К вопросу о типах цивилизации

Размещено на http://www.allbest.ru/

К вопросу о типах цивилизации

Архестова Марина Зелимхановна,

аспирант Кабардино-Балкарского

университета им. Х.М. Бербекова

Существование кавказской цивилизации давно признается в кавказоведении в той или иной форме [1, 4]. Однако пока так и нет устоявшихся позиций не только относительно конституирующих оснований, но и пространственных границ этой цивилизации. Более того, в последние десятилетия не без влияния политизированного этноцентризма едва ли ни каждый этнос на Кавказе стал «себя видеть» субъектом собственной локальной цивилизации. В то же время, очевидно, что не приходится говорить о цивилизационной общности, которая охватывала бы весь Кавказ в его географических границах. Азербайджан, в частности, представляет собой часть тюркского мира (цивилизации). Армения, которая, сопричастна с византийским культурно-историческим пространством и с древнейших времен опирается на письменность и институты государства, не укладывается в культурные архетипы и социотипы кавказской цивилизации. Да и в отношении дагестанских этносов, которые уже более тысячи лет испытывают влияние ислама, вопрос о кавказской цивилизации, вероятно, следует ставить также с определенными оговорками. Таким образом, к кавказской (локальной) цивилизации, как нам представляется, причастны, прежде всего, те этносы, которые вплоть до Новейшего времени так и не подпали под доминирующее «цивилизующее» влияние какой-либо крупной цивилизации. Иначе говоря, речь идет об адыго-абхазах, балкарцах, карачаевцах, осетинах (аланах) и вайнахах, для которых характерна высокая общность традиционных форм материальной культуры, мифологии (нартского эпоса) и форм этнического искусства (особенно музыки и хореографии), а главное - общность форм и традиций коммуникативной культуры. Именно культурная общность чаще всего и рассматривается как основополагающий признак кавказской цивилизации, ее существования[1, 6]. Но поскольку трудно категорично утверждать о тотальной культурной общности вышеуказанных кавказских этносов при тех языковых и конфессиональных различиях, которые сохраняются на Кавказе и поныне, возникает вопрос о механизмах формирования и структуре, - в том числе институциональных, - того общего коммуникативного пространства, с которым фактически и соотносится кавказская цивилизация.

Как показывает анализ, в рамках очерченного выше кавказского этносоциального мира обнаруживаются как общность «символического капитала», так и однотипность способов (институтов) социально-культурной коммуникации. Здесь идет речь, об общности мифологии, материальной культуры (которая восходит к куро-аракской, кобанской и майкопской культурам), традиций и форм искусств. Но главное заключается в том, что здесь имеет место ярко выраженная общность именно тех компонентов культуры, которые непосредственно вплетены в коммуникативную практику, создавая структурную однородность пространства социально-культурной коммуникации кавказских этносов. В этом плане особенно примечательно сходство ритуализованных элементов социальной коммуникации - хореографической культуры кавказских этносов, застольной культуры, форм и норм гостеприимства. Ритуал, будучи главным образом набором действий выступает как общедоступный язык эмпатий. К тому же, коммуникативное пространство кавказских этносов не только едино в ритуализованных формах, но еще и однородно по организационному дизайну - здесь в любом акте коммуникации доминирует «старший коммуникатор» (тамада), а сам коммуникативный процесс опирается на систему нормативно заданных традициями социальных и культурных ролей (старшего-младшего, мужчины-женщины, гостя-хозяина и др.) и систему культурно-смысловых, информационных фреймов (лектонов, блоков условной информации).

