Концептуально-методологическое обоснование дискурсной формы бытия культуры

Первая глава «Культура и дискурс в методологическом пространстве» посвящена анализу методологических оснований, историческим аспектам изучения культуры и дискурса, базового понятийного аппарата и категорий, имеющих основополагающее значение для исследования культуры в междисциплинарном пространстве, обосновывается дискурсный подход к анализу культурных феноменов.

В первом параграфе «Категория культуры как система бинарных оппозиций: ретроспективный анализ» рассматриваются основные представления о культуре и ее трактовки, сформулированные в истории философии, культурологии и социально-гуманитарных наук. Обзор наиболее значимых из них позволяет выделить философскую, историческую, антропологическую, социологическую, семиотическую и другие традиции понимания сущности и форм бытия культуры. Каждая из них обращает внимание на определённые аспекты бытия культуры и содержит те или иные её дефиниции, наиболее существенные из которых рассматриваются в работе. С точки зрения автора наиболее полным на сегодняшний день является определение культуры, предложенное А.Я.Флиером Флиер, А.Я. Культура // Культурология. ХХ век. Энциклопедия. - Том 2. - СПб.: Университетская книга, 1998. - С.336.: эта дефиниция репрезентирует ключевые подходы к интерпретации сущности культуры, а также фиксирует основные ее аспекты и формы. В данной работе культура трактуется как сфера человеческого бытия, в которой человек преодолевает (но не отменяет) границы его биологического естества, создавая новую реальность (преобразуя природную), в которой человечество утверждает себя как фактор космического (божественного) плана. В качестве рабочего определения автор использует следующее: культура - это система идей, ценностей и концептов и релевантных им моделей человеческого опыта и взаимодействия между людьми.

Анализ содержания понятия «культура» и подходов к ее изучению позволяет автору заключить о наличии ряда бинарных оппозиций, которые, с одной стороны, характеризуют культуру в единстве всех ее аспектов и, с другой стороны, выражают основное содержание научных дискуссий о сущности культуры и методологии ее изучения. В качестве основных бинарных оппозиций автор выделяет следующие: «универсальное - уникальное», «означающие - означаемые», «социализация - интериоризация», «индивидуальное - общественное», «диалог - полилог», «структура - жизненное поле», «регламентация - творчество», «процесс - результат», «язык и действительность», «мышление и действительность», «контекст и текст».

Выделение бинарных оппозиций актуализирует также проблему наличия множества форм культуры, к которым традиционно относят материальную, духовную, субъектную, знаково-символическую и институционально-поведенческую (П.С.Гуревич, Г.Драч, В.Е.Давидович, А.Я.Флиер). Под формой культуры автор понимает устойчивый во времени и пространстве способ организации культурного содержания, его внешнее выражение, материальное представление смыслов культуры. К содержанию культуры относятся ценности, идеи, концепты, модели опыта и взаимодействия между людьми. Интерпретируя форму бытия культуры как упорядоченный способ репрезентации её содержания с помощью знаков, автор подчеркивает семиотический характер культуры и указывает на одну из важнейших ее форм - знаково-символическую. Однако знаково-символическая форма не исчерпывает всей сложности семиотических отношений между формой и содержанием культуры, поскольку воспроизводство, производство и трансляция смыслов культуры представляют собой не только и не столько результат человеческой деятельности (уже совершенный в прошлом семиозис), но и саму деятельность, процесс, событие. Знаково-символическая форма культуры является предметом ретроспективного анализа и традиционно находится в центре исследовательского внимания культурно-исторического и культурно-семиотического подхода к пониманию культуры, в то время как её трансформационный, событийно-деятельностный и смыслогенерирующий потенциал требует выделения ее дискурсной формы. Под дискурсной формой культуры в работе понимается коммуникативно-когнитивный, процессуально-динамический план выражения смысловых компонентов культуры (идей, ценностей, концептов, моделей опыта и взаимодействия). Дискурсная форма культуры не только выражает содержание культуры, но и реализует генеративные и трансформативные функции в его отношении.

Автор рассматривает дискурсную методологию в качестве подхода, предполагающего философско-культурологическую интерпретацию культуры, в которой гармонично интегрируются все указанные бинарные оппозиции, раскрывается взаимодействие между дискурсной формой и содержанием культуры, а также фиксируется событийность как её атрибутивное свойство. Дискурсная форма бытия культуры может быть рассмотрена только в призме характеризующих её бинарных оппозиций.

Во втором параграфе «Дискурсная проблематика в исследованиях культуры» рассматриваются становление и развитие понятия «дискурс» в истории науки, а также выделяются историко-научные основания наиболее значимых подходов и направлений изучения дискурса в науках о культуре.

Использование понятия «дискурс» в научной практике связано, главным образом, с индивидуализацией языковой коммуникации, «когда тексты начали избавляться от анонимности и вставал вопрос об их генезисе в процессе личного творчества» Касавин, И.Т. Дискурс-анализ как междисциплинарный метод гуманитарных наук // Эпистемология и философия науки. - Т.Х. - №4. - 2006. - С.7., то есть в эпоху Возрождения. В XVI-XVIII веках дискурс становится синонимом аргументированной научной речи, направленной на изучение природы вещей и общества.

К XIX веку понятие дискурса начинает сосуществовать одновременно в двух сферах. В области точных наук дискурсом обозначают корректное в формально-логическом отношении, систематичное и целенаправленное научное мышление, а в области эстетики и литературы - интроспективное, рассудочное, «свободное» выражение мысли, не обязательно носящее научный характер. Такое «расщепление» сферы использования термина «дискурс» крайне важно для понимания многообразия его дефиниций и подходов его изучения, которые возникли и интенсивно развились в ХХ веке.

