Типы и виды салонов в России XVIII–XIX вв.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Типы и виды салонов в России XVIII-XIX вв.

Салонная культура не изучалась как целостный культурный феномен. Те или иные авторы, как правило, уделяли внимание исследованию конкретных салонов, но мало кто говорил о типах и видах таких салонов.

Для начала важно определить основания для проведения такой типологизации. На наш взгляд, за основу типологизации следует взять социальный состав участников салона. С этих позиций можно говорить об аристократических и демократических салонах.

1. Аристократический. В рассматриваемый нами период истории, это преобладающий тип (салоны И.И. Шувалова, Е.М. Хитрово и пр.).

2. Демократический. Следует подчеркнуть, что и этот тип салона отражал культуру дворянского слоя, поэтому название «демократический» лишь подчеркивает, что в состав участников салона входили и представители разночинной интеллигенции, что стало характерно в первой половине XIX века (точнее было бы назвать этот тип салона смешанным типом аристократического салона с участием разночинной интеллигенции).

По своей направленности можно выделять различные виды салонов: литературные, музыкальные, философские и пр. Однако многие из них носили смешанный характер: философско-литературный, литературно-музыкальный и др.

Кроме того, местоположение салона также играло существенную роль. В связи с этим выделяются следующие виды салонов: столичные, прочие городские и усадебные.

И, наконец, как уже отмечалось, в салонной культуре огромная роль отводилась хозяину (хозяйке), поэтому конкретный салон всегда носил имя его владельца или владелицы, иногда семьи.

Остановимся на исследовании салонов XVIII века, одним из которых был салон графа Шувалова.

Салон графа Ивана Ивановича Шувалова

Первым в истории России литературным салоном, возникшим в Петербурге 50-х годов XVIII в., считают салон графа, генерал-адъютанта и известного политического деятеля своего времени Ивана Ивановича Шувалова (1727-1797). Зарождение салона Шувалова тесно связана с французской традицией салонной культуры[1]. Образование высших сословий приобретает более светскую, салонно-аристократическую направленность, придворные развлечения все больше ориентируются на Версаль. В кругах высшего общества начинают распространяться французский язык и французская мода.

И.И. Шувалов стал одним из наиболее ревностных сторонников этих перемен, являя собой образец вельможи нового времени. Он выписывал из Парижа мебель, одежду, лакеев, литературные и журнальные новинки, жадно ловил новости французской жизни[2]. Неудивительно, что именно у него со временем и возник салон, во многом повторявший формы культурного быта светских кругов французского общества.

Частым гостем гостиной И.И. Шувалова был М.В. Ломоносов. Было заведено, что последний посылал все свои сочинения на суд И.И. Шувалову, а затем приезжал выслушать его мнение о собственных стихах и заодно наставить юного вельможу в его любительском сочинительстве. Известно, что в конце 1752 г. Ломоносов учил Шувалова стихосложению. Это обстоятельство не сделало юношу первоклассным поэтом, но все же позволило ему безошибочно разбираться в достоинствах и недостатках сочинений современных авторов. К его суждениям прислушивались придворные кавалеры, также увлекавшиеся российской словесностью и даже писавшие стихи[3]. Уже тогда в оценках Шувалова проявлялось умение уважать чужое мнение - черта очень важная вхарактере будущего хозяина салона, которая позволила самым разным по воззрениям, воспитанию и нраву людям уютно чувствовать себя в его гостиной.

Литературная полемика, которая была в те годы важным явлением общественной жизни, занимала заметное место в этом салоне. Нужно отметить, что и М.В. Ломоносов и русский поэт А.П. Сумароков отличались резкой запальчивостью в области литературы, а Шувалов, обладая мягким, доброжелательным нравом, стремился примирить спорщиков. В сфере внимания вельможи находились различные области культурной и просветительской жизни России того времени, в том числе и театр, официально учрежденный в 1756 г. с А.П. Сумароковым во главе[4].

