Трансформации христианского эсхатологического мифа в современном медиакультурном пространстве

Размещено на http://www.allbest.ru/

На правах рукописи

Специальность 24.00.01 -- теория и история культуры

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

кандидата культурологии

Трансформации христианского эсхатологического мифа в современном медиакультурном пространстве

Пожаров Алексей Игоревич

Москва 2015

Работа выполнена на кафедре теории и истории культуры НОУ ВПО «Гуманитарный институт телевидения и радиовещания имени М. А. Литовчина»

Научный руководитель:

Строева Олеся Витальевна, кандидат философских наук, доцент, профессор НОУ ВПО «Гуманитарный институт телевидения и радиовещания имени М. А. Литовчина»

Официальные оппоненты:

Никонова Светлана Борисовна, доктор философских наук, доцент, профессор кафедры философии и культурологии НОУ ВПО «Санкт-Петербургский Гуманитарный университет профсоюзов»

Антонов Дмитрий Игоревич, кандидат исторических наук, доцент кафедры истории и теории культуры ФГБОУ ВПО «Российский государственный гуманитарный университет»

Ведущая организация: ФГБОУ ДПО «Академия медиаиндустрии»

Защита состоится 18 апреля 2015 г. в «14» часов на заседании Диссертационного совета Д 210.004.01 в ФГБ НИУ «Государственный институт искусствознания» Министерства культуры РФ по адресу: 125009, г. Москва, Козицкий пер., д. 5, зал заседаний.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке института по адресу г. Москва, Козицкий пер., д. 5, и на сайте института: http://sias.ru/research/dissovets/

Автореферат разослан

Автореферат размещен на сайтах ФГБ НИУ «Государственный институт искусствознания» http://sias.ru/research/dissovets/ и ВАК Минобрнауки РФ www.vak.ed.gov.ru 16 февраля 2016.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат культурологии Стракович Юлия Владимировна.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования

Массовое сознание не остается в стороне от эсхатологической проблематики -- страх перед концом света или надежда на жизнь после смерти всё еще существуют. Особенно активно культура отвечает на человеческую потребность сформировать об этом определенные представления в моменты разнообразных кризисов, коими изобилует и наше время. Будучи учением о последних временах, об искуплении и переходе мира в новое состояние, в сфере массовой культуры эсхатология получает многократное художественное преломление в литературных вселенных, кинематографе, компьютерных играх. Однако сегодня процесс секуляризации западноевропейской цивилизации находится на небывало высоком уровне, и это вызывает потребность выяснить, насколько и как меняется структура и содержание христианского эсхатологического мифа в контексте современной медиакультуры.

Таким образом, необходимость точно охарактеризовать степень присутствия христианских архетипических эсхатологических сюжетов в продуктах культурной деятельности современной западной цивилизации составляет проблему настоящего исследования. Изучение генезиса, структуры и форм функционирования христианского эсхатологического мифа в современной медиакультуре представляется перспективным и определяет актуальность работы.

Степень научной разработанности проблемы

Специальное научное исследование эсхатологии началось с конца XIX в. Число работ, посвященных различным ее аспектам, достигает сотен наименований в год. Этой темой занимались такие ученые, как Дж. Фрэзер, А. Ф. Лосев, В. Н. Топоров, С. С. Аверинцев. Всестороннему рассмотрению подверг эсхатологическую проблему М. Элиаде. Авторы новейших исследований эсхатологической проблематики -- М. В. Ахметова, Д. В. Гусев, И. В. Желтикова, В. Н. Нечипуренко, Ф. Н. Петров. Об эсхатологических доктринах в различных религиозных учениях писали А. А. Али-заде, М. Бойс, Г. Гункель, А. Олрик. А исследования христианской эсхатологии имеют давнюю и мощную традицию -- от раннехристианских попыток комментирования Евангелий через труды апологетов и средневековых Св. Отцов (Иустин Философ, св. Ириней Лионский, Иоанн Златоуст и др.), работы ярких общественно-церковных фигур (папа Бенедикт XVI), детальные исследования лютеранских теологов (Р. Бультман), прозрения русских религиозных философов начала ХХ в. (С. Н. Булгаков, Н. А. Бердяев и др.) -- к современным трактовкам (А. Кураев и др.).

Будучи открытой для исследований по теории и истории культуры, эсхатология изучается также философией, историей, социологией, политологией и религиоведением. В русле культурологии эсхатология рассматривается как феномен культуры; анализируются проблемное поле эсхатологии, эсхатологические тексты как отдельный жанр; также возможно изучение эсхатологических сюжетов в контексте мифа. В настоящем диссертационном исследовании эсхатологическая проблема рассматривается с использованием подходов, выработанных исследователями мифа.

Объект исследования -- христианский эсхатологический миф.

Предмет исследования -- семантика, синтактика и прагматика образа Апокалипсиса в системе современной медиакультуры.