В конце XIX - первой трети XX века интерес к дискурсной проблематике вновь возрастает в связи с «лингвистическим поворотом» и в целом с развитием аналитической и лингвистической философии. В рамках этой парадигмы исследовательский акцент смещается с метафизики сознания и картезианского cogito на проблему языка как предельного онтологического основания мышления и деятельности. Дискурс, таким образом, переходит из области эпистемологических в сферу онтологических категорий.

К середине 80-х годов ХХ века дискурс как предмет научного исследования становится одним из центральных для ряда относительно независимых направлений и школ, многие из которых первоначально были в той или иной степени лингвоориентированными. Дискурсная проблематика, категория дискурса и собственно дискурс-анализ получают дальнейшее развитие «за пределами» лингвистики - в сфере философии, культурологии и социально-гуманитарных науках.

Теории дискурса в ХХ веке в основном относятся к двум направлениям: немецким и французским школам. Немецкая школа основана, с одной стороны, на идеях Канта о дискурсе как форме логического познания и, с другой стороны, на англо-американских теориях речевых актов. Это направление продолжает ту исследовательскую традицию, которая в конце XIX века постулировала дискурс как нормативное формально-логическое образование. Французская школа, с одной стороны, базируется на критике рациональности Ницше, Хайдеггера и Бергсона и, с другой стороны, интегрирована в структуралистские и постструктуралистские парадигмы. Развивая другую заложенную в конце XIX века традицию - изучение дискурса как риторического и эстетического образования, это направление отождествляет дискурс с художественными формами культуры, с феноменом власти и рассматривает его в непосредственной связи с социокультурными отношениями.

Классификация разновидностей дискурс-анализа основана на анализируемом аспекте дискурса. Так, в работе предлагается выделять четыре основные группы подходов к изучению дискурса: формальные, прагматические, структурно-функциональные и критические.

Формальный дискурс-анализ представляет собой, скорее, лингвистический анализ языковых явлений в устной и письменной речи; прагматические подходы ориентированы на изучение экстралингвистических измерений дискурса; структурно-функциональные теории дискурса фиксируют свое внимание на идеологическом, культурно-деятельностном и когнитивном аспектах функционирования дискурса; в критическом дискурс-анализе основной целью является обнаружение и анализ властных отношений, представленных в дискурсе.

Сравнение этих подходов позволяет заключить, что дискурс в них мыслится в диалектической связи с субъектом и действительностью и занимает определенное место в иерархии этих категорий.

Перед дискурсным подходом к изучению культуры стоит задача разработки универсальной теории дискурса, основанной на расширенной трактовке содержания понятия «дискурс» и, в целом, - на переводе дискурс-анализа в сферу философии и теории культуры. По мнению автора, создание прочной философско-культурологической основы позволит объединить возможности и достижения указанных подходов и интегрировать результаты смежных социально-гуманитарных дисциплин в философско-культурологическое знание.

В третьем параграфе «Понятие «дискурс» в философско-культурологическом категориальном контексте» предложена классификация и характеристика основных трактовок понятия «дискурс», сформулирована авторская общая дефиниция дискурса и сопоставлено содержание понятия «дискурс» с коррелирующими понятиями «текст», «язык», «стиль», «речь» и «мышление».

Автор развивает идею многообразия дефиниций дискурса и предлагает типологию, основанную на различении аспектов дискурса и модифицирующую типологию подходов к изучению дискурса, предложенную М.Макаровым Макаров, М. Основы теории дискурса. - М.: Гнозис, 2003. - С.83-99..

В формальной трактовке дискурс рассматривается как относительно завершенное в смысловом и структурном отношении речевое произведение; как система языковых, грамматических и формально-структурных характеристик. В прагматической трактовке дискурс определяется как субъективированный целенаправленный, мотивированный, осознанный коммуникативный акт или процесс, как лингвосоциальная форма взаимодействия в социальном контексте, а также как результат семиотической деятельности. В структурно-функциональной трактовке дискурсом обозначается любой способ существования (или использования) языка в социальном контексте. Дискурс мыслится в категориях агентивности и понимается как «живой агент» социальных ситуаций. Согласно критической трактовке, дискурс рассматривается как корпус предписаний и их практического выражения в целях рационализации, оценивания и «идеологизации» социальных фактов. Дискурс интерпретируется как автономное образование, предопределяющее коммуникацию, деятельность и психические характеристики.

Вышеперечисленные трактовки позволяют выделить ряд аспектов дискурса - синтактико-грамматический, семантический, прагматический, рефлексивный, коммуникативный. Предпринимая попытку отражения всех аспектов дискурса в дефиниции, автор предлагает следующее определение: дискурс - это регламентируемая определенными историческими и социокультурными кодами (традициями) смыслообразующая и воспроизводящая деятельность, рецепция которой формирует или изменяет картину мира и модели опыта человека. Дискурс как коммуникативно-когнитивное процессуальное явление реализуется посредством тематически выраженных семиотических образований (текстов в широком смысле) в единстве их лингвистического, ментального и предметного аспектов (плана выражения и плана содержания).

Принципиальными различиями между дискурсом и текстом автор считает следующие: дискурс принадлежит к сфере социальных действий, а текст - к сфере ментальных конструктов; дискурс обладает таким свойством, как реальное лингвосоциальное речепроизводство; дискурс относится к событийности, а текст - к повторяемости или предзаданности. Дискурс включает в себя языковые и экстралингвистические практики, нацеленные на производство, рецепцию и понимание текстов.