И.И. Шувалов покровительствовал не только литераторам, но и художникам. Его стараниями в 1757 г. в Петербурге была создана Академия художеств, которую он возглавлял до 1763 г. На первых порах в его особняке была размещена Академия художеств. Его дом послужил временным приютом для прибывших в 1758 г. из Москвы в Петербург первых 16 пансионеров, отобранных из воспитанников Московского университета. Среди них - известный в будущем архитектор Иван Старов, а также знаменитый Василий Баженов.

Дворец Шувалова был известен современникам как богатейшее книжное хранилище. Во многом именно через его хозяина русское общество елизаветинской эпохи знакомилось с новейшими произведениями зарубежных, главным образом, конечно, французских авторов. Сам Иван Иванович всячески поощрял литературно-философские интересы русских вельмож.

Шуваловский салон не оставляли своим вниманием и царствующие особы. Его неоднократно посещала императрица Елизавета Петровна, часто обедавшая у своего любимца. Екатерина II также удостаивала его своим вниманием.

В марте 1763 г. Шувалов покидает Россию на долгих четырнадцать лет[5]. Во время отсутствия И.И. Шувалова его особняк все же хранил артистически-художественные традиции жизни своего хозяина. Весной 1769 г. здесь проходили открытые камерные концерты для любителей музыки, организованные знаменитым премьером итальянской оперы певцом Манфредини. В этих концертах участвовали лучшие певцы и музыканты северной столицы.

Возвращение И.И. Шувалова из-за границы стало довольно заметным событием в жизни Петербурга[6].

С 1787 г. И.И. Шувалов окончательно поселился в Петербурге, в своем особняке на Невском проспекте. Именно к 80-90-м годам XVIII в. относится период расцвета шуваловского салона. В эти годы его хозяин отошел от государственных дел, имел больше свободного времени, кроме того, он уже приобрел опыт общения в блестящих парижских салонах. Присутствие в салоне большого числа французских эмигрантов (бежавших в Россию после Великой французской революции) также вносило элемент обычных для Парижа форм общения. Немало изменилось и российское высшее общество, которое в гораздо большей степени было уже приобщено к идеям Просвещения и французскому политесу.

Дом И.И. Шувалова на Невском проспекте стал настоящим образцом вкуса и разумного устройства. В нем размещалась библиотека, доступная для всех, кто желал ею воспользоваться. «Двери там всегда были открыты, и те, кто имели нужду в этом, всегда принимались наилучшим образом», - писал биограф Ивана Ивановича в начале XIX века[7].

Хозяин салона и в старости был светски безупречен, поддерживал разговор, заинтересованно вникал в подробности событий.

В салоне Шувалова можно было встретить крупных российских государственных сановников того времени (например, одним из посетителей салона был Ф.И. Янкович, занимавший в 80-90-е годы крупный пост в комиссии о народных училищах[8]).

Главным интересом посетителей особняка на Невском проспекте оставалась литература. У Шувалова бывали очень многие писатели и поэты того времени. К нему заходил и известный ревнитель чистоты русского языка адмирал А.С. Шишков, обладавший незаурядным даром рассказчика.

Таким образом, можно сделать вывод, что шуваловские вечера отражали многие наиболее значительные явления общественно-культурной жизни России того времени, кроме, пожалуй, увлечения русского общества масонскими движениями. Во многом это объясняется тем, что сам Шувалов не имел наклонностей к мистицизму, считал его «суетным и ненужным». Шувалов соединял в себе характерные для эпохи вольтерьянство, некоторое вольнодумство и набожность, особенно проявившуюся в последние годы жизни.

Еще одним из аристократических салонов, но уже более позднего периода - первой половины XIX века - был салон Е.М. Хитрово.

Салон Елизаветы Михайловны Хитрово

В петербургском обществе в подражание обществу парижскому появились дамы высшего круга, которые отличались в свете своей роскошью, красотой, положением и умом. Примером типичного великосветского салона может служить салон Елизаветы Михайловны Хитрово, урожденной Кутузовой[1].

