Взаимоотношение полов в очерках А.И. Левитова

Размещено на http://www.allbest.ru/

Белгородский государственный университет

Взаимоотношение полов в очерках А. И. Левитова

Страхов А.М.

Формирование патриотических начал, как важнейшее условие воспитания гражданина, предполагает обращение к прошлому. Такое обращение в России XX - XXI столетий нередко демонстрирует зависимость от политической конъюнктуры и идеологическую заданность: если в советское время наблюдалось критическое отношение к реалиям «царского режима» и выстраивание фактов под пропагандистские установки партийного официоза, то сегодня присутствует идеализация дореволюционного российского общества, в том числе имевшего в нем место взаимоотношения полов, например, в работе О.А. Платонова «Русская цивилизация». Автор, в частности, пишет: «…Половая любовь и все связанное с ней в традиционной народной культуре не отрицались, но воспринимались только в браке, целью которого является создание семьи, рождение и воспитание детей»[1]. Такой подход представляется односторонним, поскольку еще С.А. Аскольдов и Н.А. Бердяев подчеркивали своеобразие «русской души», в которой мало человеческого, но много ангельского, святого и звериного, свинского. «В русском человеке как типе наиболее сильными являются начала святое и звериное», - подчеркивает С.А. Аскольдов[2], а Н.А. Бердяев отмечает, что «колеблется русский человек между началом звериным и ангельским, мимо начала человеческого»[3] Ангельское в сфере взаимоотношения полов проецируется на аскетические настроения, прочность брака; звериное - на разврат в различных его проявлениях. патриотический половой культура крестьянство

В.В. Розанов прямо указывал на низкий уровень развития русской половой культуры, советуя учиться праздничному отношению к половой жизни у мусульман и евреев, «поэтический идеал нецивилизованного русского человека» подвергал критике И.С. Тургенев в «Дыме». Персонаж этого романа Потугин заявляет: «Разверните наши былины, наши легенды. Не говорю уже о том, что любовь в них постоянно является как следствие колдовства, приворота, производится питием «забыдущим» и называется даже присухой, зазнобой; не говорю также о том, что наша так называемая эпическая литература одна, между всеми другими, европейскими и азиятскими, одна, заметьте, не представила - коли Ваньку-Таньку не считать - никакой типической пары любящих существ; что святорусский богатырь свое знакомство с суженой-ряженой всегда начинает с того, что бьет ее по белому телу «нежалухою» - отчего «и женский пол пухол живет»[4]. Что же, половая культура России отличалась от Запада и Востока, в ней отсутствовали как восточная утонченность, так и западная ориентация на чувственность, не случайно впоследствии с половой культурой Востока россияне познакомились через Запад. На русском социокультурном пространстве не мог возникнуть «Декамерон», возникли, причем значительно позже, «хулиганские» барковские, пушкинские, лермонтовские, полежаевские и других авторов стихи, а русские народные «заветные» сказки от эротики более чем далеки, они насыщены похабщиной, матом, грубой физиологией, включая то, что В. Сорокин метко охарактеризовал «фекальной культурой»[5]. К сожалению, в русском народе хамства, «безобразия, пьянства» (Н.С. Лесков) всегда хватало, и творчество А.И. Левитова убедительное тому подтверждение[6].

Сам характеризуя свои художественные произведения как очерки, А.И. Левитов показывает объективную и вовсе не идеализированную картину жизни простого народа в позапрошлом столетии. Автор не обходит вниманием «святость»: такова бабушка Маслиха, известная всей округе звонкоголосыми «псальмами», редкой честностью и постоянной готовностью помочь людям, будь то трогательная забота о захмелевшем «несчастном парне» или защита голодной и обижаемой ребятни; таков бесприютный чудак «майор», старый пьяница и фантазер с беспокойным прошлым, смело бросающийся в самую гущу дерущихся владимирских плотников, чтобы с риском для себя разнять пьяных участников «езды», которая «была до того необузданно быстра, что при одном намерении не только прекратить ее, а даже просто-напросто подступиться к ней дух захватывало…»[7]. И погибает Федор Василич от чужого кулака, «всю башку» ему разнесшего, очевидно, при очередной попытке усмирить пьяную (а потому бессмысленную) жестокую русскую драку.

