно-теоретическое наследие и современность». Министерство народного образования РСФСР - Чечено-Ингушский ГПИ. Грозный: ЧИГПИ, 1990. С. 89-91.

Нанаева Б.Б. Формирование духовной культуры личности как важное условие совершенствования национальных отношений // Тезисы \/1 научно-практической конференции Чечено-Ингушского госпединститута. Грозный, 25 мая 1989г. Грозный: Чечено-Ингушский ГПИ, 1989. С.14-16.

Нанаева Б.Б. Повышение социальной активности женщины - важный фактор формирования социалистического образа жизни // Великий Октябрь и социалистические преобразования в Чечено-Ингушетии. Грозный, 16-17 мая 1987г. Грозный: Чечено-Ингушский институт истории, социологии и филологии, 1987. С. 119-122.

Учебные пособия и учебно-методические издания:

Межидов Д.Д., Нанаева Б.Б. Чеченцы - этика обычаев и традиций. Учебно-методическое пособие Грозный: ГУП «Книжное изд-во», 2001. 33 с.

Межидов Д.Д., Нанаева Б.Б. Основы чеченской этики. Учебно-методическое пособие. Грозный: ГУП «Книжное издательство», 2001. 47 с.

Нанаева Б.Б. Философия. Курс лекций. Часть 1. Учебное пособие для студентов Чеченского ГПИ. Грозный: ГУП «Книжное изд-во», 2008. 72 с.

Нанаева Б.Б. Философия. Курс лекций. Часть 11. Учебное пособие для студентов Чеченского ГПИ. Грозный: ГУП «Книжное изд-во», 2008. 87 с.

Нанаева Б.Б., Шамханов Ч.Ю. Философские проблемы биологии. Методическая разработка для аспирантов и соискателей Грозненского государственного нефтяного института имени акад. М.Д. Миллионщикова. Грозный: ГГНИ, 2005. 32 с.

Нанаева Б.Б., Гериханов А.К. Философские проблемы науки и техники. Методическая разработка для аспирантов и соискателей Грозненского государственного нефтяного института имени акад. М.Д. Миллионщикова. Грозный: ГГНИ, 2005. 29 с.

Нанаева Б.Б. Социально-политические аспекты межнациональных отношений и национальной политики. Методическое пособие для студентов и преподавателей Чечено-Ингушского госпединститута. Грозный: Чечено-Ингушский госпединститут, 1990. 26 с.

Размещено на Allbest.ru