По отзывам современника В.А. Соллогуба, салон Елизаветы Михайловны был самой оживленной, эклектичной петербургской гостиной. Сама Елизавета Михайловна обладала в высшей степени светскостью, приветливостью, изысканной и той всепрощающей добротой, которая только встречается в настоящих больших барынях[9]. Словом «эклектизм» Соллогуб выражает то же, что, гораздо точнее, в другом месте говорит П.А. Вяземский о салоне графини Фикельмон (не отличавшемся от салона Е.М. Хитрово), называя его «европейско-русским» и отмечая, что «в нем и дипломаты, и Пушкин были дома» [10].

Современники отмечали сердечные качества Елизаветы Михайловны, замечая, что она была друг друзей своих. И не только за своих друзей хлопотала она: к ней обращались и тогда, когда надо было помочь людям, ей незнакомым.

Живая душа Е.М. Хитрово влеклась ко многим и разнообразным предметам: искусство, политика, философия - всё ее занимало. К интересам политико-общественным побуждали ее, прежде всего, «семейные традиции» - воспоминание об отце и осознание личной причастности через него к великим национальным событиям начала века. Эту черту в ней признавали и ценили ее современники. Любимая из пяти дочерей фельдмаршала, похожая на него наружностью, она считала себя по преимуществу его наследницей.

Патриотическим направлением и преданностью «русской славе», в каких бы формах она ни проявлялась, объясняется отчасти и любовь ее к русской литературе. Известно о ее дружбе и личном знакомстве с Пушкиным, Вяземским, Жуковским, Козловым, Тургеневым, Сомовым, Соллогубом, Ростопчиной, Лермонтовым, вероятно, Дельвигом, Баратынским. Это, конечно, далеко не все имена - лишь те, которые сохранились в документах.

Но не только присутствием в гостиной модных литераторов определялся ее интерес к литературе. Она сама занималась переводом на русский язык малоизвестного английского романа Caroline Lucy Scott «Marriage in High life» [11] и собиралась продавать его «в пользу бедных».

Нельзя не отметить и то значительное место, которое в ее жизни занимали, по-видимому, церковно-религиозные интересы. Она была женщиной верующей, без оттенка мистического ханжества, распространенного в высшем обществе того периода как в России, так и на Западе.

Большая начитанность, воспринятая на западе европейская манера общения - качества, присущие хозяйке салона, Е.М. Хитрово. Вся животрепещущая жизнь, европейская и русская, политическая, литературная и общественная, имела отголоски в салоне Е.М. Хитрово. Как вспоминал П.А. Вяземский, «Не нужно было читать газеты, как у афинян, которые также не нуждались в газетах, а жили, учились, мудрствовали и умственно наслаждались в портиках и на площади. Так и в этих двух салонах (речь идет о салонах Е.М. Хитрово и о салоне графини Фикельмон - прим. автора) можно было запастись сведениями о всех вопросах дня, начиная от политической брошюры и парламентской речи французского и английского оратора, и кончая романом или драматическим творением одного из любимцев той литературной эпохи. А какая была непринужденность, терпимость, вежливая, и себя и других уважающих свобода в этих разнообразных разноречивых разговорах. Это был мирный обмен мнений, воззрений, оценок, система free trade, приложенная к разговору. Не то, что в других обществах, в которых задирчиво и стеснительно господствует запретительная система» [12].

Можно сделать вывод, что разделение на аристократический и демократический салоны отнюдь не всегда находилось в зависимости от происхождения и социального статуса хозяина. Так, в доме князя В.Ф. Одоевского было два салона - демократический и аристократический. Первый держал князь, второй - его супруга, крайне недовольная тем, что в доме бывают разночинные художники и музыканты, чиновники, ученые и литераторы.

По своей направленности выделяются отдельные виды салонов, например, литературные, музыкальные, философские. Однако опять же, в деятельности многих салонов трудно было выделить одну какую-либо направленность. Большая их часть носила смешанный характер: литературно-музыкальный, художественно-философский и пр. Вместе с тем анализ наиболее известных салонов показал, что, к примеру, салон Шувалова имел в общем литературную направленность, а салон Михаила Юрьевича Виельгорского - музыкальный.

Любой салон выделялся своим хозяином (хозяйкой) и именно от его (ее) интересов зависела направленность салона. Анализировать салон вообще, безотносительно к личности его основателя, нельзя. Вот почему в исследовании салонов такое значение придается личностным характеристикам его создателя.