«Общность коммуникативной культуры кавказских этносов (сохраняющих существенные культурные различия) имеет множество проявлений. Особенно характерна в этом плане амбивалентность векторных интенций любого акта культурной коммуникации. Т.е. любой акт культурной коммуникации в рамках кавказских этнических культур демонстрирует двойную направленность: вовне - на показ «своей» культуры и вовнутрь - на социализацию субъектов данной культуры. В итоге данный тип коммуникации постоянно работает на воспроизводство культурной идентичности на всем пространстве своего функционирования»[5]. В этнических культурах Кавказа присутствуют и такие специфические элементы «вне коммуникативного порядка», которые объективно способствуют активному межэтническому взаимодействию, значит - формированию единого и общего коммуникативного пространства. Речь идет о кровной мести, от которой в реальной жизни предпочитали укрыться под покровительством дружественного рода (семьи, племени) из соседнего этноса. В направлении расширения и «интернационализации» коммуникативного пространства действовал и институт аталычества (т.е. распространенная в прошлом практика кавказских этносов воспитывать юношей до достижения совершеннолетия вне родной семьи, вдали от нее). Активному межэтническому взаимодействию способствовали и необыкновенно суровые ограничения сексуально-брачных отношений по линии кровного родства у большинства кавказских этносов (запрет брака при наличии даже самого отдаленного родства). В такой ситуации межэтнический брак неизбежно становится частым, расширяя границы (пространство) культурно-коммуникативных отношений, интеграции. Феномены надэтничной общности социально-культурного бытия, не исчерпываются лишь культурно-коммуникативными формами.

Однотипность хозяйственно-бытового уклада, вытекающая из схожести природно-климатических и биосферных условий обитания кавказских этносов, также является фактором подобной общности. Тем более, что в географическом пространстве, соотносимом с кавказской цивилизацией издревле существовал целый спектр хозяйственной и геополитической специализации (производство зерна в предгорьях, скотоводство в горных ущельях, металлообработка в Дагестане, пчеловодство о деревообработка в Черкесии и Кабарде, выгодное стратегическое положение Грузии на перекрестье торговых путей и т.д.), что объективно порождало кросс-этнические и надэтничные формы хозяйственно-экономических и культурно-коммуникативных отношений. И все же есть основания рассматривать именно коммуникативную специфичность в качестве отличительного, типологического и конститутивного признака кавказской цивилизации. Об этом свидетельствуют и ярко выраженная коммуникативная окрашенность, присущая ряду кавказских языков, в частности, кабардино-черкесскому, который отличается уникальными особенностями ряда языковых элементов, например, дейксиса.

Как известно, в языковой системе дейксис служит для организации компонентов речи и ее содержания через конкретизирующие указания на участников речевого акта, на предмет речи и его пространственно-временные координаты. При этом, как правило, носителями дейксических функций являются либо такие специализированные единицы языка как местоимения, предлог, наречие, либо отдельные грамматические категории (что характерно, в частности, для русского языка). В кабардино-черкесском же языке эти носители дейксических функций выступают в особой, а именно - в слитной форме, что создает возможность выразить в одной лексической единице (в одном слове) сложную речевую ситуацию с исчерпывающим указанием на участников речевого акта, на предмет речи и ее пространственно-временное положение (локализацию) и даже выразить при этом оценочное отношение говорящего к поводу и содержанию речевого акта. Так, например, слово «укърезгъэджащ» (в русской транскрипции - «укрезгэджащ») заключает в себе целое предложение: «Я направил к тебе человека, чтобы он позвал тебя ко мне», т.е. завершенный и содержательный в информационно-смысловом отношении коммуникативный акт. Кабардино-черкесский язык демонстрирует и другие признаки коммуникативной ориентированности. В частности, в структуре (арсенале) этого языка присутствуют так называемые «многоличностные глаголы», которые позволяют посредством опять-таки одного слова выразить соорганизованные действия и коммуникацию всех трех глагольных лиц в любых комбинациях, что лишний раз подтверждает, коммуникативную центровку данной языковой системы. Но дело в том, что язык - лишь часть (подсистема) культуры, так что его (языка) специфичность имеет «вторичный» характер и отражает общую специфичность культуры в целом. Кабардинский язык, и в самом деле, не столько сообщает и размышляет, сколько коммуницирует, ориентирует, выстраивает действия, ярко демонстрируя коммуникативную центровку всей культуры, частью и выразителем которой является сам язык.