Хронологические рамки исследования ориентированы на период с середины 1980_х гг. по настоящее время. Отдельные аспекты функционирования эсхатологического мифа ретроспективно рассматриваются и в более ранних произведениях массовой культуры ХХ в. для возможности создания целостной картины. Отмечается, что подлинное глубокое исследование современного пласта эсхатологии в массовом сознании немыслимо без обращения и к библейским текстам как к важнейшему ее источнику. Поскольку структурно Ветхий и Новый Заветы по отношению к современным произведениям представляют собой кладезь сюжетов для всё новых и новых вариаций, это определяет построение настоящей диссертационной работы: здесь невозможно формально сослаться на Библию в целом, чтобы вскоре сосредоточиться на подробном анализе какого-либо современного фильма_катастрофы; но напротив, требуется шаг за шагом разбираться в деталях апокалиптических событий, чтобы затем перейти к обзору современной медиапродукции как совокупности своеобразных откликов на христианские архетипические эсхатологические сюжеты.

Цели и задачи исследования

Цель исследования -- выявить элементы христианской эсхатологии (как целостной системы и отдельных апокалиптических мотивов) в произведениях современной медиакультуры.

Для достижения этой цели предстоит решить следующие задачи:

-- рассмотреть эволюцию эсхатологических представлений в различных мифологических, религиозных и философских системах;

-- рассмотреть христианский эсхатологический миф как знаковую систему и выявить его структурно-содержательную модель;

-- сопоставить выявленную модель с интерпретациями эсхатологического мифа в различных видах медиакультуры;

-- проанализировать место центрального образа христианской эсхатологии - образа Христа в произведениях современной медиакультуры;

Гипотеза: В произведениях современной медиакультуры в контексте эклектики постмодернизма наблюдается распад христианского эсхатологического мифа как целостной системы и формирование новой модели Апокалипсиса.

Методология и методы исследования. Ключевые термины.

В основе настоящего диссертационного исследования лежит междисциплинарность, позволяющая осуществить глубокий анализ изучаемого материала, сочетая данные исследований в области культурологии с необходимыми для работы сведениями из истории, философии, религиоведения и богословия.

Для обзора эсхатологических представлений человечества применяется сравнительно-исторический метод. Эсхатология как предмет исследования сочетает в себе масштабную картину изменений и тонкую грань времен, поэтому при ее изучении потребовалось прибегнуть также к историко-философскому анализу, позволяющему осмыслить всё это в более полной мере. эсхатологический мифологический философский христианский

Для всестороннего изучения эсхатологического мифа как знаковой системы применен семиотический анализ, с помощью которого рассмотрены синтактика мифа -- закономерность построения знаковой системы вне связи с интерпретацией, его семантика, раскрывающая отношение означающего к означаемому, и прагматика, раскрывающая взаимоотношения означающего и акцептора. В качестве элементарной единицы в исследовании мифа использовано понятие единичного архетипического сюжета, под которым автор понимает обладающий четко выраженным образом устойчивый элемент архетипа, существующий только в тесной взаимосвязи с другими его элементами и не нуждающийся в дополнительной расшифровке носителями культурной парадигмы, к которой он относится.

В свою очередь, культурный архетип, о котором говорится как об источнике, формирующем эсхатологический миф, можно описать как типическое в культуре, как основной носитель смысла в поле культуры, как способ объяснения культурных явлений. А для определения современного культурного контекста, в котором рассматриваются единичные архетипические сюжеты эсхатологического мифа, автор выбрал термин медиакультура. Дело в том, что именно медиакультура охватывает все культурные артефакты, при создании, распространении и демонстрации которых используются технические средства; именно она возникла и укреплялась, сопровождая цивилизационное развитие от модерна к постмодерну; именно она приносит в массовую культуру понятие «глобального» мышления (рассмотрение функционирования глобального эсхатологического мифа в артефактах в том числе и с мировой популярностью требует применения терминов адекватного масштаба). Способ производства артефактов

В поле медиакультуры реципиент воспринимает предлагаемые ему артефакты как аттракцион. Это предопределено: производители фильмов, игр и литературных вселенных специально отбирают сюжеты, обладающие потенциалом наибольшей зрелищности по ярмарочному, балаганному принципу, превращая даже изначально серьезный контекст произведения в яркий фон, который привлекает и развлекает реципиента, обживающегося в этом виртуальном мире.

Автор также проявил определенный интерес к совокупности подходов, традиционно используемых исследователями-библеистами при изучении эсхатологии. Основным же принципом, положенным в основу данной диссертации, стал принцип методологической нейтральности. Вкупе с дескриптивным подходом он позволяет избежать оценочных суждений по отношению к содержательной стороне различных эсхатологических доктрин.

Основным подходом, позволяющим охватить все методы исследования является системный подход.

Научная новизна исследования

Диссертационная работа представляет собой попытку рассмотреть христианский эсхатологический миф как знаковую систему. В диссертации предложена схема структуры христианского эсхатологического мифа, каждый из структурных блоков которой состоит из единичных архетипических сюжетов. Анализ произведений современной массовой культуры, где присутствуют эти элементы, позволяет сделать вывод, что единичные сюжеты цитируются в этих произведениях в той или иной степени буквальности.

В работе впервые рассмотрен феномен компьютерной виртуальной реальности как одной из форм существования современного эсхатологического мифа. Научная новизна работы состоит также в определении функционирования христианского эсхатологического мифа в современной культуре как симулякра, когда использованные в произведениях искусства христианские эсхатологические сюжеты носят аттракционный характер, но не являются ценностнообразующими.

Положения, выносимые на защиту, и их достоверность

1. Христианский эсхатологический миф действует в произведениях современной медиакультуры вне зависимости от умысла автора, как архетип.