В салоне Шувалова встречались выдающиеся государственные сановники того времени. Он был известен как покровитель писателей и поэтов, владелец богатейших коллекций картин и художественных изделий.

Музыкальный салон графа М.Ю. Виельгорского, который сам был выдающимся композитором и музыкантом, славился своими концертами, где выступали известные певцы, композиторы, музыканты.

Е.М. Хитрово имела типичный великосветский салон в Петербурге в начале XIX в. Огромная эрудиция, образованность, воспринятая на Западе европейская манера общения - качества, присущие хозяйке салона Е.М. Хитровой. Вся животрепещущая жизнь, европейская и русская, политическая, литературная и общественная имела отголоски в салоне Елизаветы Михайловны.

Анализ деятельности салонов первой половины XIX века показал, что возрастание именно общественной роли литературных салонов как неофициальной незарегламентированной формы человеческого общения в этот период обусловлено наступлением реакции во внутренней политике Николая I.

Литературные салоны Москвы, где сосредоточивались в 1830-40-е годы основные силы двух главных прогрессивных направлений общественной мысли того времени - западничества и славянофильства, «служили выражением господствующих в русской интеллигенции литературных направлений, научных и философских взглядов».

Московские литературные салоны Елагиной, Свербеевых, Павловых сыграли немалую роль в идейном развитии русского общества, а так же они способствовали в известном смысле взаимообогащению и взаимовлиянию идей западничества и славянофильства. Обращение московских западников через славянофилов к проблематике основ народного быта (общины, артели и т.п.) привело к большей умеренности воззрений Герцена, Грановского и других крупных представителей западничества в Москве; с другой стороны, в салонной полемике с западниками выкристаллизовывались взгляды славянофилов.

Салон графа Михаила Юрьевича Виельгорского

Одним из самых приятных домов Петербурга первой половины XIX века был дом графа Михаила Юрьевича Виельгорского (1788-1856), у которого по вечерам были прекрасные квартеты. Граф, сам был большой музыкант и композитор. Он страстно любил музыку и собирал у себя лучшие музыкальные силы столицы как из числа дилетантов, так и из профессиональных артистов и певцов. Все заграничные музыкальные знаменитости, приезжавшие в Петербург, в первую очередь являлись к графу, все считали за особую честь для себя не только быть принятым на его музыкальных вечерах, но и принимать в них участие.

Михаил Юрьевич находился в дружеских отношениях с А.С. Пушкиным, Н.В. Гоголем, М.И. Глинкой, В.Ф. Одоевским и А.А. Алябьевым. Он оказывал поддержку многим отечественным музыкантам. Достаточно вспомнить его существенную помощь братьям Рубинштейнам, содействие выкупу из крепостной зависимости талантливого скрипача И.И. Семенова (граф также способствовал освобождению от крепостной зависимости Т.Г. Шевченко). В доме у М.Ю. Виельгорского состоялась первая репетиция оперы Глинки «Жизнь за царя».

В истории русской музыкальной жизни памятны его салоны-концерты, проходившие с декабря 1822 года по апрель 1823 года в курском имении М.Ю. Виельгорского Луизино, где он жил с 1816 по 1823 год. Программы 33 луизинских концертов в основном были посвящены классической музыке и содержали симфонические произведения И. Гайдна, В. Моцарта, Л. Бетховена и других.

Еще большего внимания заслуживают салоны-концерты, организованные братьями Виельгорскими в Москве с 1823 года и в Петербурге с 1826 года. На протяжении нескольких десятилетий петербургские концерты Виельгорских, имевшие просветительское значение, славились высоким художественным уровнем программ и исполнителей. Как пишет граф В.А. Соллогуб в своих воспоминаниях: «Приёмы Виельгорских имели совершенно другой отпечаток; у них редко танцевали, но почти каждую неделю на половине самого графа, то есть в его отдельном помещении, устраивались концерты, в которых принимали участие все находившиеся в то время в Петербурге знаменитости. Граф Михаил Юрьевич Виельгорский был один из первых и самых любимых русских меценатов; все этому в нем способствовало: большое состояние, огромные связи, высокое, так сказать, совершенно выходящее из ряда общего положение, которое он занимал при дворе, тонкое понимание искусства, наконец его блестящее и вместе с тем очень серьезное образование и самый добрый и простой нрав» [13].