К сожалению, в безотрадной русской народной жизни того времени святость перед зверинностью отступала на второй план, что убедительно показывает А.И. Левитов. Это беспробудное массовое пьянство, провоцирующее побои, в том числе женское и даже детское, это супружеская неверность и половой разврат. Автор очерков не старается запугать читателя теневыми сторонами русской народной жизни, не упивается описанием пошлости и зверства, не выступает сторонним констататором, он не отделяет себя от описываемой им среды и подходит к ней с сочувствием и любовью, подходит как патриот. И.А. Ильин отмечает: «Истинный патриотизм и национализм есть любовь не слепая, а зрячая…»[8]. А В.В. Розанов убежден, что легко любить Родину, когда она сильна, ее нужно любить и тогда, когда она унижена, слаба, даже развратна. Патриот А.И. Левитов выступает как раз с упомянутых позиций, с одной стороны, он пристально всматривается в современные ему народные нравы, с другой стороны, не дистанцируется от последних. Тем и актуально обращение к творчеству А.И. Левитова, что оно дает объективную картину взаимоотношения полов, позволяющую в свете традиций рассматривать ситуацию в XXI веке.

А.И. Левитов старается размышлять об истоках безобразного и безотрадного существования русского крестьянства и мещанства, в частности он задумывается над причинам неудержимой тяги простого русского человека к спиртному, когда даже странники и странницы «бочком и поистине с ловкостью привидений, проваливающихся в сценический пол», пробирались, озираясь, в кабаки: с «бешенным остервенением» выпивке придается «физически и нравственно исстрадавшаяся бедность»[9]. Пьяные драки являлись развлечением как самих дерущихся, так остальных - «раны, увечья и всех возможных родов бесчувствия» давали «грустным деревенским избам поводы к различным веселым разговорам, которые за неимением лучшего, все-таки сокращали долгую, угрюмую и до злости холодную сельскую ночь»[10].

Традиционно-нормативная патриархатная модель взаимоотношения полов, господствующая в России позапрошлого столетия, оправдывала не только главенство мужчины над женщиной, мужа над женой, но и физическую расправу сильного пола над слабым. Однако немало женщин не оставалось в долгу, они сами, разгорячившись рюмкой-другой, бросались на мужчин. Некоторые мужья, что наблюдается и в современных семьях, в трезвом виде находились под властью жены, но брали за свое унижение реванш в виде пьяном. А.И. Левитов показывает и то, что под влиянием феминизма уже и в отечественной исследовательской литературе именуется «гендером»: исполнение отдельными «омужичившимися» женщинами мужской социальной роли, к чему последних подталкивает горькая судьба. «Во всю жизнь свою вращаясь в среде ямщиков, извозчиков и разного рода странствующих торгашей, такие женщины очень скоро приобретают не только развязные манеры этого люда, но даже и совсем делаются мужчинами, с басовитою, ничем не стесняющеюся речью и с кулаками, готовыми во всякое время против любого из дорожных удальцов отстаивать свои гражданственные права», - пишет автор.[11]

Женской судьбе автор уделяет особое внимание. Он не склонен идеализировать русскую женщину, часто проявляющую склонность к адюльтеру, особенно когда муж пребывает на заработках или в солдатах. На последнее обстоятельство при всех своих симпатиях к крестьянству обращал внимание Л.Н. Толстой: «…Супружеская неверность сделалась во всех слоях общества (в крестьянском особенно, благодаря солдатству) самым обычным явлением»[12]. Старик, играя с ребятишками, поясняет: «…И выходит такое дело, што бабы без мужьев смертной тоской тоскуют; девок без ребят тоже одурь берет: а тут жандармы пришли к нам, всякий гулящий народ идет… Вот они беспутные ребятишки-то у нас и рождаются»[13]. Вместе с тем А.И. Левитов полон сочувствия к обманутым мужчинами девушкам. Так, он пишет о старой деве, «неотходно» сидящей на громадном сундуке в кухне: «Как назад тому много лет застало ее на этом сундуке известие, что человек, любивший ее, уехал на родину жениться и увез ее кровных сто двадцать рублей, так она, без малейшего слова, раскачнула тогда еще молодою головой да так и теперь ею постоянно раскачивает, - только теперь эта голова сокрушилась уже, замоталась и стала такая седая, сморщенная, некрасивая»[14]. И это только один пример разбитой женской судьбы. Развращающее действие на деревенских девушек оказывает город. «Прокурат здесь народ, Петр Иванович! Все это он нога в ногу с господами норовит, отчего и гибнет, особенно женский пол; потому стрекулятников этих в столицыи пропасть. Всякую они деревенскую девку, самую степенную, беспременно с пути собьют», - говорит дворник московского доходного дома[15].