Демаркация между понятиями «дискурс» и «язык» сводится к следующему. Правила языка, составляющие предмет исследования лингвистики, - это лишь часть правил, управляющих производством и рецепцией речевой продукции. Дискурс, обладая характеристиками динамичности, конкретности, интеракциональности, производительности, актуализирует язык и трактуется как утилитарное выражение и рецепция языка и текстов, корпус конкретных условий и правил смыслообразования.

Различия между понятиями «дискурс» и «речь» состоят в следующем. Под речью традиционно понимают реализуемую человеческую способность к реализации коммуникативной задачи, к физическому говорению; в этом смысле речь представляется феноменом, детерминированным скорее речемыслительными способностями индивида и языком, а не контекстом выражения. Дискурс, в свою очередь, понимается в этой связи как единство текста и контекста, как «речь, погруженная в жизнь» (Н.Д.Арутюнова).

Сопоставляя объем понятий «дискурс» и «стиль», автор указывает, что, стиль, трактуемый как «свойство плана выражения» (Н.С.Валгина), соотнесенное с типом социально-коммуникативной деятельности, реализует определенное содержание культуры (идеи, ценности, концепты), в то время как дискурс - это способ как репрезентации, так и конструирования и трансформации содержания. В этом смысле «переключение» с одного на другой «дискурсный режим» может менять культурное содержание. Во-вторых, стиль определяется в основном коммуникативными, речевыми и «микросоциальными» контекстами, формами, условиями и типами общения; в то время как дискурс - историко-культурными типами рационализации.

Термином «мышление» обозначается человеческая познавательная деятельность, обладающая процессуальностью и интенциональностью. Мышление трактуется как дискурс в формах индивидуальной психической деятельности, как интериоризированный дискурс, в то время как дискурс может пониматься как экстернализированное мышление.

Автор приходит к следующим выводам. Во-первых, понятия «дискурс», «язык», «текст», «речь», «стиль», «мышление» не образуют оппозициональные (дихотомные) пары, а соотносятся друг с другом либо как родовое и видовое понятие («дискурс» и «текст», «дискурс» и «речь»), либо как аспекты одного феномена («дискурс» и «язык», «дискурс» и «стиль», «дискурс» и «мышление»). Во-вторых, использование категории дискурса в культурологическом знании позволяет зафиксировать процессуально-деятельностный аспект смыслообразования и смысловоспроизводства в системе культуры; определить нормирующее и ограничивающее действие знаково-символических культурных форм; выявить производящий, воспроизводящий, трансформирующий и креативный культурно-семиотический потенциал; описать условия и механизмы производства и трансформации текстов культуры, а также изучить стратегии институционализации и легитимации общественных отношений знаково-символическими средствами.

Во второй главе «Дискурсная матрица культуры» автор описывает функции дискурса в культуре как основание методологии его анализа, что позволяет сформулировать философско-культурологический подход к изучению дискурса как формы бытия культуры.

В первом параграфе «Методология исследования культурно-функциональных оснований дискурса» рассматриваются основания методологии анализа дискурса. Учитывая процессуально-деятельностную природу дискурса, к таким основаниям автор относит функции, выполняемые дискурсом в системе культуры - когнитивную, ценностную, конструирующую и информационно-коммуникативную функции дискурса.

Когнитивная функция дискурса представляется одной из ведущих в силу того, что содержание культуры формируется, выражается, распространяется и поддерживается через язык и с помощью языка. Эта функция выражается в том, что с его помощью коммуниканты описывают, объясняют положение вещей в определенной предметной области, строят прогнозы и предположения. В рамках этой функции реализуется механизм означивания действительности, создания и закрепления знания в дискурсных практиках. Основными критериями результативности дискурса в рамках этой функции являются «истинно - ложно». Автор подчеркивает, что когнитивная функция дискурса предполагает не столько формирование и распространение определенного знания в определенном культурном пространстве, сколько создание условий для возникновения данного знания.

Ценностная функция дискурса выражается в том, что с его помощью индивиды дают оценку положению вещей, формируют определенное отношение к ним. В аспекте ценностной функции дискурс выступает как механизм регулирования общественного сознания. Главными критериями результативности дискурса в аспекте этой функции являются «желательно - нежелательно», «приемлемо - неприемлемо». Ценностная функция ориентирована также на формирование и поддержание культурных ценностей, легитимацию социокультурных практик и в том числе - создание ценностных ориентиров, в соответствии с которыми проходит разграничение легитимного и нелегитимного в социокультурном пространстве.

В аспекте конструирующей функции дискурса коммуниканты создают образ желательного или необходимого, проектируют будущее положение вещей и формируют нормы его построения. Дискурс выступает в качестве механизма воспроизводства социокультурной реальности. Критериями результативности дискурса являются «должно - недолжно», «нормально - ненормально», «эффективно - неэффективно».

Информационно-коммуникативная функция предполагает, что с помощью дискурса люди оказывают определенное воздействие друг на друга (убеждают, переубеждают, сообщают, принуждают и так далее), а также распространяют информацию о состоянии дел. Основными критериями результативности дискурса в аспекте этой функции являются «полезно - неполезно», «эффективно - неэффективно». В таком отношении любое высказывание в рамках дискурса интерпретируется как действие и поступок, совершенный в определенном контексте.

Во втором параграфе «Структурные компоненты дискурса и проблема классификации дискурсов» описана и обоснована авторская модель анализа дискурса, представляющая собой систему культурно-обусловленных структурных компонентов и связей между ними, а также интегрирующей дискурс коммуникативно-когнитивной проблемы.