2. В произведениях современной медиакультуры картины конца света не несут в себе системообразующего смысла, а используются только для создания драматического каркаса.

3. Христианский эсхатологический миф существует в современной массовой культуре как симулякр, то есть используются элементы его структурной схемы, но при этом не формируется адекватное им ценностное содержание.

4. Цитирование христианских апокалиптических образов в большинстве случаев носит аттракционный характер.

4. В произведениях медиакультуры происходит осмысление и отражение нового образа Апокалипсиса в контексте современного эклектичного эсхатологического мифа.

Достоверность научных результатов обеспечена теоретической обоснованностью исходных позиций, методологической обоснованностью направления исследования, применением комплекса методов, адекватных как природе предмета исследования, так и задачам, поставленным в работе.

Теоретическая значимость исследования

В диссертационной работе показана возможность семиотического анализа христианского эсхатологического мифа, который представлен как знаковая система; выделена его синтактика, семантика и прагматика. Автором рассмотрен генезис и развитие христианского эсхатологического мифа от протоиндоевропейского мифа, через ветхозаветное время до наших дней, что позволило классифицировать эсхатологический миф по отношению к формам его реализации (апокалиптика, мессианство и милленаризм).

Автором также освещено функционирование христианского эсхатологического мифа в современной культуре на основе анализа ее артефактов, относящихся к эсхатологической тематике, что позволило выявить в них христианские эсхатологические сюжеты. В исследовании рассмотрены ранее остававшиеся вне данного научного контекста феномены, такие как субкультура «зомби-апокалипсис» и онлайн-игры.

Исследование христианского эсхатологического мифа как знаковой системы представляет общекультурологический смысл как построение теоретической модели, которую можно применить для интерпретации произведений современной медиакультуры.

Работа представляется значимой для понимания особенностей массовой культуры XX--XXI вв. Выводы, полученные в ходе диссертационного исследования, могут быть использованы для анализа других аспектов современной культуры.

Практическая значимость исследования

Основные положения, изложенные в диссертации, могут быть использованы как для теоретических научных исследований, так и при составлении учебно-методических курсов по таким дисциплинам, как культурология, история культуры, теория культуры, философия культуры, религиоведение, а также при прогностическом изучении развития современной культуры.

Соответствие паспорту научной специальности

Данное диссертационное исследование «Трансформации христианского эсхатологического мифа в современном медиакультурном пространстве» соответствует паспорту научной специальности 24.00.01 «Теория и история культуры» (Исторические науки, искусствоведение, культурология), параграфам: 7 («Культура и религия»), 9 («Историческая преемственность в сохранении и трансляции культурных ценностей и смыслов»), 16 («Традиции и механизмы культурного наследования»), 21 («Традиционная, массовая и элитарная культура»), 30 («Художественная культура как целостное образование, ее строение и социальные функции»)

Апробация исследования

Диссертация обсуждена 21 октября 2015 г. на заседании сектора медийных искусств Государственного института искусствознания, одобрена и рекомендована к защите. Отдельные положения диссертационного исследования освещались на IV Всероссийской конференции «Ночь: новые гуманитарные исследования» (24--26 ноября 2011 г., Москва, ГИИ); V Международной конферениции «Развлечение и искусство» (28--30 ноября 2012 г., Москва, ГИИ); Всероссийской конференции «Меняющаяся картина мира в искусстве домашних экранов» (16 апреля 2013 г., Москва, ГИИ); Всероссийской конференции «Современные экранные миры и реальность» (21--23 апреля 2014 г., Москва, ГИИ), VII Международной конференции «Развлечение и искусство» (26--28 ноября 2014 г., Москва, ГИИ); 12 Всероссийской конференции «Экранная культура начала ХХI века» (15-17 апреля 2015 г., ГИИ), конференции «Литература в зеркале медиа» (25-26 ноября 2015 г., Москва, ГИИ), а также на конференции «Виртуальные миры XX--XXI вв.» (8 июня 2012 г., ГИТР) и межфакультетском круглом столе «Экранная культура: миф, дискурс, нарратив» (1 октября 2015 г., ГИТР). Основные положения работы представлены в пяти научных публикациях.

Структура диссертации

Диссертационное исследование состоит из введения, 2 глав (7 параграфов), заключения и списков (литературы, фильмов и онлайн-игр).

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обоснована актуальность и степень научной разработанности темы исследования, поставлена научная проблема, сформулированы цель и задачи исследования, его объект и предмет, обозначены методологические принципы работы и основные положения, выносимые на защиту, определены научная новизна исследования, его теоретическая и практическая значимость.

В главе 1 «Анализ эсхатологической проблемы» показаны генезис и структура эсхатологического мифа.

В параграфе 1.1 -- «Понятие эсхатологии» -- дается определение эсхатологии как учения о конечных судьбах человеческой личности (индивидуальная эсхатология) и всего сущего (универсальная эсхатология). Приводятся необходимые для понимания термина этимологические сведения. Далее дается типология подходов к представлениям об эсхатологии, включая древний мифологический, общерелигиозный, авраамически_иудейский, христианский с его разнообразными оттенками (от почтительного толкования священных текстов в средние века до умопостроений русских религиозных философов начала XX в.), катастрофически-позитивистский, социально_революционерский, экзистенциалистский подходы и, конечно, упрощенно_массовый подход. Все более широкое распространение эсхатологических взглядов в настоящее время объясняется тем, что из-за катастрофизма последних дней страх перед хрупкостью бытия становится зрим и нагляден для каждого. Для дальнейшего исследования важнейшим является то, что помещение событий в эсхатологический контекст наделяет их смыслом и становится способом преодолеления экзистенциального ужаса.