Подчеркнем еще раз - коммуникация в рамках кавказских этнических культур строится ритуализованно, как манифестация и интерпретация культурных смыслов, а главное - как демонстративное соотнесение культурных смыслов и социальных действий, иначе говоря- как соотнесение вызовов социального бытия и конвенционально заданных норм и форм интерсубъективности. «Однако, ритуализация коммуникативной практики неизбежно порождает особое социальное пространство - пространство горизонтальных субъект-субъектных отношений, единство и общность которого, как уже подчеркивалось, создавалось и поддерживалось на протяжении длительного времени с помощью целой системы специфических социальных механизмов межэтнического и надэтнического характера (как аталычество, куначество, побратимство, межэтнические браки, традиции дарения и т.д.)»[6]. Как показывает анализ, именно с этим общим пространством коммуникативной культуры, в котором конструируются и выстраиваются нормы, формы, сценарные схемы и ритуалы общения, взаимного признания и взаимодействия ассоциирует себя кавказец. Главная особенность коммуникативной культуры, очерчивающей пространство кавказской цивилизации, заключается в том, что процессы коммуникации здесь выстраиваются как глобальная актуализация культурных смыслов, социальных знаний и их развертывание в социальные действия. В итоге в рамках кавказской цивилизации культурная коммуникация постоянно предстает как система ритуалов, переводящих все значимые аспекты социального бытия (в том числе контроль качества (уровня) социализации и инкультурации его членов (т.е. горизонтальный надзор за членами социума) на открытую арену коммуникации. В такой ситуации «старший» коммуникатор соответствует своей роли и статусу лишь в той мере, в какой он вовремя подмечает, а главное - публично о объективно оценивает как успехи, так и промахи «младших». Что касается младшего - высшим критерием его оценки является, прежде всего, знание и неукоснительное следование принципам, нормам и формам коммуникативной культуры. Естественно, что в пространстве действия такой коммуникативной культуры (т. е. в пространстве лектонической цивилизации) формируется и соответствующий социотип («кавказец»), характерной чертой которого является ментальная готовность следовать нормам, формам и поведенческим алгоритмам этой коммуникативной культуры.

Согласно теории систем существование любой системной целостности обусловлено противоречиями между ее составными частями (элементами), а сама система является способом и формой разрешения (снятия) этих противоречий. В условиях того редкостного этнического и языкового многообразия, что имеет место на Кавказе, проблема интеракции (общения, взаимодействия), конечно же, неизбежно вставала как «проблема жизни и смерти» в отношении каждого локального социума (этноса, субэтноса). Таким образом, выходом из этой ситуации, стало историческое возникновение и распространение лектонических форм коммуникации. В итоге сложилось коммуникативное пространство «сопричастности» и «общности» большинства кавказских этносов (т е. общее пространство сходных норм и форм социально-культурной коммуникации), где становится возможным взаимопонимание ради консенсуса, прояснение позиций ради компромисса и групповой солидарности, совместное действие ради (и в целях) преодоления вызовов жизни, т.е. пространство локальной цивилизации.

Литература

кавказский цивилизация коммуникативный культура

1. Абдулатипов Р.Г. Кавказская цивилизация: самобытность и целостность // Научная мысль Кавказа.1995. №1. С. 3-17.

2. Абдулатипов Р.Г. Национальная идея и национализм // Этнополитический вестник. 1995. №3. С. 9-18.

3. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV-XVIII вв. Время мира. М.: Прогресс, 1992. Т. 3. 157 с.

4. Бурдье П. Социальное пространство и генезис « классов» // Вопросы социологии. 1992. Т 1. № 1. С. 17-36.

5. Тхагапсоев Х.Г. О кавказкой культурной общности // Вестник РАН. 1999. Т.69. С. 130-136.

6. Тхагапсоев Х.Г. Цивилизационная идентичность кавказского этнического сообщества: информационно - коммуникативная концепция. СПб.: Нальчик, 2006. С. 29-46.

Размещено на Allbest.ru