Исходя из предложенного ранее определения дискурса, его презентаций другими авторами и подходов к его изучению, автор определяет следующие аспекты его анализа См. также: Кротков, Е.А. Диагностическое познание. - Белгород: Изд-во БелГУ, 2006.: а) синтаксические и стилевые характеристики дискурса, б) семантика языка дискурса, в) когнитивные структуры дискурса, г) прагматика дискурса, д) дискурсная рефлексия. Аспекты а) и в) соответствуют формальной трактовке дискурса, в), г) и д) - прагматической, а), в) и д) - структурно-функциональной, б), в) и г) - критической. Из этого видно, что дискурс является предметом междисциплинарного анализа, поскольку только комбинация трактовок дискурса и подходов к его изучению позволяет рассмотреть все его аспекты.

В рамках решения этой междисциплинарной задачи автор предлагает философско-культурологическую открытую (незамкнутую) модель дискурса, которая представляет собой гибкую (мягкую) систему коррелирующих параметров.

К основным параметрам дискурса относятся следующие: телеологический параметр (цели дискурса: например, описание, прогноз, интерпретация, нормирование, технологизация); онтологический параметр (природа реальности и типы объектов, номинируемых в дискурсе: например, математические, физикалистские, гуманитарные или физические, психические, социальные, виртуальные); языковой параметр (речевые акты, языковые средства, стилистические и жанровые средства: например, метафоры, сравнения, термины, жаргон); когнитивный параметр (логические средства, а также формы и методы познания, конструирования и воспроизводства знания: например, репрезентация, конвенция, категоризация, интерпретация); контекстный параметр (типы контекста, в которых реализуется дискурс: например, экзистенциальный, грамматический, ситуационный, психический); текстовой параметр (типы текстов, воспроизводимых в дискурсе: например, нарративы, тезисные тексты, референциальные тексты); коммуникативный (статусно-ролевые характеристики коммуникантов, условия, стратегии и способы общения).

Все вышеперечисленные параметры связаны с аспектами дискурса, конкретизируют их в эмпирически фиксируемых явлениях и направлениях анализа. Так, семантический аспект дискурса конкретизируется в онтологическом и языковом параметрах; синтактико-стилистический - в онтологическом, телеологическом, языковом и текстовом; когнитивный - в собственно когнитивном, а также в онтологическом и контекстном параметрах; прагматический - в телеологическом, коммуникативном и контекстном; рефлексивный - в когнитивном, телеологическом, контекстном, коммуникативном параметрах.

Автор подчеркивает открытый характер философско-культурологической модели дискурса: это означает, что предложенный набор параметров является незавершенным, и могут быть выделены иные параметры в ходе изучения специфичных типов дискурса в рамках таких дисциплин, как культурология, семиотика, социология, политология, психология и других.

Содержание (значения) параметров, составляющих структуру дискурса, могут выступать в качестве логического деления (классификации) дискурсов. Так, на основании выделения целей дискурса - описания, нормирования, технологизации, интерпретации, прогноза - можно говорить о дескриптивном, нормирующем, технологическом, интерпретирующем, прогностическом дискурсах; на основании типов текстов можно выделить нарративный, тезисный, референциальный и другие типы дискурсов; на основании выделяемых методов познания целесообразно различать репрезентирующий, конвенциональный, категоризирующий и другие типы дискурса; и т.д.

Третий параграф «Системообразующие связи и отношения дискурса» посвящен объяснению принципов взаимосвязи и системообразования дискурса как системы параметров.

Разработанная автором философско-культурологическая модель дискурса представляет собой систему не только параметров, но и факторов, интегрирующих и «сцепляющих» их в единое целое. К таким факторам автор относит функции и базовую проблему дискурса. Под базовой проблемой понимается явно или неявно сформулированный вопрос или комплекс вопросов, возникших в ходе познания и конституирующих содержание, характер и тип дискурса. Автор подчеркивает коммуникативный характер процесса решения базовой проблемы, которое определяется в ходе общения, а значит, зависит в значительной степени от культурного, социального, психического опытов коммуникантов. Дискурс может иметь совершенно определенные характеристики в конкретную историко-культурную эпоху; более того, то или иное его содержание часто может маркироваться как «неуместное», «неистинное», «опасное» и так далее. Это говорит о том, что в разных исторических и социокультурных условиях разные ключевые вопросы ложатся в основу дискурса.

В условиях коммуникации дискурсная проблема выражается и переживается субъектами в форме дискурсно-речевого конфликта («нехватки средств выражения»), характеризующегося тем, что субъект испытывает затруднения в развитии темы, выражении и формировании знания, ориентации в точках зрения, нормах и предписаниях к речевому поведению, оценке контекста общения, etc. Подобный дискурсно-речевой конфликт как индикатор осознания субъектом дискурсной проблемы возникает из побуждения говорящего не просто «конструировать речь» из доступных и известных ему языковых элементов, но, главным образом, адаптировать языковой и текстовый потенциал изменяющемуся контексту.

Дискурсная практика в значительной степени есть не столько некоторый упорядоченный набор элементов, сколько система неоднородных связей, делающих возможной эти элементы и «вдыхающих жизнь» в устойчивую структуру дискурса. Связность, динамика и границы дискурса зависят не только от когнитивных усилий индивида, но и в равной степени от принуждающего действия Другого. В данном случае речь идет о наличии межпараметральных корреляций.

