Приемы эстетики "театра абсурда" как способ разоблачения терроризма в пьесе С. Мрожека "Прекрасный вид"

Размещено на http://allbest.ru

Ставропольский государственный педагогический институт

Кафедра русского языка и литературы

Приемы эстетики «театра абсурда» как способ разоблачения терроризма в пьесе С. Мрожека «Прекрасный вид»

Погребная Я.В.

Доктор филологических наук, профессор

Объективным фактором развития современного мира выступает его глобализация, то есть все большая экономическая, политическая, культурная и религиозная интеграция стран и регионов. Глобализация неизбежно ведет к преодолению различий, к унификации дифференцированных сущностей, и не менее неизбежно и объективно порождает и стимулирует процессы автономизации, деинтеграции и идентификации.

Таким образом, современному миру свойственна глобальная противоречивость, реализуемая и как историческая данность и как историческая перспектива: современный мир предстает в виде гаммы решений, спектра возможностей и вероятностей, в нем отсутствует некоторый единый, общий план развития и единое направление движения и развития.

Современные ученые И. Пригожин и И. Стенгерс, рассматривающие современный мир как глобальную самоорганизующуюся систему, в которой действуют как факторы, ее стабилизирующие, центробежные, так и аттракторы - факторы дестабилизирующие, центростремительные, причем, обоим факторам свойственна динамичность, оба задают вектор развития мира, но придают этому вектору разное направление [4, С.49].

Априори существующая диалектичность мира и обусловленная ею динамичность сообщает любому противоречию тенденцию развития в статус антагонистичного. Именно таким образом вследствие обострения антиглобалистских тенденций, из стремления к сохранению идентичности, как политической, экономической и культурной независимости, возникает крайнее обострение противоречий между глобализацией и автономизацией, ведущее, в числе прочих факторов более частного характера к появлению и распространению международного терроризма.

Современные исследователи феномена терроризма объясняют трудности борьбы с ним неизученностью психологической природы этого явления. Как психологический феномен терроризм, равно как и сам образ террориста, не могли не привлечь внимание писателей и художников, создавших произведения искусства, могут помочь разобраться в психологии террориста, а, следовательно, лучше вооружить общество в борьбе с террористической угрозой. Анализируя роман Дж. Апдайка «Террорист» (2006), Дина Суворова так формулирует идеологическую задачу, которую ставил перед собой писатель: «Апдайк в этом романе, очевидно, пытается понять, как формируется психология террориста» [6]. Открывая эфир передачи, посвященной проблеме терроризма в современной художественной литературе, Александр Генис справедливо подчеркнул: «Террор бросает вызов не только нашей цивилизации, но и нашему искусству. Оно вынуждено решать своими, художественными средствами ту же задачу, которая стоит перед всей планетой: понять врага» [2].

Английский писатель Грэм Грин (1904-1991) в романе «Комедианты» (1966, экр. 1967), американский писатель и публицист Джон Апдайк (1932-2009) в романах «Переворот» (1978) и «Террорист» (2006), австралийский писатель Джон Кутзее (р.1940, лауреат Нобелевской премии по литературе 2003 года) в романе «Жизнь и время Михаэля К.» (1989), отечественный писатель Дмитрий Быков (р.1965) в романе «Эвакуатор» (2005) создают, обобщая явления и акты действительности в статус художественного образа, модель террористически управляемого мира.

Чертой типологического сходства во всех реалистических произведениях, художественно разрабатывающих и психологически исследующих феномен терроризма, выступает условность, безликость образа самого террориста. абсурдистский драма мрожек терроризм