Здесь выступали Ф. Лист, Роберт и Клара Шуман, Г. Берлиоз, Г. Венявский, Б. Ромберг и другие знаменитые артисты. «Эти Виельгорские - великолепные люди для художников; они живут только для искусства…», оба они - «два превосходнейших художника, особенно Михаил, - это настоящая, художественная натура, гениальнейший дилетант…», - писал Р. Шуман[14].

Известно письмо графа М.Ю. Виельгорского к его детям в Петербург из Рима в 1839 г.: «Здесь теперь Лист, с которым я очень музыкально познакомился. Это - царь пианистов и доселе никто на этом инструменте не произвел на меня подобного действия. Я никогда не думал, что можно так играть музыку Бетховена, например старые его сонаты» [15].

Однако М.Ю. Виельгорский заслуживает внимания не только как крупный музыкальный деятель своей эпохи, но и как одаренный композитор. Он получил музыкальное образование под руководством отличных музыкантов того времени, в частности Мартин-и-Солеро в Петербурге и Керубини в Париже. Нельзя не отметить личного общения Виельгорского с Бетховеном (в Вене), чью музыку (включая Девятую симфонию) он горячо пропагандировал в России.

Перу М.Ю. Виельгорского принадлежат две симфонии, увертюры, квартет, опера «Цыгане», хоровые произведения, романсы на слова Пушкина и других поэтов (особенной популярностью пользовались «Черная шаль», «Бывало», «Любила я»), фортепьянные пьесы, тема с вариациями для виолончели с оркестром.

М.Ю. Виельгорского как композитора высоко ценили многие его современники. Известный русский критик В.Ф. Одоевский, имевший собственный салон и известный своей любовью к музыке И.-С. Баха (исполнял его клавирную и органную музыку), считал, что М.Ю. Виельгорский отличный композитор и самых глубоких музыкантов в Европе.

В творчестве М.Ю. Виельгорского отражается незаурядный талант, хороший вкус и профессионализм. Воспитанный на классических образцах, он следует им в своих сочинениях, обнаруживая при этом индивидуальные особенности своего дарования. В некоторых произведениях М.Ю. Виельгорского, как, например, в «Теме с вариациями» для виолончели с оркестром, заметно ощущается интонационная связь с русской народно-бытовой музыкой. В этом произведении, носящем концертный характер, ярко проявляется мелодический дар композитора и умелое использование вариационной формы.

Истоки салона графа М.Ю. Виельгорского восходят к традициям конца XVIII века, существовавшим в доме отца графа, сенатора Ю.М. Виельгорского. Михаил Юрьевич вместе со своим братом Матвеем Юрьевичем, превосходным виолончелистом, были деятельными участниками салона княгини З.А. Волконской.

Живя в деревне Фатеевке с 1816 года по 1823 г., Виельегорский устроил в одном из флигелей усадьбы «биронов салон», которому суждено было остаться в истории музыки России. Салон, как правило, бывал довольно продолжительным, и кроме бесед о музыке включал в себя концерт в двух отделениях с симфонией, увертюрой, инструментальным концертом, отрывками из опер и ораторий. Солистами, ансамблистами, хористами выступали братья Матвей и Михаил Виельгорские, Г. Теплов, капельмейстер-скрипач В. Островский, крепостной скрипач Антон.

В салоне прозвучали симфонии Моцарта, Гайдна, Бетховена, увертюры М. Линдпайтнера, фрагменты опер Керубини, множество сочинений современных немецких и французских композиторов, скрипичные концерты П. Лафона, Л. Шпора, Л. Маурера, Ф. Крейслера в исполнении Г. Теплова, В. Островского, Руденсдорфа. Сочинения для виолончели играл Матвей Виельгорский, чей обширный репертуар давно известен исследователям музыки. Выбор пьес свидетельствует о великолепном художественном чутье и изысканном вкусе графа Мих. Ю. Виельгорского.