Специфика дискурса устанавливается на основании анализа его функций и базовой проблемы, которые выражаются, главным образом, в телеологическом и онтологическом параметрах дискурса и обусловливают содержание и иерархию остальных параметров. В то же время динамика, открытость, когерентность и границы дискурса связаны с межпараметральными корреляциями, которые автор разделяет на два типа - ментально-когнитивные и социально-коммуникативные. Ментально-когнитивные корреляции (индивидуальные ценности, речевые навыки, эмоции, установки, потребности и интересы, ментальные схемы и т.д.) характеризуют тип связей между параметрами дискурса, которые устанавливаются на уровне сознания субъекта и репрезентируют его познавательный и речевой опыт. Социально-коммуникативные корреляции (языковые и речевые нормы, коллективные установки, «социальный тезаурус» и т.д.), напротив, выражают связи между параметрами, устанавливаемые нормативной средой коммуникации. Автор обращает внимание на то, что и ментально-когнитивные, и социально-коммуникативные корреляции не имманентны дискурсу, а имеют либо психологическую, либо социокультурную природу. Целостность дискурса возможна благодаря «до-дискурсным» явлениям (например, концептам, ценностям, эмоциям или объективным языковым нормам). Из этих положений автор делает следующий вывод: диагностика социально-коммуникативных корреляций позволяет определить репродуктивный характер культуры, а ментально-когнитивных - её генеративный характер.

В третьей главе «Институциональность дискурса в системе культуры» рассматриваются проблемы генеративного и репродуктивного характера дискурса как формы бытия культуры, его связи с социокультурными феноменами идеологии, института и предлагается философско-культурологическая интерпретация проблемы субъекта дискурса.

В первом параграфе «Дискурсные формации и дискурсные практики в культуре (методологические взгляды М.Фуко)» на основе реконструкции и анализа «археолого-генеалогической» концепции дискурса М.Фуко автор формулирует основные положения, определяющие характер институциональности дискурса.

Категории «дискурсная формация» и «дискурсная практика», введенные в научный оборот Мишелем Фуко, позволяют, во-первых, определить историко-культурную и социально-эпистемическую обусловленность дискурса, социетальные условия содержания, конфигурации и «модусов» дискурсов и, во-вторых, обозначить дискурсные стратегии и способы самоопределения субъектов (стратегии и способы «производства субъективности»). Дискурс, с точки зрения французского философа, представляет собой своего рода «энергию» культуры, нормирующую, регламентирующую и регулирующую характер и способы производства и трансляции знания и опыта. Культурное пространство характеризуется сложным переплетением различных дискурсных практик, с одной стороны, реализующих принцип власти и, с другой стороны, обусловливающих субъективную свободу.

В таком контексте рассмотрение дискурса как формы бытия культуры предполагает помимо прочего анализ «рассеивания» его элементов, правил формирования объектов, высказываний, понятий и теорий («тематических стратегий»). Дискурс в таком контексте можно рассматривать как систему связей и отношений, задающих модус распределения семиотических элементов в определенном социально-историческом культурном поле.

По Фуко, онтологический уровень (формирование объектов) является той основой, которая предопределяет специфику всех последующих уровней: номинируемые объекты делают возможными одни акты высказывания и исключают другие, формируют систему притязаний субъекта, основные стратегии его культурной идентификации и самореализации.

Концепция Фуко позволяет сформулировать важную методологическую проблему - анализ того, что в той или иной культуре институционально разрешено к говорению, а что замалчивается; того, как конструируются, изменяются и понимаются базовые культурные концепты; как конституируется и реализуется «право на говорение»; в каких институциональных рамках «производится» знание; как формируются социокультурные категории и дифференциации. Способ реализации интенции говорящего и актуализации культурных смыслов предопределяется доступными коммуникантам дискурсными средствами и стратегиями, или - порядком дискурса. «Археолого-генеалогическая» концепция позволяет также решить еще одну серьезную методологическую проблему - проблему аутентичного смысла дискурса. Его распознание возможно благодаря анализу не «основного содержания», не ключевых тем, а границ дискурса, то есть тех дискурсивных пространств, где смысл начинает «угасать». Подобная граница пролегает между дискурсами: там, где заканчивается один дискурс, начинается другой, как, например, смысловое поле научного дискурса заканчивается там, где начинается религиозный дискурс.

Во втором параграфе «Дискурс в связи с социокультурными явлениями: идеология, институт, субъект (методологические позиции М.Пешё, Ж.Лакана, Ф.Джеймисона)» автор, реконструируя социально-критическую теорию М.Пешё, психоаналитическую теорию Ж.Лакана и постмарксистскую теорию Ф.Джеймисона, решает методологическую задачу концептуализации идеологии, институции и субъекта в рамках дискурсной теории и приходит к следующим выводам.

Дискурсный подход к изучению культурных явлений ориентирован на выявление конструирования их «смысловых границ» в дискурсе. Пешё показывает, что социокультурный феномен может иметь смысл только в процессе дискурсной практики, которая закрепляет референциально-смысловые связи и конструирует поле возможных смысловых трансформаций. Но в то же время репрезентация явления в дискурсе порождает многообразие его интерпретаций.

Дискурсные процессы не только производятся субъектом, но и генерируются культурно-историческим способом производства дискурса (в терминах М.Пешё - «идеологической формацией», понимаемой как «виртуальный метатекст», с которым соотносятся все тексты дискурсной формации). Субъект при этом «забывает» об идеологической и социокультурной предопределенности его дискурса. Автор обращает внимание на методологическую значимость феномена «забвения собственной дискурсной несвободы»: если субъект создает иллюзии относительно независимости его дискурса от идеологии, то необходимо, как минимум, анализировать «порядок» этих иллюзий.

Автор подчёркивает, что как субъект производит дискурс, так и дискурс оказывает конструктивное и генеративное воздействие на субъекта, культуру и другие дискурсы. В исследовательской парадигме Лакана дискурс трактуется как социокультурный феномен, играющий первостепенную роль для познания сущности когнитивных, идентификационных и бессознательных процессов, «программируемых» культурой. Дискурс не только генерируется субъектом, но и принуждает его. Это положение в значительной степени имеет отношение к «институционализированным» видам дискурса, поскольку система норм и правил коммуникации и познания на институциональном уровне в большей степени зависит не от намерений индивида, а от коллективного опыта «говорения и понимания». В то же время дискурсные практики не сводятся исключительно к регламентации деятельности и мышления человека, но предполагают и творческую (созидающую и преобразующую) деятельность субъекта как активного агента культуры.