В романе «Комедианты» Г. Грина тонтон-макуты носят темные очки даже ночью, они стремятся быть похожими друг на друга, стремятся подчеркнуть свое сходство и всячески скрыть различия, среди них не выделяется ни один герой, так как форма и темные очки, свободно перемещаются от одного героя к другому: вместо одного тонтон-макута в роли угрожающего карателя завтра явится другой с тем же именем - функция террора поглощает человеческую личность, превращая человека в исполнителя функции и только. Юный Ахмад - герой романа Апдайка «Террорист» - мечтает стать частью воинства Аллаха, бороться за чистоту духа с миром наживы, разврата, навязчивой рекламы, заставляющей приобретать множество ненужных вещей, то есть с современным обществом потребления американо-европейского образца, которое убивает, по мнению Ахмада, в человеке Бога. При этом себя Ахмад осознает не самостоятельным человеком, а частью превосходящего его целого - частью великой армии праведников, готовых к джихаду. Оказавшись на конспиративной квартире перед совершением теракта, Ахмад понимает, что несколько людей жили тут до него, однако в комнате нет никаких следов их пребывания, по которым можно было бы идентифицировать их индивидуальность, и сам Ахмад таких следов не оставит: «Ахмад рад, что в этой надежной комнате нет никаких следов его пребывания. Он чувствует, что здесь он разряжается перед предстоящим резким подъемом сил, взрывом быстрым и мощным, как мускулистый белый конь Барак» [1].

Когда вербовщик передает Ахмаду последние наставления, тому кажется, что тот стоит и смотрит на него, «как он сам стоял над червем и жуком» [1]. Ахмад превращается в орудие совершения теракта, он утрачивает не только индивидуальность, но саму принадлежность к человеческому роду, поэтому мысленно уподобляет себя священному коню пророка, червю, жуку. В романах Дж. Кутзее и Дм. Быкова терроризм вообще представлен как некоторое неперсонифицированное явление: взрывы и убийства происходят постоянно, но парадоксальным образом никто и не пытается установить, кто собственно творит беззаконие, от кого исходит произвол: террористы безлики, выступая только как проводники террора как деструктивной идеологии и разрушительной силы.

Именно эта неперсонифицированность терроризма как социального явления, его обращенность к коллективному бессознательному, к области мифологически обобщенных архетипов и рудиментов коллективного архаического мышления, а не к индивидуальному сознанию конкретному человека приводит к тому, что специфические черты терроризма как антигуманного в своей сути явления, разрушающего индивидуальность и нивелирующего личность, превращающего человека в слепого проводника убийиственной, разрушительной для других и разрушающей ее носителя идеологии, оказывается конгениальна нереалистическим типам художественного сознания. Пьеса польского авангардиста Славомира Мрожека (1930-2013) «Прекрасный вид» (1998) написана под впечатлением событий в Косово. Драматургия С. Мрожека отвечает эстетическим принципам «театра абсурда». Свою задачу «театр абсурда» видел в разоблачении стереотипов человеческого поведения, показе их разрушительной и обезличивающей роли. Персонажи «театра абсурда» мыслящие и изъясняющиеся штампами, теряли способность к коммуникации и взаимопониманию, утрачивали собственную идентичность, имя, память. Павел Руднев, характеризуя персонажей абсурдистской драмы, подчеркивал: «Чаще всего в пьесах театра абсурда мы видим не индивидуальности, а типажи, человека-функцию, социальные маски, лишенные индивидуальных черт и даже имен» [5].

Хотя в пьесе «Прекрасный вид» место действия не конкретизировано, однако, по отдельным репликам персонажей его можно локализовать: «Греция, Рим… Албания…» [3] Герой не раз выражает сожаление, что не выучил албанский, все события происходят в одной и той же гостинице, которая на самом деле представляет собой реконструированный монастырь (частью Косово выступает Метохия - в дословном переводе с греческого - «монастырская земля», «церковный надел»). Герои пьесы не имеют имен: в первом действии пьесы это некие условные «он» и «она», которых война случайно застала во время отпуска и безымянный снайпер на крыше; во втором действующие лица те же, только снайпер теперь перемешается в номер, а спутник героини оказывается за пределами гостиницы. Герои уверены, что снайпер охотится за кем-то другим, но и первое и второе действие драмы заканчиваются выстрелом, который направлен в кого-то из них: сначала в женщину, потом в мужчину. Первое действие пьесы показывает, как мир охватывает террор: герои - немолодая пара - хотят отдохнуть у моря, в старой гостинице с прекрасным видом на побережье. Зрители видят героев, уже располагающихся в гостиничном номере и сталкивающихся с рядом бытовых неудобств: в номере нет воды, никто не помогает герою поднять багаж в номер, ресторан закрыт и корзину с ужином героям приносят в номер, причем, ее содержимое, представленное местными продуктами оказывается более, чем скромным, кроме того, служащие отеля предупредили, что выходить на улицу опасно.