Как только было получено разрешение поселиться в Москве в 1823 году, граф отстроил свой дом и собрал у себя в салоне лучшие музыкальные силы Москвы того времени. Вот свидетельство князя Одоевского, относящегося к 1824 году: «Признаемся, едва ли можно встретить в России что-нибудь подобное сим концертам, где бы соединялись выбор сочинений, и достоинство музыкантов и точность исполнения, - три условия, без которых музыка теряет цену» [16].

Именно в эти годы получить успех в салоне графа Мих.Ю. Виельгорского для многих русских и европейских артистов означало одно - открытый путь к широкой концертной деятельности в России. В салонах З.А. Волконской и Мих. Ю. Виельгорского, которые, кстати, бывали и в виде «утренников», слушали и виолончелиста Фенци в присутствии выдающегося виолончелиста, друга Бетховена Ромберга, и Липинского. Слушали, например, по отзывам кн. Одоевского, в один день и симфонию Ромберга, и хор Мегюля, концерт Л. Фильда для фортепиано с оркестром, фугу Моцарта, концерт Шпора, увертюры из опер Вебера «Эврианта» и «Вольный стрелок», симфонию Михаила Виельгорского. «Прибавьте к сему исполнение со всей музыкальной роскошью, определенное, соразмерное число инструментов, оркестр, расположенный уступами в удобнейшем порядке, собрание людей с истинною страстию к искусствам - и Вы получите весьма слабое понятие о сем концерте» [17].

Граф Матвей Юрьевич Виельгорский был одним из основателей Русского музыкального общества, свою богатую библиотеку и инструменты завещал Консерватории, а свою знаменитую виолончель Страдивариуса подарил К.Ю Давыдову.

Музыкальный салон графа Михаила Юрьевича Виельгорского и выдающегося виолончелиста Матвея Юрьевича Виельгорского получил широкую известность в истории русской музыкальной культуры первой половины XIX столетия. Главным образом, это были видные музыкальные деятели и просвещенные меценаты, которые способствовали развитию концертной жизни в России.

Литература

салон культура интеллигенция

1. Берков П.Н. Ломоносов и литературная полемика его времени. 1750-1765. - М.-Л., 1936. - С. 118.

2. Там же. - С. 118.

3. Голицын Ф.Н. Жизнь обер-камергера Ивана Ивановича Шувалова // Москвитянин. - 1853. - №6, отд. IV. - С. 92.

4. Бартенев П.И. Биография И.И. Шувалова. - СПб., 1857. - С. 29.

5. Шувалов И.И. Письма И.И. Шувалова к сестре, Прасковье Ивановне Голицыной, урожденной Шуваловой // Москвитянин. - 1845. - №10. Ч. V. - С. 131-153.

6. Головина В.Н. Записки // Исторический вестник. - 1899. - №1. - С. 58.

7. Биография И.И. Шувалова. - 125 об. - 126.

8. Янкович Ф.И. // Русский биографический словарь. - СПб., 1913. - Т. 25. - С. 127.

9. Соллогуб В.А. Воспоминания. - СПб., 1887. - С. 132.

10. Вяземский П.А. Сочинения. Т.8. - М., 1886. - С. 493

11. Издан анонимно в 2-х томах в Лондоне в 1828 г.

12. Вяземский П.А. Сочинения. Т.8. - М., 1886. - С. 493.

13. Воспоминания графа Владимира Александровича Соллогуба. - СПб., 1887. - С. 128.

14. Житомирский Д. Роберт Шуман. - М., 1964. - С. 493.

15. Веневитинов М.А. Франц Лист и граф Мих. Юрьевич Виельгорский в 1839 году. - С. 489.

16. Одоевский В.Ф. Взгляд на Москву в 1824 // Прибавление к «Московскому телеграфу». - 1825. - №.1. - С. 87-88.

17. Одоевский В.Ф. О музыке в Москве и московских концертах в 1825 г. // Прибавление к «Московскому телеграфу». - 1826. - №8. - С. 100.

Размещено на Allbest.ru