В третьем параграфе «Проблема субъекта дискурса: философско-культурологическая трактовка» автор обосновывает научную значимость методологической проблемы связи между субъектом и дискурсной практикой в контексте культуры. Эта проблема выражается в поисках «демаркации» между дискурсом как формой культуры и дискурсом как продуктом сознания субъекта. Граница между культурным и индивидуально-субъективным достаточно условна, поскольку как культура воздействует на ментально-когнитивные процессы субъекта посредством дискурса, так и субъект реализует свою трансформационную функцию в отношении культуры в ходе дискурсной практики.

В некоторых версиях теории дискурса субъект трактуется как сознание, порождающее и воспринимающее дискурс; как автор, агент и реципиент дискурсной практики; как общающаяся личность, обладающая автономным сознанием. Достаточно распространенным является трактовка субъекта как «эффекта дискурса», «продукта дискурсной формации». Дискурс в таком ключе мыслится как культурно обусловленная самоорганизующаяся процессуальность, в которой имеет место «самотолкование культуры». Существует также и «критически-онтологическая» точка зрения на природу субъекта - в этом случае он понимается как конструируемая и конструирующая субстанция. С этой точки зрения, сознание исследователя, ставя определенные научные задачи, разграничивает субъекты и объекты, конструируя их и формируя в том числе собственную субъективность, поскольку действия исследователя также являются дискурсной практикой.

На взгляд автора, то, что объединяет все три точки зрения, несмотря на существенные противоречия между ними, - это помещение субъекта в оппозицию с дискурсом. Связь «субъект - дискурс» мыслится либо диалектически, либо компенсаторно (то есть один элемент дополняет и развивает другой). Субъект мыслится в указанных подходах либо как внеположенный дискурсу, либо как переменная (или функция) дискурса. В то же время автор трактует культуру как сферу процессуального творчества по сохранению и воспроизводству опыта, идей и ценностей и по адаптации к изменяющимся условиям существования, что предполагает рефлексивную деятельность ее «носителей». В этой связи дискурс в высшей степени имеет отношение к субъекту - но не диалектическое, и не аспектное, а отношение явления к условию. Субъект, являясь условием дискурсной практики, в то же время испытывает принуждающее действие с ее стороны по отношению к себе. Эти отношения не являются диалектическими в полном смысле, поскольку субъект дискурса обладает достаточной свободой следования, интерпретации, трансформации правил дискурса. Наличие, с одной стороны, стремления субъекта к свободе, и, с другой, объективных условий свободы выбора правил дискурса обусловливает рефлексивный, интенциональный и преимущественно рациональный характер дискурсной практики как формы существования культуры.

В четвертой главе «Философско-культурологическая интерпретация типов дискурсов» автор рассматривает политический, религиозный, юридический и образовательно-педагогический дискурсы. Выделение этих типов дискурса связано с их интеграцией в соответствующую культурно-институциональную систему (соответственно, политика, религия, право, образование и воспитание). Автор обосновывает выбор этих дискурсов для анализа их динамичным развитием в современном мире и активизировавшимся поиском путей «гармонизации» между ними. Автор полагает, что эффективность подобного рода поисков зависит от целостного представления о дискурсах в единстве их параметров.

В первом параграфе «Специфика политического дискурса» автор формулирует определение феномена политического дискурса, понимая под ним регламентируемую определенными историческими и социокультурными кодами (традициями) смыслообразующую и воспроизводящую деятельность, направленную на формирование, поддержание и изменение отношений доминирования и подчинения в обществе.

Телеология политического дискурса характеризуется наличием таких целей, как завоевание, удержание и распределение власти и является факторным в системе политического дискурса. Даже реализация дескриптивных функций политическим дискурсом предполагает легитимацию властных отношений.

Онтологический параметр характеризуется неопределенностью, «эфемерностью» как самих политических объектов, так и их границ. Автор отмечает, что границы номинируемых объектов в политическом дискурсе устанавливаются в соответствии с тем, как распространяются властные амбиции и за счет каких именно объектов предполагается реализовать власть.

Языковой параметр специфичен семантической неопределенностью, эзотеричностью, идеологической полисемией, сложностью значений лексики, использованием эмоционально-возвышенной лексики, что в своей совокупности позволяет адресантам манипулировать со смыслом высказываний и объективировать субъективно-коннотативные значения.

На это нацелены также значения когнитивного параметра политического дискурса, которые характеризуются использованием не строго определенных понятий, оценкой истинности высказываний на основе их авторства и соответствия идеологической точке зрения, а также скорее конструирующим, чем воспроизводящим типом познания.

В отношении текстового параметра, автор выделяет такие особенности политического дискурса, как привлечение широкого спектра типов текстов для реализации главных его целей: с одной стороны, нарративные, декларативные, референциальные, а с другой - художественные, публицистические, научные тексты используются политическими агентами в качестве инструмента воздействия на сознание и опыт реципиента.

Контексты политического дискурса в значительной степени образованы прецедентными текстами, что обусловливается необходимостью воспроизводства власти: идентификация адресатом ключевых категорий возможна за счет наличия их в опыте чтения аналогичных текстов. Конструирование знания в политической дискурсной практике происходит в контексте конкретных действий в определенном хронотопе и связано с жизненным миром и смысложизненными ориентирами коммуникантов.

Отличительной особенностью коммуникативного параметра политического дискурса является его массовость и неопределенность границ коммуникантов.