Герои пьесы стараются не придавать значения неудобствам, не замечать явной угрозы, проистекающей от ставшего негостеприимным мира. Но мужчина вскользь вспоминает о том, что в пути все было, как обычно, пока дорогу не преградили танки: «Дорога была тяжелая, согласен. Но не мог же я предвидеть танки», - замечает герой [3]. Но прекрасный вид, к которому стремились герои, существует, но не досягаем - пара хотела поужинать на балконе, но мужчина увидел на соседней крыше снайпера, таким образом, даже к окну подойти становится опасно.

Причем, мишенью снайпера может стать, кто угодно: снайпер охотится за всеми, его мишень мужчина определяет так: «Мусульманин, католик, православный, молодой, старый, грек, турок, славянин или полукровка» [3] , если продолжить ряд, предложенный героем, то в качестве следующих мишеней, он должен был назвать себя и свою спутницу. Террорист безлик и действует против всего мира, он не сообразует свои действия с осмысленностью и справедливостью, для него все - враги и все мишени, люди безлики и лишены индивидуальности, как и он сам.

Во втором действии ситуация меняется: место действия тот же отель у моря, но теперь ставший музеем. Прекрасный вид за окном тот же, но теперь на побережье по внешним признакам восстановился мир - в порту стоят корабли, приезжают туристы, работают кафе, на набережной гуляют люди. Действующих лиц по-прежнему двое: девушка, которая хочет осмотреть музейную экспозицию, и молодой человек, который представляется смотрителем музея, который однако владеет снайперской винтовкой. Он подчеркивает случайность и временность своего пребывания здесь, в музее, она представляется туристкой, которая должна осмотреть музей за короткое время, потому что может опоздать на теплоход. Он охотно принимает имя Ник, которое ему придумала героиня, хотя сначала назвался Биллом Клинтоном, до этого исполнял роль смотрителя музея и даже представляет героине описание несуществующей мозаики «Гости Авраама». Герои как будто узнают друг друга: он и она были везде («Раньше я был в Хельсинки, Амстердаме, Роттердаме, Гааге и Копенгагене» [3]). Если в первом действии перед нами были герои-путешественники, без определенных этнических характеристик и национальной идентичности, то и во втором также действуют герои без дома и без Отечества.

Причем, для бездомных героев без Родины весь мир предстает, как театр военных действий: он воевал везде, причем, от имени разных сил и организаций («Силы реакции. Капитализм. Сионисты. Империалисты» [3]). Героям все равно, с кем воевать и за какие ценности сражаться - война и разрушение становятся для них единственно возможным образом жизни. Мирная жизнь за пределами монастыря-гостиницы-музея оказывается иллюзией, обманом: война против всех становится для безымянных героев единственным способом и целью существования, пуля предназначена каждому и каждый может выстрелить и стать причиной гибели другого и себя самого в том числе. И хотя Мэри Лу (такое имя себе выбирает героиня) представляется как антитеррористка - Ник, назвавшийся террористом, выступает ее подобием и отражением: она говорит то ли о себе, то ли о подруге, которая проходила подготовку в Бейруте, он вспоминает, как «тренировался стрелять» «в Бейруте, Ливии, Йемене» [3].

При этом оба сомневаются в реальности своего существования: он говорит, что умер два года назад, она, что была осуждена за угон самолета и приговорена к смерти. Обезличенные персонажи выступают одновременно и снайперами и их мишенями, утратив индивидуальность, они готовы сыграть любую роль, утратив ценности, сделав убийство и уничтожение другого единственным способом существования, герои существуют только в состоянии войны, не формулируя причин своего участия в ней. Терроризм уничтожает личность, нивелирует индивидуальность и, таким образом, воспроизводит сам себя как образ жизни, а точнее, как способ уничтожения жизни.