В параграфе 1.2 -- «Миф как способ исследования эсхатологической проблемы» -- указывается, что в рамках культурологии понятие эсхатологической проблемы целесообразнее всего рассматривать при помощи эсхатологического мифа. Миф и мифологическое мышление изучались с разных позиций, в том числе с позиции функционирования в примитивном или современном обществе (М. Элиаде), а также с точки зрения константности присутствия мифологем в социуме (А. Лосев и Р. Барт). Эти концепции, к которым обращается автор, наиболее полно раскрывают механизм функционирования архетипических мифологем в современной культуре. За основу берется определение Лосева, считавшего мифологическое мышление системой, отвергающей индивидуальный смысл и передающей в своих проявлениях смысл архетипический, что позволяет проследить преемственность структурных особенностей эсхатологического мифа в исторической перспективе с древнейших времен до наших дней. Учтены и взгляды М. Элиаде, рассматривавшего укорененность мифологического сознания в коллективном восприятии. Движущей силой для разворачивания диссертационного исследования стала концепция семиологической системы Р. Барта, в рамках которой изучается эсхатологический миф как таковой (как сообщение), и миф используется как метод, как язык, помогающий разобраться в непростой эсхатологической проблематике.

Итак, для носителя мифологического сознания миф есть реальность, экзистенция, которой постоянно пронизана человеческая жизнь во всех сферах культуры. Миф постоянно присутствует во всей истории как фактор человеческого сознания и как продукт коллективного сознания, сохраняющего и преобразующего мифологические повествования в соответствии с актуальной социокультурной парадигмой. Мифы функционируют как слепки архетипических сюжетов и носят универсальный разъяснительный характер. Миф является сложной семиотической системой, которую можно подвергнуть анализу и выявить в ней определенную структуру. Миф можно рассматривать как попытку присвоения значения любому означаемому, которое человек считает важным. И это напрямую касается эсхатологической проблематики.

В параграфе 1.3. -- «Эсхатологический миф и его структура в разных культурах, начиная с древнейших времен» -- дается краткий обзор трансформации эсхатологического мифа. Сначала рассматриваются концепции праиндоевропейского, индоарийского, зороастрийского и скандинавского мифов. В этих эсхатологических моделях выявляются архетипические сюжеты и образы (рай, ад, чистилище, посмертные муки, воскресение, Последняя битва, Страшный суд, конец мировой истории, воскресение мертвых, посмертное воздаяние праведникам и грешникам, созидание нового совершенного мира), которые в дальнейшем будут присутствовать в христианской эсхатологической парадигме.

В подпараграфе 1.3.1 -- «Ветхозаветный эсхатологический миф» -- рассматривается эсхатология иудаизма как источник христианской эсхатологии. Выработка эсхатологических объяснений для характеристик времени привела к появлению подробно разработанной апокалиптики и мессиологии. Завершение исторической миссии богоизбранного народа Израиля должно будет произойти с появлением Мессии -- `помазанника', который восстановит царство Израиля и соберет находящийся в рассеянии еврейский народ воедино, после чего на земле воцарится вечный мир и покой, и люди будут жить в счастье и благоденствии. В параграфе подробно проанализированы основные эсхатологические сюжеты и образы из книг пророков Амоса, Осии, Исаии, Иоиля, Иеремии, Иезекииля, Даниила на предмет наличия эсхатологических архетипических сюжетов, последовательно расположенных друг за другом.

Эта последовательность архетипических сюжетов, повторяемых из повествования в повествование, конспективно изложена уже в подпараграфе 1.3.2. -- «Структурная схема индоевропейского и ветхозаветного эсхатологических мифов»: мир погружается в хаос, упадок виден во всех сферах человеческого существования; человечество разделено на две неравные части -- праведников и грешников, участь первых в преддверии катастрофы ужасна, но впоследствии станет благой, тогда как вторые пока торжествуют, но позднее будут наказаны; центральным пунктом эсхатологического архетипа является описание Последней Битвы как события, завершающего мировую историю и придающего ей смысл; происходит преобразование нынешнего мира через огненное очищение и возрождение в новом качестве. Справедливое воздаяние грешникам и праведникам сообразно их заслугам.

Важнейшей темой в иудейском эсхатологическом мифе проходят мессианские ожидания. Затем, уже для христиан, фигура Мессии определит образ грядущего Христа как цель времени.

В параграфе 1.4. -- «Христианский эсхатологический миф» -- рассмотрена структура имеющей остро выраженную эсхатологическую направленность христианской парадигмы. Христианская апокалиптика явилась логическим продолжением иудейских эсхатологических представлений. Утверждается, что христианская общая эсхатология тесно связана с частной, так как основной ее идеей является воскресение из мертвых в Судный день, и уверенность в этом подкрепляется верой в воскресение Христово.