Несчастны по-своему и мужчины, особенно, когда за них решался вопрос о выборе невесты «с прошлым». А.И. Левитов вкладывает слушавшему жалобы пьяного сапожника половому следующие мысли: «Комиссия, право, эти женитьбы нашенские!.. Что криво да косо, то Кузьме-Демьяну… Всегда уж нашему брату мастеровому, бедному человеку, такую-то сволочь подсунут, что целый век казнишься да страдаешь, глядя, как она кровные мужнины деньги, на офицеров прохожих любуючись, на чаях да на кофиях проживает!.. Идолы бабенки, а паче тот идол, кто их, тонкостям этим научимши, нашему брату на шею наваливает…»[16].

В постоянно пьяном (а в праздник «ни один живой человек не обходится без выпивки») состоянии простые русские люди, показывает А.И. Левитов, сводили взаимоотношения полов к одной физиологии, а любовную игру, началом которой выступает ухаживание, мужчины ограничивали подмаргиванием и трепом распевающих у кабака песни женщин по спине. «К таким женщинам, что называется, подмазывались и плотники, забегавшие в кабаки хватить перед началом работы, и какие-то гулевые, неопределяемые молодцы с толстыми мордами, сплошь исписанными синими и багровыми рубцами, и с носами, заклеенными смолой и газетной бумагой. Подходя к такого рода женщине, в каком-то бессмысленном восторге оравшей бессмысленную песню, молодцы трепали ее по спине и любезно подмаргивали подбитыми глазами на ближний лесок, вследствие чего бабенка, в свою очередь, колотила парня по чем ни попало и визгливо спрашивала: «Ды, ч-че-ерт! От тебя-то будет ли что? Угошшенья бы, што ли, какого?.. Ну, гостинцу-то энтого?», - пишет автор[17]. Не лучше нравы городского «многоразличного пролетариата», в частности, молодые помощницы прачек были заражены «неизлечимой страстью часто шататься по одиноким людям с многообещающими улыбками…»[18].

Очерки А.И. Левитова служат объяснением, почему социальные революции начала прошлого века сопровождались в России революцией сексуальной. С ангельским, святым в народе повела решительную, вплоть до физического устранения, борьбу новая власть, она же покончила с «буржуазным» и церковным браком. Человеческое новой власти сразу развить не удалось, зато выплеснулось звериное. Современная либерализация половой морали имеет свои корни в прошлом, с связи с чем вторая русская сексуальная революция, второй этап которой развернулся после падения тоталитарного режима, возникла не только как дань современности.

Литература

1. Аскольдов С.А. Религиозный смысл русской революции.//Вехи. Из глубины. - М.: Правда,1991, С.210-249.

2. Афанасьев А.Н. Русские эротические сказки. - СПб.: Лениздат, Ленинград,2008. - 320 с.

3. Бердяев Н.А. Судьба России./Судьба России. - М.: Эксмо-пресс. Харьков: Фолио,1998, С.265-476.

4. Ильин И.А. Путь духовного обновления. - М.: АСТ,2003. - 363, [3] с.

5. Левитов А.И. Избранное. - М.: Советская Россия,1980. - 480 с., ил.

6. Платонов О.И. Русская цивилизация. - М.:Роман-газета,1995. - 224 с.

7. Толстой Л.Н. Послесловие к «Крейцеровой сонате»./Собр. соч. в 20 т. Т.12. - М.: ГИХЛ,1964, С.212-226.

8. Тургенев И.С. Дым./Собр. соч. в 10 т. Т.4. - М.: ГИХЛ,1961, С.5-144.

Размещено на Allbest.ru