Немаловажно подчеркнуть, что обезличенность образа террориста можно интерпретировать, как его смерть - человек исчезает, индивидуальное приносится в жертву общему, личные цели растворяются в общих, террорист перестает быть самостоятельной фигурой, он проводник чьей-то воли, исполнитель приказов, орудие убийства, функция, приводящее в действие оружие. Именно поэтому в пьесе Мрожека снайперская винтовка всегда находит себе хозяина, точнее, она выступает хозяином человека, превращая его в снайпера, функцию винтовки.

Художественные средства «театра абсурда», направленные на показ обезличивания человека, утраты им истинных человеческих ценностей, дали С. Мрожеку возможность предельно концентрированно выразить суть и смысл терроризма как психологического феномена: терроризм враждебен самой идее человеческой жизни, причем, умерщвляет он и самого террориста, разлучая его с самим собой, делая рабом идеологии, не рассуждающим проводником идеи, которая маскируясь под борьбу за справедливость, права этноса, нации или религии за право на существование, на самом деле разрушает нацию и этнос, поскольку направлена только на уничтожение и враждебна самой жизни.

Список литературы / References

1. Апдайк Дж. Террорист. http://www.libtxt.ru/chitat/apdayk_dzhon/65643-terrorist/41.html Дата обращения: 29.09.2016.

2. Генис А. Поверх барьеров. «Террорист» Джона Апдайка. 6 июня 2006года. Радио свобода. http://www.svoboda.org/content/transcript/160366.html Дата обращения: 29.09.2016.

3. Мрожек С. Прекрасный вид.// http://lib.ru/PXESY/MROZHEK/prekrasn.txt Дата обращения: 29.09.2016.

4. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. - М.: «Прогресс», 1986. - 432 с.

5. Руднев П. Театр абсурда // Современное искусство. Театр. https://thequestion.ru/questions/122970/chto-takoe-teatr-absurda-chto-tam-takogo-absurdnogo Дата обращения: 29.09.2016.

6. Суворова Д. Разгадка одна - безблагодатность. 21 августа 2009 года. http://booknik.ru/today/fiction/a-razgadka-odna-bezblagodatnost/ Дата обращения: 29.09.2016.

Аннотация

Приемы эстетики «театра абсурда» как способ разоблачения терроризма в пьесе С. Мрожека «Прекрасный вид». Погребная Я.В., ORCID: 0000-0002-9974-9147, доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка и литературы Ставропольского государственного педагогического института

Статья посвящена анализу антитеррористического пафоса пьесы С. Мрожека «Прекрасный вид». Актуализируя художественные средства и приемы «театра абсурда», такие как - обезличенность и условность персонажей, неопределенность времени и места действия, повторяемость событий, - драматург разоблачает терроризм как антигуманное явление, нивелирующее личность террориста, превращающее последнего в орудие убийства. Пьеса Мрожека раскрывает психологию терроризма и, таким образом, вооружает антитеррористические силы средствами противостояния террористической угрозе.

Ключевые слова: террорист, «театр абсурда», обезличенность персонажа, условность времени и места действия.

Abstract

Methods aesthetics “theatre of the absurd” as a way of disclosures of terrorism in the play by S. Mrozek “The beautiful view”. Pogrebnaya Y.V., ORCID: 0000-0002-9974-9147, PhD in Philology, Professor of the department Russian language and literature of the Stavropol State Pedagogical Institute

The article is devoted to analysis of the anti-terrorist fervours play S. Mrozek “The beautiful view.” Accentuating the artistic means and techniques of “theatre of the absurd”, such as - impersonality and conditionality of characters, time and uncertainty of the scene, repeatable events - playwright exposes the inhumane terrorism as a phenomenon, levelling the identity of the terrorist, transforming the latter into a murder weapon. Mrozek play reveals the psychology of terrorism and thus arming anti-terrorist forces confront the terrorist threat means.

Keywords: terrorist, “theatre of the absurd”, impersonal character, conventional time and place of action.

Размещено на Allbest.ru