В подпараграфе 1.4.1 -- «Концепция христианской эсхатологии» -- подчеркивается, что, хотя традиционно синоптическая эсхатология, эсхатология Посланий и эсхатология Иоанна изучаются раздельно, в задачу данного диссертационного исследования, напротив, входит выделение общих моментов в эсхатологических сюжетах Нового Завета, рассматриваемых далее рядом друг с другом. Все три синоптические Евангелия имеют общий эсхатологический раздел, посвященный пророчеству о конце мира, являющемуся следствием явления в мир Христа. Отмечается, что особый интерес представляет эсхатология книги Откровения от Иоанна, в которой суммируются все эсхатологические мотивы Ветхого и Нового Заветов, формируя целостную и одновременно сложную картину, рассматриваемую из удаленной от действия позиции наблюдателя, находящегося в эсхатоне, в точке качественного изменения современного (или привычного нам) бытия, что по возвращении Иоанна раскрывает в мире божественную трансцендентность. И такая сложность конца человеческой истории, подчиняя эту историю высшей онтологической цели, одновременно показывает, что существование каждого отдельного человека есть высшая онтологическая ценность.

В параграфе 1.4.2 -- «Синтактика и образы христианского эсхатологического мифа. Кенозис как характеристика мессиологической уникальности Христа» -- с опорой на структурную схему, выстроенную при рассмотрении ранее описанных в исследовании эсхатологических мифов, строится подобная ей схема применительно к христианскому эсхатологическому мифу.

1. Глобально искажается миропорядок, наступает хаос, активизируются силы зла: происходит уклонение от истинной веры; десакрализация священных мест; падение нравов и торжество порока; показана неправедность властей, продавшихся злым силам; опрокидывается общественная иерархия; привычные предметы и сферы деятельности становятся опасными; грешные не принимают знамений и смеются; усиливаются гонения на праведных; звучит возглас о мире и безопасности как кульминационный пункт последних дней. Нарастает противостояние праведных и грешных перед грядущей Последней битвой: необходимо выполнение особенных условий для того, чтобы попасть в число избранных. Речь идет об аскетизме, неприятии новых порядков и даже о бегстве от них.

2. Наступает Последняя Битва:

Появляются приметы наступления самих апокалиптических событий: стихийные бедствия (землетрясения; эпидемии, болезни; экологические катастрофы); голод; войны; нашествие иноземцев; невиданные явления; разрушается космический порядок; эсхатологический кризис наступает внезапно. появляется множество лжемессий, в том числе предтеча Антихриста, творящий чудеса; приходит и сам Антихрист и захватывает власть во всем мире.

Разворачивается мессианская тема: мессианский персонаж во время своей жизни не отличается от других людей и занимает незначительное положение в социальной иерархии; он добровольно приносит себя в жертву; его местопребывание к началу апокалиптических событий неизвестно, его второе пришествие только ожидается; он появляется во славе, побеждает персонифицированное зло, наказывает грешных и вознаграждает избранных. В качестве характеристики мессиологической уникальности Христа по отношению к архетипическому ряду умирающих и воскресающих богов (Дионис и мн. др.) в культурологический контекст вводится понятие кенозиса -- этот термин означает добровольное умаление Христом собственной воли и всецелое препоручение ее Богу как условие достижения спасения человека в череде эсхатологических событий.

3. Показан образ грядущего преображенного мира: царствие праведных, преображение земли и небесный Иерусалим как ее образ, воскресение мертвых.

Эти архетипические сюжеты можно экстраполировать на весь состав христианских эсхатологических представлений, отраженных, в частности, и в современной культуре.

Параграф 1. 5 -- «Прагматика христианского эсхатологического мифа» -- посвящен рассмотрению места этого мифа и его единичных архетипических сюжетов в системе культуры и начинается с классификации культур по степени активности в них эсхатологического мифа: 1) эсхатологический миф отсутствует или редуцирован; 2) эсхатологический миф латентен и описывает ситуацию разрушения Космоса как обратный космогонический процесс; 3) эсхатологический миф актуален, возможная гибель мира и вопросы посмертного существования важны для каждого, апокалиптические события и конец света видятся в ближайшей исторической перспективе или уже начинают происходить, а наиболее актуальной эсхатология становится в моменты кризисов, охватывающих такое общество или его часть. В настоящее время мы живем в условиях актуализированного эсхатологического мифа. В подпараграфе 1.5.1 -- «Формы существования иудеохристианских эсхатологических представлений в культуре: мессианство, милленаризм и апокалиптизм» -- рассмотрены феномены, названные в его заглавии, которые возникли и развивались в рамках религиозно-мифологического дискурса. Мессианство можно определить как жажду наступления справедливости на земле, связанного с пришествием идеального царя_спасителя последних времен, приносящего с собой исправленное состояние мирового бытия. Эта жажда пробуждается в массовом сознании во времена обострения общественных противоречий. Милленаризм, или хилиазм -- учение о тысячелетнем царствии праведников на земле, сформировавшееся в иудеохристианской религиозной традиции и опирающееся на стихи из Откровения Иоанна: «Они ожили и царствовали со Христом тысячу лет. Прочие же из умерших не ожили, доколе не окончится тысяча лет. Это -- первое воскресение» (Откр. 20:4,5). А апокалиптизм развивает идею, высказанную пророком Даниилом и Иоанном Богословом о том, что посредством Божественной воли история закончится вселенской катастрофой и судом над человечеством.