В целом политический дискурс направлен не на объективную репрезентацию действительности, но преимущественно на конструирование особого типа реальности в соответствии с властными интенциями и амбициями. Политическая дискурсная практика организуется таким образом, что неопределенность и неточность ее ключевых категорий, объектов и потенциальной аудитории способствует включению в ее поле все большего числа индивидов. Политический дискурс оперирует богатыми языковыми, когнитивными, коммуникативными инструментами, что дает возможность политическим субъектам возможность вуалировать базовую цель достижения и удержания власти.

Второй параграф «Философско-культурологический анализ религиозного дискурса» посвящен анализу характерных свойств дискурса религии, под которым понимается регламентируемая определенными историческими и социокультурными кодами (традициями) смыслообразующая и воспроизводящая деятельность, направленная на формирование, трансляцию и изменение догматического мышления, сакрального мироощущения и мистического опыта.

Религиозный дискурс строится в отношении решения проблемы веры как феномена индивидуального и массового сознания, выражающегося в принципиальной недоказуемости тезиса, фиксирующего истину, которая трактуется как высшая ценность. Эта проблема выражается в параметрах дискурса следующим образом.

Телеологический параметр. Религиозный дискурс используется субъектами института религии с целью сохранения, трансляции и актуализации ценностей, норм и мистического опыта. Дискурс строится относительно порядка сохранения и изменения положения вещей, что объясняется стремлением человека к спасению и (вос)соединению с Абсолютом.

Предметная область религиозного дискурса включает в себя рационально не познаваемые явления, трактуемые как «истинно существующие» и доступные восприятию в результате мистического опыта. Автор обращает внимание на достаточно высокую степень знаковости и метафоричности предметной области религиозного дискурса. Значимость мистического опыта, переживаний и ценностей, поддерживающих веру, является системообразующим внутренним фактором религиозного дискурса.

Язык религии ориентирован на поиск средств для адекватного выражения системы референций. Языковыми средствами передачи мистического опыта являются эвфемизмы, тропы, экспрессивно-возвышенная лексика, положительные и отрицательные экспрессивы, - то, что обеспечивает не точную рационализацию референта высказывания, а его «интуитивное понимание». Язык религиозного дискурса формально и содержательно консервативен, что вызвано необходимостью сохранения догматического потенциала дискурса.

Знание в религиозном дискурсе конструируется на основе догм и мистических переживаний, а истина понимается не как соответствие действительности, а как совпадение с Абсолютом, знание о котором зафиксировано в Сакральном тексте. Трансляция сакрального знания и опыта предполагает точное понимание религиозных максим, что достигается с помощью недвусмысленного формулирования ее базовых максим. В религиозном дискурсе достаточно широко применяются аргументативные средства, которые адаптируют канонически-догматическую основу религиозного учения к конкретным ситуациям повседневного действования, что в целом указывает на суггестивный характер религиозного дискурса.

Текстовый параметр религиозного дискурса отличается широким спектром текстов различного жанра, в то время как их «смысловой центр» - это Сакральный текст, который содержит в себе базовые положения религии, служит ориентиром и отправной точкой в реализации дискурсной практики. Сакральный (канонический) текст фактически представляет собой запись религиозного учения, он сам представляет собой учение, может быть использован для объяснения жизненных ситуаций и построения новых религиозных текстов. Он наделяется статусом символа веры, ее содержания и даже ее адресанта.

Высокая степень ритуальности религиозного дискурса, с одной стороны, и его личностная ориентированность, с другой стороны, обусловливают два основных типа контекста осуществления религиозной дискурсной практики - ситуационный и экзистенциальный.

Коммуникация в институте религии характеризуется жесткой иерархией базовых участников коммуникации, порядок которой определяется степенью сакральности и участия в религиозной деятельности.

Параметры религиозного дискурса выражают «внутреннее напряжение» дискурса, связанное с выражением мистического опыта в языке и коммуникации. Религиозный дискурс выступает в качестве механизма актуализации ценностно-нормативных и догматических основ религии, будучи при этом высоко субъективированной деятельностью.

В третьем параграфе «Структура и системообразующие связи юридического дискурса» автор дает следующее определение: юридический дискурс - это регламентируемая определенными историческими и социокультурными кодами (традициями) смыслообразующая и воспроизводящая деятельность, направленная на формулирование норм, правовое закрепление (легитимацию), регулирование и контроль общественных отношений. Проблема, которая специфицирует юридический дискурс, связывается с регулированием социальных отношений между индивидами и с полномочиями (легитимностью), свободами и ответственностями субъектов юридического дискурса.

Телеологический параметр. Автор отмечает, что юридический дискурс направлен не просто на точное описание положения дел, но и на реализацию действий по изменению действительности, что свидетельствует о преследовании юридическим дискурсом цели нормирования и регулирования социальной реальности. Телеология юридического дискурса базируется на системе социального контроля, которая создается с помощью иных институтов, уже сформированных социокультурных отношений и ценностей.

Предметная область юридического дискурса включает в себя три «онтологические сферы»: «фактульно-физические» объекты, относящиеся к предметному миру и действительному положению дел; «поведенческие» объекты, относящиеся к действиям и отношениям; «абстрактные» объекты, относящиеся к отвлеченным категориям, позволяющим совершать когнитивные операции с первыми двумя типами объектов. Все три группы объектов наделяются в юридическом дискурсе ценностным статусом.

Специфика языка юридического дискурса выражается в широком использовании понятийно-смысловых языковых средств, клише и канцеляризмов, сложностью синтаксических структур, устойчивым использованием ограниченного спектра жанрово-стилистических средств, низкой контекстуальностью, и т.д. Язык юридического дискурса фиксирует своего рода примат юридической картины мира над обыденной и свидетельствуют о его подчиненности цели нормализации отношений.