В подпараграфе 1.5.2 -- «Эсхатология ожидания и реализованная эсхатология» -- разграничиваются термины, упомянутые в его заглавии. На взгляд автора, сочетание реализованной и ожидаемой эсхатологии является центральным местом христианского эсхатологического архетипа (Царство Божие неотвратимо наступит в полном соответствии с пророчествами, но те, кто препоручает себя Иисусу уже сейчас, живут в эсхатологическом «завтра», находящемся вне времени).

Глава 2 «Христианский эсхатологический миф в современной медиакультуре» посвящена исследованию отражения рассматриваемого мифа в таких формах современной культуры, как артхаусное кино, массовые фильмы-катастрофы, литература жанра фэнтези, феномен зомби-апокалипсиса и компьютерные игры в эстетике постапокалиптики.

Сначала даётся краткая характеристика современного общества, описываемого как носитель нового мифологического сознания, которое отличается некритичностью, но в отличие от архаического мифологического сознания проникнуто наукообразием. Для него имеют равную авторитетность и важность все разноплановые источники эсхатологических сюжетов, существующие в медиапространстве, будь то данные научных исследований, излагаемые в популярной форме; современные философские системы, тоже популяризированные; контент средств массовой информации; искусство, без разделения на массовое и элитарное; религиозные и оккультные учения.

В параграфе 2.1.-- «Христианские эсхатологические сюжеты в медиакультуре» -- дается описание и классификация наиболее распространенных в медиакультуре эсхатологических сюжетов. Отмечается, что развитие картины апокалипсиса все шло через все виды искусства к современному состоянию. В настоящее время редко можно встретить произведения, которые содержали бы описание большого Апокалипсиса целиком, в прямом описании или даже в форме аллюзии либо непрямого цитирования, поскольку секуляризированное общественное сознание не нуждается в присутствии в произведении культуры Христа как центральной фигуры христианского апокалиптического сюжета.

В подпараграфе 2.1.2 -- «Эсхатология ожидания в современной медиакультуре» анализируются фильмы «Меланхолия» (реж Л. фон Триер) и «Песни со второго этажа» (реж. Р. Андерссон), что позволяет определить трансформацию эсхатологии ожидания в поле современной медиакультуре в сторону сопоставимости Апокалипсиса как вселенской катастрофы с личной трагедией индивидуума, что позволяет говорить о смыкании общей и частной эсхатологии. Также в качестве предвестников наступления Апокалипсиса для носителей неомифологического сознания рассматривается широкий спектр культурных артефактов: от теории всемирного заговора, который проецируется на образ коллективного антихриста, и страха перед глобализационными процессами. Отмечая такие приметы современности, как скептицизм по отношению к религии и нравственности, неприятие Церкви и власти как легитимных, заслуживающих доверия институтов и общую атмосферу страха и неуверенности, можно выделить основные архетипические образы, составляющие первый структурный блок эсхатологического мифа.

В подпараграфе 2.2 -- «Реализованная эсхатология и апокалиптика в современной медиакультуре. Фильмы-катастрофы» -- в контексте современной медиакультуры рассматривается следующий сюжетный блок христианского эсхатологического мифа, описывающий катастрофическое разрушение привычного миропорядка. Гибель человечества или его части в катастрофе как сюжет наиболее востребована в кино. В подпараграфе производится обзор распространенных сюжетов, таких как катастрофа космического характера («Армагеддон»,1998 г., США, а также мн. др.), вторжение инопланетян («Поле битвы -- Земля» ,2000 г., США, а также мн. др.) и не только; отмечается массовый страх безответственного обращения с наукой, страх перед всеобщей компьютеризацией и созданием искусственного интеллекта и др. Рассмотрев образы, содержащие условия, приметы и способы осуществления вселенской катастрофы и получившие запечатление в современной культуре, можно убедиться, что они базируются на христианских архетипических сюжетах, однако в контексте современного массового сознания апокалиптические образы играют иллюстративную, шаблонную роль: человечество (или его часть) оказывается перед угрозой некоего катастрофического события, герой или группа героев ценой неимоверных усилий или самопожертвования находят способ спасти человечество или его часть от гибели, спасенное человечество (или его часть) продолжает существовать на прежних основаниях, а не возрождается в преображенном мире. Перманентное рекомбинирование эсхатологического сюжета приводит к поливариантности Апокалипсиса в современном сознании, откуда из-за множества причин возможной гибели человечества исчез единый образ конца света. Гибель универсума тиражируется в разных проекциях, ранее цельное описание Апокалипсиса как последовательности катастрофических образов уступило место многообразию возможностей, каждая из которых равноценно вероятна. Это отражается и в реализованной эсхатологии: любое событие может быть истолковано как примета последних дней, любое его последствие может привести к концу света.

Одним из способов разрешения этой напряженности становится внедрение в декорации апокалиптической катастрофы героического сюжета, что делает Апокалипсис преодолимым испытанием. Бесконечное число апокалиптических угроз порождает постоянный поиск способов их нейтрализации. В этом заключается смысл бесчисленности фильмов-катастроф, различающихся незначительными сюжетными изменениями -- каждый из них привносит в массовое сознание очередное описание сценария, следуя которому реципиент может спастись от вселенской катастрофы.

В подпараграфе 3.2.3. «Мессиологический сюжет в эклектичном современном эсхатологическом мифе» - производится анализ наиболее популярного в последнее время произведения в жанре фентази - саги о Гарри Поттере. Рассматривая повествование как отражение эклектичного неомифологического сознания, тем не менее можно отметить большое количество христианских аллюзий, включающих фактически всё евангельское повествование - от Благовещения до Воскресения. Отмечая жизнеспособность христианского мессиологического архетипа тем не менее делается вывод, что фигура Христа как мессии не присутствует в произведениях современной медиакультуры, а центральное место в повествовании отдается различным комбинациям героического или инициационного архетипического сюжета.

В параграфе 2.2 -- «Постапокалиптика в современной медиакультуре». освещаются попытки осмысления существования современного человечества, пережившего апокалиптическую катастрофу.

В подпараграфе 2.2.1 - «Зомби-апокалипсис» - описывается, как воскресение людей в виде оживших мертвецов-зомби разрешает проблему личной эсхатологии в соответствии с секулярными представлениями, господствующими в современном мире, фильмы зомби-апокалипсиса представляют собой попытку осмысления посмертия, разрешая подобным способом проблему личной эсхатологии в соответствии с секулярными представлениями, господствующими в современном мире. После смерти не будет ничего, воскресение мертвых -- в отличие от христианского эсхатологического архетипа -- трактуется как бессмысленное восстание гниющей плоти, а значит, не будет никакого Нового Иерусалима и царства праведников. Идея Страшного суда и воскресения обессмысливается, по сути помещая человека в момент бесконечного Страшного суда без фигуры Судьи, момента и принципа воздаяния, в бесконечное Чистилище без надежды покинуть его. Это, в свою очередь, созвучно пессимизму, рассмотренному при анализе артефактов, описывающих эсхатологию ожидания, выражающихся у Л. фон Триера в словах «Мы одиноки во Вселенной и дальше ничего не будет».

В подпараграфе 2.2.2. «Псевдосредневековье в саге Дж. Мартина «Песнь льда и огня» и в фильме А. Германа «Трудно быть богом» - говорится о том, что стремясь изобразить современность более выразительно и гипертрофированно подчеркиивая некоторые ее характеристики, артефакты современной медиакультуры часто ассоциируют ее с утрированным, условным Средневековьем. Джордж Мартин в своей псевдосредневековой саге «Песнь льда и огня» (с 1991 г.), нашедшей массовую аудиторию после выхода сериала «Игра престолов» (2011 г.), рассматривает жестокую Вселенную, наполненную бессмысленностью и безнадежностью. Алексей Герман в своем последнем фильме «Трудно быть богом» (2013 г.) решает эту же задачу силами эстетики: он наполняет мир оптимистов-Стругацких бесконечной грязью; при этом германовский Арканар в котором табуировано понятие Бога, не претерпевает преображения даже после арканарской резни. Обе псевдосредневековые сконструированные вселенные отличают общие черты:

-- цивилизационная статичность мира, в котором периодические локальные катастрофы не обнуляют цивилизацию, а только сотрясают ее. Не происходит гибели старого мира и построения нового;

-- сложные, фрактально вложенные друг в друга временные циклы являются не повторением один другого, а вариациями развития событий;

-- вселенные Дж. Мартина и А. Германа эклектичны, в них сосуществуют самые разные религиозные и мифологические системы, при этом в описываемых мирах царит странное религиозное равнодушие. Верующие (если они есть) в этих Вселенных не пламенные, а скорее теплохладные, по определению апостола Павла;

-- определяющими чувствами героев становятся страх перед будущим и неопределенность. Все персонажи жаждут избыть ту самую «неуверенность», о которой мы говорили в начале;

-- основной характеристикой миров у Германа и Джорджа Мартина является абсурдная, бессмысленная жестокость.

В подпараграфе 2.2.3. «Трансформация эсхатологического мифа в компьютерной игре S.T.A.L.K.E.R. и во вселенной «Метро 2033» - говорится о том, что традиции игровой культуры этого сегмента чрезвычайно разнообразны и включают в себя как языческие мотивы технофобии, и сформированную в годы холодной войны эстетику страха ядерной катастрофы, но все они так или иначе базируются на осмыслении вопроса индивидуального или глобального посмертия, относящегося к эсхатологической проблематике.

Основанные на фильме Тарковского, книге Стругацких и Чернобыльском взрыве, сюжет и судьба вселенной игры S.T.A.L.K.E.R. сложны и структура христианского эсхатологического мифа в ней трансформирована. Сталкеру Стрелку по ошибке дается задание уничтожить самого себя. А во вселенной «Метро 2033» Д. Глуховского, как оказывается, «черные», вопреки опасениям, и не думали нападать на жителей постапокалиптического московского метрополитена.