Юридическое познание носит «диагностико-оценивающий» характер, а специфика «юридических объектов» такова, что познающий субъект стремится к максимально точному недвусмысленному их описанию. Юридический дискурс специфичен наличием жестких требований к логико-аргументативным процедурам и организации рассуждения. По своему результату юридическое познание адаптивно или конструктивно по отношению к иным типам институционального познания; однако, по своему процессу оно специфично и независимо. Важным специфицирующим признаком юридического дискурса является то, что оценка истинности юридических высказываний осуществляется на основе их соответствия не только внеязыковой реальности, но и прецедентным текстам, высказываниям, понятиям, а также формально-логическим нормам.

Юридические тексты содержат и раскрывают базовые понятия и категории юриспруденции, содержат критерии оценки правомерности действий, описывают технологию правореализации, создают информационные прецеденты. Автор обосновывает, что текст юридического дискурса обладает ценностными характеристиками, а также понимается и как репрезентированная реальность, и как социокультурный конструкт.

Контекстуальность юридического дискурса определяется такими его специфичными чертами, как прецедентность, формализованность, «текстоцентричность», универсальность и объективность категорий, норм и конвенций, что в совокупности снижает значимость экзистенциального контекста. Строгие требования к организации хронотопа юридической коммуникации, делают юридический дискурс в высшей степени ситуационно-обусловленным и в то же время легитимируют его.

Коммуникативный параметр юридического дискурса обладает рядом специфичных значений, к которым автор относит, во-первых, высокую степень профессионализации отношений коммуникантов; во-вторых, «тотальность» коммуникативного эффекта; и, в-третьих, посреднический характер трансляции сообщений.

Для юридического дискурса характерно «отчуждающее» действие в отношении субъекта дискурса, что осуществляется с помощью языковых, когнитивных, коммуникативных и контекстных механизмов.

В четвертом параграфе «Философско-культурологическая модель образовательно-педагогического дискурса» автор определяет дискурс образования как регламентируемую определенными историческими и социокультурными кодами (традициями) смыслообразующую и воспроизводящую деятельность, направленную на трансляцию, воспроизводство и регуляцию определенных ценностей, знаний, навыков и моделей поведения.

Проблема образовательно-педагогического дискурса выражается в поиске и реализации когнитивных и коммуникативных средств, репрезентирующих профессиональные, культурные, экзистенциальные идеалы образования и конструирующих профессиональные, социокультурные, личностные идентичности, а также в противоречии между индивидуально-личностными интенциями, способностями, мироощущением, опытом и унифицирующим характером «институционального действия образования».

Образование нацелено на создание или воспроизведение гомогенного социокультурного поля, в котором соизмерялись бы индивидуальные и коллективные интересы и потребности. В этой связи образовательно-педагогический дискурс характерен тем, что в ходе описания и объяснения индивиды наделяются универсальными характеристиками, облегчающими достижение «общественного консенсуса». Дискурс образования нормирует характеристики и действия индивидов, создавая различные классификационные схемы. В то же время, образование производит социокультурные различия, и, соответственно, образовательно-педагогический дискурс реализует цели описания и объяснения индивидуальных характеристик.

Характерным для предметной области образовательно-педагогического дискурса является принципиальное разграничение концептов «индивид» и «личность», при котором индивид трактуется как феномен настоящего, а личность - как феномен будущего. Для этого типа дискурса характерна трактовка личности как, скорее, незавершенного в настоящем «идеального проекта», а с этим связана презумпция «бесконечности» образования и воспитания. Автор обращает внимание на так называемую «борьбу дискурсов за формирование личности», в которую, помимо образовательно-педагогического, включаются иные дискурсы.

Характерные черты языка образовательно-педагогического дискурса, с одной стороны, жестко подчиняются его базовым целям объяснения, нормирования, принуждения; в то же время они носят в той или иной степени выраженный технологический характер. Социализация означает, помимо прочего, освоение дискурсной практики, а язык образования не только выражает, объясняет и побуждает, но и воспроизводит себя в опыте воспитуемых.

В когнитивном отношении образовательно-педагогический дискурс направлен на конструирование унифицированного знания о мире, а также на трансляцию и закрепление культурных концептов и практических знаний. Этот тип дискурсной практики увязывается с социальными, профессиональными, культурными и возрастными факторами познания и ориентирован не только на полноту транслируемого знания, но и на его доступность сознанию адресатов. При этом личный опыт адресанта оказывает существенное влияние на характер интерпретативных процедур.

Образовательно-педагогический дискурс оперирует преимущественно текстами, «заимствованными» из иных культурных институтов с целью создания более общего дискурсного поля, в котором осуществляется целенаправленная социализация и инкультурация индивидов. Он включает в себя также тексты, используемые в качестве объекта анализа и интерпретации в процессе учебной коммуникации, что объясняется задачами интеграции индивида в широкий социокультурный контекст.

Дискурс образования связан с ситуационным и экзистенциальным контекстами дискурсной практики. Ситуационный контекст чётко ограничен временем и местом, закрепленными за учебным процессом, а экзистенциальный контекст связан с необходимостью интериоризации транслируемого социокультурного опыта.

Коммуникативный параметр специфичен наличием специфичного типа общения - аудиторной коммуникации, которая не только подчиняется унифицирующим правилам, но и представляет собой процесс конструирования представлений о них коммуникантами. Образовательно-педагогические дискурсные практики реализуются в самых разнообразных коммуникативных формах и процессах, выбор которых обусловливается тем, какие когнитивные операции предполагается актуализировать и какой коммуникативной и когнитивной подготовкой обладает адресат.