Все эти миры представляют нам безнадежный апокалипсис без Христа. В произведениях постапокалиптической культуры находят свое отражение декларируемые в современном обществе добродетели -- стремление к абсолютной свободе как противовес христианскому смирению, стремление к гедонизму как противовес христианской аскетике, стремление к конкретизации целей в противовес сложности и неоднозначности христианской этики. Современная постапокалиптика в произведениях массовой культуры и в общественном сознании не несет функций заключительного структурного блока эсхатологического сюжета. Во-первых, вселенская катастрофа при ее внешнем соответствии эсхатологическому архетипу далеко не всегда рассматривается как кара человечеству за грехи, а зачастую возникает спонтанно, и в результате цепи катастроф гибнут невинные. Во-вторых, победа здесь обретается в результате целенаправленной деятельности героев, превозмогающих трудности, а не в результате Божественного вмешательства или веры что, несмотря на глобальность возможной угрозы, не позволяет отнести эти сюжеты к мессианским. В-третьих, в новой постапокалиптике отсутствуют идеи Страшного суда, воскресения и воздаяния. Наконец, в результате апокалиптических событий в данном случае не происходит преображения человечества или универсума. Если же оно произошло до начала разворачивания сюжета, то статичность мира с окончанием действия остается не потревоженной (или изменения локализованы).

В Заключении сформулированы основные выводы диссертационного исследования, проанализирована степень реализации поставленных в работе задач и намечены перспективы их дальнейшей разработки.

Современная медиакультура, осмысливая образ Апокалипсиса, использует симбиоз, эклектику из христианских и языческих образов, различных фобий и теорий катастрофизма. Христианский эсхатологический миф присутствует в этой эклектике лишь фрагментарно, за счет вытеснения из массового сознания фигуры Христа как ценностнообразующего образа апокалиптики.

Западное эсхатологическое сознание, базирующееся на могучем двухтысячелетнем христианском эсхатологическом архетипе, начало искать новые формы, в которые стало облекать старые архетипические сюжеты. Постмодернистское рекомбинирование эсхатологического сюжета привело к поливариантности сюжета Апокалипсиса в современном сознании, откуда из-за множества причин возможной гибели человечества исчез единый образ конца света. Происходит трансформация понятия Апокалипсиса от вселенской катастрофы к индивидуальной потере смысла жизни.

Гибель же универсума тиражируется в разных проекциях, ранее цельное описание Апокалипсиса как последовательности катастрофических образов уступило место многообразию возможностей, каждая из которых равноценно вероятна. Это отражается и в реализованной эсхатологии: любое событие может быть истолковано как примета последних дней, любое его последствие может привести к концу света.

Одним из способов разрешения этой напряженности становится внедрение в декорации апокалиптической катастрофы героического сюжета, что делает Апокалипсис преодолимым испытанием. Бесконечное число апокалиптических угроз порождает поиск бесконечного количества способов их нейтрализации. В этом заключается смысл огромного числа фильмов-катастроф, немного различающихся сюжетами, каждый из которых предлагает реципиенту очередной сценарий спасения.

Поскольку все силы человечества в новейших апокалиптических сюжетах сводятся лишь к спасению старого мира, к попытке вернуть мир, повреждаемый в результате катастрофы, в состояние стабильности, то мы можем говорить о принципиально новой модели апокалипсиса. Это Последняя битва, за которой ничего не следует. Современный апокалипсис, в отличие от христианского, лишен смысла, потому что он более не является итогом замысла высшего существа или деятельности человека, это лишь одна из бесчисленных случайно генерируемых возможностей.

Все это дает основания полагать, что христианский эсхатологический архетип в современной культуре не несет смысловой наполненности. Это, в свою очередь, подтверждает гипотезу о том, что этот миф существует в современной массовой культуре как симулякр -- то есть используются элементы его структурной схемы, при этом не формируя адекватное им ценностное содержание, делая этот миф аттракционом.

Объем диссертации -- 137 с. (общий объем вместе с приложениями -- 157 с.).

Списки в приложении

Диссертация снабжена тремя списками в приложении -- библиографией (233 наименования), фильмографией (45 наименований) и геймографией (15 наименований). Круг источников, использованных в процессе исследования, широк и состоит из разноплановых произведений, как рассматривающих различные теоретические аспекты эсхатологической проблематики либо уточняющих понятие мифа, так и художественно реализующих христианский мифологический архетип в массовой культуре.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИОННОГО ИССЛЕДОВАНИЯ ОТРАЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ

Статьи в изданиях, входящих в перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, рекомендованных ВАК Минобрнауки России

1. Пожаров А. И. Современная постапокалиптика как форма существования эсхатологического мифа на примере компьютерной игры S.T.A.L.K.E.R. // Обсерватория культуры. -- 2014. -- № 6. -- С. 39--43, 1 печ.л.

2. Пожаров А. И. Современное искусство: двоичный код вместо анализа // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. -- Краснодар, 2014. -- № 11. -- Ч. 1. -- С. 56--60. 1/2 печ.л.

3. Пожаров А. И. MMORPG как новый вид культурной коммуникации // Историческая и социально-образовательная мысль. -- Краснодар, 2015. -- Т. 6. -- № 6. -- Ч. 2. -- С. 287--292. 1 печ.л.

4. Пожаров А. И. Вечное средневековье: Модели времени в современной массовой культуре // Обсерватория культуры. -- 2015. -- № 3. -- С. 38--43. 1 печ.л.

Статьи в других изданиях

Пожаров А. И. «Я повернул глаза зрачками в душу». Ночь и ужас в кино и вокруг нас // Художественная культура. -- 2012. -- № 2. -- [Электронный ресурс]. URL: http://sias.ru/publications/magazines/kultura/vypusk-2/prikladnaya-kulturologiya/521.html. (дата обращения 01. 02. 2015) 1 печ.л.

Размещено на Allbest.ru